Восьмой

– Может, можно поджечь? – спросил я, стараясь шутить. Но вышло так, будто я действительно хотел, чтобы мы все тут сгорели.

Она покачала головой.

– Если это паразит, он может только быстрее распространиться.

Ее пальцы дрожали, когда она доставала из инкубатора очередной контейнер. Там лежал кусочек пульсирующей слизи. Я смотрел, как он дергается на стекле – медленно, ритмично, как сердце.

Внутри меня что‑то сжалось. Сердце? Нет… сердце билось быстро, неровно. Это нечто глубже.

– Эван? – голос Саманты вывел меня из оцепенения. – Ты в порядке? Ты побледнел.

– Просто… чуть кружится голова. Воздух тяжелый.

– Возьми себя в руки. Мы должны закончить эту серию анализов. Я… я хочу понять, что это. До того как… – она замолчала. – До того, как снова кто‑то погибнет.

В этот момент из коридора донесся грохот. Потом крик Веги:

– Все в командный отсек! Немедленно!

Саманта замерла, глаза округлились. Мы оба кинулись к двери, но я все время оглядывался на стены. Они снова пульсировали. Все быстрее и быстрее.

Мы бежали по темному коридору и он казался бесконечным. Саманта спотыкалась, цепляясь за мое плечо. Ее дыхание было сбивчивым и громким, она все время оборачивалась назад, как будто за нами тянулись невидимые руки. Я чувствовал ее пальцы на своем рукаве – горячие и влажные. Но больше всего я ощущал не ее.

Я будто нахожусь в чужой шкуре. Или кто-то в моей…

И это было самое отвратительное.

Кожа на спине зудела, словно под ней ползали тысячи крошечных насекомых. В висках стучало.

Впереди послышались голоса. Крик Марты сменился на короткие, отрывистые команды. Она твердо и жестко руководила действиями отряда.

– Дрейк, замри! – рыкнула она.

– Я сказал, отойди! – рыкнул Дрейк.

Мы с Самантой ворвались в командный отсек и замерли.

Кровь. Много крови. Она растекалась по полу, заливая стыки панелей густыми темными лужами. Дрейк стоял у стены, держась за трубу, лицо его было белым, как мел. На полу…

Тело.

Я узнал Джона по остаткам формы и ботинкам. Лицо его навсегда исказилось криком, но глаза отсутствовали – пустые кровавые ямы смотрели в потолок.