Зеркальный Новый Год. Магические хроники новогоднего коллапса

Фолиант же, довольный произведённым хаосом, умывался, причём его корона съехала набок, превратившись в нелепый цирковой аксессуар.

– Я властитель тьмы и.… э-э.… переделыватель любовных писем! – объявил он гордо, но тут же чихнул, и из его носа вылетело конфетти, сложившееся в слово «Простите».

В этот момент звёздочка в Настиной руке снова зашептала: «Помнишь, как всё начиналось?» – и перед её глазами промелькнуло воспоминание: она, двенадцатилетняя, в новом платье, разбивает вазу, а потом зеркало, потому что в отражении увидела не себя, а какую-то другую Настю – весёлую, смеющуюся, ту, которой она боялась стать.

– Чёрт, – прошептала она, сжимая звёздочку так, что та чуть не впилась в ладонь.

А колокольчик между тем звонил снова – теперь уже явно за её спиной. Но когда она обернулась, там никого не было. Только Кот-Хроникёр, который, прищурившись, записывал в свой блокнот: «Запись №404: Люди продолжают не замечать очевидного. Звонок без колокольчика, любовь без признаний, магия без волшебных палочек. Типично».

И где-то в углу, в луже разлитого шампанского, отражались сразу три луны зеркального мира, а на одной из них, если приглядеться, можно было разглядеть крошечную фигурку Деда Мороза, который отчаянно размахивал руками, пытаясь поймать сбежавших оленей.

                                             * * *

Призрак Несъеденного Оливье грустно парил над праздничным столом, его прозрачная вилка безнадёжно ковыряла в тазу, выуживая одинокие кусочки моркови. Майонезные волны медленно колыхались, отражая тусклый свет гирлянд, будто это было не блюдо, а миниатюрное море тоски.

– Никто так и не доел морковку… – прошелестел он голосом, похожим на звук застревающего холодильника. – В двенадцатом году её хотя бы до середины съедали…

Настя, сидевшая напротив, неожиданно потянулась к салату. Её пальцы, обычно такие решительные, когда нужно было разорвать контракт или выбросить ёлочные игрушки, теперь дрогнули над вилкой. Что-то в этом призрачном блюде напоминало ей бабушкин дом, где оливье пахло не майонезом, а ожиданием чуда. Она наколола кусочек моркови – идеально ровный, как будто вырезанный специально для детской тарелки – и отправила в рот.

Вкус ударил по памяти: снежинки за окном, смех двоюродных сестёр, дедушка, рассказывающий дурацкие анекдоты… Та Настя ещё верила, что, если загадать желание под бой курантов, оно обязательно сбудется. Где-то глубоко в горле встал комок, и она резко отодвинула таз, но было поздно – призрак уже улыбался во всю свою прозрачную физиономию.

– Вкусно, да? – прошептал он, и его голос вдруг стал тёплым, как кухня в старом доме. – А помнишь, как ты в восемь лет украла из салата всю колбасу и спрятала её в карман платья?

– Заткнись, – буркнула Настя, но вилка снова потянулась к тазу сама собой. В этот момент где-то за спиной раздался электронный звук – будто кто-то перезагружал Вселенную.

Снегурочка 2.0 материализовалась из пиксельного вихря, её очки в стиле киберпанк проецировали в воздухе диаграммы, которые тут же рассыпались на снежинки. Она щёлкнула пальцами, и из невидимого планшета вырвался голографический экран с надписью: «Прогноз магической погоды».

– Сегодня – хаос, – объявила она деловым тоном айтишника, объясняющего, почему сервер опять упал. – Вероятность летающих бутербродов – 87%. Шанс неожиданных признаний – 63%. – Она прокрутила экран, и те перевернулся, показывая завтрашний день: – Последствия. Вероятность – 100%.

Лиза, разливавшая коктейли, закатила глаза:

– А можно прогноз попроще? Например, когда уже этот ваш портал в зеркальный мир заработает как надо?

Снегурочка 2.0 нахмурилась, её очки замигали красным:

– Системные требования не соблюдены. Не хватает… – она задумалась, сканируя комнату взглядом, – эмоциональных ресурсов. Рекомендуется: признаться в чувствах до полуночи. Иначе – вечный цикл.

– О, чёрт, – пробормотал Михаил, который как раз в этот момент пытался склеить свои испорченные записи. – У нас что, теперь и любовь по расписанию?

Фолиант, дремавший на стойке, вдруг поднял голову, и его корона со звоном упала в бокал с шампанским. Все зеркала в баре – а их было ровно семь, не считая осколков – вдруг запотели, а затем синхронно вывели одно слово: «ПОРА». Буквы стекали по стеклу, как слёзы, оставляя за собой трещины в форме сердец.

Кот-Хроникёр, наблюдавший за этим с высоты холодильника, ехидно записал: «Запись №666: Вселенная официально перешла на драматические эффекты. Даже зеркала стали сентиментальными».

Фолиант вздохнул, вылавливая корону из бокала. Капли шампанского, падая на пол, превращались в крошечные звёздочки и тут же гасли.

– Ну что, прыгаем? – спросил он, и в его голосе впервые за вечер не было ни намёка на пафос. Только усталость кота, который слишком долго пытался быть львом.

Настя посмотрела на Михаила. Он стоял, сжимая в руках искалеченный блокнот, где среди любовных признаний ещё виднелись обрывки формул. Где-то между «Ты как гравитация – необъяснима, но очевидна» и «E=mc²" лежали годы несказанного. Зеркала пульсировали тревожным светом, отражая не их лица, а какие-то другие версии – может быть, те, что остались в прошлом, а может, те, что могли бы быть.