Метафизика Аристотеля. Первая книга

[24] «…μία δ’ αὕτη μόνη τούτων ἀμφοτέρων· καὶ γὰρ ὁ θεὸς δοκεῖ τῶν αἰτίων πᾶσιν εἶναι καὶ ἀρχή τις, καὶ τὴν τοιαύτην ἢ μόνος ἢ μάλιστ’ ἂν ἔχοι ὁ θεός.» (Arist. Met. 983a 7-10)[23] «…ἡ δὲ τοιαύτη δίττως ἂν εἴη μόνη· ἥν τε γὰρ μάλιστα ἂν ὁ θεὸς ἔχοι, θείᾳ τινὶ ἐπιστήμῃ, θεία τῶν θείων ἐπιστήμη.» (Arist. Met. 983a 5-7) Комментарий:

· H. Bonitz (Op. cit. S. 24): Аристотель уточняет, в каком смысле наука божественна. Она божественна и по субъекту (ἥν… ὁ θεὸς ἔχοι – ею владеет Бог), и по объекту (θεία τῶν θείων – она о божественном). Таким образом, метафизика есть наиболее божественная наука, так как ее и субъект, и объект в высшей степени божественны.

· Д.В. Бугай (Указ. соч. С. 124): Это итоговое утверждение статуса первой философии. Она есть знание о первопричинах, которые суть божественные сущности, и это знание есть деятельность, свойственная прежде всего самому Богу как чистому Уму.

Поэтому пусть все другие науки будут более необходимыми, чем эта, но ни одна из них не лучше ее. Кстати, обладание ею [25] ставит человека в совершенно иное состояние, чем то, в котором он оказывается в начале исследования.

[25] «…τὸ δ’ αὐτὸ τοῦτο καὶ τὴν διάθεσιν ἂν μάλιστα θείην παραλλάττειν.» (Arist. Met. 983a 11-12)

Комментарий:

· А.Ф. Лосев (Указ. соч. С. 79): «Обладание мудростью… меняет всего человека, его умственный и духовный склад… Философское знание… является не просто суммой сведений, но… преобразует всего человека».

Ведь, как я уже говорил, вначале человек изумляется тому, что это так. Таким образом, автоматы вызывают изумление у тех, кто еще не понял причины, так же как солнцестояния или несоизмеримость диагонали: ведь всем кажется удивительным, что нечто не может быть измерено самой малой мерой. Но, как гласит пословица, в конце концов человек приходит к противоположному и [26] к лучшему: так и здесь, если он приобрел правильное понимание: ведь, наоборот, знаток геометрии не удивился бы ничему [27] большему, чем если бы диагональ была соизмеримой.

[27] «…μᾶλλον ἂν θαυμάσειεν, εἰ μετρεῖτο ἡ διάμετρος.» (Arist. Met. 983a 20-21)[26] «…ὥσπερ ἐν τούτοις ὅταν μάθωσι, τελευτῶντες ἐπὶ τὸ ἀνάπαλιν θαυμάζουσιν…» (Arist. Met. 983a 12-21) Комментарий:

· W.D. Ross (Op. cit. P. 130): Аристотель возвращается к теме удивления, чтобы показать его диалектику. Исходное удивление от незнания причины сменяется удивлением перед открывшейся разумной необходимостью миропорядка. Мудрый удивляется не тому, что диагональ несоизмерима, а тому, что она соизмерима была бы, ибо это нарушило бы необходимые математические законы.

· А. Швеглер (Schwegler, 1847, Bd. III, S. 29): Удивление мудреца – это не изумление невежды, а восхищение разумной целесообразностью и необходимостью универсума. Это высшая форма удивления, знак глубочайшего понимания.

Итак, о том, какова природа данной науки и какова цель, которой должны достичь исследование и весь поиск, здесь уже говорилось.

Комментарий:

· H. Bonitz (Op. cit. S. 25): Эта заключительная фраза подводит итог всему предварительному исследованию первой философии, проведенному в первых двух главах. Определены ее объект (первые причины и начала), ее цель (знание ради самого знания) и ее высочайший статус (божественная, свободная наука). Теперь путь открыт для систематического исследования этих причин.

Библиографический список к цитатам из Метафизики Аристотеля (Книга 1, Глава 2)

Источники на древнегреческом языке:

1. Aristotelis Metaphysica. Edidit Werner Jaeger. Oxford Classical Texts. Oxford: Oxford University Press, 1957.

4. Schwegler, A. Die Metaphysik des Aristoteles. Grundtext, Übersetzung und Commentar nebst erläuternden Abhandlungen. 4 Bände. Tübingen: Verlag und Druck von Ludwig Fr. Fues, 1847–1848.Комментарии и переводы зарубежных авторов: 2. Bonitz, H. Aristotelische Metaphysik. 2 Bände. Berlin: Verlag von Wilhelm Hertz, 1890. 3. Ross, W. D. Aristotle's Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. 2 vols. Oxford: Clarendon Press, 1924. 6. Бугай, Д. В. Аристотель. Метафизика. Переводы. Комментарии. Толкования. Санкт-Петербург: Издательство РХГА; Издательство Олега Абышко, 2022.Комментарии и переводы на русском языке: 5. Аристотель. Сочинения в 4-х томах. Т. 1. Ред. и вступ. ст. В. Ф. Асмуса. М.: Мысль, 1975. Обзор и анализ комментариев ко второй главе первой книги «Метафизики» Аристотеля: о сущности мудрости и философии

Данный анализ посвящен разбору ключевых тезисов комментариев к главе 2 книги I (α) «Метафизики» Аристотеля, в которой Стагирит продолжает и углубляет определение понятия мудрости (σοφία) как науки о первопричинах и началах всего сущего. Основное внимание в комментариях уделяется генезису Аристотелевского понимания философии, его связи с обыденными представлениями о мудреце и методологическому обоснованию метафизики как высшей, теоретической науки.

Основные тезисы

Как отмечается в комментарии, если в первой главе (I, 1, 981b 26–27) мудрость определяется в общем виде как «наука о началах и причинах» (ἐπιστήμην τῶν ἀρχῶν καὶ αἰτίων), то во второй главе (I, 2, 982a 4–6; 982b 9–10) это определение радикально конкретизируется. Речь идет уже не о любых причинах, а о первых и конечных причинах (πρῶτα καὶ αἴτια) и высших началах (τὰς πρώτας ἀρχάς) всего сущего. Именно это знание о предельных основаниях мироздания и составляет, по Аристотелю, суть мудрости.

1. Уточнение определения мудрости: от причин к первопричинам

Важнейший методологический ход Аристотеля, на который указывает комментатор, – это его эмпирический подход к определению столь абстрактного понятия, как мудрость. Философ не постулирует его априорно, а выводит, анализируя общепринятые представления (ἔνδοξα) о мудреце (σοφός). Этот метод, характерный для Аристотеля, позволяет перейти от множества частных мнений к единой сущностной дефиниции.

2. Эмпирический метод определения: от мнений к сущности

Комментарий детально разбирает свойства мудрости, вытекающие из анализа:

3. Ключевые характеристики мудрости (σοφία)

· Знание всеобщего (ἡ καθόλου ἐπιστήμη): Мудрец знает все, но не в частностях, а в самом главном – в принципах и универсальных причинах. Это делает метафизику наукой о всеобщем.

· Познание труднодоступного и неощутимого: Мудрость приписывается тому, кто способен постичь то, что скрыто от непосредственного восприятия (например, первоначала), а это, по Аристотелю, прерогатива общего, а не единичного.

· Строгая точность и познавательная самостоятельность: Наука тем точнее и «начальнее» (ἀκριβεστέρα), чем больше она основана на знании первопричин и чем меньше зависит от практических нужд.

Особое внимание в комментариях уделяется Аристотелевской идее о том, что наука становится собственно философией только тогда, когда она ищется ради самой себя, из чистого интереса к знанию (δι' αὑτὴν τὴν εἰδέναι χάριν). Такой поиск лишен утилитарной цели, а потому является свободным и самодостаточным. Именно этот бескорыстный поиск берет начало в удивлении (θαυμάζειν), которое, по Аристотелю, является первым импульсом к философскому исследованию, ведущему от недоумения к постижению необходимости.

4. Самоценность знания и природа философского удивления

Синтез этих характеристик приводит к итоговому определению: метафизика – это наука о первых началах и причинах (τῶν πρώτων ἀρχῶν καὶ αἰτιῶν θεωρητική). Будучи обращенной к самым фундаментальным и божественным (θεῖον) сущностям, она является высшей из наук. Ее ценность – не в практической пользе, а в том, что она является свободной (ἐλευθέρα), то есть существующей не ради чего-то иного, а ради самой себя, и тем самым достойной свободного человека.

5. Метафизика как теология и свободная наука. Аналитическая оценка и привлечение литературы.

Представленные комментария выполняет не только экзегетическую, но и аналитическую функцию. Автор не просто пересказывает текст, но и:

· Проводит терминологический и грамматический анализ ключевых греческих понятий (ἀρχή, αἰτία, θεωρία, σοφία), что критически важно для точного понимания мысли Аристотеля.

· Предлагает критические интерпретации сложных мест, соотнося их с другими произведениями Corpus Aristotelicum (например, с «Физикой», «Никомаховой этикой»), что демонстрирует системность Аристотелевской мысли.

· Вступает в диалог с традицией комментирования, что делает текст ценным для специалистов.

Для более глубокого погружения в проблематику первой книги «Метафизики» можно обратиться к следующим фундаментальным работам:

1. Ross W. D. Aristotle's Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. Vol. 1. Oxford: Clarendon Press, 1924. – Классический, не утративший актуальности комментарий на английском языке, где подробнейшим образом разбирается каждый пассаж текста, включая главы 1 и 2 книги I.

2. Аубенк Р. Аристотелевское понятие науки: Методология и метафизика // Аристотель. Метафизика. Переводы. Комментарии. Толкования. – СПб.: Алетейя, 2002. – С. 5–36. – Статья помогает понять, как Аристотель вообще определяет науку (ἐπιστήμη) и какое место в его классификации занимает метафизика.

3. Вольф М.Н. Первая философия Аристотеля // Аристотель. Метафизика. Книга I. Перевод А.В. Маркова. – М.: Издательский дом «ПоРог», 2016. – Современный перевод с подробными комментариями, непосредственно относящимися к анализируемому тексту.

4. Reale G. The Concept of First Philosophy and the Unity of the Metaphysics of Aristotle. N.Y., 1980. – Работа Дж. Реале, одного из ведущих интерпретаторов Аристотеля в XX веке, посвящена проблеме единства и предмета «Метафизики».

Анализируемые комментарии ко второй главе представляет собой ценный ресурс, который не только проясняет исходные положения Аристотелевского проекта метафизики, но и помещает их в более широкий контекст его философии. Через тщательный анализ понятий мудрости, причины и начала комментатор показывает, как Аристотель обосновывает метафизику как высшую, теоретическую, самоценную и наиболее точную науку, являющуюся квинтэссенцией человеческого стремления к знанию.

Уточнение об первой философии.

Во второй главе книги I (α) Аристотель продолжает развивать определение мудрости (σοφία), данное в первой главе. Если изначально мудрость была определена как «наука об определенных началах и причинах» (ἐπιστήμη περί τινας ἀρχὰς καὶ αἰτίας, 981b 28), то теперь стоит вопрос: о каких именно началах и причинах (περὶ ποίας ἀρχὰς καὶ περὶ ποίας αἰτίας) идет речь? Ответ на этот вопрос и составляет суть главы, приводящей к выводу, что искомая наука (философия) есть «наука о первых (или высших) началах и причинах» (τῶν πρώτων ἀρχῶν καὶ αἰτιῶν θεωρητική, 982b 9-10).Вводные замечания: Метод анализа: от эндокс к сущности

Аристотель приходит к этому заключению, используя характерный для него метод анализа «правдоподобных мнений» (ἔνδοξα). Он систематически рассматривает общепринятые представления (ὑπολήψεις) о мудреце (σοφός) и из каждого выводит определенный предикат, характеризующий саму мудрость.

Анализ общепринятых представлений о мудреце:

1. Знание всего (§3): Мудрец, как полагают, знает все, хотя и не в частностях. Из этого следует, что мудрость есть наука о всеобщем (ἡ καθόλου ἐπιστήμη, §7). Ее предмет – универсальные принципы, а не единичные вещи.

2. Познание трудного и неочевидного (§4): Мудрость приписывают тому, кто способен познать труднодоступное и не данное в чувственном восприятии. Таковым, по Аристотелю, может быть только общее (τὰ καθόλου, §8), так как частное доступно ощущениям, а первоначала – умопостигаемы.

3. Точность и способность научать причинам (§5): Чем точнее наука (ἀκριβεστέρα) и чем лучше человек способен научать причинам (τὰ αἴτια λέγειν), тем он мудрее. Следовательно, мудрость есть наука о причинах (τῶν αἰτίων θεωρητική, §10), причем о самых первых и невыводимых (τὰ πρῶτα, §9), которые являются основой для всего остального знания.

4. Самоценность знания (§6): Наука является более философской, если она pursued ради себя самой, а не ради полезности. Такой чистый интерес к знанию (αὐτὸ τὸ εἰδέναι χάριν) может быть удовлетворен только наукой о первых причинах (πρῶτα αἴτια, §11-12), ибо они наиболее познаваемы по своей природе (καθ' αὑτὰ γνωριμώτατα) и являются основой познания всего остального.

5. Главенствующее положение (§6): Та наука, которая главенствует над другими и предписывает им законы, в наибольшей степени достойна имени мудрости. Такой наукой является та, что изучает высшее благо и конечную цель (περὶ τὸ ἄριστον ἐν ἑκάστῳ, §13), которое также относится к разряду причин (конечная причина – τὸ οὗ ἕνεκα).

Синтез: определение и ценность первой философии

Синтез всех этих предикатов приводит к итоговому определению: первая философия (метафизика) есть наука о первых началах и причинах. Ее ключевые характеристики:

· Теоретическая (созерцательная) направленность: Она направлена исключительно на познание (θεωρητική) и лишена практической утилитарности.

· Самодостаточность (αὐτάρκεια): Она существует ради самой себя.

· Достоинство и ценность: Являясь самой точной и главенствующей наукой, она есть свободная наука (ἐλευθέρα ἐπιστήμη), так как не служит внешним целям. Поскольку первые начала и причины имеют божественную природу, она также есть наука о божественном (θεολογική).

Гносеологический путь: от удивления к знанию

Аристотель также описывает психологический и гносеологический путь философа:

· Начало – удивление (θαυμάζειν) перед необъяснимыми явлениями, стимулирующее познание.

· Конец – постижение необходимости, снятие удивления через обретение знания о причинах и достижение состояния, противоположного незнанию.

Литература для углубленного изучения:

· Аристотель. Метафизика. Перевод и комментарии А.В. Кубицкого, М.-Л., 1934. (Классический перевод с подробными примечаниями).

· Ross W.D. Aristotle's Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. Vol. I. Oxford, 1924. (Фундаментальный комментарий на английском языке, детально разбирающий каждую главу).

· Вольф М.Н. Первая философия Аристотеля // Аристотель. Метафизика. Книга I. Перевод А.В. Маркова. М., 2016. (Современный анализ с акцентом на понятие «первой философии»).

· Aubenque P. Le problème de l'être chez Aristote. Paris, 1962. (Классическое исследование онтологии Аристотеля, глубоко затрагивающее проблему причин и начал).

К использованию артикля ἡ в вопросе περὶ ποίας αἰτίας… ἡ σοφία ἐστίν

Утверждение о том, что артикль ἡ перед конструкцией περὶ ποίας αἰτίας καὶ περὶ ποίας ἀρχὰς ἐπιστήμη ἡ σοφία ἐστίν является грамматически корректным и подтверждается авторитетными свидетельствами, совершенно справедливо. Это не ошибка переписчика, а отработанная синтаксическая конструкция классического греческого языка.

Синтаксическое объяснение:

В данном случае артикль ἡ выполняет функцию относительной анафоры или возвратного указателя. Его можно перевести на русский язык как «эта самая», «та самая», отсылая нас к субъекту, который уже был введен в дискурс и теперь определяется более точно.

1. Контекст в «Метафизике»:

o В конце первой главы (981b 25-29) Аристотель уже установил: «Итак, ясно, что мудрость (σοφία) есть наука об определенных причинах и началах (ἐπιστήμη περί τινας αἰτίας καὶ ἀρχάς)».

o Начало второй главы является прямым продолжением: оно уточняет, о каких именно причинах и началах идет речь. Фраза означает:

«[Что касается] той самой науки мудрости – о каких именно причинах и о каких именно началах она есть наука?»

2. Артикль ἡ однозначно отсылает нас к уже упомянутой и обсуждаемой σοφία.

3. Приведенные параллели:

o Plat. Rep. I, 332c: ὦ Σιμωνίδη, ἡ τίσιν οὖν τί ἀποδιδοῦσα ὀφειλόμενον καὶ προςῆκον τέχνη ἰατρικὴ καλεῖται;

Здесь ἡ отсылает к понятию «искусство» (τέχνη), которое является предметом обсуждения.«Скажи-ка, Симонід, та самая [искусство], которое, кому именно и что именно отдавая должное и подобающее, называется врачебным искусством?» o Xen. Mem. II, 2, 1: τὲς τί ποιοῦντας τοῦτο ἀποκαλοῦσιν;

Артикль τούς (муж. род, мн. число) отсылает к определенной группе людей, о которой шла речь.«Тех самых [людей], что именно делающих, называют этим [именем]?» o Arist. Eth. Nic. X, 7, 1177b 1: πότερον ἡ τῶν ἀναγκαίων ἢ ἡ περὶ τἀγαθὰ τοῦ ἀνθρώπου ἐστίν;

Здесь ἡ также используется для противопоставления уже упомянутой «заботы о благах» другой.«… является ли [забота] о необходимом или та самая [забота] о благах человека?» Использование артикля в подобных конструкциях – это стандартный прием для создания логичной и связной речи. Он позволяет:

· Четко связать новый, уточняющий вопрос с предыдущим утверждением.

· Избежать тавтологии и постоянного повторения существительного (в данном случае – «σοφία»).

· Подчеркнуть, что определение уже введенного понятия теперь будет сужено и конкретизировано.

Наличие ἡ в данной фразе из «Метафизики» не только грамматически оправдано, но и стилистически необходимо для точности и ясности Аристотелевского рассуждения. Ваша отсылка к грамматике Бернарди (Bernhardy) и бытовому обиходу идеально подтверждает этот тезис.

[7] Знание общего как знание причин частного

Тезис о том, что мудрец (философ), знающий всеобщие причины и начала, знает все частные аспекты не означает, что он эмпирически осведомлен о каждой единичной вещи (это невозможно и не нужно), но означает, что он обладает наукой, позволяющей понять и объяснить любую частную вещь через ее причины.

Анализ ссылок: 1. An. Post. I, 24, 86a 10:

«Ведь тот, кто знает общее, в известном смысле знает и частное (τὸ καθ' ἕκαστον), потому что частное подпадает под общее.»

o Это прямое подтверждение вашей мысли. Знание общего (universale) дает знание о частном (particulare), потому что частное есть конкретная реализация общего. Тот, кто знает, что такое «живое существо, способное к рассуждению» (общее определение человека), в принципе знает, что такое Сократ (частный человек), даже если он никогда его не видел. Обратное неверно: знание только Сократа не дает знания о сущности человека вообще.

Контекст этой главы – обсуждение того, как приобретается знание. Аристотель утверждает, что мы познаем частное (τὸ καθ' ἕκαστον) только через его причастность общему (τὸ καθόλου).2. Phys. VII, 3, 247b 5: o Строка «когда происходит частное, это каким-то образом связано с общим знанием о частях» верно схватывает суть. Любое частное событие или объект становится понятным и познаваемым лишь тогда, когда мы подводим его под общий закон, форму или причину. Мы понимаем, почему этот конкретный камень падает, только если знаем общий принцип тяготения.

Связь с главой 2 «Метафизики»:

Этот принцип напрямую объясняет, почему Аристотель в §7-8 выводит из тезиса «мудрец знает все» вывод, что мудрость есть «наука о всеобщем» (ἡ καθόλου ἐπιστήμη).

· Знать «все» = не иметь эмпирической информации о каждой вещи, а знать первопричины и высшие роды сущего, под которые так или иначе подпадает всё существующее в мире.

· Именно потому, что первые причины являются самыми общими принципами (например, форма, материя, цель, перводвигатель), знание о них является знанием основ всего сущего. Частные науки (физика, математика) изучают частные виды сущего и их причины, но только первая философия (метафизика) изучает причины самого бытия как такового.

Мудрец, обладающий знанием о первых и самых общих причинах, обладает наиболее фундаментальным и объяснительным знанием. Он знает о любом частном аспекте reality главное – его ultimate основание и причину. Это знание делает его не «ходячей энциклопедией», но тем, кто способен дать окончательное объяснение чему бы то ни было, то есть истинным мудрецом (σοφός). Ваши параллели из «Аналитик» и «Физики» блестяще иллюстрируют и подтверждают этот метафизический тезис.

Анализ параллелей: Met. V, 11 и VII, 4

Эти ссылки переносят нас в сердце Аристотелевской онтологии, проясняя, что именно понимается под «всеобщим» (καθόλου) в контексте мудрости как науки о первых причинах.

1. Met. V, 11, 1018b 8-9 (о «первом»)

«Первым (πρῶτον) называется то, с чем не сопряжено другое в отношении следования… Так, основание дома первое по сравнению с другими частями дома.»

· Смысл: Здесь Аристотель дает одно из многочисленных значений слова «первое» (πρῶτον). В данном случае, «первое» – это то, что является условием, основой или причиной существования другого, но само не зависит от этого другого. Фундамент логически и онтологически первее стен и крыши.

· Связь с I, 2: Это напрямую relates to определению мудрости как науки о первых началах и причинах (τῶν πρώτων ἀρχῶν καὶ αἰτιῶν). Мудрость ищет не просто общие понятия, а те самые фундаментальные и независимые основания, на которых всё держится. Это не просто «общее», а общее как первооснова.

2. Met. VII, 4, 1029b 1-12 (о сущности как первом)

«О сущности (οὐσία) мы говорим, если не в большем числе значений, то главным образом четыре… Но из всего этого сущность есть первое (πρῶτον) – и по понятию, и по познанию, и по времени.»

· Смысл: Это ключевой пассаж. Аристотель утверждает, что сущность (οὐσία) – будь то форма, материя или синтез того и другого – есть первый и главный вид бытия. Все остальные категории (качество, количество, место и т.д.) являются свойствами или атрибутами сущности и без нее не существуют. Познание чего-либо начинается с ответа на вопрос: «Что это есть?», то есть с определения его сущности.

· Связь с I, 2: Это кардинально уточняет значение «всеобщего». «Всеобщее», о котором говорит мудрец, – это не абстрактное понятие в нашем уме, а самая сущность вещи, ее формальная и целевая причина. Знать «всё» через общее – значит знать первопричины бытия вещей, то есть их сущности. Поэтому мудрость – это не просто наука о всеобщем, а наука о первых сущностях и первых причинах.

3. Met. VII, 4, 1029b 12-13 (критика Платона)

«…ведь общее (τὸ καθόλου) не есть сущность.»

· Смысл: Здесь Аристотель проводит crucial distinction, отделяя свою позицию от платоновской. Платон считал, что общее (Идея) и есть подлинная сущность. Для Аристотеля сущность всегда индивидуальна (ὁ τὶς ἄνθρωπος – вот этот конкретный человек). Общее (например, «человек вообще») является сущностью лишь вторично, как форма или вид, присущий многим индивидам. Оно не существует отдельно от частных вещей.

· Связь с I, 2: Это показывает предельную тонкость Аристотелевской мысли. Мудрец знает всё через общее, но это общее не является самостоятельной сущностью «где-то на небесах». Оно является принципом познания и причиной бытия конкретных сущностей. Мудрость изучает не «мир идей», а те первые и всеобщие принципы (формы, цели, перводвигатель), которые, действуя в мире, организуют материю и являются причиной существования и познаваемости отдельных сущностей.

Синтез и вывод

Cсылки позволяют сделать следующий вывод к анализу второй главы:

Когда в I, 2 Аристотель говорит, что мудрость есть «наука о всеобщем», он имеет в виду не просто абстрактное понятие, а всеобщее как первоначало, как первую причину и как сущность.

1. Всеобщее как πρώτον: Это самое фундаментальное, ни от чего не зависящее основание бытия.

2. Всеобщее как οὐσία: Это сущностная форма, являющаяся причиной того, что вещь такова, какова она есть.

3. Всеобщее как αἰτία: Это познавательный принцип, позволяющий объяснить любое частное явление через его причину.

Таким образом, мудрец знает «всё» именно потому, что он обладает знанием первых сущностных причин всего сущего. Его знание является наиболее точным (ἀκριβέστατη) и главенствующим (ἀρχικωτάτη) потому, что оно касается самих основ существования, в то время как частные науки изучают лишь следствия или атрибуты этих основ.

Это идеально согласуется с данными ранее параллелями из «Аналитик» и «Физики» и завершает стройную эпистемологическую и онтологическую картину Аристотелевского проекта «первой философии».

К концепции научной точности (ἀκρίβεια) у Аристотеля

Замечания (Брандиса) точно указывают на центральный для Аристотелевской эпистемологии принцип: научная точность обратно пропорциональна сложности и количеству предпосылок науки. Наиболее точное знание – это знание наиболее простых, абстрактных и принципиальных начал.

1. Филологическое замечание: αἱ μάλιστα вместо αἳ μάλιστα

· Предложение комментаров (Брандиса) читать αἱ μάλιστα (с nominativus pluralis) вместо αἳ μάλιστα (с relativum) является грамматически и стилистически более верным и соответствует Аристотелевскому словоупотреблению.

· Это не ошибка, а вариант прочтения рукописной традиции, но выбор Брандиса предпочтительнее, так как он создает более прямой и сильный пассаж: не «те [науки], которые…», а просто «наиболее точные науки суть те, которые занимаются первыми началами».

2. Сущность аргумента: от простого к сложному