Гнездо неприкаянных

Глава седьмая. Следак Юрий Горев

«Кто из жильцов последним видел его живым? Над дверью подъезда установлена камера. Никто посторонний не заходил. Значит, ударил его кто-то из соседей. Логично?»

Юрий Горев шел с работы и прогонял в голове разные версии убийства Рудольфа. Дело-то не он вел – Жеке Громову отдали. Но все же убили-то в его, Горева, подъезде. Ни свидетелей, ни орудия убийства. Даже следов в квартире не нашли. Будто убийца по воздуху передвигался. Все чисто, аккуратно. Только вот убийцу-то Рудольф знал. Чужому бы дверь не открыл. Глазок у него в двери с увеличителем. К тому же старик наличку дома хранил. Не доверял банкам. Горев не знал, сколько у него было. Деньги эксперты тоже не нашли.

Весь месяц с момента гибели Рудольфа Горев перебирал в голове соседей. Думал, кто из них мог прикончить Рудольфа. И не мог найти ответ. Раз деньги пропали, значит, убили из-за них. Но в доме на Гнездовой неимущих не было. Разве что Эльвира. Горев представил грузную Эльвиру с въедливым взглядом. Как она пыталась выведать у Горева подробности смерти Рудольфа. Напирала, давила, а, когда поняла, что толку не будет, подключила хитрость. На что ей этот Рудольф сдался?

Вдруг, Горева словно по лбу щелкнуло – деньги! Больше всего на свете Эльвира любит сына. На втором месте идут деньги. У Рудольфа пропала большая сумма денег. Горев знал, что старик давал под проценты. Взамен просил расписку. Ни денег, ни расписок не нашли. Значит, кто-то после смерти обшарил квартиру. А что, если преступников было двое? Первый – убийца, второй – вор. Убийца скрывается с места преступления. Оставляет дверь квартиры открытой. Странно, что не закрыл – замок-то у Рудольфа был обычный, механический. Горев даже как-то подколол старика: мол, держишь в доме сокровища, а замок для любого вора – раз плюнуть. Рудольф в ответ хитро усмехнулся в седые усы. Он же всегда дома. В магазин выходит неподалеку, а больше никуда. Кто к нему влезет? К тому же на доме камера есть – записывает всех входящих-выходящих. Про камеру Горев знал. По его инициативе поставили. Записи с камеры следаки первым делом изъяли. Хранились они на компьютере Сашки, как самого в этом продвинутого. Ничего любопытного. Входят – выходят только жильцы дома. В окно не забраться – квартира Рудольфа на втором этаже. Остается дверь.

Горев вернулся к соседям, своим и Рудольфа, и плавно перешел к Сашке Светову. Двадцать восемь лет, живет один, работает дома, часто ходит в спортзал. Ездит на подержанной «мазде». Любовница Юлька Первихина бегает к нему днем, когда мужа нет. Думает, никто не знает, а уже весь подъезд в курсе. Кроме мужа. Горев, когда узнал, порывался депутату сказать про жену. Да плюнул. Гришку Первихина никто в доме не любил – заносчивый, наглый, да еще и жадный вдобавок. Когда деньги собирали – на стоянке асфальт подправить, Гришка ни копейки не дал. Хотя деньги у него есть. Владелец крупного магазина запчастей и автомойки. Машина за несколько лямов. Горев хмыкнул – самые богатые обычно самые скупые. Гришка не исключение.

Так что Юлька могла крутить с Сашкой, сколько угодно. Никто ее муженьку не скажет. Наоборот, посмеются за спиной, позлорадствуют. Так, мол, тебе и надо, жлобина.

Горев вспомнил Юльку и невольно улыбнулся. Красивая девка. Не зря депутат на нее слюну пустил и сразу женился. Она, понятное дело, на деньги клюнула. От того и с Сашкой крутит. Горев задумался о Юльке и вспомнил подслушанный обрывок телефонного разговора. Юлька стояла во дворе, пинала проколотое колесо своего «мерса» и шипела в трубку, что гадкий муж срезал ее месячное содержание. Могла ли она убить Рудольфа, чтобы заполучить деньги? Старый пень Юльке точно дверь открыл бы. Он на молодых заглядывался и порнуху в интернете смотрел. Это Горев от коллег узнал, которые компьютер жертвы забрали. Позвонила Юлька в дверь, отвлекла старика, тот повернулся спиной, она его – хвать молотком по голове. А потом деньги забрала. Вот только деньги-то в тайнике были. Не знаешь, с ходу не найдешь. У Рудольфа в гостиной громоздилась мебельная стенка. Старая, еще советского производства. Шкафы, как шкафы. Набитые массой ненужных вещей, которые покойник скопил за долгую жизнь. В одном из верхних шкафов хранились старые запчасти к радиоприемникам. Но задняя стенка открывалась, а за стенкой был маленький сейф. Вот в сейфе и замок было хороший, кодовый. Открыть непросто. Но сейф был открыт и пуст, когда следственная группа приехала. Значит, либо старик его открыл – зачем только? Либо вор, который знал код.

Юлька могла упросить старика дать ей взаймы, а когда тот открыл сейф, огреть его молотком. Значит, молоток заранее припасла. К тому же, у Юльки любовник. Может, они с Сашкой действовали сообща?

Горев добрался до дома и хмуро глянул на желтые, цыплячьи стены и красивые и узорчатые балконные решетки. Дом на Гнездовой выстроили в красивом месте – вокруг зеленые насаждения, неподалеку городской парк. Перед домом удобная автостоянка. Правда, детской площадки не было, но и детей-то малолетних в доме тоже не было. Разве что Николь, так ей уже пятнадцать. Выросла из качелей-каруселей. Дом еще хорош тем, что жильцов мало. Ребята, которые на убийство приехали, обрадовались – восемь квартир, легко допросить, мало подозреваемых. Долго радоваться не пришлось. На момент убийства алиби ни у кого из жильцов не было. Значит, хочешь – не хочешь, все они – подозреваемые.

Хлопнула старинная деревянная дверь, и на улицу вышла Анастасия Звонкина. Ася. Рыжие волосы полыхнули на солнце. Горев невольно напрягся. Когда Ася поселилась в их доме, сразу ему понравилась. Он давно в разводе, она не замужем. Вот и решил подкатить. Побрился, цветы купил и заявился к ней однажды вечером. Думал, посидят, пообщаются, глядишь, что-нибудь и сложится. Ася дверь открыла, но цветы не взяла. И ответила грубо: «Мне это неинтересно». Горев стоял на лестничной площадке с букетом в руках и чувствовал себя полным идиотом. А потом рассердился, выбросил букет в мусорку и с тех пор между ним и Асей будто черная кошка пробежала. Она, когда встретит, глядит на него с опаской, неприязненно. А он и вовсе старается на нее не смотреть. Вспоминает свое неудавшееся свидание. От обиды он даже Асю самой подозрительной считал. Все же они с Рудольфом жили стенка к стенке. Только Ася при нем всего две недели прожила. Маловато, чтобы узнать его, а потом убить.

Немного попыхтев от обиды, Горев вежливо поздоровался с Асей. Думал, она, как обычно, пробежит мимо – глаза в землю, но она, вдруг, остановилась рядом с ним и заговорила. От неожиданности он даже вздрогнул.

– Юрий Сергеевич, – голос Аси дрожал – от волнения ли? – Мне очень надо с вами поговорить. Происходит что-то странное и, если бы я верила в привидения, то решила бы, что в соседней квартире кто-то ходит.

Горев замер и пристально уставился на Асю. Она смотрела на него своими серыми, бездонными глазами. Загорелое лицо ярко усыпали золотистые веснушки. Губы нервно сжаты – боится, что он не захочет разговаривать после того, что было? Горев быстро ответил:

– Почему вы решили, что в квартире кто-то есть? – он старался говорить спокойно.

– Иногда днем я слышу звуки: хлопают дверки шкафов, скрипят половицы. Там ведь никого нет, правда?

– Никого, – кивнул Горев. – Ключи забрала следственная группа. Наследников у покойного не было. Никто там ходить не должен.

– Но ведь ходит, – будто упрекнула его Ася.

– Если вам не послышалось.

– Послышаться могло раз, от силы два. Но почти каждый день – это вряд ли. Я сейчас не работаю – у меня отпуск до конца августа – днем обычно дома. Телевизора у меня нет, а слух чуткий, музыкальный. Говорю вам, в квартиру кто-то приходит и рыщет там. Может, ищет что-то. Говорят, у покойного деньги были. Может, это вор?

– Деньги давно украли, нечего искать, – буркнул Горев. – Больше ничего ценного в квартире покойного не обнаружили. Допустим, кто-то туда ходит. Как он попадает внутрь? Где берет ключ?

– Вы же следователь, – с улыбкой упрекнула его Ася. – Расследуйте это дело и отыщите вора. Раз убийцу до сих пор не нашли, может, наш вор как-то с ним связан?

Она, вдруг, испуганно уставилась на Горева. Прижала узкую ладонь к губам.

– Что, если ходит убийца? – с ужасом прошептала Ася. – Я читала, они любят возвращаться на место преступления. Чтобы испытать те же эмоции. Получить кайф.

– В книгах про убийства ни слова правды, Анастасия Николаевна, – усмехнулся Горев. – На место убийства возвращаются маньяки. Обычный убийца, как наш, не вернется на место преступления. Зачем? Чтобы его поймали?

– Кто тогда, если не убийца и не вор? – облегченно вздохнула Ася. Видно, мысль об убийце, который бродит по соседству, не на шутку ее взволновала.

– Придется нам его выследить, – усмехнулся Горев.

– Нам? Вы имеете в виду, что мы оба будем выслеживать?

– Конечно, оба. Это же ваша квартира находится по соседству с местом преступления. Когда этот вор обычно выходит «на дело»?

– Днем, после обеда, но до того, как все жильцы возвращаются с работы.

– Я с завтрашнего дня в отпуске. Могу немного покараулить у вас. Вдруг, удастся его поймать.

Ася смутилась, веснушки на загорелом лице засияли еще ярче. Но отказать было неудобно. Сама же к нему обратилась. Горев ждал, пока она решится.

– Тогда приходите завтра в час. Я буду дома, – сказала она, отвернулась и быстро зашагала по улице. Длинная белая юбка развевалась на душном летнем ветру. Горев смотрел ей вслед, любовался рыжими волосами, собранными в длинный хвост и размышлял. Что это было? Она дала ему повод надеяться?

На другой день Горев ровно в час явился к Асе. Ее квартира располагалась на втором этаже. Заходишь в квадратную прихожую. Налево гостиная с балконом, направо спальня, дальше кухня. Посередине совмещенный санузел. Стена, которая сообщалась с Рудольфовой была как раз в спальне. Горев разглядывал обстановку Асиной квартиры пытливым взглядом опытного следака. Ремонт старый, но в квартире чисто. В прихожей темный линолеум, в спальне, куда его провела Ася, на полу ковролин, на стенах голубые обои в мелкий цветочек. Кровать застлана атласным покрывалом. Окно задернуто прозрачным тюлем. В углу небольшой столик с зеркалом. На столике флаконы, тюбики, стакан с кистями, карандашами. Все ясно: стол для наведения красоты. В ногах кровати узкий проход. Туда Ася поставила два табурета – чтобы сидеть и слушать, что творится у покойного Рудольфа.

– Может, чай или кофе? – шепотом спросила она. Будто там, за стенкой ее могли услышать.

– Нет, разве что после, – мотнул головой Горев.

Некоторое время сидели молча. Ася разглядывала что-то за окном, Горев делал вид, что смотрит на картину на стене, а сам поглядывал на Асю. Когда она его отшила, он все о ней разузнал. Сорок два. Разведена. Детей нет. После развода жила с пожилыми родителями. Потом как-то раздобыла деньги на эту квартиру. Горев знал, что работает Ася в музыкальной школе. С зарплаты на такое жилье не накопить. Пытался узнать о бывшем муже – ничего не вышло. Фамилию Ася не меняла. В родительском доме соседи про мужа ничего не знали. Горев зашел с другой стороны – через коллег по школе. Тоже неудача. Ася устроилась туда уже после развода. Будто бы раньше в областном центре работала. На областной центр у Горева выхода не было. Пришлось оставить расследование обстоятельств Асиного развода. В конце концов, разве имеет значение, почему она развелась с бывшим? Главное свободна и одинока.

В тишине они просидели час, не меньше. Ася чуть было не задремала, встала и принесла себе из гостиной книгу. «Письмо незнакомке». Автора Горев не знал. Сам он спать не собирался, привык к многочасовой слежке. Он слабо верил, что им удастся что-то услышать. Возможно, эти шаги и скрипы Асе почудились. Но все оказалось правдой.

Когда пошел уже третий час их бдения возле стены, Горев вдруг напрягся: ему показалось, что в замке лязгнул ключ. Ася вскинула брови: я же говорила. Он с ухмылкой кивнул. Оба приложили уши к стене. У Рудольфа отчетливо слышались шаги – скрипели старые половицы. Потом что-то стукнуло об пол, скрипнул шкаф. Горев осторожно встал и на цыпочках прошел к двери. Приложил палец к губам. Ася не удержалась и потянулась следом. Приоткрыла дверь – смазанные петли не пискнули. Они вышли на лестницу, Горев коснулся ручки соседней двери и вдруг резко распахнул саму дверь.

– Так вот кто у нас здесь шарит! – в его голосе не было угрозы. Возмущение. Ася протиснулась за ним и заглянула в квартиру. Посреди комнаты стояла Николь и смотрела на них расширенными от страха глазами. Ящики стенки были открыты, на диване разложены книги, бумаги, какие-то железки, в руках девочка держала потрепанную тетрадь.

– Я сюда нечаянно зашла, – дрожащим голосом оправдывалась Николь. – Шла мимо, дверь была открыта, я и вошла.

– А к кому шла? – мягко спросил Горев. – Вы же на первом живете?

– К ней! – Николь указала пальцем на Асю. – Хочу на пианино играть научиться.

Ася, прищурившись, глядела на девочку. Все это казалось ей нелепым, нереальным. Она же думала, здесь преступник. Оказалось, Костина дочь. Но зачем она сюда ходит? Горев думал так же.

– Давай без шуток, детка, – его голос резко изменился. Будто высох. А глаза буравчиками сверлили застывшую в страхе девочку. – Ты быстро говоришь, где взяла ключ и зачем ходила сюда, а я обещаю не докладывать твоим родителям о том, что нашел тебя в чужой квартире. На месте преступления.

– Но я ничего не сделала! – воскликнула Николь. – Если дверь открыта, разве нельзя войти?

– Можно, с разрешения хозяев. Но хозяин-то умер. А ключ от его квартиры на экспертизе. Повторяю вопрос: как ты попала в квартиру? Откуда ключ?

Николь попятилась к окну. Ася испуганно протянула руку – как бы не напугать девочку. Вдруг, решит выброситься из окна. Правда, здесь второй этаж. Но сломать руку или ногу – тоже ничего хорошего.

– Вы ничего не скажете моим родителям, – Николь вдруг хитро взглянула на Асю. – Правда, Анастасия Николаевна?

Ася удивленно глядела на девочку.

– Если скажете, я признаюсь матери, что вы спите с моим отцом.

Глаза Аси становились все шире и шире, казалось, еще немного – выскочат из орбит. Вот так ребенок! Горев резко повернулся и тоже уставился на Асю. Ничего не спросил. Ее виноватое лицо подтверждало, что девчонка права. Так вот почему она отказала ему!

Он глубоко вздохнул, решив, что подумает об этом после, и снова посмотрел на Николь.

– Значит, ты у нас – шантажист? – с усмешкой спросил он. – Николь, ты в курсе, что за шантаж грозит лишение свободы? Статья 163 Уголовного кодекса.

– Я – несовершеннолетняя, – осклабилась Николь. Ася заметила скобки на передних зубах девочки. И ей вдруг отчего-то сталь жаль Николь. – Вы ничего мне не сделаете. И за квартиру тоже.

Она уже преодолела страх и уверенно направилась к выходу. Указала пальцем на тумбу возле входной двери.

– Это ключ. Можете забрать себе. Мне он уже не нужен.

Открыла дверь и вышла.

– Вы же не скажете Венере, правда? – Ася умоляюще смотрела на Горева. Он негодующе хмыкнул:

– Я – не полиция нравов. За супружескую измену у нас не наказывают. Это на вашей и на его совести.

– Когда все началось, я только переехала и не знала, что он женат. А потом хотела бросить его. Не смогла.

Ася опустила голову. Рыжие волосы накрыли ее виноватое лицо.

– Это не мое дело, – буркнул Горев. – Разбирайтесь сами.

Он прошел к двери и обернулся.

– Ключ я забираю. Передам следователю, который ведет это дело. Девчонку с родителями придется вызвать на допрос. Сколько она здесь ошивается в этой квартире? Экспертам теперь придется заново все проверять.

– Может, и хорошо, что это был не убийца, – вздохнула Ася. Горев не скажет Венере. Николь явно дала понять, что пока будет молчать. Ася не знала, стоит ли рассказывать Косте о том, что случилось. Вдруг, он разгневается и отругает девочку?

– Ничего хорошего, – буркнул Горев, когда они вышли на лестницу, и он запер дверь. Ключ при этом осторожно держал за край через носовой платок. – Если бы здесь был преступник, дело сдвинулось бы, наконец, с мертвой точки, а так висяк висяком.

Поворчав о тяжести и бесперспективности подобных дел, он, не прощаясь, отправился по лестнице вниз, к себе домой.

Глава восьмая. Ромка Честер

– Роман Андреевич, вы мне деньги должны. Когда заплатите?

Эльвира с трудом выцепила соседа, чтобы получить свои законные за мытье лестницы. Все люди, как люди, исправно платили из месяца в месяц. Неверов даже сразу за год заплатил. Один Честеров в должниках. Каждый раз будто от сердца отрывает. Не допросишься.

– В понедельник, Эльвира Руслановна, – Ромка попытался обогнуть Эльвиру и проскочить к себе, но та даже с места не сдвинулась. Напирала, требовала.

– Для вас, может, шестьсот рублей – мелочь. А мне в магазин идти не с чем. Думаете, я от нечего делать грязь за вами убираю? – с каждой фразой голос Эльвиры становился все громче. Она тяжело дышала, как дракон, который вот-вот полыхнет огненным пламенем.

– Я все понимаю, Эльвира Руслановна, – тихо, вкрадчиво заговорил Ромка, чтобы остудить ярость старухи. – Просто денег нет. В понедельник зарплата, и я расплачусь. Богом клянусь!

– Каждый раз клянешься, а потом прячешься, дверь не открываешь. Думаешь, я не знаю, что ты все деньги на карты просаживаешь? Говорят, машину продал, чтобы расплатиться. Картежникам деньги нужны, а мне, значит, нет? Правильно! Зачем пожилой женщине деньги? Она и на подножном корме проживет. И одежда ей ни к чему. И за квартиру платить не надо.

– Да отдам я вам деньги! – взорвался Ромка. – Нет у меня сейчас. Дома жрать нечего. За квартиру должен. Не поверите, в кармане сотня.

Лязгнул замок, открылась дверь, на лестницу выскользнула сонная Венера Неверова. Шелковый халат с кружевами, волосы небрежно рассыпались по плечам, взгляд теплый, ленивый.

– Эльвира, вы опять шумите! Сколько можно? На часах десять утра.

– В это время уже все на ногах, Венерочка, – едко улыбнулась Эльвира. – Кто же виноват, что вы долго нежитесь в кровати. Дел никаких нет?

– Я в отпуске. Сколько хочу, столько и буду спать. Какое вам дело? Ночью жара стояла – не уснуть.

– Слышала я почему вы с мужем ночью не спали, – бросила в ответ Эльвира. Словесная дуэль уже давно вошла у обеих в привычку. Даже скучно становилось, если за день ни разу не пособачились на лестнице.

– Чем я с мужем занимаюсь, вас не касается, – пропела Венера и перевела взгляд на Ромку. Маленький, верткий, а глаза наглые-наглые. Уперся взглядом на ее грудь, разве не облизывается. Венера дернула ворот халата и колко глянула на наглеца. Тот в ответ развязно осклабился.

– О чем спор? – спросила она Эльвиру.

– Снова деньги не платит, – нажаловалась та Венере. Обмен колкостями состоялся, можно заключить временное перемирие – до завтра. – За три месяца должен. А у меня даже на молоко и хлеб денег нет. Пенсия через два дня.

Венера сердито поджала губы и бросилась в квартиру. Вышла с кошельком, открыла и протянула Эльвире тысячу:

– Возьмите. Отдадите, когда сможете.

Эльвира начала благодарить. Венера усмехнулась, зашла в квартиру и закрыла дверь.

Ромка улучил момент и скрылся в своей квартире. Эльвира посмотрела на зажатую в руке тысячу, и ее тонкие губы медленно расплылись в довольной улыбке. Венерка не жадная. Всегда выручит до пенсии. Хрен с этими ее ночными воплями. Пусть орет, как хочет. Не то, что этот хитрый сморчок – Эльвира злобно глянула на запертую дверь Ромки Честера и пошла к себе.

Роман Андреевич Честеров сидел перед ноутбуком и нервно листал объявления о работе. Второй месяц неудача за неудачей. Никогда раньше такого не было. На последней игре, вроде, все складывалось удачно: карты шли в руки, игроки подобрались – лучше некуда. Ярик Храмцов – лоховатый, слегка наивный. Женька Пестов – ни хрена в покере не смыслит, все на роже написано. Бурцов Геннадий Борисович – старикан играет «для души», особо не парясь о деньгах. И он, Ромка Честер – профессиональный игрок. Таких обыграть – раз моргнуть. У него и деньги были – остаток заначки. И началось все неплохо. А на тебе, перенервничал и слил всю игру. И теперь должен Юрке Кабану две сотни тысяч плюс процент. И на следующую игру идти не с чем. Квартира в залоге у банка. Машину давно продал. Мать больше ни копейки не даст, как ни проси. И Рудольф помер, чтоб его черти поджарили! У Рудольфа всегда можно было наличку перехватить, пусть даже под грабительский процент. Что для него, Ромки, проценты? Две игры – и все окупит с лихвой.

Раздобыть бы сотню тысяч и отыграться! Ромка закрыл сайт вакансий, тяжело вздохнул. Не до работы ему сейчас. На работе придется месяц за копейки вкалывать, а потом даже на игру не хватит. Нужно как-то иначе деньги раздобыть, другим способом. Ромка мысленно перебрал жильцов дома на Гнездовой и понял, что взаймы никто не даст. У всех уже брал, а потом неделями вернуть не мог. Что же делать? Из соседей только один ни разу не дал взаймы – Первихин, депутат. Денег немерено, а жадный, будто на одном дошираке сидит.

Зато его жена Юлька – Ромка улыбнулся, вспомнив смазливое Юлькино лицо и глаза, похотливые, манящие. Юлька – другое дело. Ромка знает о ней кое-что. И это стоит денег, хороших денег. Пару недель назад Ромка застал Юльку, когда она от Сашки выходила. Он тогда свой ноут относил посмотреть – что-то тормозить начал, и в дверях с Юлькой столкнулся. И вид у нее был – довольный, как у объевшейся кошки. По любому, они с Сашкой трахаются. Если аккуратно, по-тихому, к Юльке подойти и пригрозить Палычу рассказать – она заплатит. Весь дом знает, что Палыч на жену денег не жалеет. На «мерсе» раскатывает, шмотки дорогие носит. От хорошей идеи Ромка живо воспрял духом. Много, конечно, Юлька не даст, но полсотни можно стрясти. Такой мужик, как Палыч, за измену по головке не погладит. Выгонит пинком из дома в одних трусах.

Ромка захлопнул ноутбук и отправился на второй этаж к Первихиным. Юлька долго не открывала. Меж тем, он знал, что она дома – «мерс» красовался на стоянке. Ромка ждал минут десять и уже хотел вернуться к себе – может Юлька спит, как вдруг послышались легкие шаги, и дверь открылась.

– Чего тебе? – напряженный, сердитый взгляд Юльки не предвещал ничего хорошего.

Но Ромка был не из трусливых.

– Поговорить надо, – сказал он.

– Нефиг мне с тобой разговаривать, – брякнула Юлька и попыталась захлопнуть дверь. Ромка с неожиданной для такого хлюпика силой придержал дверь и танком попер в квартиру, чуть Юльку не толкнул.

– Чокнулся? Куда лезешь? – крикнула она, когда Ромка оказался в прихожей и аккуратно запер за собой дверь. Он знал о способности Эльвиры подглядывать и подслушивать и не хотел давать ей лишний повод для сплетен.

– Я же сказал: есть разговор. Может, в комнату пригласишь? – он кивнул в сторону распахнутых дверей в гостиную.

– Еще чего! – фыркнула Юлька. – Чтобы ты, стоит мне отвернуться, нас обокрал? Я же тебя знаю – картежник хренов.

– Зачем красть? – ехидно осклабился Ромка. Зубы у него были мелкие, но белые и ровные. – Ты сама мне все отдашь и еще спасибо скажешь, что я держу язык за зубами.

– Что ты несешь? – поморщилась Юлька. – Да я тебе ни копейки не дам. Нашел себе банк. Иди давай.

– А если я Палычу про Сашку расскажу? – тихо, вкрадчиво сказал Ромка. Юлька прищурила голубые глаза, усмехнулась:

– Что ты знаешь? Свечку держал? Говори что хочешь. Муж тебе не поверит.

– Хочешь, проверим? – Ромка достал из кармана сотовый, пролистал контакты, нашел Первихина. – Звонить мужу?

Юлька сердито вырвала у него телефон, зашипела:

– Только попробуй! Я тебя живьем в землю закопаю.

Ромка лишь рассмеялся – он победил.

– Гони пятьдесят тысяч за молчание.

– У меня нет. Могу дать пару тысяч, – пыталась отвертеться Юлька.

– Пятьдесят. Поедешь к банкомату и снимешь. Деньги мне нужны через час. Не заплатишь – звоню Палычу. Я его телефон наизусть помню.

У Юльки задрожали руки, она жалобно взглянула на Ромку:

– Дай мне хотя-бы неделю. Как я объясню Грише, что потратила пятьдесят тысяч и ничего не купила?

– Мне что за дело? Скажи, была в салоне красоты.

– Я только вчера там была, – скулила Юлька.

– Неужели не придумаешь, что соврать? Ни в жизнь не поверю. Впрочем, мне нет дела, что ты скажешь мужу. Если через час не заплатишь – знаешь, что тебя ждет.

Ромка рванул из Юлькиной руки свой телефон, открыл дверь и вышел на лестницу. И услышал, как за дверью громко разрыдалась Юлька. Жалости у него не было. Сама виновата. Изменяет богатому мужу – пусть платит за молчание. Он еще по-божески с нее запросил.

Через сорок минут Юлька принесла ему десять пятитысячных купюр. Сунула в руки, зыркнула злобным, змеиным взглядом и убежала. Ромка довольно, сыто улыбнулся. Сегодня он будет играть и выиграет. Смелым и дерзким везет. Удача будет на его стороне.