Мой самый нежный зверь

Засыпаю я в конечном итоге только под утро и просыпаюсь, когда в незашторенное окно вовсю бьет яркий солнечный свет. Долго лежу на кровати, пока не слышу щелчок дверного замка.

Вчерашний мужчина, черные волосы которого опять прилизаны и гладко зачесаны, как будто он извел на них целый флакон какого-нибудь средства, встает на пороге и пробегается по мне цепким оценивающим взглядом.

– Идем, – бросает коротко.

Я не вижу никакого смысла спорить, поскольку не горю желанием и дальше находиться в этой комнате без еды, воды, нормального туалета и хоть какого-то понимания своей дальнейшей участи, поэтому сползаю с кровати и иду в сторону выхода в коридор.

В коридоре стоит еще один мужчина, чуть выше ростом и с кудрявыми густыми волосами. Оба мужчины ведут себя так, словно все происходящее совершенно обыденно, и, пока мы идем по длинному коридору, переговариваются о каких-то своих делах.

– Куда вы меня ведете? – уточняю, когда понимаю, что никаких объяснений от них не дождусь.

– Пробу с тебя снимем, – равнодушно поясняет кудрявый, мазнув по мне коротким взглядом.

– Какую еще пробу?

– Проверим качество товара.

– Я не понимаю…

– Да выебем мы тебя, – жестко вмешивается прилизанный, – оценим навыки, прикинем, сколько мужиков за день обслуживать сможешь. Че тут непонятного? Как маленькая, блять.

Он толкает одну из дверей, впихивает меня внутрь вытянутой просторной комнаты, похожей на кабинет, потому что в дальнем конце напротив двери стоит большой письменный стол, и с силой толкает в угол справа от входа.

– Посиди пока, щас еще парни подойдут.

Я больно врезаюсь спиной в стену и стекаю на пол.

Всё.

Впервые с того момента, как те двое забрали меня из квартиры, начинаю плакать. Я измотана уже до предела, и если до этого я еще существовала в каком-то режиме автопилота, всеми силами пытаясь отгородиться от происходящего, то теперь весь ужас и безысходность ситуации обрушиваются на меня лавиной и остатки воли и выдержки оказываются окончательно погребены под этим натиском. Что-то во мне ломается. Что-то очень нужное и важное. Ломается с громким оглушительным треском, отдающим звоном в ушах.

Под этот непрекращающийся звон в голове оформляется один единственно возможный план действий. Я видела, когда прилизанный шел к столу, что у него за спиной пистолет. И у второго тоже. Они оба с оружием. И я решила, что, когда это все начнется… когда… когда… ну, в общем, я соберу остатки самообладания и притворюсь послушной, чтобы усыпить их бдительность, а потом постараюсь дотянуться хотя бы до одного из пистолетов. Думаю, справиться с несколькими мужчинами даже с пистолетом в руке я не смогу: наверняка они среагируют быстрее, чем я успею разобраться, как им пользоваться. Но, чтобы пустить одну-единственную пулю себе в лоб, надеюсь, времени мне хватит.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем дверь кабинета открывается и внутрь входит еще один мужчина. Даже сейчас, несмотря на то что прилизанный и кудрявый сидят, а у меня перед глазами все плывет из-за пелены слез, понятно, что он очень высокого роста, выше их как минимум на голову. И телосложение у него мощное и мускулистое. Лица я практически не вижу, поскольку он сразу идет по направлению к столу, за которым сидит этот прилизанный, и я вижу только широкую накачанную спину под черной обтягивающей футболкой, длинные ноги в темно-синих джинсах и растрепанные русые волосы на затылке. На какое-то время воцаряется напряженное молчание, пока они жмут друг другу руки, и по тому, как прилизанный и кудрявый подбираются, у меня складывается впечатление, что он у них тут за главного или кого-то вроде того. От страха меня начинает знобить до дрожи. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что это всё… конец… Надеяться, что я доберусь до пистолета, глупо, а побои, разрывы, боль и унижения мне обеспечены.

Глава 9

Богдан

Бизнес у меня вполне законный. Но так уж вышло, что еще со времен бурной юности я обзавелся нужными связями в определенных кругах, да и сам держу штат парней с весьма специфическими навыками. Когда содержишь сеть ночных клубов, всегда найдутся желающие немного надавить, чтобы использовать твою территорию в своих интересах. Скажем, реализовать нетрудно догадаться какого рода продукцию. Так что нужно иметь достаточно весомый авторитет и репутацию в тех самых кругах, чтобы с тобой считались.

С ребятами посерьезней мы соблюдаем нейтралитет, так как делить нам особо нечего и устраивать разборки никто не заинтересован, а с мелкими сошками вроде Холодова иногда срабатывает принцип «услуга за услугу». Он помог мне с парочкой неплохих помещений, поэтому, когда попросил в долг, я отказывать не стал. Июль вот-вот закончится, так что пора бы и напомнить о себе.

На территорию меня пускают без проблем, и один из парней, вроде его зовут Захар, провожает меня до кабинета. Захар этот, кстати, наглухо отмороженный тип. Говорят, не сел за износ собственной младшей сестры только потому, что та пропала без вести. Куда она пропала, любому долбоебу понятно, но тело не нашли, а дело об изнасиловании закрыли. Теперь у Холодова на побегушках числится.

Сам Холодов сидит спиной к окну за столом в дальнем конце напротив входа в кабинет. Лисицын сидит чуть в стороне на диване у стены.

– Месяц не закончился. У меня еще почти неделя, – выкатывает с ходу Холодов и нервно вытягивает сигарету из пачки на столе.

– Я помню. Решил проверить, помнишь ли ты.

– Я все отдам. Уже почти насобирал, – Холодов заметно расслабляется и прикуривает сигарету, – девочку хочешь?

– Нет.

– Оттянешься с нами, раз уж приехал.

– Нет.

– Уверен? Нормальная девочка, не пользованная еще…

Он кивает куда-то мне за спину, я оборачиваюсь и только тут замечаю, что справа от входа, забившись в угол, сидит какая-то девчонка. Мелкая, худенькая. Лица не видно, потому что она уткнулась лбом в подтянутые к груди колени согнутых ног, затянутых в черные джинсы, а светлые волосы до плеч спадают ей на лицо.

– Ей восемнадцать-то хотя бы есть? – спрашиваю с сомнением. Девочки девочками, но это уже как-то перебор.

– Ей двадцать пять, – ржет Холодов.

Снова с сомнением оглядываю хрупкую фигурку. Теперь замечаю, что девочка вся трясется, худенькие плечики то и дело вздрагивают. Та вдруг поднимает взгляд, смотрит на меня, и я вижу в мокрых от слез светло-карих глазах дикий, прямо-таки животный ужас. Вздрагивает, поняв, что я тоже на нее смотрю, снова утыкается лбом в колени и тихо всхлипывает.

«Не пользованная еще…»

– Откуда она тут?

– Муж за долги отдал, – равнодушно отвечает Холодов, затягиваясь сигаретой.

– Не понял…

– Че тут непонятного? Мужик проигрался. Взять с него нечего. Вот девку отдал.

– Много проиграл?

– Полтора ляма, – выдыхает дым Холод.

– Рублей? – уточняю на всякий случай.

Когда-то, еще по малолетке, когда я не вылезал из Дома бокса, мы с парнями снаряжались за небольшой процент подсобить серьезным людям собирать денежку с нерадивых должников. Бывало, среди них попадались крепкие орешки и когда подправить им симметрию на лице оказывалось недостаточным, я небрежно уточнял, сильно ли они любят свою жену, сестру и так далее. Конечно, это были всего лишь угрозы, не настолько я конченный, тем более что этого, как правило, оказывалось достаточно. Деньги, чтобы вернуть долг, всегда находились, и процесс возврата всегда сопровождался слезливыми мольбами не трогать близких. Но чтобы отдать жену отморозкам за каких-то жалких полтора ляма, мать вашу, деревянных…

– Понятно дело, рублей, – хмыкает этот упырь, – больше ей не отработать. А так в бордель пристроим ее, глядишь, и отобьет должок. Щас вот сами только пробу снимем, так сказать, – ржет дебилоид, – только Мот с Кенарем подойдут. Хотя можно и без них начать, – добавляет уже равнодушно, снова затягиваясь.

– Вы мне двадцать пять торчите, – напоминаю этому юмористу.

– Нууу… – тянет настороженно.

– Я ее забираю. Остается двадцать три с половиной.

Холодов с Лисицыным как-то странно переглядываются.

– А говорил, что не хочешь девочку. На кой она тебе? – отмирает Лисицын.

Холодов оказывается куда сообразительней.

– Как это на кой? Хорошая девочка. Не потасканная. Для постоянного пользования самое то, – и, обращаясь уже ко мне, добавляет: – Забирай, если понравилась.

Слышу, что дверь за спиной открывается, внутрь вваливаются Светлянский с Шороховым. Жму им поочередно руки, потом вытираю ладонь об джинсы и иду по направлению к девчонке. Холодов встает из-за стола, сует окурок в засранную пепельницу и идет следом. Девчонка поднимает на нас заплаканные глаза и неотрывно следит за нашим приближением. Нервно оглядывается по сторонам, словно ища пути к отступлению, затем прижимает ладони к лицу и еще сильнее сжимается в комок.

– Вставай, – говорю ей.

Девчонка никак не реагирует, только начинает сильнее всхлипывать и скулить.

– Ты слышишь? Вставай давай, – я наклоняюсь к ней, протягиваю руку и осторожно трогаю за плечо.

Та вдруг отнимает ладони от лица, резко дергается и вцепляется мне в руку зубами. Отчаянно так. Со всей силы. Долго не отпускает, а когда отпускает, то кожа на тыльной стороне ладони, чуть выше к предплечью, прокушена почти до крови. Я озадаченно тру место укуса, на котором практически на глазах наливается сине-багровый кровоподтек, и не реагирую вовремя, когда Холодов злобно цедит:

– Ты че, сука?! – и, размахнувшись, бьет девчонку по лицу, – ты как себя с хозяином ведешь?!

Разгибается, поворачивается в мою сторону, видно, что хочет что-то сказать, но не успевает, потому что я хватаю его за шею и со всей дури двигаю башкой об стену. Тот валится на пол и больше не встает. Не уверен, что вообще встанет. Кажется, я слегка не подрассчитал усилия. Поворачиваюсь к стоящей позади троице и меряю долгим взглядом, чтобы уточнить, есть ли у них, так сказать, возражения по поводу сложившейся ситуации. Возражений ни у кого не находится, и я снова поворачиваюсь к девчонке. Та больше не плачет и по виду никак не реагирует на происходящее. Сидит с остекленевшим взглядом и не двигается. Я наклоняюсь к ней и осторожно подхватываю на руки. Оказывается, что для того, чтобы ее поднять, можно почти не напрягаться. Прижимаю ее покрепче к себе на случай, если начнет брыкаться, и невольно склоняюсь к ее лицу, почти касаясь губами лба, когда малышка обессиленно кладет голову мне на грудь. От ее волос пахнет чем-то сладким и приятным. И от нее самой тоже. Чем-то тонким и сладким. Немного еще потом. Видимо, предложить ей душ уебки не удосужились. Но пахнет не противно. Запах слабый и какой-то… бля… почти приятный… фруктовый немного. Надеюсь, это не обозначает, что я какой-нибудь латентный извращенец, раз мне нравится запах какой-то незнакомой девчонки.

Уже в коридоре, у самого выхода, меня в спину догоняет голос Лисицына:

– Это самое… Медведь, подожди.

Он быстрым шагом нагоняет меня и протягивает маленькую черную сумочку.

– Тут это… паспорт ее и мелочевка всякая.

– В машину отнеси. И двери открой.

Лисицын распахивает передо мной дверь, придерживает, быстрым шагом идет к тачке и открывает пассажирскую дверцу. Я сгружаю девчонку на сиденье, забираю из его рук ее сумку и кидаю на заднее.

– Если Холод не оклемается, я за него. В конце месяца наберу, – тараторит Лисицын, пока я иду к водительской двери.

– Давай, – махаю ему рукой и сажусь за руль.

Трогаюсь с места и на всякий случай блокирую замки на дверях, чтобы девочка не учудила ничего по дороге. Но та сидит по виду абсолютно безучастная ко всему, проходится по мне каким-то пустым полубезумным взглядом и отворачивается к окну.

Мира

Наверное, еще ни разу в жизни я не чувствовала себя настолько опустошенной, обреченной и замученной. Тихо щелкает механизм блокировки замка, я вздрагиваю и несколько секунд смотрю на своего «хозяина», как его назвал тот прилизанный. Он как ни в чем не бывало выкручивает руль одной рукой, а вторую расслабленно кладет себе на бедро. Только что этой рукой он так двинул прилизанного головой об стену, что я не уверена, останется ли тот жив. Мне ни капельки его не жаль, но сам факт, что он вот так вот запросто… одним ударом… Я пару секунд смотрю на широкую загорелую ладонь, лежащую на его бедре, следом замечаю выпуклость на его джинсах чуть ближе к паху и отворачиваюсь к окну.

Судя по всему, я ошиблась. Он у них не главный, а… я не знаю, как это называется в их кругах… партнер? криминальный авторитет? крестный отец? территориальный менеджер? Кто-то, кто имеет определенное влияние, поскольку оружия у него при себе нет, но при этом лежащего на полу прилизанного все остальные восприняли как нечто само собой разумеющееся.

Едем мы долго. Сначала за окном мелькают деревья и редкие указатели с названиями населенных пунктов рядом с поворотами на узкие грунтовки, потом постепенно въезжаем в черту города. Дальше двигаемся куда-то в сторону западной окраины, той, что ближе к озеру и городской набережной. Минуем центр, едем еще какое-то время и въезжаем в небольшой элитный микрорайон, отстроенный на самом берегу озера. Машина останавливается перед шлагбаумом во дворе одной из нескольких высоток и после того, как он поднимается, въезжает на подземную парковку. Мужчина глушит мотор.

Богдан

Выхожу из тачки, открываю дверь, подхватываю девочку на руки и иду к лифту.

– Я сама, – лепечет слабым голоском.

Я притормаживаю, аккуратно ставлю ее на ноги, та делает пару шагов и спотыкается. Снова подхватываю ее на руки и несу к лифту. Пока поднимаемся ко мне на тридцатый, тоже держу ее на руках. Чувствую себя каким-то зверюгой, который утаскивает пойманную добычу в свое логово.

Войдя в квартиру, пинаю дверь одной из гостевых спален. Не знаю, за каким лешим они все мне нужны: гостей у меня, кроме разве что Макса, которому периодически впадлу ехать домой бухим, отродясь не было. Когда-то дизайнер составила проект, и я махнул рукой. Все равно под что-то же надо было распределять все эти комнаты, а идеи закончились даже у дизайнера. И вот, пригодились. Эта самая хорошая, потому что здесь есть свой небольшой санузел.

Осторожно укладываю девочку на кровать, поправляю под головой подушку и отступаю на шаг. И зачем-то стою и молча ее рассматриваю. Она обхватывает себя руками вокруг живота и подтягивает колени к груди. Девочка красивая. Несмотря на то, что личико припухшее и заплаканное, видно, что обалдеть какая хорошенькая. И фигурка красивая. Только очень уж худая, как по мне. Тонкая талия, аккуратная округлая грудь под темно-зеленой обтягивающей кофточкой с рукавами до локтя, стройные ноги и аппетитная попка. Стою, пялюсь на нее как какой-то маньяк и не сразу соображаю, что в паху становится пиздец как тесно. Чертыхаюсь и выхожу из спальни. Девочку только что, считай, что чуть толпой не изнасиловали. Мне, конечно, сложно представить, что после такого испытываешь – меня изнасиловать достаточно проблематично – но нетрудно догадаться, что ей очень и очень хреново. А у меня встал. Пиздец я бревно бесчувственное. В свое оправдание могу сказать, что я таких красивых еще ни разу в жизни не встречал.

Прежде чем идти в душ, залезаю в приложение и заказываю доставку еды. Ем я обычно или в клубе, или где-нибудь в рестике, или заказываю готовое на дом.

За доставкой спускаюсь сам, потому что вспоминаю, что оставил ее сумочку с документами на заднем сиденье тачки. В сумке паспорт, медицинский полис, кошелек, ключи, какие-то таблетки, блокнотик с ручкой и еще всякая ерунда. Телефона нет. Видимо, Холодов с отморозками предусмотрительно от него избавились на случай, если ее станут искать.

Забираю доставку, поднимаюсь обратно наверх, ее сумку кладу на комод в прихожей, а пакеты тащу в кухню и раскладываю содержимое по тарелкам. Вкусов ее я не знаю, поэтому заказал всего по чуть-чуть: суши, пиццу, пару каких-то салатов, овощной крем-суп, лапшу с грибами, шашлык и несколько пирожных. Еще шоколадку, конфеты и фруктовую нарезку. Потом, как оклемается, спрошу у нее, что она больше всего любит. Бляха. Так рассуждаю, как будто и правда собрался у себя ее оставить. Последствия нездорового болезненного стояка, наверное. Ставлю тарелки на поднос, на один все не помещается, беру еще один, к тарелкам добавляю бутылку воды, бутылку лимонада, чашку горячего чая, чашку кофе и несу все это к ней в комнату.

Мира, как написано у нее в паспорте, так и лежит на кровати. По-моему, даже позу не поменяла. Я ставлю подносы на журнальный стол рядом с креслом у окна и еще немного ее рассматриваю, стоя рядом с кроватью. Хорошенькая. Протягиваю руку и осторожно глажу ее по волосам. Девочка прикрывает глаза и тяжело сглатывает.

– Поешь, – говорю ей, убирая руку, – нормальная ванная в конце коридора. Сауна там, если хочешь погреться, джакузи. Но можешь и тут просто в душ сходить.

Мира снова тяжело сглатывает, ничего не отвечает, решаю больше к ней не лезть и двигаю на выход.

Возвращаюсь в кухню, беру тарелку, иду в гостиную и плюхаюсь на диван перед телеком. Тыкаю в первый попавшийся фильм из рекомендаций приложения, составленных на основе просмотренного ранее контента. Фильм про какого-то парня, который до одури влюбился в девчонку, а та болеет раком и жить осталось всего ничего.3 За сюжетом почти не слежу. Все думаю о том, зачем все-таки привез девочку к себе. Надо было сразу ее отпустить и не усложнять. С другой стороны, а вдруг ей идти некуда? Не к уебку-мужу же ей возвращаться. Да и куда она пойдет в таком состоянии? Если надумает в ментовку обращаться, то только хуже сделает: обратно к отморозкам Холодова ее же и привезут. Странно только то, что вопрос, почему меня это так волнует, меня совершенно не волнует…

Глава 10

Мира

Получается, что без еды я провела больше суток. Забрали меня вчера днем, а сейчас уже почти вечер. От тарелок, которые он поставил на невысокий овальный стол рядом с глубоким пастельно-зеленым креслом, которое стоит почти в самом углу около окна в пол таким образом, чтобы из него можно было любоваться видом на озеро, исходит умопомрачительный аромат. Запах свежеприготовленной еды и моментально проснувшийся аппетит напоминают мне, что я все еще жива. Не убита, не покалечена, не изнасилована, не в борделе, не в притоне и не при смерти. Лежу в просторной, со вкусом обставленной комнате на удобном мягком матрасе и жутко хочу есть.

Уже несколькими минутами спустя я сижу в кресле, подобрав под себя ноги, жую, смотрю в окно на скатывающееся прямо внутрь лоснящейся поверхности озера солнце и то и дело прислушиваюсь к звукам в коридоре. Отъедаю по чуть-чуть из каждой принесенной тарелки и откусываю от каждого пирожного. А потом еще долго сижу, обхватив колени руками, и все смотрю и смотрю на постепенно темнеющую водную гладь, за которую безнадежно цепляется последними лучами падающее солнце, чувствуя в груди какую-то глухую тоску и зудящую злость по отношению, как ни странно, к самой себе. Сначала как последняя идиотка позволяла вытирать об себя ноги, наивно верила совершенно недостойному того человеку и всё чего-то ждала. А что в итоге? А в итоге у меня теперь есть хозяин. Не по заслугам ли? Ну прям как и положено. Все так, как и должно быть. А что? Хороший хозяин, кстати. Заботливый. Еду приносит и по головке гладит. После всего случившегося мне, можно сказать, что повезло. Глядишь, может, даже и издеваться не станет. Я встаю из кресла, иду в сторону двери, за которой находится небольшой совмещенный санузел. Со злостью стаскиваю с себя одежду, бросаю на пол и встаю под теплые струи воды. Хозяин так хозяин. Вот и прекрасно. Просто замечательно! Приняв душ, я брезгливо морщусь на свое белье, стираю его в раковине и включаю на максимум полотенцесушитель, пока сама орудую феном, который висит в специальной подставке рядом с раковиной. После натягиваю на себя белье и решительно толкаю дверь.

Выхожу в коридор и прислушиваюсь. Из проема в конце коридора, ближе ко входу в квартиру, слышны приглушенные голоса. Кажется, он смотрит телевизор. Я осторожно приближаюсь к широкой полукруглой арке, бесшумно ступая по мягкому светло-серому ковру, приятно щекочущему босые стопы, и останавливаюсь в проеме. Мужчина на самом деле смотрит телевизор. Сидит, откинувшись на спинку огромного мягкого дивана напротив экрана в полстены и по виду словно бы о чем-то задумавшись.

Свет в комнате приглушен до минимума, но это не мешает мне наконец-то внимательно его рассмотреть. До этого я только мельком посмотрела на него несколько раз, да и то из-за того, что перед глазами все расплывалось от слез, а голова кружилась от изматывающих переживаний, успела заметить только, что черты лица у него довольно грубые. Сейчас, когда он расслаблен и задумчив и на его лице нет того жесткого выражения, которое вызвало у меня приступ панического ужаса, стоило всего лишь коротко взглянуть на него в том доме, я могу сказать, что он довольно привлекательный. Даже, наверное, красивый. Как-то по-особенному. По-мужски. Он красив такой, знаете, грубой брутальной чисто мужской красотой какого-нибудь варвара-завоевателя, в которой есть что-то дикое и первобытное, что волей-неволей вселяет страх и уважение. У него достаточно крупный прямой нос, высокий лоб, чуть тонкие розовые губы, неглубокая морщинка между восходящими бровями с небольшим изломом, глаза со слегка опущенными уголками, обрамленные длинными ресницами. Цвет глаз я не вижу. На лице легкая небритость, которая ему очень идет. Волосы светло-русые, растрепанные, а у висков более короткие. И хоть я и стою тихо, мужчина словно чувствует мой взгляд и медленно поворачивает голову в мою сторону.

– Привет, – гудит низким басом, – полегчало?

И тут же хмурится, когда замечает, в каком виде я перед ним стою. Я, не говоря ни слова, делаю шаг в его сторону, завожу руки за спину и расстегиваю лифчик. Он летит к моим ногам, а я остаюсь стоять в одних только трусиках. Замираю не двигаясь. Мужчина поднимает ошалелый взгляд к моему лицу, потом переводит его на обнаженную грудь и уже не может его отвести. Буквально прикипает к ней взглядом. Серо-голубые.

Богдан

Вся кровь, что есть в организме, мгновенно приливает к паху, из-за чего все остальные органы работать категорически отказываются. В первую очередь отключается мозг.

      Не понял…

Видимо, на фоне стресса девочка немного не в себе. Или считает, что теперь мне должна. Или думает, что я и правда купил ее «для пользования» и решила не тянуть кота за яйца. Боится, а как известно, не так страшна казнь, сколько ее ожидание. Как бы там ни было, нужно как-то заставить себя отвиснуть и отправить ее обратно отдыхать. Потому что воспользоваться девочкой в такой ситуации – это… хуй знает… жесть полная… неправильно это, короче. Только вместо того, чтобы сказать ей возвращаться обратно в спальню, я сижу и не могу хоть на секунду оторвать намертво прилипший к ней взгляд. Так-то она сама пришла. Я ведь ее не заставляю. Плохого ничего ей не сделаю. Наоборот, может, расслабиться помогу…

Давай, ага.

Убеждай себя в этом.

С таким бешеным стояком еще и не в таком можно себя убедить – старательно пытаюсь дать себе мысленную затрещину. Ни хера не выходит.

Глава 11

Мира

– Иди ко мне, – после долгого молчания говорит мужчина, и я приближаюсь к нему и встаю у него в ногах.

В том доме, когда я сидела, забившись в угол, и он сказал мне «вставай» – это звучало как приказ. Теперь же я понимаю, что у него просто такой голос. Низкий, басовитый и грубый. А сейчас еще немного хриплый. Но его слова совсем не звучат как приказ.

Он обхватывает меня руками за ягодицы, чуть сжимает их в ладонях и притягивает еще ближе к себе. А потом касается губами моего живота и целует. Я невольно кладу ладони на его широкие мускулистые плечи, чтобы не потерять равновесие, пока он водит по нему носом и снова целует. А потом поднимает на меня взгляд, глядя снизу вверх. И почему-то сейчас мне ни капельки не страшно. Не больно, не обидно и не жалко себя. Наоборот, как-то легко и спокойно. Наверное, это из-за того, как он на меня в этот момент смотрит. Его взгляд какой-то как будто пьяный. Хмельной. И немного теплый, что ли. Такой же теплый, как его огромные широкие ладони, которыми он медленно поглаживает меня от ягодиц к бедрам и обратно. Потом опять целует в живот, прихватывает губами кожу около пупка и почти забирается в него языком.

– Не надо, – вырывается у меня невольно, и мужчина вновь вскидывает на меня взгляд. Такой же влюбленно-пьяный, но на этот раз слегка растерянный, – щекотно, – поясняю ему.

Он слегка улыбается, тянет меня на себя и усаживает верхом. Гладит ладонями на этот раз спину, а сам неотрывно смотрит на мою грудь. Под его взглядом она напрягается, а соски превращаются в два твердых комочка. Складывается такое ощущение, что он хочет вот-вот на нее наброситься, как какой-нибудь голодный зверь на кусок свежего мяса, но при этом сдерживается и чего-то ждет. Мужчина в очередной раз проводит ладонями по моей спине от лопаток до самой поясницы, потом одну из них плавно переводит на живот, опять поглаживает и медленно ведет ее вверх, к груди, второй продолжая придерживать меня за спину. Останавливается на пару секунд, упираясь ребром ладони в самый низ полушария, и наконец осторожно обхватывает. Вскидывает на меня взгляд, едва уловимо улыбается и одновременно с этим давит мне второй ладонью на спину, притягивая ближе к себе. Потом поднимает руку выше, обхватывает за шею сзади, фиксируя мою голову в удобном для себя положении, и склоняется к губам.