Сестрица Алёнушка

Александр Каменецкий

Сестрица Алёнушка

Жил-был у бабушки серенький козлик.

Народная песня

Всегда любите друг друга всей душой.

В мире нет почти ничего, кроме любви.

Виктор Гюго

Глава 1

Алёна в ужасе распахнула глаза, выпучила будто рыба, не понимая, не в силах поверить в то, что она видит. Она схватилась за голову, глядя на брата. Её охватила крупная дрожь.

– Нет! Нет! Не может быть! Что я скажу маме?! – в отчаянии простонала она.

Электричку тряхнуло на стрелке, Алёна дёрнулась и проснулась. Брат Ванька по-прежнему сидел напротив, и спокойно рассматривал в окно пробегающие мимо деревья, столбы, рельсы – всё то, что мелькало за окном уже не первый час. Однообразный пейзаж Алёну утомил.

Скучный ли вид тому виной или ранний подъём, или, быть может, мерное покачивание вагона – неважно, что погрузило Алёну в дрёму, но отдых обернулся кошмаром. Алёна незаметно облегчённо выдохнула. Что её так напугало во сне, она не запомнила, но сердце до сих пор колотилось в ритме ударной установки на рок-концерте. Что-то было связано с братом, но что… И вспоминать не хотелось, ну его… Всё хорошо, брат на месте. Сидит, ногами болтает. Ещё не хватало из-за него так пугаться. Мама, конечно, просила за ним присматривать, доверяет ей, но…

Алёна вздрогнула, когда громко заголосил мобильник. Чертыхнулась про себя, схватилась за телефон.

– Привет! – Она помолчала, слушая собеседника на том конце линии. Ответила: – у нас всё хорошо, не переживай. Мы ещё не доехали, но уже совсем близко. – Ещё пауза. – Нет! Нет! Не волнуйся, доберёмся нормально. Что с нами может случиться. Позвоню, когда будем у бабушки.

Она нажала кнопку отбоя.

– Мама звонила? – Ванька требовательно смотрел на сестру.

– Угу, – Алёна еле сдержала зевоту.

– Чего хотела?

– Да как обычно.

Мимо окна с воем и с грохотом колёс потянулись вагоны встречного поезда. Ванька тут же отвернулся, прижался носом к стеклу, тщетно пытаясь в непрерывном мелькании углядеть хоть что-то из тамошней жизни. Но представление закончилось так же внезапно, как и началось, и вновь за окном остался лишь привычная, знакомая картина. До станции оставалось ещё минут двадцать.

***

– Ты куда собрался? Не отходи от меня, а то потеряешься, – Алёна дёрнула брата за рукав футболки.

– Вот ещё! Смотри сама не потеряйся!

– Рюкзак свой забери! Я что ли его таскать буду?!

Ванька не стал спорить, закинул рюкзачок с вещами на плечи и снова попытался улизнуть прочь.

– Да стой же ты! Автобус в другой стороне. Нам туда, – Алёна бесцеремонно ткнула пальцем в направлении привокзальной площади.

Народ, выплеснувшись из дверей электрички, стремительной толпой двигался в указанную сторону, недовольно огибая Алёну вместе с братом. Электричка со стуком закрыла двери, и, загудев, укатила дальше, набирая скорость.

– Пойдём, не хватало ещё опоздать на автобус, потом будем два часа ждать следующего.

– Не хочу на автобус, – заныл Ванька, – пойдём пешком.

– Куда пешком? Совсем дурак? Тут на автобусе целых два часа ехать.

– Сама дура! Автобус по дороге идёт, в объезд, а мы через лес напрямки. Думаешь, я не знаю?! Напрямки всего пять километров, ещё и автобус обгоним.

– Не собираюсь я пять километров по жаре тащиться. Мама велела ехать на автобусе и деньги дала.

– Ну и что, мама в городе осталась, а мы здесь. Она и не узнает, если ты не проболтаешься.

– Нет уж. Вечно ты дичь придумаешь, а попадёт опять мне.

Алёна решительно и не оглядываясь направилась к зданию вокзала.

– Бе-бе-бе, – скорчил рожу мальчишка. Буркнул себе под нос: – Душнила!

Но через десяток секунд бросился догонять сестру.

***

– Я пить хочу!

– Отстань!

– Чего отстань?! Я пить хочу!

– А кто виноват? Из-за кого мы на автобус опоздали? Из-за кого мы тащимся пешком по жаре?

Говоря по правде, никакая особая жара ребят не донимала, лес укрывал густыми ветвями от полуденного солнца. Мягкая, усыпанная жёлтой сосновой хвоей дорога плавно изгибалась то влево, то вправо. Шагать по ней наверняка куда приятнее, чем трястись в душном раскалённом автобусе. Алёна не чувствовала ни малейшей усталости и ничуть не беспокоилась. Эту дорогу она знала и раньше, приходилось ходить прошлым летом до станции и, если бы не мамино указание, она бы и не стала спорить с братом. А уж когда автобус показал им хвост, сидеть, ждать следующего она точно не собиралась. Тем более бабушка их ждёт и будет волноваться, если они не появятся вовремя. Расписание электрички бабуля знала не хуже них. Но братец, так рвавшийся в пеший поход, начал её доставать. В десять лет пора бы уже перестать вести себя как младенец.

– Я пить хочу!

– Отстань! Не надо было автобусные деньги на мороженое тратить, тогда бы и пить не хотел.

– Ага! Ты сама мороженое ела!

– Я же не ною.

Ванька надулся и метров триста прошёл молча, пиная траву по обочине лесной дороги. Но надолго его терпения не хватило.

– Я пить хочу.

– Не ной. Воды всё равно нет.

– Надо было купить.

– Ну что ж ты не купил?

– Мама тебе деньги дала.

– Не ной! Мы уже половину прошли. Через полчаса будем у бабушки, там тебе и пить, и есть дадут.

– Ага, ещё целых полчаса!

– Ну, вон из лужи попей, – Алёна равнодушно указала на скопившуюся в колее чёрную воду, покрытую ряской и плавающими сосновыми иголками.

– Дура! Сама из лужи пей.

– Ещё слово… – Алёна замахнулась, но не ударила, опустила руку. Сказала холодно: – Ещё одно слово, и я оставлю тебя здесь одного.

– Я и сам дорогу знаю, – буркнул Ванька, но на всякий случай придвинулся к сестре поближе. Кто её знает, вдруг убежит в лес. А там кусты, деревья, два десятка шагов и скроется из виду. Одному в лесу будет страшновато.

Иван хмуро брёл рядом с сестрой и дулся. Вроде бы ему следовало радоваться, ведь его идея о пешем походе исполнялась прямо сейчас. Он даже не сомневался, что в автобусе было бы гораздо скучнее, жарче и противнее, но пить хотелось нестерпимо. И то, что сестра была права во всём: и про опоздание, и про мороженое, и даже про оставшиеся полчаса, только злило Ваньку ещё сильнее. Он покосился на Алёну, та шагала совершенно спокойно, поглядывая по сторонам. Мальчишка прибавил шаг, вырвался вперёд на несколько метров. Никуда Алёна не денется, если он будет впереди – дорога тут одна. Ещё бы бутылку простой воды, и Ванька готов был бы пройти в три… нет, в пять раз больше.

Ванька с сомнением посмотрел на очередное углубление в колее, заполненное тёмной водой. Сырая и мягкая земля была словно изрыта непонятными ямками. Он нагнулся к одной из них, изучая. Похоже на след копыта.

– Алёна, смотри, следы чьи-то. Вдруг здесь кабаны водятся.

– Нет тут никаких кабанов, – неуверенно отмахнулась сестра, начав тревожно оглядываться по сторонам.

Ванька ни в каких кабанов, само собой, не верил, хотел сестру напугать. И теперь радостно поспешил дальше. Вдруг у обочины что-то тускло блеснуло. Иван метнулся вперёд.

«У-у-у… – разочарованно протянул мальчишка, – банка из-под колы, я-то думал что-то интересное».

Даже в лесу от мусора не скроешься. Хотя до сих пор Ванька не видал ни бумажки, ни окурка, но вот вам банка. Понятно, что урны посреди леса не стоят, но пустую банку можно и до дома донести. Ванька с азартом пнул банку, выкидывая её на середину дороги. Но банка едва подскочив, тяжело бухнулась в пыль и тут же замерла, а Ванька запрыгал на левой ноге, тряся ушибленными пальцами правой. Но тотчас, позабыв о боли, наклонился и поднял банку. Банка была целой. В том смысле, что она была нетронутой, полной и запечатанной. Совершенно новая банка колы! Разве что грязная.

– Ура! Ура! – заскакал Ванька, крутя находку в руках, демонстрируя её сестре. – Смотри, что я нашёл! Ла-ла-ла! Видала, да?

– Брось! Что ты всякую дрянь подбираешь, как маленький, – Алёна скривилась.

– Ничего не дрянь! – обиделся мальчишка. – Нормальная банка колы. Полная и запечатанная.

– Что за ерунда? Ну-ка покажи.

– Только руками не хватай. Вот! Видишь!

– Нераспечатанная банка на дороге валялась?

– Может, потерял кто-то, – пожал плечами Ванька, отшагнув от сестры на несколько метров. Так. На всякий случай.

– Что-то мне это не нравится, – пробормотала Алёна, порывисто шагнула к брату. – Ты уверен, что она настоящая?

– В каком смысле? – не понял Ванька, отодвигаясь. – А какая же? Игрушечная?

Мальчишка поскрёб банку ногтем, потом очистил пучком сорванной травы и, наконец, обтёр о штанину джинсовых шорт. Алёна только глаза закатила, глядя на подобное непотребство. Иван покрутил банку со всех сторон, сощурился, читая мелкие надписи, пожал плечами:

– Кола как кола. Такая же, как везде.

– Что-то мне не нравится, – упрямо повторила Алёна.

– Не нравится – не пей. Мне больше достанется, – отмахнулся Ванька.

Мальчишка подцепил язычок на крышке, потянул. Тонкая поверхность прогнулась, щёлкнула и открылась. Напиток зашипел, выплеснулся пеной, запузырился.

Алёне вдруг показалось, что она это уже видела, что всё это уже происходило однажды.

– Не пей! – с непонятной тревогой выкрикнула Алёна, бросившись к брату, пытаясь выхватить банку.

Мальчишка отвернулся, выставил руку, мешая сестре приблизиться. Понюхал жидкость, пожал плечами и отхлебнул. Почмокал губами, хмыкнул и принялся пить. Алёна остановилась, подождала секунду и отошла, видя, что с братом всё в порядке. Скрестила на груди руки, сердито глядя на Ваньку. Вот за что ей такое наказанье? Мама ей поручила, а как она может отвечать за это чудовище, если он её совершенно не слушает. Он делает, что хочет, а случись чего с неё спросят? Ну уж нет! Позвоню маме и всё расскажу! Хорошо, в этот раз всё обошлось, а если…

Додумать, что будет «если», ей не дали.

Иван вдруг закашлялся, выронил банку, и схватился за живот. Алёна не успела и рук расцепить, как брат согнулся и рухнул на четвереньки. Ещё несколько секунд с ним происходило вообще нечто ужасно-непонятное, а затем…

Алёна крепко зажмурилась, в безумной надежде, что всё ей привиделось, приснилось в липком ночном кошмаре. И тут же распахнула глаза, выпучила будто рыба, не в силах поверить в то, что она видит. Она беспомощно схватилась за голову, глядя на брата, её охватила крупная дрожь.

– Нет! Нет! Не может быть! Что я скажу маме?! – в ужасе простонала она.

Глава 2

– Бе-е-е.

Алёна заткнула уши, чтобы не слышать звуки, которые издавал её брат. Она бы и глаза закрыла, чтобы не видеть: на месте её брата в его футболке и джинсовых шортах, с рюкзачком на спине переступал копытцами белый козлёнок. Ванькины кеды без пользы валялись на дороге.

– Бе-е-е.

Алёна давным-давно не верила в сказки, и расскажи ей кто такую историю, она бы лишь пальцем у виска покрутила. Но вот на её глазах её брат Иван превратился в козлёнка. Чушь какая! Треш! Быть может, это снова сон?! Что-то ужасное про брата ей сегодня уже снилось, пока она в поезде задремала. И сейчас – только сон, не может же в самом деле Ванька в козлёнка превратится.

– М-е-е-е. Алё-ё-ё-ёна, – проблеял козлёнок.

«Ну вот! – обрадовалась Алёна. – Несомненно ей всё приснилось. Но пора бы уже и проснуться, хватит этой крипоты».

Алёна ущипнула себя за руку, ойкнула и замотала головой, слёзы брызнули из глаз. Ничего не изменилось. Козлёнок в футболке и шортах переступал копытцами и глядел на неё глазами полными ужаса.

– Ваня, – осторожно позвала Алёна.

– Алё-ё-ёна, – вновь проблеял братец.

– Я тебе говорила: не пей! – враз перешла на крик Алёна. – Говорила, чтоб всякую дрянь не подбирал! Просила как человека: потерпи немного! А ты, как дурак! Упрямый, как баран!

Козлёнок отпрянул и даже присел от такого внезапного напора, но Алёна не могла остановиться, выплёскивая на брата свой страх и растерянность, и поток крика и брани лишь нарастал.

– Придурок! Идиот! Я тебе говорила: не пей – козлёночком станешь! Вот теперь будешь козлом жить!

Мысль о том, что про козлёночка она, конечно же, ничего не говорила, царапнула Алёну, и она сбилась с ритма. Из глаз брата текли крупные слёзы, и Алёна тут же растеряла весь свой запал.

– Прекрати реветь, – строго сказала она. И ляпнула: – Поздно уже реветь, бесполезно.

Ванька заплакал ещё сильнее, замекал что-то неразборчиво. А может, просто подвывал от ужаса. Не понять. Алёна смягчилась, принялась успокаивать.

– Ну всё, всё! Перестань плакать, – она приблизилась, опустилась на колено, нерешительно погладила козлёнка по голове. – Перестань.

Ванька сперва мотнул головой, угрожая маленькими, едва наметившимися, рожками, но затем сдался и уткнулся мордой сестре в плечо, обхватив её левую руку передними ногами. Копытце больно задело Алёну по локтю, но она даже не вздрогнула, гладила белую мягкую шерсть. Козлёнок всхлипывал, шмыгал носом, совсем как человек.

«Да он ведь и есть человек, – пришлось Алёне напомнить себе, хотя этот простой факт никак не хотел укладываться в её сознании. – Он, вот этот белый козлёнок, на самом деле твой брат, и ты за него отвечаешь. И предъявить его в таком виде маме – о таком даже думать страшно».

Надо было что-то решать, что-то делать. Просто стоять на месте и страдать – самое глупое дело на свете, но Алёна понятия не имела, как можно исправить ситуацию. Да тут любой бы растерялся. Но надо же с чего-то начать. Неплохо бы сначала разобраться, что тут произошло.

Ванька немного успокоился и, отступив на шаг, сел прямо на дорогу, в пыль и опавшую хвою. Уставился на сестру, сказал дрожащим голосом:

– Я домой хочу. К ма-а-а-аме.

– Мама с ума сойдёт, если ты в таком виде явишься, – замотала головой Алёна. – Её нельзя волновать. Надо сперва тебе нормальный облик вернуть.

– А как?

Ванька поднял голову, уставился на сестру с надеждой. Алёна лишь плечами пожала, ответила с невольным раздражением:

– Откуда я знаю?!

Она огляделась, увидела банку, валявшуюся на дороге, шагнула ближе. Осторожно, двумя пальцами подняла жестянку, покачала: внутри плескались остатки жидкости. Алёна поднесла банку к лицу, осторожно принюхиваясь.

– Не пе-е-ей! – подал голос братец!

– Что я, по-твоему, совсем дура?! – огрызнулась Алёна.

– Вы-ы-ыбрось! – потребовал Ванька.

– Куда выбрось?! Совсем ума лишился?! – опять рявкнула Алёна. – Надо же разобраться, понять, что случилось. Собрать все улики.

Алёна прикусила язык. Читанные во множестве детективы вдруг вылезли неуместной терминологией. В данном случае не детективы, сказки впору было читать. В лучшем случае, фэнтези или мистику. Но брат на оговорку внимания не обратил. Алёна ещё раз принюхалась: запах был очень похож на колу, но нечто неуловимо чуждое знакомому напитку пробивалось поверх всего. Чуждое, но знакомое. Так и не распознав, Алёна поморщилась и, присев на корточки, принялась изучать мокрое пятно куда выплеснулась жидкость из банки, когда Ванька её выронил. Тут и вовсе было ничего не понять, пятно и пятно – самое обычное. Трогать его Алёна остереглась. Но тут ветер колыхнул ветки над головой, и солнечный луч зацепил краем объект Алёниного исследования, и словно зеленоватый дымок взвился и растаял бесследно. Алёна даже решила, что это ей померещилось, либо солнце глаза ослепило. Надо бы повторить опыт, но солнечные лучи Алёне не подчинялись. Ладно, в банке ещё хватает.

– Ну что там? – не вытерпел Ванька.

– Ничего.

Алёна недовольно поднялась на ноги. Что она хотела увидеть и узнать по мокрому пятну на лесной дороге? Но все сыщики утверждали, что всё самое важное обнаруживается в деталях, в мелочах. Так что пусть лучше она потеряет немного времени и будет выглядеть глупо, чем упустит, быть может, единственную возможность понять, что произошло. Этот зелёный туман, был он или в самом деле ей почудилось, но его нельзя сбрасывать со счетов. И запах. И… Что там ещё. Она поднесла банку к глазам, покрутила на все триста шестьдесят градусов изучая поверхность, надписи и рисунок. Ну и что? Это первая банка, которую она рассматривала столь внимательно, даже будь там отличия, она вряд ли бы их заметила.

– Она точно была запечатана? Ты уверен?

– Да-а-а-а, – проблеял козлёнок. – Б-е-е-е.

– Так, – Алёна задумалась. – Чем бы её заткнуть? Ну-ка иди сюда. Сядь. Сядь, тебе говорю.

Алёна осторожно поставила банку на дорогу и, расстегнув молнию, начала копаться в рюкзаке брата. Вытащила полиэтиленовый пакет с аккуратно сложенными вещами, безжалостно, как попало вытряхнула вещи обратно в рюкзак, взмахнула, расправляя, пакет.

– Надо ещё чем-то перевязать. А, вот! Это тебе уже не нужно!

Она подобрала кеды, которые никак не могли держаться на копытах, и стала торопливо вытаскивать один из шнурков. Ванька тихо и печально замекал, но возражать не посмел. Пыльные кеды с одним шнурком отправились вслед за чистой одеждой в рюкзак, а Алёна уже колдовала над банкой. Решение было простое, хоть и не идеальное. Пакет накрыл банку, а шнурок плотно обмотал горловину и был завязан узлом. Переворачивать банку не рекомендовалось, но если что-то и выплеснется, то не утечёт. Обмотанную пакетом банку Алёна запихала во внешний карман для бутылок на своём рюкзаке. Аккуратно, стараясь не трясти, надела рюкзак на плечи.

– И что тепе-е-е-ерь? – не вытерпел брат.

– Теперь идём дальше. К бабушке. Одна я точно ничего не решу. А бабушка наша, сам знаешь, всё умеет и всё может.

– Как же я? В таком ви-и-и-де? – братец явно снова собирался заплакать. – Мальчишки засмею-у-у-т.

– Нормально. Кто тебя в таком виде узнает-то? Ты главное, помалкивай, не болтай зря. И никто ничего не поймёт, не догадается. А там, глядишь, бабушка что-нибудь придумает.

– Может, всё-таки ма-а-а-аме позвонить?

– Ага, – вновь завелась Алёна, – сказать ей, что её сын превратился в козла! И даже если она поверит, что это не глупый розыгрыш, то что она сделает? Сюда машиной дольше чем поездом добираться. И все четыре часа в поезде она будет накручивать себя и представлять себе всякие ужасы. Ты этого хочешь?!

– Не-е-е-т.

– А потом доберётся и прибьёт тебя, чтобы не мучался. Чтобы всякую дрянь в рот не тащил, как будто тебе два года, а не десять.

– Я же не зна-а-ал, – заныл Ванька. – На вид нормальная ба-а-анка была.

– Вот-вот, достанется тебе от мамы за все её волнения, ты и ме-е-е сказать не успеешь.

– Ничего не достанется, – упёрся Ванька.

– Звонить мы ей не будем. Ей волноваться нельзя: она ребёнка ждёт. Ей скоро рожать! Помнишь ещё?

– По-о-о-мню. Может, папе позвни-и-им?

– И папе нельзя. Он маме проговорится. Ну как он уедет, ничего не сказав? Никак. А маму волновать нельзя.

– А ба-а-абушка? – задал Ванька резонный вопрос.

– Бабушка, думаю, за свою жизнь и не такое видала, – сказала Алёна не слишком уверенно. – Во всяком случае, ей мучаться в неведении несколько часов не придётся, у неё проблема прямо перед глазами будет. Но чтобы она лишний раз не переживала, давай поторопимся. А то мы позже автобуса появимся, вот тогда точно все всполошатся. И вообще, чем быстрее доберёмся, тем быстрее бабушка тебе нормальный вид вернёт.

– Пойдём скоре-е-е-ее, – заторопился Ванька, аж копытцем забил в нетерпении.

Алёна отнюдь не была уверена, что бабушка сможет помочь, но брата нужно было как-то успокоить. А ещё Алёна понимала, что происшествие явно выходит за рамки обыденного и разумного, и что ей разрешить подобную загадку не по силам, и дураку ясно. Пусть взрослые разбираются. Да и осталось-то до деревни совсем немного. Если бы этот дегенерат, её братец, потерпел совсем немного, она благополучно сдала бы его на руки бабушке, под её ответственность. А там пусть хоть козлом скачет, не её проблемы.

Вот уж и деревня впереди. Лес расступился, и они вынырнули на тропку, идущую через луг, а за кустами впереди уже виднелись знакомые деревенские дома. Алёна бросила взгляд влево, в сторону шоссе: не идёт ли автобус. Но вместо автобуса по дороге, мигая огнями, неслась машина скорой помощи.

«Может, его медикам сдать? – всерьёз задумалась Алёна. – Нет, пусть бабушка решает. А то отправят куда-нибудь на опыты, меня точно слушать не станут, кто-то взрослый нужен».

Брат с сестрой вынырнули из кустов на обочину шоссе у крайнего двора. До бабушкиного дома осталось совсем чуть-чуть. Ванька скакал в нетерпении, да и Алёна торопилась. У бабушкиных ворот толпился народ. У Алёны похолодело в груди от нехорошего предчувствия. Толпа окружала стоявшую у обочины давешнюю скорую, задние двери которой были широко распахнуты.

Глава 3

Алёна и Ванька переглянулись и бросились бежать. Они успели, когда под руководством пожилой врачихи два деревенских мужика пытались засунуть носилки в машину. Бабушка бледная и осунувшаяся лежала на носилках, не шевелясь и закрыв глаза.

– Бабушка! – Алёна бросилась к носилкам.

Бабушка повернула голову, увидала Алёну, во взгляде её явно читалось облегчение. Мужики наконец сумели приладить носилки и ждали. Бабушка кивнула и носилки быстро запихнули внутрь машины. Бабушка едва поманила пальцами, и Алёна забралась внутрь. В открытую боковую дверь заглянула врачиха.

– Дайте минутку с внучкой поговорить, – слабо пролепетала бабушка.

Врачиха недовольно скрылась из виду.

– С тобой всё в порядке? – голос бабушки сразу окреп.

– Всё хорошо, – Алёна лихорадочно соображала, что она может сказать в такой ситуации. Похоже, и бабушку теперь волновать нельзя, а Алёна так рассчитывала на её помощь.

– С братом что?

– Да что с ним будет, – отвела глаза Алёна.

– Не ври мне, Алёна. Говори, как есть.

– Не знаю, как и сказать.

– Обернулся в кого-то? В кого?

– Откуда ты знаешь?! – поразилась Алёна. Она думала придётся доказывать, убеждать, а тут… Уж такое предположение взрослые в своём уме должны делать в последнюю очередь. Да что тут происходит в самом деле?! Она что-то не знает про свою бабушку?!

– В кого? – требовательно повторила бабушка.

– В козла! – выпалила Алёна и тут же поправилась: – В козлёнка.

Бабушка устала прикрыла глаза. Потом заговорила торопливо:

– Расколдовать его можно, но надо спешить, времени не слишком много. А я вряд ли буду в силах неделю-другую. Придётся тебе самой расстараться.

– Я не умею, – в ужасе отпрянула Алёна. – Я не справлюсь!

– Справишься. Поищи в доме на чердаке. – Бабушка перешла на шёпот: – Там есть книга. Способностей тебе хватит, вот только не учил тебя никто. Твоя мать против была. Но деваться некуда.

– Бабушка, – жалобно позвала Алёна.

– Держись, внучка. Брата не бросай. И с соседкой не откровенничай. Маме не звони пока, я сейчас сама наберу. Скажу, что вы добрались и у вас всё в порядке. У нас всё в порядке. Будет звонить – не проболтайся!

Алёна слушала и отчаянно пыталась решить, стоит ли доверять бабушкиным словам. Не бредит ли она, в своём ли уме? Маме ничего не говорить – это ладно, это понятно, разумно и оправдано. Нельзя её волновать в её положении. Но что Алёна брата должна расколдовать… Бабушка так и сказала: «расколдовать». И ещё сказала: «обратился». Это уже на бред похоже. Ну кто в двадцать первом веке всерьёз в колдовство верит? Разве что старые бабки.

«Тьфу ты! Дура!» – в сердцах обругала себя Алёна. Вот бабушка, очевидно, верит. А свою бабушку она никогда старой бабкой не считала. Не такая она и старая, и не бабка там какая-то. У неё отличная и вполне современная бабушка, даром что всю жизнь в деревне живёт.

В дверь заглянула врачиха, высказалась недовольно:

– Пора ехать, вам нужно срочно в больницу.

– Возьми, – бабушка сунула что-то маленькое внучке в руку. – Береги пуще глаза.

Алёна разжала кулак – на ладони сверкнуло серебряным ободком широкое колечко.

– Иди, – бабушка прикрыла глаза.

Алёна крепко стиснула кольцо, выпрыгнула из скорой помощи, дверь тут же закрылась, машина взревела и укатила, подняв облако пыли. Алёна зашарила глазами и успокоилась: Ванька топтался рядом, жался к колену и, к счастью, благоразумно помалкивал. Деревенский народ, поглядывая на Алёну и странного козлёнка в шортах, футболке и с рюкзачком, начал расходиться.

«Ну да, – усмехнулась про себя Алёна, – скучно им в деревне, не так много новостей вокруг. А тут бабуля нарушила привычный ход событий. Вот и собрались. Деревня же. Всё на виду, все обо всех всё знают. А теперь мы с Ванькой одни остались, гляди того придётся о нас заботиться. А кому охота чужие проблемы разгребать? Сейчас быстренько разбегутся. Вот и хорошо, нам лишнее внимание ни к чему. В доме я и сама управлюсь. Наверное. Управлюсь, куда мне деваться. И надо книгой заняться. Неясное ещё, что там делать-то придётся».