Мериамос 3. Серебряная Соколица

– Почему нет? Других наследников у него нет.

– Как нет? – удивлённо отозвался Ябивцев. – У сестры князя было две дочери-близняшки.

– Кто знает, где эта вторая сестра, – пожал плечами его собеседник. – Да и с чего ему предпочитать одну девицу другой? Её задача – выйти замуж, чтобы в Верестаге появился князь.

– Не дело самому большому княжеству Мандагара оставаться без князя.

Как ни хотелось бы Ниобе отгородиться от разговоров о политике, навострив ушки, она ловила каждое слово. О Верестаге она знала из писем сестры, но та не писала о политике. «Каковы цены на ткани и украшения? Какие фасоны в моде? Почему Ниоба не замужем?» – вот всё, что её интересовало.

– Я слышала, что после праздников князь отречётся от трона в пользу племянницы, – обронила одна из девиц, внимательно наблюдая за реакцией офицеров.

– Так уж и отречётся, – неожиданно фыркнул Мечников. – Чтобы она вышла за хана степняков и Мандагар утратил контроль над Верестагом?

Девушка, густо покраснев, отпрянула, словно надеясь скрыться за широкими спинами мужчин.

– В чём проблема, пусть выходит за кого-нибудь из младших отпрысков других князей, – пожал плечами один из мужчин.

– Проблема в том, что ещё до рождения она была обещана хану ради поддержания мира между городами и Великой Степью, – ответил Мечников и, достав платок, принялся натирать пенсне. – Когда заключалась эта договорённость, у князя было две племянницы и беременная супруга. Никто не ожидал, что всё так обернётся.

Ниоба старалась не смотреть на Мечникова. Слишком уж хорошо он осведомлён о делах княжества. Не к добру всё это.

Глава 3. Ниоба Верес

Паром замедлился, якоря упали в воду, подняв кучу брызг. Выйдя на палубу, Ниоба удивлённо посмотрела на город, что виднелся далеко за бортом. В Грачинске девушки планировали сойти на берег. Но отчего-то корабль не спешил заходить в порт. Время шло, а корабль стоял на месте.

Заскучав, Тиш отправилась бродить по палубе.

Перебрав письма и подготовив ответы, Ниоба вышла на свежий воздух. Пароход не сдвинулся с места, в порту суетился народ.

Перехватив проходившего мимо пассажира, она спросила, что происходит.

– Команда не досчиталась нескольких матросов, – зашептала женщина. – Говорят, на корабле посторонний. Я была у капитана, он сказал, мы не войдём в порт, пока корабль не обыщут.

Тиш!

Позабыв обо всём, Ниоба бросилась искать девочку и почти сразу нашла на верхней палубе. Они с Ябивцевым занимались фехтованием. Выдохнув, Ниоба уже хотела устроиться в тени с книгой, когда Тиш, вскрикнув, выронила деревянный меч.

– Не могли бы вы обращаться чуть бережнее с моим племянником? – откладывая книгу, попросила она.

– Не набив шишек, не научишься, – отозвался тот и шлёпнул Тиш деревянным мечом чуть пониже спины, та подскочила и зашипела разъярённой гадюкой. – Не нужно делать из него барышню.

– Но и калечить моего подопечного не нужно, – сурово посмотрев в ответ, отозвалась девушка.

Отмахнувшись, Тиш подхватила свой меч, но броситься в бой не успела. Короткая атака и девочка получила удар эфесом по зубам. Ниоба и сама не заметила, как оказалась между Ябивцевым и Тиш. Руку обжёг болью сдерживающий Талант браслет.

– Вы излишне опекаете его, – проворчал мужчина, наблюдая, как Ниоба суетится.

Тиш оттолкнула её руки и, глотая слезы от боли и обиды, поднялась на ноги.

– Будь вы чуть сильнее похожи, я бы решил, что он ваш сын, – произнёс Мечников, делая вид, что читает газету. – Матери часто излишне опекают единственных сыновей.

– А вы, я посмотрю, разбираетесь в женской психологии? – язвительно поинтересовалась Ниоба, с болью в сердце наблюдая, как Тиш вновь выходит против Ябивцева и сама нарывается на тумаки.

– Я единственный сын графини Мечниковой, – опустив газету, он пригладил пышные усы. – Мне не позволили поступить на военную службу, не разрешили жениться на любимой женщине и выбрали самое безопасное занятие, какое смогли придумать.

– Изучение рыб.

– Помню, у матушки случались головные боли всякий раз, когда я собирался сделать что-то опаснее сидения за книгой.

Смерив его взглядом, Ниоба смягчила тон:

– Вы не похожи на избалованного мальчишку.

– Матушка подавилась вишневой косточкой, когда мне было двенадцать, а рядом не оказалось никого, кто мог бы помочь. Тогда я попал на воспитание к дяде, и, поверьте, Его Высочество щадит ваше чадо.

«Высочество?» – Ниоба бросила взгляд на офицера, пытаясь припомнить уроки нянечек в детстве, что растолковывали подопечным табель о рангах. В Кондоме после революции титулы упразднили, чуть позже подобное произошло в Кун-Квешу, но остальные страны, сохранявшие монархический строй, цепко держались за условности.

– Присмотрите за Тихоном? – поднимаясь, попросила она Мечникова.

– Разумеется, – складывая газету, отозвался мужчина.

Первое, что она осознала, войдя в каюту: тут кто-то был. Чуть сдвинута салфетка, стопка писем развалилась, уголок чемодана торчит из-под кровати. Капитану стоило бы попросить разрешения, прежде чем отправлять своих людей шастать по каютам пассажиров. Если это были люди капитана, а не тот, по чьей вине он не досчитался нескольких матросов.

Вернулась Ниоба в свободной рубахе, заправленной в серые брюки с высоким поясом. Вполне естественный наряд для женщин Кондомы, когда приходит время работать, а не красоваться, в Мандагаре вызвал косые взгляды и перешёптывания за спиной.

– Не набив шишек, не научишься, – заявила она, подхватывая один из деревянных мечей. – Не желаете испробовать собственной науки?

– Уж не от вас ли? – вмиг забывая о Тиш, что всё ещё бросалась на него, как волны на скалу, спросил Ябивцев и, обезоружив противника, шагнул вперёд. – Не боитесь?

– Бояться не обучена, – фыркнула Ниоба и встала в стойку.

В Академии к желанию студенток фехтовать и стрелять, отнеслись прохладно, но Лиса попросила отца посодействовать, и руководству пришлось уступить. Это привело к новому правилу: если женщина бьёт, то становится спарринг-партнёром. Многим любительницам пользоваться неприкосновенностью и донимать парней это не понравилось.

Ябивцев сделал выпад, ещё один, прощупывая оборону. Ниоба легко уводила его атаки в сторону, скользя по палубе, словно по паркету в танцевальной зале. Он делает шаг, она зеркальным отражением повторяет его, отступая.

Так они и танцевали, пока он не начал отвлекаться на подошедших дам. В очередной раз он сделал шаг навстречу, а девушка вместо того, чтобы скользнуть в сторону, ударила Ябивцева по руке. Дерись они настоящим оружием – перерубила бы сухожилия.

– Оу, – отдёрнул он руку.

– Очко в пользу Её Сиятельства.

Бросив в сторону Мечникова предостерегающий взгляд, она вмиг отступила, возвращая безопасную дистанцию. Едва тот подал сигнал, возвещающий о начале боя, Ниоба качнулась и коброй бросилась вперёд, ударив в изгиб локтя – «перебила артерию».

– Довольно, или желаете испить ещё собственной микстуры? – спросила она.

– Два из трёх, – подкручивая ус, улыбнулся он и низко поклонился. – Примите моё восхищение, сударыня.

– Всегда пожалуйста, только не бейте моего племянника.

– Буду мягок и кроток, словно ягнёнок.

Взгляд его был игривым, похоже, Ябивцева ничуть не обидел проигрыш. Ниоба ответила кислой улыбкой.

К вечеру пароход зашёл в порт, и Ниоба с Тишиной покинули корабль. В толпе пришлось крепко держать не только чемоданы, но и друг друга. Задержка сбила график прихода и отбытия других кораблей, вызвав хаос в порту.

Гостиницу искали в потёмках. Толкаясь среди прохожих, Ниоба рассматривала незнакомые улицы, пытаясь найти ориентиры. Селиться у самого порта она посчитала небезопасным.

Пробившись на улицы потише, они наконец смогли вздохнуть свободнее. Едва Ниоба расправила плечи, радуясь простору, как Тиш до боли стиснула руку.

– За нами идут, – шепнула она, едва шевельнув губами. – Не оборачивайся.

Она всё же обернулась. Делая вид, что рассматривает витрину, остановилась и, скосив глаза, посмотрела в начало улицы. Народ тёк непрерывным потоком, никто не остановился, никто не обратил на них внимания, кроме стайки девушек, рассматривающих их наряды.

Пройдя ещё немного, Ниоба достала зеркальце, делая вид, что поправляет волосы, а сама заглянула за спину. Вроде ничего. Разве что неясная тень мелькнула на мгновение и скрылась в подворотне.

– Ты видела его? – тихо спросила она, разглядывая вывески. Селиться в гостиницу, когда за ними идёт неизвестный, – не самая лучшая затея.

– Немного, но не разглядела, – так же тихо отозвалась Тишина. – Он увязался за нами с самой площади. С тебя ростом, широкоплечий, в сером длинном плаще, а лицо повязано тёмным шарфом.

Покидая Кондому, они застали последние тёплые деньки. На Запад приходила осень. До границы Империи наслаждались ласковым солнцем, любуясь золотыми лесами. Зато едва прошли паспортный контроль, начались дожди и лили до самых Эйлирийских гор. В маленьком перешейке между землями Карагроса и Силивенити погода вновь поменялась. Холодное дыхание осени сменилось ласковым солнцем.

Тёплые вещи пришлось убрать поглубже в чемоданы и порадоваться, что захватили с собой лёгкие наряды. Потому, видеть кого-то, закутанного в шарф, когда на улице такая благодать, странно.

Они пересекли улицу и пошли в обратном направлении. Ниоба старалась присмотреться ко всем, кто умудрился замёрзнуть под тёплым осенним солнцем. Пройдя немного, остановились, и, обернувшись, она почувствовала, как жжётся сдерживающий браслет. Возможно, это лишь совпадение, но несколько людей также перешли дорогу и остановились поглазеть на витрины.

В Академии рассказывали, как выявить преследователя. Несколько раз сверните в одном и том же направлении. Вы сделаете круг и вернётесь на исходную позицию, а все случайные путники отправятся по своим делам, кроме настоящего преследователя.

Так они и поступили, обойдя квартал, опасаясь соваться в подворотни.

– Ну как? – цепляясь за руку, спросила Тиш.

– Вроде никого, – разглядывая улицу через зеркало, отозвалась Ниоба.

Обосновавшись в небольшом ресторанчике, они поужинали и уже собирались заселиться в выбранную гостиницу, когда Тиш, побледнев, вновь ухватилась за локоть Ниобы. На другой стороне площади, привалившись к столбу, стоял мужчина и беззастенчиво рассматривал их.

Тогда, когда Ниоба уже решила сбросить браслет и выбить всю дурь из преследователя, голуби разом взметнулись в небо, скрыв за собой мужчину. Когда пыль улеглась, он исчез.

Глава 4. Ниоба Верес

«Можно я убью этого надутого индюка? Честное слово, ещё никогда мне не хотелось столь сильно отправить Ника на свидание с Луной» – такими словами начиналось очередное письмо Лисы. Начавшийся дождик вынудил Ниобу свернуть бумагу и спрятать во внутренний карман.

Отправив вещи почтой, девушки решили добираться до столицы княжества пешком. Степь встретила их ветром, срывающим шапки с головы. Ночью выпал снег, а утром следующего дня солнце вознамерилось изжарить суетливых людишек, чтобы к обеду смениться мелкой моросью и пронизывающим ветром.

На почтовой карете девушки доехали до деревни на окраине степи, а дальше пошли пешком. Несколько безрассудное решение. Оставалось понять, Ниоба выбрала столь сложный путь ради безопасности Тиш или чтобы подольше не видеться с родственниками.

– Когда я фантазировала о том, как мы пересекаем Великую степь, то надеялась на совсем другие приключения, – простонала Тиш. – Почему мы не поехали на поезде?

– Потому что именно там и будет поджидать нас преследователь, – ответила Ниоба, поглубже натягивая капюшон.

Степь уходила вдаль, сливаясь с серым, хмурым небом. Моросил колючий из-за ветра дождь, дорога размякла, и глина налипала на сапоги, делая их неподъёмными. Тиш, нахохлившись, словно обиженный цыплёнок, явно жалела, что не осталась в Кондоме, в тёплом доме. Ниоба, напротив, подняв голову, подставила лицо дождю.

– Ты что, используешь Талант? – подозрительно сощурившись, спросила Тиш.

Покидая город, они купили у степняков одежду. Уж местные-то знают, как уберечься от непостоянства погоды. В остроконечной шапочке и расшитом халате без рукавов поверх грубой рубахи Тишина выглядела презабавно. Словно сказочный гном.

– Нет, – удивлённо отозвалась Ниоба, качая рукой, на которой покоился браслет из тёмного металла.

– Тогда отчего у тебя такой довольный вид? Мы идём по шею в грязи, ноги едва двигаются, я промокла до исподнего, а ты улыбаешься.

Пожав плечами, Ниоба поняла, что и впрямь улыбается:

– В горах, когда приходилось подолгу идти с тяжёлым рюкзаком, мы пели. Это хорошо отвлекает от усталости.

– Только песен тут не хватало.

– Бурчишь как старая бабка, – беззлобно поддела её Ниоба. – Брось, давай потренируем твой Талант.

– Сейчас?! – она всплеснула руками.

– На самом деле это отличнейшие условия для проявления Таланта. Одна из версий гласит, что поле энергии вокруг магистров создаёт особый белок, который организм выделяет в стрессовой ситуации. Им же объясняется слабость и даже болезненные ощущения после использования Таланта. Как боль в мышцах после тренировки.

– Если это правда, то почему боль – самый надёжный способ обезвредить магистра? – стирая воду с лица, спросила Тиш.

– Подловила, – щёлкнула пальцами Ниоба. – Казалось бы, боль увеличивает выработку адреналина, даёт телу ресурс для выживания, но при этом лишает главного козыря. Использование Таланта требует концентрации. Сложно сосредоточиться, когда кто-то ломает тебе пальцы. О боли тебе рассказал Зэван?

– Угу, – Тишина украдкой высморкалась в край шарфа.

– Похоже, пора искать укрытие, пока ты не заболела.

– Где? – раздражение прорвалось в голос, и Тиш всплеснула руками, указывая на бескрайнюю степь.

– Сейчас всё будет, – скидывая рюкзак, улыбнулась Ниоба.

Надеяться на случай она не стала и взяла с собой всё необходимое для долгого путешествия. Жаль только, лошадей купить не удалось, даже маленький ослик пришёлся бы кстати. За неимением оных, вещи пришлось нести самостоятельно. Перед выходом Ниоба долго взвешивала каждый из рюкзаков, решая, что взять с собой, а что отправить почтой.

– Теперь хотя бы понятно, зачем тащили палки, – шмыгнула носом Тиш, наблюдая, как Ниоба вбивает клинья в землю и натягивает тент.

– Окажись мы в лесу, проблемы бы с ночлегом не возникло. Лапник стал бы для нас кроватью, а раскатистый дуб – крышей, – Ниоба жестом пригласила Тиш помочь. – Но в степи или, скажем, в горах, когда поднимешься на плато, ничего, кроме ветра и болот вокруг нет, а спускаться в низину уже поздно и небезопасно.

– Уф, и ты тащила эту тяжесть всю дорогу? – пытаясь закрепить край, пыхтела девочка.

– Можно было бы понадеяться, что в пути мы встретим местных и они радушно пустят нас в свои чумы, но, как видишь, сегодня Степь к нам неблагосклонна.

Возможности развести костёр не было, даже небольшой запас дров сделал бы сумки неподъёмными. Промокшую одежду оставили сушиться на ветру, развесив на крыше палатки. Сами переоделись в сменное белье. Потому пришлось снять браслет и провести для Тиш практическое занятие по использованию Таланта.

– Как? – ахнула та, чувствуя, как тёмное пространство палатки наполняется теплом.

– Тут тоже есть несколько объяснений, одно из которых: чем выше температура, тем активнее движение молекул.

– Ах, вон оно что, так бы сразу и сказала, что кто-то там движется, – обиженно буркнула Тиш и тут же спохватилась: – Тебе же нельзя использовать Талант!

– От такого небольшого воздействия я не умру. Поем больше обычного, голова немного поболит, но это мелочи. Плата за возможность спать в сухости.

Выбираться из палатки в одной нижней рубашке всё же было немного страшно. Позволив телу распалиться, Ниоба приблизилась к опасной грани, когда организм начнёт бороться с лишний жаром, и выскочила наружу.

– Оу, – выдохнула она.

– Что там? – Тиш высунула голову.

Пока они в палатке ждали, когда кончится дождь, на степь опустилась ночь. Ветер всё ещё лютовал, вытягивая лишнюю влагу вещей. Придерживая их, Ниоба, задрав голову, смотрела на небо. Здесь небо совсем не то, что в городе. Не такое чёрное, а глубокое, словно перевёрнутая плошка, вобравшее в себя все оттенки темноты. А звёзды? Едва ли они когда-то светили ярче, чем сейчас.

Чувствуя, как колышется просохшая рубашка, Ниоба любовалась Дорогой богов, что скоплением звёзд растянулась с востока на запад. Чувства переполнили её, и из горла вырвался вскрик.

Вернувшись в палатку, она принесла с собой высохшую одежду, в которую они поспешили облачиться. Сжевав холодный ужин, девушки легли спать. Ветер терзал палатку, Тиш ворочалась, а Ниоба, всё ещё ощущая бескрайний простор, с улыбкой на губах проваливалась в сон.

– Ниоба? – разбудил её приглушённый шёпот, едва слышный за воем ветра.

– М?

– Можно кое-что спросить?

– Конечно.

– Ты правда умираешь?

Немного помолчав, она перелегла на бок. Браслет болтался на запястье, и изменить свои глаза, чтобы видеть в темноте, она не могла. Но и без этого ощутила, с каким напряжением Тиш ждёт ответа.

– Да, – просто отозвалась она. – Лиса рассказала тебе?

– Нет, она сказала, что ты больна и ограничиваешь использование Таланта, чтобы не провоцировать болезнь.

– Хм.

– Но я подслушала её разговор с Айналис и Рудом. Последние не хотели отпускать тебя на Восток, опасаясь, что ты тут умрёшь, а они и не узнают.

Пауза.

– Ниоба?

– М?

– Это правда, что у тебя под черепом растёт шишка?

– Да.

Ещё одна пауза, чуть более продолжительная.

– Тебе страшно?

– Пожалуй, – перевернувшись на спину, она посмотрела на место, где колышек подпирал тент. – Мне не хочется умирать. Но ещё сильнее мне не хочется проводить оставшееся время впустую.

– Например, идти по Степи из-за преследователей?

«Из-за меня» – повисло в воздухе.

– Нет, путешествия я не считаю пустым времяпрепровождением. На пароходе мне было скучно среди благородных господ, у которых даже смех строго зарегламентирован. Об одном жалею, что не удалось взять лошадей. Промчались бы сейчас по полю с улюлюканьем и гоготом так, что всем этим Сиятельствам и не снилось.

Почувствовав, что Тиш расслабилась, Ниоба обняла её.

– Мне здесь хорошо. Под открытым небом. Спасибо, что пошла со мной, а то пришлось бы скучно ехать на поезде.

– Всегда пожалуйста.

Утро выдалось ясным. Выбравшись из палатки, Ниоба сладко потянулась, купаясь в лучах солнца. Следом, зябко ёжась, выползла Тиш, недовольно щурясь на солнце.

– У меня есть с собой немного щепок, можно согреть воды и позавтракать горячим, – предложила Ниоба.

– Делай что хочешь, – простонала девочка, растирая спину. – Никогда бы не подумала, что буду жалеть, что уехала из Кондомы.

Посмеиваясь, Ниоба стала присматриваться к земле, выискивая место для костра. Ветер и утреннее солнце высушили траву. Развести костёр не сложно, но не устроить пожар, из-за которого будет полыхать вся Степь, – уже сложнее.

– Следы! – вдруг воскликнула Тиш.

Когда Ниоба никак не отреагировала, та подбежала и, ухватив за рукав, потащила назад к палатке.

– Должно быть, я вчера…

– Ты не заходила за палатку, – с неожиданным раздражением перебила её Тиш. – Не отходила от неё и была в обуви. А это, – она раздвинула траву, но Ниоба всё равно не поняла, куда смотреть, – следы босых ног. Кто-то был здесь ночью!

– Босиком, под дождём и ветром? – с сомнением переспросила девушка, не в силах рассмотреть на густой траве каких-либо следов.

Тиш её не слушала, пошла по следу из примятой травы и, отойдя на десяток шагов, выпрямилась, рассматривая что-то вдали. Желая разрядить обстановку, Ниоба подошла к девочке с заготовленной шуткой и тут же её позабыла, увидев побледневшее лицо девочки.

– Их было много, и пришли они оттуда, – она указала на юго-восток. – Только не говори, что нам тоже в ту сторону.

Глава 5. Мириам Эльбирин

Ветерок шевельнул подвеску из полых палочек.

Мириам открыла глаза.

Плакучая ива касалась ветвями деревянного пола беседки, шелестя листвой на ветру. Суетясь у края фонтанчика, спорили о чём-то синицы. Из скрытых трубок вырывалась вода, наполняя чашу фонтана и обрушиваясь в спокойные воды пруда. Там под ряской скрывались красные рыбины, охотящиеся на насекомых, с плеском выныривая для этого из воды.

Стук полых трубок раздался вновь, следом за ними тихий шаг. Его выдали рассохшиеся к осени доски.

– Я слышу тебя, – произнесла женщина, не считая нужным оборачиваться и встречать гостя.

Вздохнув, Гиндорил перестал таиться и, скрипя половицами, приблизился.

Не было нужды поворачиваться, чтобы увидеть, как он смущён. Его выдавали тяжкие вздохи, которыми младший брат оттягивал начало разговора, и суетные попытки поправить наряд, слишком тяжёлый и дорогой для его юношеских плеч.

– Я знаю, зачем тебя прислали, – чуть повернувшись, она позволила себе лёгкую улыбку. – Садись. Хватит мяться.

Гиндорил вновь издал этот раздражающий вздох страдальца и уселся на циновку, стараясь держаться тени ивы.

Быт Мириам был прост и аскетичен. Она не пряталась от солнца, позволяя тому иссушать кожу, отчего выглядела старше своих лет. Еду выращивала самостоятельно. Земля сделала её руки грубыми, шершавыми и тёмными. Вместо того чтобы начать разговор, Гиндорил опять вздохнул, и ей захотелось одёрнуть брата. Негоже главе семьи проявлять слабость и тянуть время.

– В Ордене недовольны… – обронил он и, словно испугавшись, оборвал себя на полуслове.

Скосив глаза, Мириам вместо главы некогда одного из самых влиятельных семейств увидела мальчишку, что смущённо колупал ногтём циновку. Лицо его потемнело от прилившей к лицу крови.

Шелестела листва. Ветерок, залетевший под крышу, разметал старательно вычесаные и уложенные волосы брата. Светлые, серебристые, гладкие, словно поверхность безмятежной реки, подхваченные шёлковой лентой. Лёгкие одеяния скрывали тело от солнца, лишь голову он оставил непокрытой в знак почтения к её обету. Сеточки морщин на белой коже стали темнее, должно быть, он недавно покидал пределы страны. Такие изменения в тенистых лесах Луринатти невозможны.

У Мириам слуг не было, некому было вычёсывать серебряные волосы, отчего они пушились и прятались под платком.

– Я знаю, они приходили, – чуть улыбнувшись, она повернулась к брату и, приподняв чайник с кипятком, наполнила глиняный заварник. – Взывали к совести, поминали долг, стыдили меня и ушли ни с чем.

На низком столике стояли две чашки. Дочери Луны не привыкли отступать и если уж решили впутать кого-то в свои интриги, то даже отказ для них – не аргумент. Ожидая брата, она приготовила травы для чая и обдала кипятком чашки. Хорошо хоть они к дедушке не сунулись.

– Ко мне обратилась Преподобная Мать и отругала, словно мальчишку. Просила проявить уважение к твоему обету и не пытаться вернуть, – надулся Гиндорил и впрямь стал похожим на несправедливо отруганного бабушкой ребенка. – Словно это из-за меня началось вымирание, и своим нежеланием давить на тебя я его усугубляю.

– Если кто-то пытается внушить тебе чувство вины, значит, он тобой манипулирует, – процитировала древний текст Мириам и подала чашку брату.

Маленькие, из простой бурой глины, без узоров и краски, эти чашки сделала для неё младшая сестра. Когда все осудили решение Мириам покинуть общество, Нинилит, не имея возможности высказаться открыто, прислала подарок.

– В тоже время Сестры Луны продолжают осаждать меня, приходя днем, когда все спят. Жалуются и просят помочь. Дела в Ордене идут не слишком хорошо.

Поймав осторожный взгляд младшего брата, Мириам спросила:

– Ты говорил об этом с дедушкой?

– Послал ему письмо, – пряча глаза, отозвался тот.

Мириам понимающе улыбнулась. Говорить с дедушкой никто не хотел.

Некогда он единолично правил Луринатти, но непомерная гордость и амбиции не понравились Высоким домам. Говорят, в заговоре активно участвовали дома из Силивеники и Карагроса, и лишь Ясеневый град остался в стороне.

– Высокие дома не обрадуются новой Преподобной Матери, – со вздохом произнёс Гиндорил, всё ещё ковыряя нитки циновки. – Тем более из дома Эльбирин. Могут решить, что это инициатива дедушки.

Синицы перевернули кормушку, и теперь вода в пруду бурлила от рыбы.

– Я дала обет и не вижу причин его нарушать, – отпивая чай, она перевела взгляд на пруд.

– Если ты не займёшь место Преподобной Матери, это сделает Сестра из Карагроса.

– Пусть так, это не моё дело, – отрешённо произнесла она.

– Слишком много Высоких семей Карагроса окажется у власти и…