Проклятие Озерной Ведьмы

– Значит, они приедут к нам, только когда съедят свои конфетки, – говорю я. – То есть раньше среды ждать их не следует, да и в среду тоже только в том случае, если звезды сложатся в нашу пользу. Так что на самом деле они хотят помочь нам в уборке, верно? Ты это включил в план работ, шериф? Поручить кому-то составление отчета?

Баннер снова смотрит на входную дверь.

– Никакой уборки не будет, – говорит он. – Я уже отменил… ну, ты сама знаешь.

– Фильм по дурной придумке Ланы, – дополняю я.

Да. Юбилейный показ, который должен был излечить нас всех, например, просмотр «Легенды Богги-Крик» был бы полезен для сообщества, все еще бурлящего после бойни на озере.

– Спасибо, – говорю я ему. – Дурной вкус я бы назвала плохим именем. Но… в среду?

– До среды меньше сорока восьми часов, – говорит Баннер. – А все уже расходятся. Что может случиться?

– Ты знаешь, что может случиться, – говорю я, хотя нужды в этом нет.

Мы оба смотрим на Тифф и Эди. Тифф поднесла ее к ксероксу и позволяет нажать на зеленую кнопочку, может быть, чтобы за шумом аппарата Эди не услышала, о чем я спорю с ее отцом.

– Значит, все решения опять на нас, – приходится в конце концов громко, чтобы он наверняка услышал, сказать мне.

– Нет, – говорит Баннер. – Все решения на мне, Джейд. Лета вышвырнет меня отсюда на воскресенье, если…

– С твоей женой я договорюсь.

– Но ты же уходишь, – возражает Баннер, кося глаза, будто и в самом деле пытается меня увидеть.

– Я уж молчу о том, что беру с собой мачете, – говорю я. – Просто… я могу помочь и отсюда, верно? Как Карл, не помню фамилии. Ты об этом уже спрашивал.

– Ну да, Карл Дюшам.

– И?

Баннер обходит высокий стол, проводя пальцами по столешнице, отполированной тысячью локтей.

– Если б знать, я мог бы уже привезти Большого Папочку, – говорит он.

– Большого кого?

– Лося моего отца, – говорит Баннер, пожав плечами.

– Рокки, – говорю я.

– Что? Нет – Большого Папочку. Так мой отец всегда…

– Ладно, это не имеет значения.

– Он плыл точно на пристань.

– Так почему не принес?

Баннер еще несколько секунд смотрит на Эди и Тифф. Словно пытается держаться за добро? Этот импульс я понимаю, можно не сомневаться. Рука Эди теперь лежит на сканере, Тифф закрывает ладонью ее пятилетние глаза, как это и следует делать, по крайней мере, когда тетя Джейд стоит тут рядом в комнате.

– Наверное, я… я не знал, – говорит Баннер. – Я боялся, что если стану форсировать дело, то, может… ты скажешь, что это глупо.

– Это ты так говоришь.

– Глядя, как он сидит в воде, можно было подумать… что у него сейчас есть тело?

– Тело?

– А я не знал, какое у него могло быть тело.

– Это голова мертвого лося, – говорю я ему, подходя к высокому столу, чтобы мой голос не достигал ксерокса. – Это пенопласт или что-то внутри, верно?

– Я всегда его побаивался, когда был маленький, – говорит Баннер.

– Это не имеет значения, – говорю я. – Отец Сейди?

– Карл Дюшам, – вставляет Баннер. – Пруфрокец во втором поколении. Кажется, он учился в одном классе с твоей матушкой, нет?

– Не могу ее об этом спросить, но спасибо, что напомнил.

– Я спрашивал мою мать, – говорит Баннер. – Ничего примечательного. Просто хороший парень. В чужие дела не лез. Ничего плохого за ним не числится, никаких трупов в его кильватере.

– Он, вероятно, сделал что-то, – говорю я ему. – Он был единственный, кто получил… – я продолжаю, исправляясь на лету, потому что у маленькой кружки большое ушко, – который перенес то, что перенес. Именно он, а не кто-то другой.

Баннер пожимает плечами так, как он пожимал, когда вы вызывали его к доске, мистер Холмс. Это такое пожатие плечами, которое означало, что он знает: не имеет никакого значения, каким будет его ответ на этот голосовой вопрос на засыпку – правильным или совершенно невпопад, ничто не может помешать ему принять участие в его большой игре в пятницу.

Просто ставки сейчас значительно важнее, чем футбол.

– Может быть, стекло было опущено только у него? – предпринимает попытку Баннер, провожая взглядом Тифф и Эди, которые, держась за руки удаляются от нас по коридору – то ли в его кабинет, то ли в женский туалет.

Спасибо, Тифф.

– Только у него, да? – спрашиваю я.

– Многие свидетели разъехались, показаний не давали, – признает Баннер. – Но теперь твоя очередь. Ты что-то видела. Перед тем как испугаться.

Как раз перед тем, как я чуть из кожи не выскочила, когда мизинец моей левой руки прикоснулся к ветке изгороди, к которой я прижалась спиной, и я подумала, что Майкл собирается затащить меня во тьму.

– Может быть, какой-то малыш со здоровым инстинктом выживания, – говорю я. Но Баннер слишком хорошо знает меня, он на меня уставился, ждет продолжения. Истины. Я выпячиваю губы, разворачиваюсь, провожу пальцами по волосам. – Это была не она, – говорю я наконец. Опять.

– Потому что ты не хочешь, чтобы это была она?

– Ты считаешь, мне нужна твоя чушь, шериф?

– Нет, у тебя своей хватает.

– Включая и моего собеседника.

– Просто ты не хочешь это говорить.

– Что говорить?

– Что это Стейси Грейвс.

– Потому что это не Стейси, – говорю я и оглядываюсь, чтобы быть уверенной в том, что в комнате нет никого, кроме нас. – Я уже сказала твоей жене – Иезекииль взял ее с собой.

– Ее утащил под воду мертвый проповедник, лежащий на дне озера? – проясняет Баннер, чтобы я могла услышать себя.

– Я видела его руку, – мямлю я в ответ.

– Я не сомневаюсь, что ты что-то видела.

– Значит, ты веришь, что маленькая умершая девочка может ходить по воде, но никак не можешь принять, что Иезекииль может все еще находиться там на дне и петь со своим злобным хором?

– Они не были злобными, с чего ты взяла? – говорит Баннер. – Обычные… христиане, верно?

– Для индейцев «зло» и «христианин» взаимозаменяемы, – отвечаю я ему, бросая вызов: только посмей поспорить.

– Ах да, – говорит Баннер. – Лета сказала, что ты в тюрьме обратилась в другую религию.

– Это она так сказала – «обратилась»?

Баннер сдает назад, поднимает руки и говорит:

– Нет-нет, она… она сказала, что ты нашла себя, так кажется?

– О да, в тюремной камере. Но ты ведь знаешь, что это на мне не загар? Я всегда была черноногой, шериф.

– Как и твой отец.

– Ничуть не как мой отец.

– Мы отклонились от темы… Карл Дюшам.

– А как насчет Хетти, и Пола, и Уэйна Селларса?

– Лемми пытается восстановить файл.

– Селларса в классе не было, – сказала я. – Я проверила в администрации.

– Никто не сообщал о его исчезновении.

– Но это не означает, что он не исчез, – говорю я. – Это означает, что его отец дальнобойщик и его никогда нет дома.

– А мать?

– Две тысячи пятнадцатый, – говорю я тем тихим голосом, которым говорят все жители Пруфрока, и это означает, что она утонула, пока наверху показывали «Челюсти».

– Что ты видела, Джейд?

– Ты мне нравился больше, когда не думал, как коп.

– Что на твоем языке означает «хороший вопрос, слуга закона».

Я закидываю голову, разглядываю потолок, пытаясь переместить себя в какие-нибудь другие обстоятельства.

– Это был ребенок, – говорю я наконец. – К тому же весь грязный.

– Грязный? – переспрашивает Баннер и начинает размышлять вслух: – Значит… может, Йен? Он не ушел с Хетти? Он… он убежал, жил на деревьях, верно?

– Я не знаю, понял? Да, я допускаю, что малыш, которого я видела, был такого же роста, что и Йен Йэнссон. И у обоих были длинные волосы. Но если уж говорить о волосах… Как насчет Эми Брошмеир?

– Я не…

– Кровавый Лагерь, тысяча девятьсот шестьдесят четвертый, – говорю я. – Шериф Харди видел ее или на самом деле он видел Стейси, а Дон Чемберс убедил его, что он видел Эми.

– Да-да, малышка Ланди, – говорит Баннер. – Племянница Ремара Ланди. Или дочка. Или кто?

– Теперь это уже не имеет значения, – говорю я. – Она съела одеяло, которым должна была укрываться, умерла в известном заведении.

– А Грейсон Браст умер в своей постели в доме престарелых.

– Кто-то его откопал, – гну свое я. – Не сам же он выбрался из этой могилы и отправился прогуляться.

– Потому что мертвые здесь всегда остаются мертвыми.

– Когда вернется твоя красотка жена?

– Ну и кто тут хитрит?

Я закрываю глаза, заставляю себя дышать размеренно и глубоко.

– Значит, на настоящий момент у нас есть четыре установленных тела, – говорю я, не открывая глаз. В какой-то момент я открываю их, проверяю, не появился ли кто в дверях. – Три из них мертвы уже давно, одно – новое, свежее, обезглавленное, а еще трое человек, технически пропавших, – четверо, если считать Йена.

– К тому же бушует пожар и на пороге Хеллоуин, – добавляет Баннер.

– А настоящие копы не объявятся, пока тут все не закончится.

– Ну-ну, – возражает Баннер.

– Ты знаешь, о чем я. Но это не имеет значения. Полиция в таких ситуациях бесполезна.

– И все же я здесь…

– Твоя задача в том, чтобы обеспечить безопасность одного-единственного человека – Эди.

– Согласно твоим и Леты представлениям, – говорит Баннер. – Согласно этому (он показывает на свой значок) моя ответственность распространяется на всю долину и на всех, кто в ней проживает.

– А я должна позаботиться о том, чтобы ты остался жив, – бормочу я главным образом для себя.

– А не наоборот? – пытается переломить ситуацию Баннер.

Я пожимаю плечами – пусть себе верит в то, что говорит.

– Но… – начинает было он, но в этот момент в дверях вдруг появляется Тифф, смотрит то на меня, то на Баннера.

– Тебе не обязательно спрашивать, – говорю я ей. – Ты можешь пойти пописать, когда тебе заблагорассудится, Тифф, ты ведь это знаешь, да?

На ее лице появляется извиняющаяся ухмылка, она приподнимается на цыпочках, опускается, она готова взорваться тем, что принесла сюда.

– Что? – спрашивает Баннер, снова закрыв дверь.

Тифф поднимает свой телефон экраном от себя.

Мы оба вглядываемся в то, что она показывает.

– «Инстаграм»? – говорю я, не веря, что она показывает это мне.

Тифф прокручивает, или ищет, или увеличивает, снова поворачивает телефон экраном к нам.

– Хендерсон Хокс, выпускник школы, – опознает Баннер.

– Вот, – говорит Тифф и показывает нам что-то еще.

Баннер берет телефон, а я беру телефон у него.

– Что за чертовщина? – говорю я.

Это фотография – с какой вдруг стати? – бензопилы.

В качестве комментария под фотографией что-то вроде «8 вечера»?

Я оглядываю стену в поисках часов, наконец, останавливаю на них взгляд.

Ровно восемь часов.

– Что происходит? – говорю я.

– Тифф? – присоединяет свой голос к моему Баннер.

Тифф поворачивает голову подбородком к двери и делает это так, что все мы мигом оказываемся там.

– Оставайся здесь… – говорит Баннер и, оставив меня в дверях, выходит на хрустящую траву и на тот снег, что лежит на ней.

Мои глаза еще не приспособились к полутьме, но я уже вижу точки света на пристани и… дальше, на воде озера? Первая моя мысль о том, как старики из Дома немощных Плезант-Вэлли выходят раз в год, чтобы запустить в озеро бумажные кораблики в память о том малыше, который утонул во время наводнения.

Нет, это настоящие лодки. И каноэ. И каяки.

– Что за чертовщина? – говорю я.

– Нет! – взвизгивает Тифф, она резко подается назад и ударяется о меня.

Кто-то появляется из темноты, в его руках бензопила, она чуть не касается земли.

Это Джослин Кейтс.

Ее губы плотно сжаты, глаза смотрят беспощадно.

Ее муж утонул в 2015 году, а сын задохнулся в мешке из химчистки четыре года спустя.

А теперь в руках у нее бензопила.

– Джосс, Джосс, – говорит Баннер, двигаясь навстречу ей, подальше от Тифф и меня.

Но когда его рука касается плеча Джослин, она стряхивает ее, у нее и в мыслях нет остановиться.

– Отпусти ее, отпусти! – говорит Тифф у меня за спиной.

Баннер поворачивается к нам.

– «Отпусти ее»? – повторяю я.

Баннер отпускает ее, возвращается к нам. К телефону Тифф.

– Они все теперь, м-м-м… в помощниках шерифа? – говорит Тифф, пожимая плечами, словно говоря, что это не ее идея. – Дело рук Уолта.

Уолтер Мейсон, шеф добровольной пожарной команды.

– В помощниках? – говорит Баннер.

– Чтобы остановить это, – говорит Тифф, раскрывая руку, представляя нам пожар, словно мы сами о нем не знаем.

– С бензопилами? – спрашивает Баннер.

– КТН дал денег, – говорит Тифф. – Они, я не знаю – спилены ли уже все деревья вокруг Терра-Новы, если так, то домá на сей раз, может быть, не сгорят.

– «Консорциум Терра-Нова»? – спрашиваю я. – Ты говоришь о Лане Синглтон?

Тифф пожимает плечами.

– Но это же национальный заповедник! – говорю я. – Он им не принадлежит! – Я смотрю на Тифф, на Баннера, потом добавляю: – Разве нет?

– И что из этого получится? – бормочет Баннер, на него эта история, кажется, произвела впечатление.

– Сколько? – спрашиваю я Тифф.

– Три тысячи на бензопилы, тысяча пятьсот на топоры, – отвечает она.

– Черт, – говорю я и качаю головой. – Настоящая сцена из «Челюстей», правда? Там все эти глупые рыболовы собираются поймать большую рыбу-убийцу?

– Они не хотят, чтобы все снова сгорело, – говорит Тифф, словно убеждая меня в правильности этого плана.

– А как насчет домов, которые стоят здесь? – спрашиваю я, выкидывая руку в сторону Пруфрока.

– Кто-то пострадает, – говорит Баннер.

– Думаешь? – говорю я, и на мгновение просыпается мое прежнее «я» девочки из средней школы.

– Мне нужно… – говорит Баннер, собираясь выйти навстречу и быть по-шерифски официозным.

– С ней все будет в порядке, – говорю я об Эди, но потом поворачиваюсь и спрашиваю у Тифф: – Да?

– Она в кабинете, – говорит Тифф, провожая взглядом уходящего в темноту Баннера. – Он даже своей шерифской куртки не надел.

– Ты его секретарь, а не жена, – напоминаю я ей.

– А ты его няня? – отвечает мне Тифф.

Мне в ответ остается только покачать головой, это она мощно. Либо так, либо затеять с ней драку прямо здесь, перед офисом шерифа.

– Нам нужно… – говорю я, распахивая дверь.

Тифф всматривается в темноту, в огонь, словно допрашивает его, потом ныряет у меня под рукой в дверь, чтобы заняться своим делом.

Я еще несколько мгновений стою на месте. Достаточно долго, чтобы услышать, как заработала над водой бензопила.

Это будет здорово, да.

Тифф останавливается у своего стола. Я кратчайшим путем направляюсь в кабинет.

Эди опять рисует. Все еще.

Я не спешу, стараюсь беречь нервы хотя бы внешне, но мои пальцы – опять – лезут в сумочку на ремне за очередной таблеткой.

Но я рано научилась брать с собой не больше определенного количества. Потому что ты можешь забыть, насколько зависима от них, а поймешь, только когда ты, как Самара на дне фармацевтического колодца, смотришь вверх на далекий кружок света.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Лайнбекер – полузащитник в американском футболе.

2

«Слипнот» – популярная американская метал-группа, образованная в сентябре 1995 года в Айове, США. В переводе с английского означает «удавка».

3

Джоан Джетт (р. 1958) – американская рок-певица, гитаристка, продюсер, исполнительница и автор песен, актриса.

4

Карта США условно окрашена в два цвета: красным окрашены штаты, голосующие за республиканцев, а синим – штаты, голосующие за демократов.

5

Стедикам – устройство стабилизации съемочной камеры для кино- или видеосъемки в движении, крепится на операторе.

6

Американский обучающий сериал для дошкольников, оригинальное название – «Dora the Explorer». В русскоязычном сегменте более известен под названием «Даша-путешественница»

7

Услуга за услугу (лат.).

8

В оригинале обыгрывается омонимичное звучание глагола to carry и название и имя героини фильма «Carrie»: to Carrie blood down onto the big dance.

9

F означает «плохо», «двойка», P – зачет (англ.).

10

Шантаж (англ.).

11

Ферротипия – один из ранних методов фотографии, использовавший в качестве фотоматериала металлические пластинки, покрытые темным лаком и светочувствительным коллодием.

12

Орентал Джеймс Симпсон (р. 1947) – американский спортсмен и актер, первый игрок Национальной футбольной лиги, в 1994 году обвинялся в двойном убийстве – бывшей жены и ее якобы любовника, однако был, несмотря на множество улик, оправдан судом присяжных в 1995 году.

13

Ла Йорона (от исп. llorar – плакать, стонать), «Плачущая женщина», «Плакальщица» – персонаж мексиканского и мексикано-американского фольклора. Плакальщица в легенде – это призрак матери, оплакивающей своих погибших детей.

14

Motörhead – британская хеви-метал-группа, образована в 1975 году басистом, вокалистом и автором текстов Иэном Фрейзером Килмистером по прозвищу Лемми. Наибольшей популярности группа достигла в начале 1980-х годов, когда вышла песня «Туз пик» (ее автором был Лемми), а альбом, в который она была включена, получил статус золотого.

15

Корректное написание по-английски имеет вид Zombie.

16

Честер-Растлитель (англ. Chester the Molester) – персонаж комиксов, соблазнитель женщин и молоденьких девушек. В 1989 году дочка автора комиксов Дуэйна Тинсли обвинила отца в том, что он соблазнил ее, когда ей было тринадцать лет, и принуждал к сожительству в течение пяти лет.

17

Принадлежит компании «Мета», признанной в РФ экстремистской.