Ночью звезды из инея

Я радостно бью рукой по воде, тут же отцепляя от себя чертов пояс и утяжелители. Я подтягиваюсь и выпрыгиваю, бегу ко всем остальным, чуть не падая на мокром кафельном полу. Пока все вылезают из воды, я облизываю стекла очков с внутренней стороны – это лучший способ от запотевания, особенно если рядом нет антифога, специального средства. Потом я окунаю их в воду, обмакивая несколько раз, и смотрю на высокие окна, выходящие на футбольное поле.

Наш спорткомплекс по-настоящему огромен: внутри здания тренируемся мы, а еще боксеры, хоккеисты, фигуристы и, кажется, гимнастки. А на улице есть большое поле для футболистов, отдельный клочок площадки для баскетбола, а еще теннисный корт, который иногда открыт для всех желающих поиграть – там даже выдают бесплатные ракетки.

И вот сейчас я гляжу на то, как огромные прожекторы, стоящие на четырех углах поля, загораются, делая искусственную траву более зеленой и светлой. Трибуны, окрашенные в цвета нашего кампуса, красиво ловят этот белый свет, отбрасывая блики. Скоро начнется тренировка футболистов, и можно будет услышать гам голосов, пронзительные свистки и звуки ударов о мяч. Иногда я просто прихожу на трибуны и наслаждаюсь зрелищем. А бывают дни, когда я могу даже побегать на дорожках для атлетов – спортсменам открыт доступ в любую локацию. Главное, не мешать тренировкам.

– Значит, так, принцессы! – начинает орать тренер. – Сейчас каждый из вас плывет сто метров своим стилем. Лучшее время участвует в эстафете.

Он делает многозначительную паузу, оглядывая всех парней. Меня пробирает дрожь, и я еле заметно шевелю пальцами на руках, как бы пропуская ток волнения и предвкушения через себя. Эстафета – очень серьезная дистанция заплывов. Каждый университет выдвигает по четыре человека, и мы плывем на скорость. Выигрывает та команда, которая приходит быстрее, очевидно. Наш Университет Комплутенсе уже десять лет является абсолютным чемпионом, и мы не имеем права потерять это звание.

– Ньето, вставай на кроль. Вторая дорожка, вперед. – Я слегка удивляюсь словам тренера, потому что мой основной стиль – баттерфляй. В нашей четверке Кайден обычно плавает кролем, но, видимо, теперь изменения плотно входят в нашу привычную жизнь.

* * *

Я прихожу к финишу первым. Руки неистово дрожат, а плечи ноют из-за перенапряжения, поэтому меня здорово помотало по дорожке во время заплыва. Я сам чувствовал, что после разворота меня чуть занесло влево, а значит, я неправильно вошел в кувырок. Утешаю себя мыслями, что просто привык работать двумя руками одновременно, а не грести по одной. Ну и конечно, без внимания не остается и то, что я плыл хренову тучу времени на одних руках еще и с утяжелителями. Ищу себе оправдания, да, вы все правильно поняли.

Парни прыгают в воду солдатиком и плывут на спине – мой самый нелюбимый стиль. Ты просто барахтаешься кверху пузом, глядя в потолок, и я не понимаю кайфа от этого. Они опираются на железку, которая прикреплена к каждой тумбе, и подтягивают тела наверх так, чтобы задницы болтались над водой. Их плечи и спины напряжены, и я отчетливо вижу мышцы, проступившие у Санти, который плывет по первой дорожке. Конечно, я болею за него, потому что хочу плыть эстафету со своими парнями. По свистку они резко выпрыгивают спинами вперед, чуть прогибая, и вытягивают руки стрелочкой над головами.

Первые пятнадцать метров они проплывают под водой, работая ногами, как русалки, делая волну. Мы с Кайденом стоим около первой дорожки, положив руки на тумбу, и подбадриваем Санти. Конечно, он не слышит ни хрена, но на поворотах ему видно, как мы машем и что-то орем.

Даже такая поддержка все равно является катализатором скорости, уж поверьте. Когда за тебя болеет хотя бы один человек, ты чувствуешь себя гораздо лучше, а силы появляются буквально из ниоткуда.

После спины парни встают на брасс – еще один дебильный стиль, но его я люблю чуть больше. Здесь ты по-лягушачьи толкаешься ногами, а руки одновременно и симметрично разводятся в стороны и немного вниз. Все это выглядит спокойно и скучно – нет брызг, на вдохе ты скукоживаешься и смотришь четко вниз, как можно меньше времени проводя над водой. Я же люблю зрелищность и мощь, поэтому батт и кроль мои фавориты. Да, я привык устраивать шоу буквально везде. А еще люблю внимание, поэтому сила и красота движений – моя страсть.

* * *

Когда все проплыли, тренер записывает наше время в большую помятую тетрадь. Сразу после он встает со стула и снимает тапку с ноги. Мы с парнями тут же расходимся в разные стороны, толкаясь и пихаясь. Кто-то прыгает в воду бомбочкой, кто-то убегает, потому что мы знаем, что это значит – папочка зол.

– Я на кой хрен трачу свое время в этом чертовом лягушатнике, а, кретины?! – Тапка летит в сторону первокурсников, которые прикрывают головы руками и трясутся от смеха.

– Да даже безногие и безрукие плавают быстрее, чем вы, сборище идиотов. – Бам. Вторая тапка попадает Рэйвену по голове, и мы начинаем ржать и пробивать ему щелбаны, потому что он не успел скрыться.

Наш старик бывает очень эмоциональным, особенно, когда злится на нас. Его любимое – кидаться вещами и обзываться. Но он делает это так искусно и смешно, что мы никогда не обижаемся. Тем более после его слов всегда следуют действия – он подробно объясняет каждому его ошибки, подбирает персональные упражнения и заставляет отрабатывать все под бдительным присмотром.

Тренер даже купил маленькую камеру и длинный штатив, чтобы идти по бортику и снимать нас под водой. Потом мы садимся и смотрим это любительское кино, разбирая все ошибки. Лоренто выбил у администрации отдельную маленькую комнату с проектором и сиденьями, чтобы нам было комфортнее отсматривать свои и чужие заплывы.

– Подошли сюда все, хватит прятаться. Я не бью немощных, не бойтесь, девочки. – Он обувается и берет в руки тетрадку, ожидая, когда все мы соберемся перед ним.

– Значит, так. Кроль – Ньето, спина – Наварро, брасс – Альварес и батт – Тодо. На третью дорожку бегом.

Я нахожусь в замешательстве, потому что спину и брасс плывут Рэй и Санти, а вот баттерфляй достается Джеку, нашему сокурснику. Я смотрю на Кайдена, но он совершенно спокойно болтает с другим парнем, присаживаясь на бортик. Кажется, что ему совершенно плевать на то, что его не отобрали в эстафету, хотя это место всегда принадлежало ему. Мы с ребятами переглядываемся, и я вижу волнение и сотню вопросов в их глазах.

Джек – отличный парень и первоклассный пловец. В эстафете дистанции распределяются так: баттерфляй, спина, брасс и кроль, его еще называют вольным стилем. И то, что Джек будет нашим стартом, – отлично. У него хорошая скорость, но техника страдает, поэтому его позиция выгодна всем: он даст нам отрыв и быстрое начало, а дальше уже дело за малым.

И я рад за Джека, который сейчас улыбается и отсвечивает глазами от счастья: он давно хотел участвовать в эстафете, и вот на нашем последнем курсе ему выпадает такая возможность. Причина моего замешательства кроется в другом. Абсолютно в другом.

Все дело в том, что мы с парнями быстро нашли общий язык не только потому, что обожаем плавание, но и потому, что наши дальнейшие планы и амбиции совпадают. Мы можем целыми днями обсуждать туманное будущее, в котором каждый из нас точно выходит на олимпийский бассейн под флагом Испании. В нашем доме есть отдельная комната со специальными тренажерами – мы очень круто потратились, чтобы отрабатывать ошибки в свободное время. И, конечно, какими бы мы ни были идиотами, к спорту у нас отношение совершенно серьезное. И потеря своего места в эстафете, которую будут видеть члены комиссии олимпийского резерва, – не мелочь и не пустяк.

Я лишь думаю о том, чтобы понаблюдать за Каем и его состоянием. Видимо, парни разделяют мое мнение, судя по тому, как напряженно мы встаем около тумбы, готовясь плыть.

Глава 6

Ева

Я рисовала последние тридцать шесть часов, не прерываясь ни на что. Моя спина давно приняла форму вопросительного знака, поэтому в какой-то момент я растянулась прямо на полу, чтобы хоть немного дать отдохнуть позвонкам. Я отключила интернет на телефоне, чтобы ни одно чертово уведомление не посмело отвлечь меня, и открыла фотографии, которые сделала еще в классе. Глаза скрывались за очками, на среднем пальце была вмятина от карандаша, а изо рта пахло помойкой, потому что я не чистила зубы, не мылась и ничего не ела.

Вы можете подумать, что я свинья, но мне плевать, ясно? Давайте так: я учусь на полную стипендию. И если не сдам этот чертов натюрморт, то потеряю ее. И тогда прощай, Мадрид, прощай, искусство. Я буду работать за копейки в кафе и ненавидеть себя до конца дней за то, что не исполнила мечту. Умру одинокой, несчастной и нереализованной старой противной женщиной. А из-за того, что злость на весь мир будет душить, я стану делать всякие пакости людям. Например, гадить в середине соседского сада. Или кидаться в детей камнями за то, что они смеются и радуются жизни. Мне кажется, пропущенная гигиена – меньшее из зол. К тому же не так уж и сильно от меня пахнет.

На самом деле полная стипендия – подарок и проклятие. Я очень серьезно отношусь к этому, потому практически не пропускаю занятия. Исключения случались, только когда я серьезно болела и не могла даже встать с кровати. Я делаю абсолютно все задания, готовлюсь к контрольным и тестам, но все равно не отношусь к числу отличниц и умниц. Я в середнячках – нормально, есть как высокие баллы, так и низкие. Меня такое положение дел устраивает. И администрация тоже не имеет ко мне никаких вопросов.

Я переворачиваюсь на спину, откидывая от себя сточенный под корень карандаш. Я чувствую, как тело кричит: «Помогите!» Начинаю потягиваться с блаженными стонами и поднимать ноги, тряся ими, как таракан. Закрываю глаза, и мне кажется, что туда насыпали горсть песка и раздробленного стекла – настолько больно, что слезы текут сами собой.

Взгляд случайно падает на часы, которые висят у нас прямо над дверью, и я резко опираюсь на локти с полустоном, полукриком:

– Твою мать!

Кажется, я на полном серьезе забыла поспать. Уже почти девять утра. И через жалких полтора часа занятие. Значит, мне нужно сходить в душ прямо сейчас, чтобы успеть высушить волосы, сделать макияж и еще заскочить за кофе. Мозг просто не может не просчитывать детально время, которое я потрачу на сборы. Я быстро оборачиваюсь и вижу, что кровать Ноан застелена и пуста. Черт, я даже не заметила, как подруга ушла на занятия. Вот насколько натюрморт портит мне жизнь!

Кстати, о нем: я взяла рисунок с пола, и он оказался хорош, даже лучше, чем был до этого. Осталось немного поработать над штриховкой, и завтра я смогу отнести его сеньору Корилльо для оценивания. Я планирую заняться этим на сегодняшних занятиях, чтобы вечером позволить себе хотя бы немного сна и отдыха.

* * *

– Нет, мам, правда… мне на все хватает, не переживай. – Я зажимаю телефон между ухом и плечом, натягивая джинсы.

– Ты точно хорошо питаешься? – Ее полный тревоги голос одновременно бесит и радует меня.

Не особо нравится то, что мама, находясь за сотню километров, продолжает следить за каждым моим вздохом, но ее забота не может не умилять и не согревать сердце. Все-таки я люблю эту женщину хотя бы за то, что она не сдала меня в детский дом.

– Ма-а-а-ам, ну не начинай. Я ем, сплю и даже подтираюсь в туалете, а после мою руки с мылом. Все хорошо, я взрослая и самодостаточная.

– Ева, я вообще-то завтракаю! – Я усмехаюсь. – Кстати, об этом. А как твой психотерапевт? Вы продолжаете сессии с Люси?

Вот тут я напрягаюсь, как нашкодивший ребенок, засовывая ноги в кроссовки. Я перестала заниматься с врачом около двух месяцев назад, потому что… потому что у меня нет лишних денег на сессии. Да, я нагло вру маме. Ну, той самой женщине, которая рожала меня, а потом растила, кормила, любила… Но я это делаю с благими намерениями, спасая ее от переживаний и лишних трат на меня.

У меня нет отца. И никакой трагичной истории тоже нет. Этот козел изменял маме, а когда она узнала про это, то просто молча собрала свои и мои вещи и гордо ушла, хлопнув дверью. Эта шикарная женщина даже не попрощалась с ним и никогда не принимала его помощь, которую он предлагал первое время. Теперь же он просто делает вид, что нас не существовало никогда. Мы делаем то же самое. Сеньора Синди Кабельо растит меня одна, и это очень тяжело.

Мама работает в школе и зарабатывает не такие деньги, чтобы мы с ней могли жить на полную ногу. Собственное проживание и существование я спонсирую сама, и, скажу честно, выходит у меня плохо. Занимаюсь подработкой, рисуя и делая свечи на заказ. Получаю за это не такие большие деньги, да и обращаются ко мне достаточно редко. Последние месяцы еле-еле наскребала чертовы деньги – Ноан кормила меня две недели, за что я безумно благодарна подруге.

Главное, что финансовое одеяло я перетянула на себя – мама думает, что я зарабатываю в два раза больше. Я не собираюсь просить у нее финансовой помощи, потому что она тоже должна на что-то жить. Я справляюсь, по крайней мере, у меня есть крыша над головой, а остальное уже не важно.

Если брать еще и встречи с психотерапевтом, которые, к слову, недешевые, то мне придется отрезать себе ногу. Или продать почку, хотя кому нужны мои органы? Я считаю, что неплохо справляюсь со своими тараканами, поэтому психотерапевт – это не такая уж и необходимость. Мы с ней проделали очень хорошую работу, возможно, теперь я здорова – боже, даже у себя в мыслях я звучу совершенно неубедительно.

– Да, мам, мы продолжаем созваниваться, просто не так часто, как до этого, – наконец отвечаю я после затянувшейся паузы. – Я в ремиссии, поэтому еженедельные сеансы уже не обязательны.

Ой, еще одна ложь, отлично. На самом деле я не совсем вру, ну, то есть не полностью. Я правда в ремиссии, наполовинку. Мне легче, хотя бы уже могу смотреть на себя в зеркало и не плакать, но вот во всем другом… Не важно. У меня нет чертовых денег. Все гораздо лучше, чем было, а значит, я справляюсь.

– Тебе становится легче? Детка, я просто напомню, что мне ты можешь рассказать абсолютно все. Если тебе не хватает денег, то это не стыдно, просто напиши…

– Мама, у меня все хорошо, правда. Я уже немного опаздываю на лекцию по новому предмету, поэтому кладу трубку. Люблю тебя очень сильно, королева. – Я поспешно сбрасываю вызов, когда она посылает мне в трубку воздушные поцелуйчики.

Почему-то обманывать маму так тяжело. Кажется, будто меня окатили водой с помоями. Внутри буквально остался горький и противный осадок от лжи. Утешаю себя мыслями, что просто недоговорила правду, но насчет лекции я не соврала: сегодня в списке занятий появился новый курс «астрономия». Я выбрала его из скудного обилия предметов, которые обязательны для третьего курса.

Мне показалось, что это более интересно и заманчиво, чем биологические курсы и практическая физика. В цифрах, формулах, вычислениях и прочем дерьме я полный ноль. Ноан всеми силами пыталась затащить меня на биологию, обещая, что поможет сдать зачет, но я наотрез отказалась.

Я хватаю сумку со стула, наспех брызгаюсь духами с запахом пионов и апельсина и выбегаю из комнаты, стараясь успеть на вводную лекцию.

* * *

Черт, как же я ненавижу опаздывать! Это противное скользкое чувство, когда сотня чужих глаз обращает свое внимание на тебя. Сканируют, разглядывают, шепчутся… Еще и некоторые профессора могут тебя публично отчитать и выгнать – это вообще отдельный круг ада, который я бы не хотела проходить никогда в жизни.

Я забегаю в корпус с картонной подставкой, в которой стоят два стакана кофе. Анна, моя знакомая, утром написала, что тоже выбрала этот курс, поэтому сегодня я покупала кофе для двоих буквально на последние деньги – мне пришлось отказаться от шоколадного сиропа, вот это отстой. Я бегу по лестнице, смотря себе под ноги, и почти на самом верху, когда остается преодолеть последние ступеньки, я практически влетаю в человека, чью тень вижу слишком поздно.

– Тише, милая, сейчас не время для кофейного скраба. – Насмешливый, низкий и очень приятный голос звучит прямо мне в ухо.

Я чувствую, как одна крепкая ладонь слегка обхватывает мое бедро, а другая держит подстаканник с другой стороны, помогая не перевернуть его. Я невероятно смущаюсь – еще бы, этот спаситель пахнет как чертов бог: нотки чего-то свежего, древесно-табачного и мужского окутывают меня, проникая под кожу.

Я поднимаю глаза – моя голова находится на уровне его шеи – и вижу перед собой парня, который сторожил меня у туалета на вечеринке. Вся робость тут же испаряется, словно ее никогда и не было, и я делаю небольшой шаг назад. Внутренние колючки и шипы невидимо разрезают мою кожу, готовясь к обороне и защите. Встреча с этим хорошо знакомым незнакомцем может вновь оказаться слишком болезненной для меня.

Кажется, парень тоже узнает меня, потому что в его серо-зеленых глазах мелькают задорные искры, а губы растягиваются в улыбке, которую он даже не пытается скрыть. Его рука все еще расслабленно лежит почти рядом с моей задницей, и он даже не думает ее убирать.

– Блондиночка, это уже знаки Вселенной, тебе так не кажется?

– Прямо сейчас я бегу узнавать чуть больше об этой самой Вселенной. Так что уйди с моей орбиты, незнакомец.

– Милая, – продолжает говорить он сквозь смех, – я тоже иду на астрономию, что только подтверждает мою теорию. – Я закатываю глаза и наконец обхожу его, желая быстрее попасть на лекцию, пока она не началась. – Эй, куда ты опять побежала? Появимся вместе, как двойные звезды.

– Надеюсь, на тебя упадет метеорит… Эй! Какого хрена ты делаешь?!

Он хватает кофе из подставки и начинает его пить, продолжая улыбаться и нести полную чушь, которую я уже не в силах услышать. Мои глаза абсолютно беззастенчиво сами по себе переключаются на его губы, которые он облизывает от кофейной пенки. И именно эти губы подарили мне невероятный, прекрасный и самый горячий поцелуй два года назад.

Да, я, как самая настоящая неудачница, все это время помню о случайном поцелуе с пьяным незнакомцем, потому что, черт возьми, я больше не испытывала подобные эмоции ни с одним парнем. Сюрприз: я знаю о нем все, а он, кажется, понятия не имеет, кто я такая.

Тогда, на недавней вечеринке, я хотела ему сказать о том, что он со мной знаком. Скажем так, наши рты уже подружились друг с другом, а языки даже обменялись объятиями. Но потом я подумала, что это будет звучать странно. Признание: я чувствовала себя жалкой потому, что ему сто процентов плевать, а я все еще помню его вкус. Мое поспешное бегство и вливание в себя алкоголя помогли вернуться на землю и понять, что пора все это забыть и отпустить. И вообще – надо прекратить придавать деталям такое большое значение в жизни.

И вот теперь он рядом со мной около двери класса. Он вместе со мной заходит и даже поднимается по лестнице, чтобы занять последний ряд длинного сплошного стола. Я хотела сесть с Анной, но так быстро бежала по уже заполненной аудитории, что не стала искать ее. Удача решила побаловать меня, поэтому профессора еще нет в аудитории, что вызывает незаметный выдох облегчения. Лишнее внимание не мой конек. А вот незнакомец, кажется, обожает толпу, потому что, когда я уже сажусь, он все еще стоит на лестнице, здороваясь со всеми чисто мужскими дебильными ударами о кулак и глупыми смешками. Популярная задница.

Я достаю из сумки планшет и незаконченный натюрморт. Надеюсь, что сегодня не будет важной информации и я смогу закончить начатое. И как только я наконец усаживаюсь на стуле и начинаю пить горький кофе, смотря на нарисованную тень от яблока, мне в нос вновь ударяет его аромат.

– Двигай попу, блондиночка. – Он возвышается надо мной, нагло рассматривая лицо и попивая кофе. – Давай, давай, быстрее! Я не хочу сидеть на лестнице.

– Прямо сзади тебя есть место, болван. Сядь туда и перестань мне надоедать.

– И что, мне сидеть в углу и молчать полтора часа? Мне дурно становится от этой мысли, так что думай, прежде чем что-то говорить. – Он делает очередной глоток, весело глядя в мои удивленные глаза. – Кстати, может, уже пора сказать мне свое имя? Или ты его стесняешься?

– Стесняюсь… имени? – О господи, может, недостаток сна серьезно отражается на мозге, но я и правда еле улавливаю то, что он пытается мне сказать.

– Ну, может быть, тебя зовут Лупита? Или Алондра? Или… Оу, черт, я что, попал? Ну, ты не думай, что я смеюсь над тобой или что-то такое… Просто это действительно забавно, не находишь? Но я уважаю все имена, правда.

Я закрываю глаза и наклоняю голову назад, сдерживая смех и тяжелый вздох. Боже, он такой до безобразия неловкий, бестактный и чудной, что я даже не хочу говорить, насколько глупые вещи вылетают из его рта. Плюс в свою копилку он добавляет только искренним страхом в глазах, потому что думает, будто обидел меня.

– Я Ева, ясно? Своим именем довольна вполне, а теперь отстань от меня, пожалуйста.

Как только я достаю из пенала карандаш, чтобы заняться делами, мне на колени буквально опускается чужая задница. Тяжелая чужая задница. Какого хрена?!

– Слушай, Ева, ты не могла бы подвинуться, потому что я падаю. Тут и так мало места, я чувствую, как деревяшка упирается мне прямо в бок.

Этот придурок реально сел на меня, еще и начал елозить, чтобы устроиться поудобнее. От возмущения я даже не знаю, что сказать и что, черт возьми, делать. Мое тело соображает быстрее, чем мозг, поэтому я аккуратно и не очень-то грациозно вылезаю из-под него, спотыкаясь о собственные ноги. Сдуваю отросшую челку, упавшую на глаза, и упираю руки в бока, смотря на него испепеляющим взглядом.

– Побереги свои глаза, детка. Не хотелось бы, чтобы они вытекли. Уж больно красивые…

– Ты реально вот так выгнал меня?! – Я перебиваю его тупую и банальную попытку флирта.

– Ты первая отказалась двигать задницу! Ладно, ты угостила меня кофе, поэтому садись рядом, милая. – И он двигается на соседний стул, словно все это в порядке вещей. Еще и улыбается так, словно делает мне подарок. – Я, кстати, Элиан.

– Мне, кстати, плевать. – Ложь. Так приятно слышать, как он произносит имя, которое я прекрасно знаю. Я смакую это в мыслях, уж очень восхитительно оно звучит и ощущается на кончике языка.

Элиан. Да, мне определенно нравится, но ему рассказывать об это я не собираюсь. У засранца и так слишком завышенная самооценка.

Наконец в класс заходит, вернее сказать, вприпрыжку забегает профессор. Он что-то напевает себе под нос и выглядит, как потерянный персонаж из «Лентяево»: клетчатые штаны, из-под которых выглядывали неоново-желтые носки, розовая рубашка, бабочка и… твою мать, подтяжки? Да, точно они. Черт возьми, кто еще носит эти странные штуки?

– Профессор Диего любитель нестандартной одежды. Ты еще не видела его бензиновый костюм и то, как он катается на самокате, – с усмешкой шепчет Элиан рядом, и я осознаю, что высказала свой модный приговор вслух.

– Итак, мои юные звездочеты! Я рад видеть, что так много людей выбрали астрономию! – Его голос звучит так радостно и торжественно, что улыбка невольно расцветает на моих губах. – Скажу сразу, что мой предмет – практический. Мне не нужны ваши скучные эссе и расчеты. Я хочу видеть, что вы действительно понимаете небо, а еще читаете его, любите, восхваляете…

Я сразу же понимаю, что профессор Диего явный фанатик своего предмета. Кажется, теперь на звезды я буду смотреть каждую ночь.

– Пускаю по рядам конспекты и звездные карты. Я распределил вас по фамилиям – список висит на двери, никакой предвзятости или чего-то подобного. Алфавит решил вашу судьбу. В этих парах вы будете работать над всеми практическими заданиями, коих будет очень много. Первое из них вы должны будете сдать на следующей неделе. А сегодня мы поговорим с вами о галактике.

И он пускается в лекционный материал, который я слушаю вполуха, потому что принимаюсь заканчивать штриховку. Но то, что долетает до моего слуха, звучит действительно интересно. Пару раз я даже откладываю карандаш, чтобы послушать профессора, который с влюбленными глазами выводит на экран изображения по своей теме. Млечный Путь выглядит просто нереально красиво. Кажется, что это нарисовано рукой человека, а не является настоящим снимком.

Глава 7

Элиан

Половину лекции я смотрю на Еву и никак не могу отделаться от чувства узнавания, какой-то неведомой теплоты и притяжения. Черт возьми, она так очаровательно покусывает кончик карандаша, когда заслушивается профессора Диего. Взгляд невольно падает на ее пухлые розоватые губы, которые она поджимает, пока рисует. Глядя как все занятие она агрессивно закрашивает какой-то кувшин, я сделал вывод, что Ева с факультета искусств. Просто чудесно.

К слову, я случайно увидел ее белобрысую макушку, когда она неслась по лестнице сломя голову. Я быстро попрощался с другом и ждал, когда она прыгнет в мои объятия. И в течение лекции мои знакомые, с которыми я обычно сижу на занятиях, оглядывались на меня, посылая глазами немой вопрос: «Ты какого хрена там забыл?» Хорошо, что Звездочка слишком занята, чтобы увидеть наши гляделки. У меня сложилось впечатление, что девчонка не любит внимание.