Полная версия
Дракон из черного стекла
Врит отшатнулся – и как раз вовремя.
Бронзовое тело забилось в конвульсиях, выгибая спину. Ослепительный свет вырвался из его разверстой груди, широко распахнутых глаз, изо рта, разинутого в беззвучном крике. Резервуары за алтарем разлетелись вдребезги. Стекло взорвалось, выплеснув дымящуюся янтарную жидкость.
Врит пригнулся, прикрыв свой единственный здоровый глаз и припомнив тот град осколков, что когда-то лишил его второго глаза. Отшатнувшись, он натолкнулся на Бкаррина.
– Что тут происходит? – взвыл младший Исповедник.
– Обратная реакция… – прошипел Врит, не выпрямляясь.
Пол задрожал у них под ногами. Огромный инструмент зазвенел, загремел всеми своими частями. Энергия плевком хлынула по его трубам. Повсюду со звоном запрыгали сорванные болты. Медь разрывало на части. Хрусталь разлетался вдребезги. К потолку взлетели фонтаны янтарных жидкостей.
Врит представил, как энергия схизмы разливается по всему инструменту, переполняя его, – и тут этот прилив достиг своей конечной цели.
Ячейки кровожитниц взлетели в воздух. Втиснутые в них тела взорвались фонтанами крови и разлетающимися ошметками плоти.
Когда ячейки с грохотом рухнули обратно на каменный пол, эти дикие энергии заметно утихли, лишь изредка давая о себе знать вереницами потрескивающих искр и колючими синими дугами. Вскоре и они окончательно прекратились.
Наконец выпрямившись, Врит уставился на обломки огромного инструмента. Тот под громыхание меди и звон стекла продолжал разваливаться на части. Остальные Ифлелены стали подниматься с пола; двое остались стоять на коленях. Лица у всех были одинаково полны ужаса и смятения.
Не обращая на них внимания, Врит повернулся к источнику всего этого.
Как и весь огромный инструмент вокруг нее, бронзовая фигура прекратила свои метания, обмякнув на алтаре. И хотя глаза ее по-прежнему пылали огнем, свечение в груди тоже потускнело.
Врит заметил, что губы Элигора шевелятся.
Он опасливо придвинулся, не без труда расслышав:
– Я вижу ее…
Врит наклонился ближе.
– Кого?
– Вик дайр Ра…
Заслышав древнее имя Царицы Теней, Исповедник неподвижно застыл. Мучительно хотелось узнать больше, но ослепительное свечение в глазах Элигора продолжало угасать. Врит почувствовал, что оно не рассеивается, а втягивается внутрь – бронзовая фигура словно собирала остатки сил после столь взрывного разряда. Он подозревал, что телу потребуется какое-то время, чтобы восстановиться после разрушения удерживающих его цепей.
Врит обвел взглядом развалины великого инструмента.
Сияние, исходящее от железного алтаря, окончательно угасло. И все же с бронзовых губ опять сорвался слабый шепот:
– Вик дайр Ра…
Последние слова прозвучали с ужасающей твердостью:
– Она летит навстречу собственной гибели!
Часть III
Шепот смерти
Хоть историю и можно запечатлеть чернилами на пергаменте, но, дабы воистину познать прошлое, призываю я читателей своих прочесть россыпи костей, оставленные древними, эти надгробные камни ушедшей эпохи. Заклинаю вас: отправляйтесь немедля к некрополям Сихка и побродите средь чудес, размолотых жерновами времен. Лишь вдохнув сию древнюю пыль, сможете усвоить вы наиважнейший урок из всех прочих: однажды все мы вернемся в песок.
– Пролог к «Завещанию Забытого века» Мальтона хи Дента, иеромонаха, исчезнувшего в Белой ПустынеГлава 16
Со спины Баашалийи Никс наблюдала, как «Огненный дракон» снижается к россыпи песчаных развалин на самом западном краю Восточного Венца. Кораблю потребовалось четыре дня, чтобы достичь этой границы.
С высоты своего полета Никс могла лишь изумляться грандиозной необъятности руин внизу. Осыпающиеся строения простирались на сотню лиг к северу и югу и как минимум на полсотни к западу, образуя беспорядочный лабиринт, обрамляющий сверкающую Белую Пустыню там, где она заканчивалась высокими утесами Стологорья.
Еще в школе Никс читала о некрополях Сихка, но слова на страницах не могли передать всего масштаба этих древних руин. Тогда она и представить себе не могла, что когда-нибудь собственными глазами увидит этот величественный и жутковатый реликт Забытого Века.
Некоторые участки его давным-давно провалились в песок, скатившись со скалистых откосов в пустыню, где их пытались похоронить перекатываемые ветром дюны. Остальные располагались как на вершинах, так и внутри этих скальных откосов, превращая края Стологорья в коварный лабиринт, уходящий глубоко в скалу. Первые по-прежнему торчали над поверхностью, выступая из глубин. Однако за многие века влекомый ветром песок отшлифовал их до зловещей гладкости, сделав эти участки похожими на обветренные кости какого-то полузахороненного бога.
И даже сейчас падальщики продолжали обгладывать эти кости.
Из своего седла Никс заметила россыпь убогих деревень – как в пустыне, так и на вершинах. Углядела сотни снующих туда-сюда маленьких фигурок, одетых в белое, чтобы отражать солнечный жар. Тут и там копошились более крупные силуэты – огромные черные пескокрабы, закованные в хитиновую броню. В других местах завивающимися клубами поднимался дым, отмечая более глубокие раскопы, скрытые в руинах.
На протяжении бесчисленных столетий люди понемногу избавляли некрополи Сихка от таящихся в их глубинах ценностей: руды и металлов, кирпичей, обожженных в древних печах, стекла, которое, как говорят, было твердым, как сталь… Но более всего ценились загадочные артефакты Забытого века – находки, за которые можно было выручить целое состояние. Несмотря на огромный риск, связанный с таким собирательством, руины привлекали охотников за сокровищами со всего Венца, а также алхимиков и иеромонахов, желающих раскрыть тайны прошлого.
В последний раз пролетев над некрополями, Никс пристроилась за «Огненным драконом», который снижался к одной из деревень, затерявшихся в руинах на вершине Стологорья.
Ощутив, как напряжение скрутилось узлом где-то между лопатками, она бросила взгляд за спину. От искрящейся поверхности Белой пустыни отражалось солнце, словно поджигая песок. Чтобы защитить глаза, перед вылетом Никс надела защитные очки, которые раздобыла на Пенистом. Их янтарные линзы приглушали это режущее глаза сияние, хотя и лишь настолько, чтобы не дать ему ослепить ее.
Не обращая внимания на песок внизу, она присмотрелась к небу.
Солнце сияло на такой высоте, на которой Никс его еще никогда не видела. Его жар уже окончательно измучил, хотя она находила некоторое облегчение на этих высотах, где с Венца непрерывным потоком тек прохладный воздух. Еще выше, из горнила Пустоземья, текла более горячая река. Именно эти два воздушных потока, вечно бегущие в двух противоположных направлениях, и одарили земли Венца пригодным для жизни климатом. Иеромонахи верили, что происходит это благодаря двум богам-близнецам, огненному Гадиссу и ледяному великану Мадиссу, которые и гонят эти реки по небесам своими могучими выдохами, в то время как ученые-алхимики утверждали, что все дело в каких-то природных воздуходувных мехах, образовавшихся между двумя крайностями Урта.
Никс не знала, чему верить. Все, что она знала, это что «Огненный дракон» намеревался плыть по этой прохладной небесной реке как можно дольше. Но такая поблажка – какой бы незначительной она ни была, – будет недолгой. Зной Пустоземья в конце концов выжжет все дотла, оставив лишь жар, обжигающий легкие.
Именно такие опасения и погнали «Огненного дракона» к той деревне. Им требовалось узнать как можно больше о местности впереди, тем более что охладители та’винов упорно отказывались работать.
Джейс с Крайшем также хотели уточнить кое-какие детали карты, раздобытой в библиотеке в Бхестийе, а по возможности и расширить ее. Помимо того, что некрополи Сихка были местом раскопок и научной работы, они также служили и перевалочным пунктом для кочевников Пустоземья – древних племен, влачащих существование в этих суровых краях. Несомненно, у таких людей было куда больше знаний о том, что ждало группу Никс впереди, – информация, которая могла оказаться жизненно важной.
Тем не менее остановка здесь намечалась короткая.
Хотя насколько короткая, оставалось неизвестным.
Никс продолжала обшаривать взглядом горизонт позади себя в поисках ответа.
«Ну где же ты?»
Охвативший ее страх вырвался наружу тонкой струйкой обуздывающего напева, который достиг Баашалийи, заставив его сделать еще один круг над «Огненным драконом». Не так давно Никс вылетела с корабля, чтобы позволить своему брату немного размять крылья, а самой поискать какие-либо признаки возвращения Даала.
С первым рассветным колоколом Даал и его команда всадников рааш’ке высыпались с кормы «Огненного дракона» прямо на лету. В то время как огромный корабль на всех горелках несся на запад, он и его сотоварищи в некотором отдалении следовали за ним – дабы разведать, нет ли каких-либо признаков преследования. После нападения кезмека никому не хотелось опять быть застигнутым врасплох. Никто не знал, продолжит ли вероломный дядя Фенна свою охоту – или, что еще хуже, не удалось ли ему убедить короля Бхестийи объединить усилия с Халендией.
Никс прищурилась от отраженного сияния, представив себе, как Даал, низко пригнувшись в седле, мчится над этими дюнами, и попыталась ощутить живительный источник у него внутри. Обуздывающий напев, доселе накрепко запертый в горле, невольно вырвался из него, придав сущность этому желанию, мольбе ее сердца.
«Вернись ко мне!»
Словно влекомая этим призывом, вдалеке появилась черная пылинка. Никс напрягла зрение, пытаясь отличить мираж от реальности, и свистнула Баашалийе, направляя его туда.
Ее брат круто спикировал, чтобы подхватить крыльями воздух для разворота, а затем взмыл еще выше и понесся еще быстрее.
Вскоре точка превратилась в неистово хлопающие крылья. Яростно взбивая воздух, они неслись над пустыней. Стало ясно, что это не одинокий рааш’ке, спешащий домой, а нечто гораздо меньше размерами.
Черная стрела постепенно превратилась в силуэт почтовой вороны, способной опередить в полете любую из этих огромных летучих мышей – что миррскую, что рааш’ке. И хотя это могла быть любая из подобных посланниц, отправленных в небо абсолютно кем угодно, Никс знала, что это не так.
Она вздрогнула, охваченная смутной тревогой.
Почтовая ворона стремительно неслась в ее сторону, уже подворачивая к удаляющемуся летучему кораблю.
Команда Даала тоже прихватила с собой такую быстрокрылую птицу в клетке, чтобы в случае чего предупредить о приближении опасности. Ворона круто поднырнула под Баашалийю, не обращая внимания на его огромные крылья и целиком сосредоточившись на своей задаче.
Никс оглянулась туда, откуда та появилась, – в поисках других крыльев, спешащих домой.
Небо оставалось пронзительно-ярким и чистым.
С каждым ударом сердца ее тревога лишь усиливалась.
«Где вы все? Что там происходит?»
До боли подмывало отправиться туда самой, чтобы найти ответы на все эти вопросы. Баашалийя откликнулся на это невысказанное стремление – опять высоко задрал крыло, нацеливаясь на восток. Но Никс удержала его золотыми нитями обуздывающего напева. Развернув своего брата, она направилась к маячащему вдали «Огненному дракону» – вдогонку за почтовой вороной.
Никс хорошо сознавала горькую правду, которая хоть и терзала ей сердце, но с которой ей все же пришлось смириться.
«Если остальные в опасности, я все равно не смогу вовремя добраться до них».
Чтобы узнать, в чем может заключаться эта опасность, она помчалась вдогонку за вороной.
И все же повторила свою мольбу, бросив ее на восток Даалу:
«Вернись ко мне!»
Глава 17
Даал приподнялся в седле, направляя плавно скользящего по воздуху Пиллара одними только коленями.
В руке он сжимал дальноскоп, вытянутый на всю длину, наблюдая сквозь его линзы за тремя летучими кораблями, плывущими по воздуху в их сторону. Огни их горелок ярко сверкали даже на фоне ослепительно-голубого неба. Даал сосредоточил свое внимание на двух самых больших, явно военных, судя по виднеющимся на их палубах пушкам и рядам баллист, заряженных огромными стрелами, которые напомнили Даалу гарпуны, которыми пользовались охотники в Приюте.
Он уже убедился в том, что на одном из кораблей развевается зеленый флаг с изображением вставшего на дыбы багрового зверя с острыми когтями и клыкастой пастью. Это был герб королевства Бхестийя с изображением чудовищной пантеры, символической защитницы его берегов и лесов. Фенн уже предупреждал его, чтобы он следил за этим флагом.
«А что другие корабли?»
Даал повел трубой чуть вбок. Угол обзора и направление ветра не позволили ему понять, из какой страны прибыл второй военный корабль. Прежде чем он смог выяснить больше, промелькнувшая перед ним огромная тень на миг перекрыла обзор.
Досадливо ругнувшись, Даал опустил трубу. Тамрин облетела вокруг него, накренив Хеффу на крыло. Поравнявшись с Даалом, пантеанка окликнула его:
– Почему мы так копаемся? На то, чтобы вернуться к остальным, уйдет бо́льшая часть дня!
Даже несмотря на то, что ей приходилось кричать, Даал услышал надменность в этом ее предостережении. И сразу же окрысился:
– Вернуться с одним только предупреждением недостаточно! Нужно оценить истинные масштабы этой угрозы!
Тамрин сердито посмотрела на него из-под защитных очков.
Проигнорировав ее, Даал бросил взгляд на трех других летучих скакунов команды: двух самцов и еще одну самку, которые медленно описывали под ними круги. Всадники уставились вверх, ожидая приказов. Даал понял, что и летучие звери, и люди порядком вымотались и устали от солнца – как по выражению лиц, так и по раздувающимся ноздрям рааш’ке.
Он протяжно выдохнул, понимая, что беспокойство Тамрин небезосновательно. Она раздражала его почище песка, набившегося в уголки рта и под защитные очки, но Даал знал, что стоит прислушаться к ней на этот счет. Все-таки он не без причины выбрал ее своей заместительницей.
«Она высокомерна, но все-таки не до такой степени, чтобы окончательно ослепнуть».
Даал посмотрел на запад – в сторону далекой линии, обозначающей утесы Стологорья. Цепь их простиралась в двадцати лигах от них, так что полет до «Огненного дракона» обещал был долгим.
Он кивнул и остановил свой взгляд на Тамрин:
– Веди их к кораблю!
Даал подкрепил эту команду, подав условленный знак тем, кто кружил внизу, – поднял свободную руку и сжал ее в кулак, оттопырив большой палец и мизинец, после чего махнул рукой на запад. Это его послание было легко истолковать.
«Летите домой».
Тамрин озадаченно нахмурилась.
– Если поведу их я, – крикнула она, – то как же ты?
Даал развернулся лицом к врагу, который все еще находился где-то в трех лигах от них. Летучие корабли едва только пересекли границу Белой пустыни, выплыв из туманов, окутывавших знойные джунгли Дикой Чащобы.
– Я попробую подобраться чуть ближе! – откликнулся он, нацеливая на них свой дальноскоп. – Попытаюсь оценить, какую опасность они собой представляют. Нужно как можно больше знать о них, если нам придется противостоять им!
Тамрин покачала головой.
– Я полечу с тобой. С командованием отрядом справится и Баррат.
– Нет! Всего одна пара крыльев не настолько заметна. Если будет больше, нас наверняка обнаружат!
Тамрин пристально посмотрела на него, а Хеффа слегка покачалась под ней, как будто молча выражая опасения своей всадницы.
Даал не знал, вызвана ли эта нерешительность заботой о его безопасности или раздражением из-за того, что Тамрин не разделит с ним славу, добытую тайным наблюдением за врагом.
Наконец его заместительница недовольно фыркнула, накренила Хеффу и спикировала к ожидавшей ее команде. Все обменялись условными сигналами, лица на миг поднялись к нему, а затем Тамрин повела их прочь.
Даал несколько мгновений наблюдал за удаляющейся четверкой, после чего перевел взгляд на восток. Три корабля продолжили свой полет по голубому небу, обжигая своими горелками и без того раскаленное голубое небо.
«И с чем же нам предстоит иметь дело?»
Даал перенес свой вес вперед, отправляя Пиллара в плавное скольжение и нацелившись на гряды песчаных дюн, перемежающиеся ослепительно сверкающими солончаками – намереваясь использовать их блеск, чтобы скрыть свое приближение, спрятаться в отраженном свете.
По мере снижения воздух становился все горячее. Казалось, будто пустыня отражает тепло солнца не меньше, чем его ослепительный свет. Он протянул руку и провел пальцами по мохнатому загривку Пиллара.
«Спасибо тебе, друг мой, за то, что взвалил на себя это бремя!»
Ощутив под своей ладонью биение сердца своего скакуна, а также его довольное урчание, свидетельствующих о том, что эти мысленные слова услышаны, Даал еще ниже склонился в седле, позволяя ветру овевать его, и прикрыл веки от яркого сияния внизу, давая глазам отдохнуть. На миг наступившая перед ними тьма вдруг мерцающе рассеялась, сменившись панорамным видом проплывающего внизу ландшафта. Даал помотал головой, и этот вид исчез – словно один из миражей, часто наблюдаемых в этих песках.
Даал выпрямился в седле. За последние полгода он уже сталкивался с подобными зрительными чудесами, но лишь в виде проблесков, кратких и мимолетных. В такие моменты он словно смотрел на окружающее глазами Пиллара. Поскольку случалось такое довольно редко, Даал хотел отмахнуться от них, как от фантазий, хотя в последнее время видел нечто подобное все чаще и чаще.
– Пиллар… – прошептал он.
При звуке собственного имени уши летучей мыши навострились, превратившись в большие колокольчики. Темные глаза метнулись к Даалу, а затем снова нацелились вперед. И в этот момент он узнал золотистое свечение обуздывающего напева, сияющее в самой глубине этих зрачков. Такой дар, причем очень сильный, был у рааш’ке в крови.
«Как и у меня самого…»
Поскольку дар Даала был давным-давно перекован в источник силы, ему оставалось лишь гадать – не начало ли и время, проведенное с Пилларом, объединять их.
«Неужели я начинаю проникать в сердце Пиллара точно так же, как в сердце Никс? Не поэтому ли мой контроль над ним стал таким острым?»
Даал опустил взгляд на свое седло. Он разработал эту амуницию на основе седла и сбруи, которые использовались для езды на орксо, обитающих в морях Приюта. Даал усовершенствовал их, добавив привязной поясной ремень, крепящий всадника к седлу, а также еще пару поводьев, уходящих вперед и привязанных к пучкам шерсти за ушами летучей мыши. И хотя рааш’ке вполне можно было управлять простыми перемещениями веса и нажатиями коленей, поводья обеспечивали более надежную связь между всадником и скакуном.
Даал заметил, что его привязной ремень заметно ослаблен. Они с Пилларом чувствовали в полете такую слаженность, что у него никогда не возникало необходимости подтягивать его потуже. Поводья тоже свободно свисали с луки седла. Пока что он к ним даже не притронулся, не видя в этом необходимости.
«Может, это наш общий дар породил такую связь между нами?»
Прежде чем он смог и дальше поразмыслить над этим, Пиллар под ним издал низкое урчание. И вновь, всего на миг, зрение Даала тревожно раздвоилось – один вид был затемнен янтарными очками, а другой ярко светился. Пришлось несколько раз сморгнуть, пока зрение не остановилось лишь на том, что он видел собственными глазами.
К этому времени три корабля заметно приблизились и летели всего в какой-то лиге от них.
Опять подняв свой дальноскоп, Даал изучил их, сосредоточившись на втором военном корабле, выискивая его флаг. И вновь заметил вставшую на дыбы багровую пантеру Бхестийи.
Дядя Фенна явно не жалел средств на погоню за своим племянником.
Пока Пиллар продолжал подлетать ближе, Даал прикинул траекторию движения кораблей. Все три нацеливались совсем не туда, где среди руин Сихка должен был приземлиться «Огненный дракон».
«Похоже, эти охотники не знают точное местонахождение своей добычи».
И все же корабли направлялись к единственной хорошо заметной точке Белой пустыни – оазису, окружавшему озеро Каэр’нхал, на берегах которого располагалась деревня из белых камней. Городок Фхал служил торговым пунктом и местом для отдыха путников в этих далеко не гостеприимных землях.
Но Даал опасался, что Фхал устраивал врага и по другой причине.
Получше настроив дальноскоп, он заметил множество черных точек, снующих между городом и приближающимися кораблями.
«Почтовые вороны…»
Даал еще крепче сжал трубу. Командующий этими силами, должно быть, искал информацию у жителей деревни, наводя справки о корабле с головой змея, летящем над пустыней. При этой мысли Даал нахмурился. «Огненный дракон» и вправду прошел совсем неподалеку от этого озера, обогнув его с юга.
«И наверняка попался кому-нибудь на глаза…»
Встревоженный, он продолжал лететь дальше, нацелившись на озеро – единственный источник воды на большей части пустыни. Птицы всех размеров бродили по мелководью или темными тучами кружились в небе. Даал надеялся, что постоянное движение в воздухе, ослепительный блеск озера и сосредоточенность команды корабля на деревне помогут скрыть его приближение.
Быстро снижаясь, он наконец разглядел третий корабль, поменьше: обтекаемый буканир с заостренным газовым пузырем. Восхищенный летучими кораблями, Даал вызнал у Джейса все их виды и размеры. Главными плюсами буканиров были скорость и высокая маневренность. Даал осмотрел его палубы. Вооружен этот корабль был не столь хорошо, как бхестийские военные корабли, – всего лишь парой пушек в носу.
Подняв взгляд на флаг, Даал вздрогнул при виде белого полотнища, украшенного черной короной на фоне шестиконечного золотого солнца.
«Герб Халендии…»
Бхестийя явно выбрала свою сторону в этой разрастающейся войне, что лишь усугубило положение его группы.
Достигнув оазиса, окаймлявшего озеро, Даал заскользил прямо над густыми кронами рощи – так низко, что тяжелые ветви шевелились после его прохождения над ними. Он по-прежнему низко пригибался в седле, но взгляд его был устремлен ввысь. Добравшись до озера, Даал направил Пиллара в самую круговерть птичьих стай, пытаясь скрыть на их фоне размах крыльев своего скакуна и всячески стараясь спрятаться в ослепительном сиянии воды.
От дальнего берега озера к одному из бхестийских военных кораблей тек целый поток почтовых ворон. Желая получше рассмотреть, кто командует этими силами, Даал направил Пиллара чуть вверх, хоть и не осмелился подобраться еще ближе. Опять подняв дальноскоп, он навел его на нос головного корабля, над которым кружились почтовые вороны.
Получше настроив резкость, Даал осмотрел полубак, на котором собралось несколько фигур. У него на глазах рыцарь в доспехах снял с вороны принесенное ею послание и передал его высокому пожилому мужчине в коротком темно-синем плаще, отороченном серым мехом, поверх белоснежного жилета, с седыми волосами, умащенными чем-то до стального блеска.
Даал не испытал никакого удивления при виде этой величественного вида фигуры. Фенн уже описал этого человека в мельчайших подробностях, вплоть до аккуратной бородки, обрамлявшей подбородок и губы. Так что Даалу не составило труда опознать его.
«Вероломный дядя Фенна».
Удовлетворенный увиденным, Даал развернул Пиллара, собираясь вернуться на корабль к остальным. Но когда его скакун резко накренился, подняв крыло, Даал заметил женщину, стоявшую у поручней носовой надстройки. Рыцарь в доспехах крепко держал ее за плечо, словно опасаясь, что она может броситься за борт. На лице у нее было написано крайнее отчаяние, под глазом темнел синяк. И все же держалась она, непокорно выпрямив спину. Ее руки, вцепившиеся в поручень, были скованы цепями.
«Пленница…»
Даалу не составило труда опознать и ее – не по какому-то данному ему описанию, а благодаря явному сходству. У нее были такие же белоснежные волосы, такой же тонкий нос и большой, но красивый рот, как у судонаправителя «Огненного дракона». Эта женщина могла приходиться ему близняшкой, но Даал знал, что это не так.
Перед ним стояла старшая сестра Фенна.
Даалу припомнился рассказ судонаправителя о предательстве дяди и предостережении сестры в ночи. Судя по всему, эта история еще не закончилась. Прохождение «Огненного дракона» через Восточный Венец снова привело все в движение.
На миг ошеломленный, Даал развернул Пиллара на полный круг – и тут вдруг жгучая боль пронзила ему плечо, едва не сбросив вниз. Он скорчился в седле, выронив дальноскоп и одной рукой вцепившись в привязной ремень, чтобы удержаться в седле. Другой схватился за горящую огнем раненую руку, как будто ладонью мог погасить этот огонь. Нужно было остановить кровотечение.
Но пальцы нащупали лишь неповрежденную кожу.
Никакой крови.
