Дух Свободы: Архитекторы хаоса

Он выглядел расслабленным, но это была лишь маска. Ломка крушила его изнутри – каждое движение отзывалось волной боли. На лбу блестела испарина, дыхание он держал под жёстким контролем, словно пловец, экономящий последние секунды под водой.

Шторм сидел с прямой спиной, словно тело его не рвалось изнутри от голода по дозе. Взгляд тяжёлый, сосредоточенный, с оттенком злости. Он держался за это выражение лица, как за последнюю грань контроля. Но внутренний пожар ломки пожирал его без остатка.

Дверь допросной тихо скользнула в сторону. Вошёл следователь – крупный, с выправкой человека, привыкшего ломать чужое сопротивление. Он окинул Шторма взглядом, и без всяких датчиков было ясно: этот человек на грани. Но всё ещё держится.

Следователь сел напротив, положив руки на металлический стол. Его глаза впивались в собеседника, голос был ровным, но давящим – таким, каким говорят люди, для которых допросы стали ремеслом:

– Шпак Фёдор Андреевич. Следователь по вашему делу. Всё, что случилось после того, как чип здоровья Сбероники вызвал нас, мы знаем. Расскажите, что было до этого.

Шторм, сдерживая дрожь, чуть подался вперёд, скованными руками упёрся в стол:

– Гулял в клубе. Девушка сама пригласила. Пришли к ней. Она захотела уколоться. Я отказался. Вырвала шприц и сама вколола. Всё. Потом… – он опустил глаза. – Потом она умерла.

Шпак кивнул, словно ожидая именно такой ответ. Из папки он извлёк проекцию отчёта, взмахом руки активировал голограмму шприца, медленно вращающегося в воздухе:

– Экспертиза: пятая капсула – аналог героина, в сто пятьдесят раз сильнее. Доза – мгновенная смерть. – Он чуть наклонил голову, изучая реакцию. Шторм напрягся, но лицо осталось каменным. – Неосторожное убийство? Или… всё же преднамеренное?

Он переплёл пальцы, подался ближе:

– Молодая модель, смертельная доза. Ты полжизни в тюрьме, криминальная натура. Представим: пришел в гости, получил отказ, взбесился и решил проучить. Как вам версия, Роман Викторович? – Шпак прищурился, словно готовясь добить ударом слов.

Ответ Шторма был коротким, но в нём хлестнула сталь:

– Иди к чёрту.

Шпак ухмыльнулся, распахнув руки:

– Такие, как вы, давно должны гнить за пределами Земли.

Что‑то в глазах Шторма потемнело. В следующее мгновение стул с грохотом взвился в воздух и врезался в стену, отскочив с металлическим визгом. Шторм рванулся вперёд, ударяя лбом о стол. Глухой, мясистый звук прокатился по комнате, стены мгновенно вспыхнули тревожным алым.

На голографических панелях побежали хаотичные линии: адреналин, кортизол, норадреналин – зашкал. Пульс и давление взорвались.

Система: «Вероятность самоубийства: 98%».

– Суки! – взревел Шторм, и его голос разнёсся по комнате, будто удар грома в замкнутом пространстве. – Чисотки! Решили меня дожать? К утру у вас будет труп! И посмотрим, как вы будете отмываться от статьи за превышение полномочий и доведение до самоубийства!

Шпак дёрнулся назад, бледнея, глаза округлились. Инстинкт заставил его поднять руки, будто перед ним взбесившийся зверь.

Шторм развернулся и с разбега ударился плечом о стену. Стальная панель глухо прогудела, по голограммам пробежала рябь.

– Прекратить! – срывающимся голосом выкрикнул следователь, пятясь к двери. – Остановите его!

Сканеры на стенах вспыхнули новой надписью: «Тревога: риск летального исхода. Активировать протокол вмешательства».

Шторм резко повернулся к столу, глаза его метали искры. Он бросился вперёд и со всего размаха ударил лбом в металлическую поверхность. Звон разорвал тишину, и на полированный стол брызнули алые капли.

– Хватит! – заорал Шпак, его руки дрожали, когда он тянулся к коммуникатору. – Силовики! Немедленно в допросную!

Дверь распахнулась, и в проём ворвались двое в чёрной броне. Металл их сапог грохнул о пол, как маршевая поступь. Они налетели на Шторма, сбивая его с ног. Силовики вдавили его в пол, дыхание смешалось с резким запахом пота и крови.

– В изолятор! – рявкнул Шпак, всё ещё бледный, вытирая ладонью мокрый лоб. – И чтобы я больше не видел этого психа!

Изолятор представлял собой небольшую стерильную камеру с мягко подсвеченными стенами, покрытыми антиударным материалом. Здесь не было ничего, что могло бы угрожать жизни заключенного. Пол холодил, вызывая дискомфорт, но это было единственное ощущение, доступное в этом пространстве. Узкая койка из жёсткого пластика, вмонтированная в стену, и унитаз в углу составляли весь интерьер.

Шторм сидел на полу, прислонившись к стене, с опущенной головой. Ломка продолжала терзать его, усиливая боль от травм. Капли крови стекали с его рассечённого лба, оставляя тёмные пятна на полу. Голова гудела от многочисленных ударов, а боль, казалось, эхом раздавалась в черепе. Глубокая царапина на виске кровоточила, смешиваясь с потом, который покрывал его лицо.

Левая бровь была разбита, оттуда струилась кровь, но Шторм не обращал на это внимания. Он привык к боли. Вся его жизнь была переполнена ею. Трещина в одной из костей на руке после столкновения со столом напоминала о себе тупой ноющей болью. Каждое движение отдавалось ломящей болью в плечах и спине, но он сидел неподвижно, как будто пытался слиться с холодной поверхностью стены.

Его дыхание было тяжёлым, рваным. Казалось, каждый вдох он делает через силу, сквозь сжатые зубы, чтобы не дать боли победить его полностью. Внутри всё кипело от ярости, но теперь она была направлена не наружу, а внутрь, питая его упрямство.

Из угла камеры доносился тихий, почти неуловимый шум вентиляции. Это было единственное, что нарушало тишину. Но Шторм не слышал его. Его сознание снова и снова возвращалось к словам следователя, к смертельной дозе, к девушке.

Вдруг дверь камеры тихо заскрипела, и в комнату вошли трое: мужчина среднего возраста с выправкой человека, привыкшего к командованию, женщина в белом медицинском халате и молчаливый силовик с хищным взглядом.

– Ну, Роман, – начал начальник с лёгкой ухмылкой, – напугали вы нашего следователя. Давненько у нас таких акций не было. Сразу видно – бывалый арестант.

Шторм поднял на него уставший, но всё ещё полный внутренней силы взгляд. Голос был хриплым, но твёрдым:

– Нечего вешать на меня то, чего я не делал. Я не бегу от наказания, если накосячил, отвечаю. Но шить мне липовые дела? Этого я никому не позволю.

Юрий Евгеньевич, начальник изолятора, кивнул, усмехнувшись:

– Ну тут можешь не сомневаться. После твоей выходки убийство тебе точно вешать не станут. Явно не на того наткнулись. Да и без этого, вряд ли бы удалось. Надеялись тебя припугнуть, а ты, как я вижу, не из пугливых.

Он сделал шаг вперёд, осматривая Шторма, будто бы оценивая его. Потом махнул рукой в сторону женщины:

– Позволишь медицинскому работнику обработать твои раны?

Шторм чуть заметно кивнул. Женщина средних лет, с мягкими чертами лица и внимательным взглядом, подошла к нему. Она развернула портативный медицинский набор и начала работать, очищая его раны.

– Держитесь вы, конечно, крепко, – проговорила она, слегка улыбнувшись. – У большинства после такого адреналин выгорает, а вы, как мне кажется, только разгорелись.

Шторм бросил на неё короткий взгляд, его голос прозвучал неожиданно мягко:

– Да привык я. Боль – это временное. Главное, что ты из этого вынесешь.

Медик хмыкнула, но в её взгляде блеснуло восхищение. Закончив с ранами, она слегка приподняла рукав его рубашки, достала шприц и вколола препарат.

– Что это? – спросил он, бросив настороженный взгляд.

– Биоадаптин. Немного облегчает ломку. Сильно не расслабитесь, но хуже точно не станет, – ответила улыбнулась.

Юрий Евгеньевич наблюдал за этим с усмешкой и, дождавшись, пока она закончила, вернулся к разговору:

– У тебя же регистрации ни в одной из экосистем нет, правильно? Поэтому залог за тебя внести некому. Так что до суда, который завтра, останешься тут. Но не переживай. Думаю, обойдётся подпиской о невыезде и принудительными работами.

Шторм снова кивнул, не отвечая.

– Ну, отдыхай, Роман. Завтра новый день. А там посмотрим, что будет, – сказал Юрий, поворачиваясь к выходу.

Они вышли. Женщина задержалась на секунду, обернувшись. Её взгляд стал чуть более личным, почти тёплым.

– Если понадобится дополнительный осмотр, буду рада встретиться за пределами участка. Ну, знаете, чтобы убедиться, что выздоровление идёт по плану.

Шторм не ответил, лишь коротко кивнул. Когда дверь за ней закрылась, он остался один. Штормов провёл в изоляторе сутки, которые тянулись, словно вечность. Ломка терзала его изнутри, превращая каждую минуту в испытание. Даже биоадаптин, который ему вкололи ранее, лишь немного смягчил её эффект. Голова гудела, мышцы сводило от боли, а в ушах шумело так, будто кто-то пытался заглушить все мысли. Но он держался, стиснув зубы, не позволяя окружающим увидеть, насколько ему тяжело.

Когда дверь камеры открылась, два силовика вошли внутрь. Один кивнул, подавая команду:

– Вставай, время суда.

Его вывели из камеры и повели по длинному коридору, где белый свет холодно резал глаза. Через несколько минут он оказался в судебном кабинете.

Кабинет был практически пустым, за исключением одного ключевого элемента – массивного монитора, который занимал всю стену напротив него. На экране мерцал образ ИИ Судьи Единого Закона Земли. Голографическое лицо, лишённое эмоций, представляло собой смесь мужских и женских черт, символизируя абсолютную нейтральность.

– Роман Викторович Штормов, – голос Судьи был ровным, механическим. – Вам предъявлены обвинения в халатности при обращении с наркотическими веществами, повлекшей смерть другого лица. В связи с отсутствием регистрации в одной из экосистем вам предоставляется выбор: стать пользователем одной из экосистем жизни с обязательной реабилитацией или подписка о невыезде с обязательством отработать 350 часов принудительных работ. Ваш выбор?

Шторм смотрел на экран, вытирая пот со лба. Он знал, что никогда не примет их экосистемы. Привязать себя к этим цифровым цепям? Нет, он лучше умрёт.

– Работы, – коротко бросил он.

Судья на секунду замер, будто анализируя его выбор, затем заговорил снова:

– Ваше решение зарегистрировано. Обязательство: 350 часов общественно полезных работ в секторе очистки и переборки. Нарушение условий приведёт к незамедлительным санкциям. Процесс завершён.

Шторм чуть заметно усмехнулся. Купола, которые восстанавливали загрязнённый воздух мегаполисов, требовали тяжёлого физического труда – работа опасная и изматывающая. Но он знал: этой ерундой он заниматься не будет. У него уже был план, даже если он ещё не придумал всех его деталей.

После суда Рому вывели в другой блок – зону чипирования обвинённых. Белые стены и свет от панелей на потолке создавали ощущение полной изоляции от внешнего мира. По обе стороны коридора стояли автоматы для сканирования, а в конце – несколько кабин для чипирования.

Шторм уселся в жёсткое кресло, пока техник готовил оборудование. Перед ним включился экран с короткой информацией:

"Ваш временный чип будет деактивирован после завершения работ. Доступ к экосистемам ограничен. Мониторинг передвижений и действий активирован."

Техник, мужчина средних лет в безупречно выглаженной униформе, подошёл с инструментом, напоминающим небольшой сканер.

– Руку, – коротко сказал он, не поднимая глаз.

Шторм протянул левую руку. На предплечье тут же возникла едва заметная сетка линий, когда устройство имплантировало временный чип.

– Готово, – буркнул техник, отходя на шаг. – Теперь ты под наблюдением.

Шторм фыркнул, убирая руку. Он знал, что этот чип не продержится долго. У него были способы, чтобы избавиться от него, но пока – пусть думают, что он будет играть по их правилам.

Шторм, едва переступив порог полицейского участка, остановился перед огромным дисплеем, установленным на площади. На экране, сверкающем всеми оттенками синего и стального, в прямом эфире транслировалась масштабная операция в акватории Чёрного моря. Беспилотники, словно хищные птицы, кружили в небе. Вода бурлила, вздымаясь гигантскими потоками, когда на поверхность медленно начал подниматься огромный металлический объект.

Шторм замер, его взгляд впился в экран. Ему не нужно было второго взгляда, чтобы понять: это был тот самый ангар, где они спрятали груз нейрошин. То место, о котором знали только он и Француз.

– Чёртов недоумок! – прошептал он сквозь стиснутые зубы, не отрывая взгляда от экрана.

На экране в прямом эфире показывали, как стальные ворота ангара медленно открываются под давлением воды. Из тёмных глубин всплывал транспортник, ещё недавно замаскированный под мусоровоз. Его корпус блестел под яркими прожекторами беспилотников. Специальные дроны с крепкими манипуляторами уже подлетали к кораблю, фиксируя его на магнитных захватах.

Голос за кадром звучал торжественно и официально:

– "Силы Специальной Службы Расследований при поддержке подразделений морской безопасности провели масштабную операцию в акватории Чёрного моря. Скрытый ангар, в котором находился украденный груз, был обнаружен благодаря оперативной работе наших сотрудников."

Камера переместилась на катер, стоящий неподалёку от места операции. На борту несколько человек в чёрных тактических костюмах с эмблемой Специальной Службы Расследований. Они стояли на фоне связанного человека. Француз. Его лицо, обычно хитрое и цепкое, теперь выражало лишь растерянность и страх. Он громко ругался, что-то кричал, пытаясь оправдаться.

– "Один из организаторов преступления, известный под кличкой 'Француз', был задержан при попытке продать груз. Покупателями оказались наши оперативники, внедрённые в преступную сеть," – продолжал голос за кадром.

Камера крупным планом показала Француза, которого двое бойцов грубо зафиксировали и вели к транспортному катеру. Его лицо, покрытое каплями воды, выглядело жалким. Он пытался сопротивляться, выкрикивая бессвязные угрозы.

Голос за кадром сменился на более официальный тон, рассказывая о том, как была спланирована операция:

– "После кражи транспортного корабля с нейрошинами при предаче судна из ЦУП Луны, служба безопасности смогла перехватить подозрительные переговоры. Используя полученные данные, наши агенты устроили ловушку, выдавая себя за покупателей. Сегодня утром подозреваемый согласился встретиться в указанной точке. Операция была проведена без жертв среди гражданских."

Экран снова переключился на ангар, теперь уже окружённый десятками беспилотников и катеров. Камера приблизила корпус транспортника, где чётко виднелся логотип Пегас Галактик.

Шторм стоял перед экраном, его сердце билось тяжело, а в висках стучала ярость. Он чувствовал, как внутри него поднимается волна гнева. Француз, этот жалкий предатель, решил выйти на покупателей.

Сжав кулаки, он выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Недоумок. Чисотка!

Шторм молча свернул за угол, стараясь успокоить пульс. Его мозг работал как хорошо настроенный механизм, раскладывая всё по полочкам. Француз. Груз. Пятая капсула. Алчность. Всё сходилось. Этот ублюдок с самого начала планировал избавиться от Шторма, подготовив смертельную инъекцию. А теперь, из-за своей жадности, он не только погубил жизнь девушки, но и вот вот раскроет личности всех подельников.

Шторм выругался себе под нос, но тут же заставил себя замолчать. Эмоции – враг. Они ослепляют. Француз заговорит, и тогда всех накроют. Судебный запрет на выезд только усугублял положение. Нужно было действовать. Немедленно.

Шторм вытащил коммуникатор и набрал единственный номер, который мог его сейчас спасти.

Гудки длились вечность, прежде чем на другом конце раздался знакомый голос, полный паники:

– Я тебя не знаю. Не звони мне.

Связь оборвалась. Шторм застыл, чувствуя, как ярость накатывает волной. Он стиснул зубы, быстро набрал снова и, едва тот ответил, рявкнул:

– Сучёныш, если ты ещё раз отключишь связь, я тебя найду и сделаю из тебя фарш!

Пухлый замолчал. Шторм продолжил уже холодным, угрожающим тоном:

– Я чипирован. Мне срочно нужно удалить этот грёбаный чип. Помнишь место, где я тебя от рук нейрогеев спас? Бери оборудование и пиздуй туда. Без вопросов.

На другом конце было молчание, потом короткий, едва слышный вздох.

– Ладно. Буду через полчаса, – выдавил Пухлый и отключился.

Шторм убрал коммуникатор, на мгновение прикрыв глаза. Всё.

Нейроклуб "Кошкин Дом" напоминал смесь мрачного бара и футуристической лаборатории. Тусклый свет переливался неоновыми оттенками, отражаясь от гладких поверхностей и тёмных стен. Люди сидели в креслах-подключениях, напоминающих коконы, их тела неподвижно застыли, но на лицах время от времени пробегали гримасы: удовольствие, страх, возбуждение, ужас. Голографические экраны над каждым креслом транслировали отрывки из виртуальных миров, в которые они погружались.

Насилие, разврат, безумие – всё то, что было запрещено в реальной жизни, здесь предлагалось в виде симуляций. Массивные экраны на стенах показывали рекламные ролики: бесконечные возможности, которые предлагали нейропространства. Убийства, оргии, сложные психологические игры – любые фантазии!

Хотя изначально технология создавалась для помощи: чтобы дать возможность парализованным ходить, людям с потерей зрения видеть, а тем, кто мучился от депрессии – найти свет в мраке. Правда человек, как обычно, извратил всё, превратив прогрессивное средство в инструмент для погружения в глубочайшие пороки.

Шторм, вошёл в клуб. Пухлый сидел в тени, у дальней стены, нервно оглядываясь. Его круглое лицо блестело от пота, взгляд метался по залу, пока он не заметил его. Тот молча направился к нему, не обращая внимания на все эти симуляции человеческой низости. У них был разговор, который не терпел отлагательств.

Пухлый заметил Шторма ещё издалека, его круглое лицо мгновенно побледнело, а глаза забегали, будто он искал выход. Когда Шторм сел напротив, тот схватился за столик, словно за спасательный круг, и сразу выпалил:

– Всё, нас посадят! Рома, нас посадят! – голос его сорвался на писк. – Мне нельзя в тюрьму! Меня там трахнут! – Пухлый уже почти рыдал, его пухлые щеки тряслись от нервной дрожи.

Шторм, тяжело выдохнув, откинулся на спинку стула и смерил его ледяным взглядом:

– Ты в зеркало на себя смотрел? Или фильмов пересмотрел?

– Да ты не понимаешь! – почти завизжал Пухлый, хватаясь за голову. – У меня такая жопа… Меня по-любому трахнут!

Шторм закатил глаза и облокотился на стол, глядя на него сверху вниз:

– Слушай сюда, дебил, если не перестанешь ныть, я тебя сам трахну!

Пухлый замер, глядя на него с отчаянием, но всё же попытался оправдаться:

– Да я не нытик, я просто… ну… оцениваю риски. Рома, ну мы же в дерьме! Француз всех сдаст! А потом нас! Меня! В тюрьму!

– Харе визжать, соберись! – отрезал Рома.

Пухлый заткнулся, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам, будто кто-то уже пришёл за ним. Шторм тихо добавил:

– Делай то, что я скажу. И твоя жопа останется в безопасности.

Пухлый издал что-то вроде хлюпающего звука и торопливо кивнул, всё ещё нервно оглядываясь. Шторм лишь усмехнулся и коротко бросил:

– Вот и славно. Теперь соберись и доставай своё оборудование. Работать надо, а не визжать. Удаляй чип и едем к тебе, – резко сказал Шторм, холодно глядя на Пухлого. – Там уже я расскажу, что будем делать дальше.

Пухлый, всё ещё нервно озираясь, торопливо достал из своей сумки компактное устройство, напоминающее миниатюрный сканер. Его пальцы дрожали, но он всё же начал возиться с чипом. Устройство зажужжало, и спустя несколько минут он изменил прошивку чипа таким образом, чтобы система не заметила его извлечения. Он аккуратно достал имплантат из-под кожи Шторма и тут же подошёл к одному из коконов, оставив чип внутри.

– Всё. Система подумает, что ты развлекаешься. Надолго этого не хватит, но около суток мы выиграем – торопливо пробормотал Пухлый, вытирая пот со лба.

Шторм встал, коротко осмотрев руку, где теперь осталось лишь небольшое покраснение.

– Отлично. А теперь пошли.

Но Пухлый снова замер, его лицо стало ещё бледнее.

– А если… если меня изнасилуют? – вдруг пролепетал он, жалобно глядя на Шторма.

Шторм остановился, тяжело выдохнул и медленно повернулся к нему. Затем он придвинулся ближе, почти касаясь ухом к уху, и тихим, но угрожающим шёпотом сказал:

– Самое главное – не визжи. Когда визжат, это только раззадоривает.

Пухлый застыл, его глаза округлились от ужаса, но он не успел ничего сказать, потому что Шторм продолжил:

– И если вдруг такое случится… – он намеренно сделал паузу, глядя прямо в глаза Пухлому, – не афишируй. Тянись ко мне. Я всё решу. Останешься в массе.

Пухлый несколько секунд молча смотрел на него, пытаясь переварить услышанное. Его лицо выражало абсолютное замешательство. Он судорожно кивнул, словно понимал, о чём идёт речь, но на самом деле не понял ни слова.

Шторм усмехнулся, хлопнув его по плечу.

– Ладно, хватит пугаться. Пошли!

Пухлый собрал своё оборудование и, словно натренированная тень, последовал за Штормом, по-прежнему нервно оглядываясь, но уже не осмеливаясь снова поднять тему, которая его так волновала.

Жилище Пухлого находилось в одном из самых престижных жилых блоков города. Высотка, обрамлённая панорамными окнами и неоновой подсветкой, возвышалась над шумными улицами. Лифт поднял их на последний этаж, где находился пентхаус Пухлого. Шторм, привыкший к серым бетонным коробкам и подвалам, на мгновение застыл, осматриваясь.

Огромные двери из тёмного дерева с лазурными вставками открылись автоматически, приглашая внутрь. Шторм прошёл в просторное помещение и замер: двухэтажная квартира. Интерактивные стены, дорогая мебель с обивкой, напоминающей натуральную кожу, и огромные окна, из которых открывался захватывающий вид на ночной город. Просторная гостиная соединялась с кухней, которая выглядела как кадр из глянцевого журнала: блестящие поверхности, встроенные устройства, хромированные детали.

На втором этаже, видимо, находились спальни, о которых говорил стильный металлический поручень лестницы, ведущей наверх. Возле одной из стен стояла миниатюрная барная стойка, полная дорогого алкоголя. У стены рядом с окном находился полупрозрачный стол со встроенным голографическим интерфейсом – единственный элемент, напоминавший о профессии Пухлого.

– Да, Пухлый, живёшь так, будто ничего не боишься, – бросил Шторм, обходя помещение и сканируя взглядом детали.

– Так я же специалист высокого уровня, – начал оправдываться. – Большую часть прибыли я получал легально.

Шторм повернулся к нему и поднял бровь, явно не веря ни слову.

– И никак не ожидал, что могу оказаться в тюрьме, – добавил Пухлый, будто пытаясь убедить не только Шторма, но и самого себя.

– Вроде умный парень, а несёшь херню, – отрезал Шторм, опускаясь в одно из мягких кресел. – Ты хакер. Рано или поздно это бы случилось. Ты знаешь хоть одного хакера, которого бы не поймали?

Пухлый замялся, его лицо стало ещё бледнее.

– Нет, – пробормотал он.

– Потому что не пойманный хакер в наше время – это либо завербованный хакер, либо мёртвый хакер, – навёл жути Шторм.

Пухлый сглотнул, кивнув, словно эти слова только сейчас начали доходить до него.

– Поэтому, если ты хочешь, чтобы твоё увлекательное путешествие по местам весьма отдалённым началось как можно позже, внимательно слушай, что я тебе говорю делать, и делай, – добавил Шторм, глядя на него тяжёлым взглядом.

– Понял, – пискнул Пухлый, едва заметно кивая.

Шторм перевёл взгляд на обстановку. Несмотря на дорогой стиль, квартира выглядела удивительно обычной, без явных признаков творческого бардака. Никаких разбросанных проводов, компьютеров или полуразобранной электроники – только идеальная чистота и порядок.

– Странный ты. Живёшь в пентхаусе, везде идеальный порядок и никакой хакерской дряни. Даже раздражает, – пробормотал Шторм, снова оглядываясь.

– Ну, я… стараюсь не афишировать свою деятельность, – попытался оправдаться Пухлый, но его голос прозвучал неуверенно.

Шторм лишь хмыкнул, не скрывая своего скепсиса.

– Пухлый, нам срочно нужен анализ оперативной деятельности по нашему делу, – холодно сказал Шторм, тяжело усаживаясь в кресло. – Надо узнать, что уже успел наговорить Француз на допросах. И ещё… Косой пропал, он не доступен. Найди его.

Пухлый, всё ещё нервный, но собранный, кивнул и сел за голографический стол. Лицо хакера стало сосредоточенным, как только он погрузился в информационные потоки.

Шторм тем временем достал коммуникатор и открыл новостную ленту. Он скроллил с отсутствующим видом, пока первая же новость не заставила его замереть. На весь экран вспыхнули фотографии: его лицо и лица Француза, Косого, а также Пухлого. Под каждой фотографией крупные буквы: имя, фамилия, и статус – "Розыск: особая опасность".