Дух Свободы: Архитекторы хаоса

Тимур Чачуа

Дух Свободы: Архитекторы хаоса

Глава 1

Дисклеймер

Произведение содержит упоминания курения, употребления алкоголя и наркотических веществ исключительно как элементы художественного вымысла, отражающие образ жизни и характеры персонажей в рамках вымышленного мира. Автор категорически осуждает употребление табака, алкоголя и любых наркотических средств в реальной жизни. Эти привычки наносят серьёзный вред здоровью, сокращают продолжительность жизни и приводят к тяжёлым социальным и медицинским последствиям.

2095 год

Мир изменился до неузнаваемости, но человеческая жажда власти и контроля осталась неизменной.

Государства пали, уступив место экосистемам жизни – гигантским корпоративным структурам, управляющим каждым аспектом человеческого существования.

Теперь они не сражались за территории, как раньше, – их война шла за пользователей.

Виртуальные пространства были заполнены программированными реальностями, диктующими как жить, что покупать, кого любить и во что мечтать.

Несогласные исчезали.

Их отправляли в исправительные колонии на Марсе, Европе, или они гибли в забвении на Земле, стертые из цифровой истории.

Оставшиеся подчинялись… или уходили в подполье.

На обочине нового порядка продолжал существовать другой мир – преступный, по мнению Единого Закона Земли.

Мир, который не признавал ни экосистем жизни, ни их законов.

Лидеры теневых структур писали собственные правила, плели сети интриг, строили свои империи.

Но даже они не всегда понимали, что чьи-то невидимые руки уже дергают их за ниточки.

Всё чаще среди тех, кто считался хозяином судьбы, появлялись те, чьи имена не звучали вслух.

Они не боролись за власть – они управляли теми, кто боролся за неё.

Мир балансировал на грани, даже не подозревая, что марионетки и кукловоды могут поменяться местами.

2095 год стал точкой невозврата.

Незримые нити судьбы начали сплетаться в тугие узлы, подготавливая человечество к переменам, которые изменят всё.

Жизненные пути людей – их борьба, боль, жертвы, любовь и надежды – стремительно сходились в одну линию.

Каждый был её частью.

И пока одни боролись за технологии и власть, в других уголках мира вспыхивали искры сопротивления.

Глава 1

Клуб «Река» раскинулся на берегу Дона, словно футуристический маяк среди ночного города. Трёхуровневое здание из стекла и металла сверкало в отблесках лазерных прожекторов, отбрасывая световые волны на спокойную воду. Голографические баннеры парили в воздухе, приглашая гостей внутрь, а звуки электронной музыки, смешанные с ритмом живых инструментов, создавали пульсирующую атмосферу.

Внутри клуб напоминал перекрёсток эпох: массивные колонны из полированного металла соседствовали с деревянной отделкой, пропитанной ароматами специй и цитрусовых. На первом этаже находился бар, где мягкий свет играл на поверхности столов, а под потолком висели сотни стеклянных сфер, наполнявших зал разноцветным сиянием.

Роман сидел в углу, наблюдая за молодёжью. Девушки в лёгких, почти прозрачных нарядах смеялись, облокачиваясь на барную стойку, а парни, одетые в стильные куртки с подсветкой, делали вид, что знают все секреты жизни. Они не замечали течения времени – в ритме музыки, в переливающихся лучах света, в звоне бокалов, этот мир казался вечным.

На втором этаже клуб переходил в зону танцпола, окружённого панорамными экранами, на которых транслировались абстрактные узоры, совпадающие с ритмом музыки. Динамики были встроены прямо в пол, позволяя гостям чувствовать каждую ноту кожей.

А на третьем, скрытом от посторонних глаз, находились вип-комнаты – отдельные залы с панорамными окнами на реку, мягкими диванами и идеальной звукоизоляцией. Здесь велись переговоры, отмечались сделки, а иногда решались судьбы.

За длинной барной стойкой Роман Штормов, известный в преступном мире как Шторм, неспешно пил смоляно-чёрный виски из синтетического солода. Он никогда не любил подобные заведения – слишком шумные, слишком многолюдные, слишком непредсказуемые. Но сегодняшний вечер был исключением. Дело прошло гладко, и его стоило отметить.

Первым из подельников, заметил Шторма, невысокий мужчина, едва ли выше полутора метров. Он двигался быстро, но инстинктивно пригибался, будто хотел казаться ещё меньше, что не привлекать к себе внимания.

Возраст его определить было непросто – на вид около сорока, но лицо, покрытое сетью морщин, выглядело так, словно жизнь успела изрядно его потрепать. Острый нос и бледная кожа, на которой даже неоновый свет клуба не мог создать иллюзию здорового оттенка, лишь подчёркивал его болезненный вид.

Но самым примечательным в нём были узкие, беспокойные глаза, которые постоянно бегали по сторонам, оценивая окружающее пространство. Они цепко фиксировали детали, а в их глубине читалась неприкрытая хитрость – качество, которое он даже не пытался скрывать.

– Шторм, ты как всегда пунктуален! – с хитрой полуулыбкой подошёл Француз. Его голос был низким и хриплым, словно он всю жизнь курил что-то куда тяжелее обычных сигарет.

– Ты принёс? – без лишних слов спросил Шторм.

Француз широко улыбнулся, будто действительно был рад встрече.

– Я тоже рад тебя видеть! – протянул он, явно наслаждаясь моментом. Затем, кивнув в сторону лестницы, добавил: – Всё при мне. Может, поднимемся в вип-лаундж?

Рома молча кивнул.

Лаундж-клуба «Река» был оазисом уединения в мире, где казалось, что ничто не укроется от посторонних глаз. Пространство выглядело футуристично, словно зона невесомости внутри хаоса ночного города.

Вход в вип-зоны был почти незаметен. Монолитные стены, поглощающие шум, не имели дверей или видимых швов. Только если подойти вплотную и прислонить депозит-карту клуба к терминалу, одна из стен незаметно раскрывалась, впуская гостей внутрь.

Внутри всё было погружено в мягкий полумрак, но стены оживали голографическими проекциями, сменяя пейзажи по желанию посетителей. Здесь не было окон, но потолок, выполненный из увеличительного стекла, позволял смотреть на орбиту Земли. Голографическая линза позволяла менять фокус: можно было наблюдать хаотичный поток трафика – движущиеся огоньки шаттлов, грузовых платформ, пассажирских капсул. Но стоило изменить угол – и перед глазами открывались тихие звёздные просторы, отдалённые планеты, медленно плывущие во тьме космоса.

Шторм и Француз вошли в лаундж-комнату. Француз первым занял массивное адаптивное кресло, моментально погрузившись в него с привычной небрежностью. Он откинулся назад, закинул ногу на ногу и с удовольствием потянулся, будто был здесь хозяином.

Рома сел напротив. Он мельком взглянул на панель управления, проверяя, что всё в порядке. Его платёжный имплант, спрятанный под слоем накладной кожи, уже провёл транзакцию. 0.006 РЕВВ (около 3000 долларов по курсу 2025 года) списались с фиктивной личности, которую он использовал в этот раз.

Шторм относился к анонимности как к оружию. Он не доверял провайдерам жизни, которые связывали личность, финансы и социальные права в единый цифровой профиль. В отличие от большинства, он не оставлял следов. Новые импланты с подменой личности были для него расходным материалом, а услуга их частой смены – востребованным товаром в криминальном мире.

Депозит внесён. Шторм перевёл взгляд на Француза.

– Ты принёс?

Француз кивнул, извлекая из кармана футляр.

– Вот. – Его голос был хриплым, как старый проигрыватель, запущенный в сырости. Он щёлкнул защёлкой и открыл контейнер. Внутри лежал пневмошприц с автопоиском вен. Маленький дисплей на корпусе светился цифрой "10" – десять капсул.

– "Туман", – добавил Француз, заметив, что Шторм не интересуется устройством, а сразу смотрит на содержимое. – Нечто среднее между седативным и психо стимулирующим. Работает чётко. Хмурый для угрюмых.

Он усмехнулся, но его шутка осталась без ответа.

Шторм молча взял устройство. Оно холодило руку, его поверхность была гладкой и чуть влажной, будто дышащий металл. Он направил его ко внутренней стороне предплечья. Сенсоры быстро нашли вену, индикатор загорелся мягким зелёным светом, и в следующее мгновение жидкий холод разлился по его крови.

Шторм почувствовал укол, но он был коротким, как вспышка. Затем – лёгкий толчок, и "Туман" растворился в потоке крови. Мир замедлился.

Сначала пришёл холод. Он растекался от предплечья к плечу, к груди, окутывая внутренности ледяной волной. На мгновение его словно сдавило – но это чувство тут же сменилось тёплой пустотой.

Зрение стало чётче, цвета глубже, звуки объёмнее. Он чувствовал каждое движение воздуха, мягкие вибрации музыки, блики света на зеркальной поверхности стола. Грань между телом и окружающей средой стёрлась – он был и внутри, и снаружи.

Дыхание стало ровным, замедленным. Все тревоги, усталость, тени прошлого – отступили. Остался только он и тишина внутри.

Рома слегка прищурился, позволяя себе насладиться этим моментом. Он не спешил говорить.

Рома смотрел в потолок, и его сознание медленно растворялось в безмятежности космоса. За увеличительным стеклом звёзды вспыхивали и гасли, их свет казался почти живым, пульсирующим в такт с его дыханием. Обычная суета орбиты – манёвры шаттлов, вспышки навигационных огней, медленный танец станций и грузовых платформ – теперь выглядела не просто частью рутины, а грандиозным спектаклем.

Он чувствовал себя частью этой вселенной. Всё вращалось вокруг него – звёзды, корабли, станции. Он был центром этого мира.

– Отловился? Хорошо зашло? – раздался хриплый голос Француза. В его голосе звучала лёгкая насмешка, но и нечто похожее на зависть. Он небрежно закинул в рот розовую таблетку, причудливо выполненную в форме головы Микки Мауса, и проглотил её без запивки.

– Пора бы и выпить заказать! – добавил он, потирая ладони в предвкушении.

Рома молча кивнул, не отрывая взгляда отх потолка.

Француз усмехнулся, убедившись, что Шторм полностью погружён в "Туман", и плавно активировал сенсорную панель, встроенную в стол.

– Ну, раз ты не в состоянии выбирать, займусь этим сам! – пробормотал он, мельком глянув на друга.

На экране высветилось меню премиум-заказов. Француз не поскупился: он выбрал дорогой алкоголь с плантаций у Кавказских гор и ассорти из экзотических закусок Свободной Луны. Статус: заказ оформлен.

Пока они ждали доставку, Француз потянулся за коммуникатором, лениво прокручивая список контактов. Пора было обзвонить подельников.

Первым в списке был Пухлый.

Пухлов Леонид, или просто Пухлый, выглядел неуклюжим – крупный, кучерявый, его волосы торчали в разные стороны, придавая образу неряшливость. В широких плечах и мешковатой одежде он скорее напоминал забитого школьника, чем гениального хакера, каким на самом деле был.

Но внешний облик обманчив. За его угрюмым и замкнутым характером скрывался ум гения. Он был человеком немногословным, предпочитал короткие ответы и минимум эмоций, но в работе полностью растворялся, доводя любое задание до совершенства, каким бы сложным оно ни было.

Француз отправил вызов.

Лёня, как обычно, не ответил.

Француз тихо выругался себе под нос: – Задрот чёртов.

Без лишних эмоций переключился на следующего – Косого. Косой, он же Мосеев Семён, был фигурой запоминающейся.

Перекошенное лицо, обезображенное аварией, придавало ему зловещую ухмылку, которая, вопреки всему, лишь подпитывала его самолюбие. Худощавый, с быстрыми, резкими движениями, он всегда излучал уверенность.

Глаза Косого сверкали самодовольством.

Он любил быть в центре внимания, с удовольствием распространяя слухи о своих исключительных талантах – мастера взлома и угона. Его страсть к риску, напор и безрассудное отсутствие самосохранения делали его одновременно полезным и опасным членом команды.

Француз отправил вызов, и Косой ответил сразу.

На экране появилось его довольное, перекошенное лицо, а на фоне слышалась музыка, смешивающаяся с шумом дороги.

– Косой, ты где пропадаешь? – первым начал Француз.

На том конце Косой лишь расхохотался, перекрикивая музыку:

– Эй, не напрягайся, дружище! Уже в пути!

Француз уже собрался что-то сказать, но Косой не дал ему вставить ни слова:

– И я еду не один! Со мной три шикарные модели. Ну, те, что сейчас мелькают в рекламе "Лорин Косметикс". Короче, невероятные шкурки!

Он говорил быстро, на повышенных тонах, с тем самодовольством, которое было его визитной карточкой.

– Короче, они не устояли перед моей непревзойденной сексуальностью и природным обаянием! – продолжал он, даже не пытаясь сдержать смех.

– Короче, держите двери шире, а ширинки – в режиме ожидания! – подытожил он с нарочитым пафосом.

Француз рассмеялся, покачав головой:

– Давай на сверхзвуковой к нам, чёртов секс-символ!

Он бросил взгляд на Шторма, который по-прежнему смотрел в потолок, словно уплывая в бесконечность.

– Рома уже залипает в космос! Надо его расшевелить!

– Я уже почти на месте! – ответил Косой, и связь оборвалась.

Француз ухмыльнулся, откинувшись в кресле.

– Слышишь, Ром, к нам летит Косой. И не один, а с тремя биксами, видимо, с сильно заниженной социальной ответственностью! – он снова рассмеялся, но Шторм не отреагировал, продолжая смотреть в потолок.

В этот момент лифт мягко поднял заказ – дорогое вино и ассорти закусок.

Француз ловко расставил всё на столе, разлил по бокалам и протянул один Шторму:

– Будешь?

Рома небрежно отмахнулся, едва взглянув на бокал, и отодвинул его в сторону. Француз было хотел что-то сказать, но застыл, увидев, как Шторм достаёт пневмошприц. Одним быстрым движением Рома снова сделал себе инъекцию "Тумана".

Волна накрыла моментально. Мир дрогнул, границы тела и пространства размылись. Холодный укол. Лёгкий толчок.Он едва удержал устройство в руке.

– Ля, ты наркопитон, Шторм! – усмехнулся Француз, наблюдая, как вторая доза "Тумана" накрывает Рому.

Шторм медленно перевёл на него взгляд, в котором читалась немая угроза. Казалось, ещё немного, и Француз останется без зубов, но сил хватило только на молчаливый жест из конфигурации со средним пальцем.

– Всё понял, понял! Вот ты суровый, Шторм! – отшутился Француз, но в голосе проскользнула осторожность. Он прекрасно знал – Рома не тот, с кем можно долго шутить без последствий.

Но действие таблетки уже накрывало его самого, и желание поболтать становилось непреодолимым.

– Шторм, ну ты согласись, это было просто гениальное дело! – начал он, растягивая слова, как человек, полностью погружённый в эйфорию.

Он откинулся в кресле, улыбаясь самой себе.

– Просто куш сорвали, брат! Ты только представь – этот сраный транспортник оценивался страховыми в 1000 РЕВВ! Ты понимаешь, за сколько мы его пиханём на чёрном рынке?!

Француз громко рассмеялся, качая головой.

– Сбероника, наверное, усирается от злости! Чертовы идиоты, думали, они недосягаемы! Мы, как хреновы волшебники, увели его прямо из-под носа!

Шторм молчал.

Его взгляд был устремлён в бесконечность, а вторая инъекция "Тумана" ещё сильнее размывала границы реальности.

Но Француз, разогнавшись, не собирался останавливаться.

– А ангар! Ты – чёртов гений, Ромка! Кто додумается искать транспортник, спрятанный под ID мусоровоза в Чёрном море?!

Он наклонился ближе, почти возбуждённо:

– Ты только скажи – уже завтра его у нас купят за хорошие бабки! Покупатель ест! Ты скажи, мой брат, и я всё сделаю!

Француз говорил всё быстрее, его голос дрожал от восторга.

– Зачем ждать? Скинем чёртовы нейрошины, возьмём бабки и можем безбедно жить где угодно!

Рома медленно поднялся.

Его взгляд стал тяжёлым, а голос – глухим и ровным.

– Слушай сюда, выскочка.

Француз замер.

– Рот держи на замке. Я сказал, что груз постоит в отстойнике. А потом мы его толкнём.

Шторм не повышал голос, но в его тоне читалась финальность.

Француз сглотнул, отводя взгляд.

– И давай сегодня не о деле. – добавил Рома, снова откинувшись на диван.

– Конечно, шеф. – Француз недовольно облизнул губы, но спорить не стал.

– Как скажешь, босс.

Чтобы отвлечься, он потянулся за коммуникатором, проверяя, где там Косой.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвались смех, аромат дорогих духов и искры оживлённого веселья. Косой появился первым, развалисто шагая, словно хозяин жизни, а следом за ним три модели, чьё появление моментально притянуло взгляды.

Они выглядели как произведения искусства, но их вызывающий вид превращал их скорее в объекты чистого желания, чем в утончённые экспонаты галереи.

Алина – высокая, с холодным взглядом и безупречно точёными скулами, она излучала аристократическое высокомерие. Прямые платиновые волосы, сияющие в мягком свете комнаты, ниспадали на её плечи, подчёркивая строгость образа. Она двигалась плавно, словно привыкла к тому, что весь мир должен замедляться ради неё.

Карина – полная противоположность Алине. Кудрявая, смуглая, с глазами, сверкающими озорством и дерзостью. В её движениях было что-то хищное, а улыбка казалась одновременно призывной и опасной. Она не шла – плыла, с каждым шагом привлекая к себе ещё больше внимания.

Рыженькая Марина – миниатюрная, с кукольным лицом, но самым лукавым взглядом из троицы. Зеленоглазая, с веснушками на переносице, она выглядела почти невинно, но это ощущение развеивалось, стоило заметить, как уголки её губ приподнимаются в игривой полуулыбке.

– Ну что, господа преступники! А вот и прибыл ключевой элемент вашего незабываемого вечера! – Косой появился феерично, сияя самодовольной ухмылкой. – А вместе с ним – топливо для ваших джамбулатиков!

Он громко шлёпнул по круглой попе Марины, заставляя её вскинуть голову и лукаво улыбнуться.

– Эта моя! – уточнил Косой, устраивая её себе на колени. – Как говорится, если чердак в огне, а подвал течёт…

Его разудалый смех эхом разлетелся по комнате, а рыжая стрельнула глазами, на секунду переводя хищный взгляд с Француза на Шторма.

Косой завалился в свободное кресло, усаживая рыженькую поверх себя, словно трофей.

Алина – холодная, как отточенный бриллиант, притянулась к Французу, лениво, но неизбежно.

Карина, в плавных движениях которой читалась природная чувственность, оказалась рядом с Штормом, жарко касаясь его бедра скользящим движением руки.

Смех, флирт, обещание греха – всё заполнило пространство.

Француз пустил руку по бедру Алины, медленно поднимаясь вверх, с игривой усмешкой заявил:

– Ну что, гуляем по полной! А для серьёзной гулянки нужны серьёзные напитки…

Он достал из кармана пакет, полный розовых "Микки Маусов", вытряхнул несколько таблеток на ладонь и с ухмылкой продолжил:

– Спонсор настроения – тестостерон и сраная мышь Диснея! – вскочил Косой, запрокинув в рот сразу две таблетки, будто смеясь в лицо здравому смыслу.

Девушки легко подхватили игру.

Француз активировал сенсорную панель:

Напитки – премиальный алкоголь, крепкий, обжигающий.

Освещение – в танцевальный режим.

Интерактивные стены – всплески неоновых лазеров, кислотные узоры, пульсация света.

Мир замер на мгновение, затем взорвался яркими красками, ритмом, вибрацией басов, пронзающих воздух.

Музыка пульсировала, словно сама комната дышала в такт биению сердец. Неоновые вспышки хаотично разрезали полумрак, играя на обнажённой коже, размывая силуэты, превращая всё происходящее в психоделический танец теней и огня.

Девушки утратили связь с реальностью. Их движения были плавными и одновременно резкими, словно они существовали вне времени, следуя лишь хаосу желаний. Экстази растекалось по их венам, превращая каждое прикосновение в удар молнии, каждую ноту баса – в волну оргазмической вибрации.

Француз рухнул на диван, Алина навалилась на него сверху, расстёгивая свою одежду так, будто рвала саму ночь. Его пальцы прошлись по её бедру, затем выше, ниже, оставляя поцелуи, которые тонули в её полуоткрытом рту.

Косой, не сдерживаясь, закинул Марину к себе на колени, запрокинул её голову, впиваясь губами в нежную шею, обжигая кожу тёплым дыханием. Рыжая издала хриплый стон, её пальцы вжались в его плечи, вхыгибаясь навстречу ритму их общего безумия.

Карина, пьяная от таблеток и атмосферы, с размашистыми движениями стянула с себя платье, оставшись в светящейся в неоне ткани, едва скрывающей её обнажённость. Её тело танцевало в собственном психоделическом ритме, притягивая к себе жадные взгляды.

Она наклонилась к Французу, её губы скользнул и по его уху, руки нашли путь к его груди, животу, ниже, пока Алина не оттолкнула её со смехом, завладев им полностью.

Француз рассмеялся, запрокидывая голову, его руки разрывали ткань, обнажая гибкое тело Алины, которая села на него верхом, двигаясь в такт музыке, словно она управляла миром.

Косой пригнул Марину к себе, её рыжие волосы рассыпались по его груди, пока она перебирала пальцами ремень его брюк, с дерзким, почти пьяным блеском в глазах.

Это был хаос. Это было безумие. Это был раскалённый, липкий, обжигающий вихрь желаний. Но Шторм только наблюдал. Он не двигался. Он не участвовал.

Его взгляд оставался пустым, отстранённым, холодным, как будто все эти тела, пот, страсть, стоны и смех были где-то очень далеко.

Мир двигался, но он – нет. Всё это было не для него. Он существовал в другом месте. В другой реальности. Вне этой ночи, вне этого хаоса.

И когда Француз вскрикнул от удовольствия, а Косой разразился раскатистым смехом, Шторм всё так же смотрел в потолок, где сквозь увеличительное стекло тускло мерцали звёзды.

Только они оставались неизменными.

Карина металась между Косым и Французом, ищя внимания, но вскоре заметила, что Рома не обращает на неё никакого взгляда. Его отстранённость раздражала её сильнее всего – как будто он находился не здесь, не с ними, а где-то в другой вселенной.

Она взяла бокал, сделала пару небольших глотков и села рядом с ним, внимательно разглядывая его профиль. В её взгляде было непонимание и вызов – как можно не поддаться этой ночи, не раствориться в атмосфере безумия?

Рома внезапно поднялся, вызвав удивление у всех.

Карина быстро схватила его за шею, её горячие губы скользнули к его уху, дыхание было тёплым, пьяным.

– Останься… – прошептала она, пытаясь притянуть его ближе.

Рома резко отстранился, его голос был коротким, жёстким:

– Мне нужно выйти. Я скоро.

И он ушёл, оставляя её сидеть в недоумении.

Коридор был длинным, узким, свет пульсировал мягкими вспышками.

Шторм шёл неровным шагом, ощущая, как каждый вдох даётся с усилием. Голова кружилась, но он знал – нужно добраться до туалета.

Дойдя до умывальников, он опёрся руками о холодную раковину и взглянул в зеркало.

Гладкая поверхность внезапно ожила, активировав встроенные сенсоры.

Над его отражением вспыхнуло уведомление:

"Пульс: 112. Обнаружено ухудшение общего состояния. Выглядите усталым. Вызвать медицинскую помощь?"

Шторм фыркнул, отмахнувшись от зеркала.

Его взгляд задержался на его лице. Тусклая кожа. Глубокие тени под глазами. Усталость, застывшая в чертах.

Он отвёл глаза, резко открыл дверь кабинки, достал пневмошприц.

Зелёный индикатор. Готово. Туман разлился по венам.

Волна накрыла мгновенно, но не так, как раньше. Голова закружилась. Желудок скрутило. Шторм рухнул на колени. Его вырвало.

На несколько секунд всё было ужасно – весь мир сжался до боли, тошноты, слабости.

Но затем…

Мир изменился. Резко. Серость исчезла.

Гнетущее напряжение растворилось.

Звуки стали мелодичными.

Воздух лёгким, прозрачным, наполняющим лёгкие живительной силой.

Шторм медленно поднялся, вышел из кабинки и посмотрел в зеркало. Его отражение изменилось. Чёткие черты. Здоровая, сияющая кожа. Яркие глаза, полные жизни. Он едва узнал себя. Контраст был поразительным.

Но зеркало снова активировалось, безжалостно выведя поверх иллюзорного отражения:

"Пульс: 136. Уровень кислорода в крови снижен. Обнаружены признаки сильной интоксикации."

Шторм смотрел на цифры, но сознание отказывалось их принимать. Иллюзия превосходства и силы, дарованная приходом, пересиливала реальность.

Шторм, разглядывая своё отражение, вдруг уловил движение за спиной.

Дверь одной из кабинок мягко открылась, и из неё вышел мужчина.

Высокий, широкоплечий, с выправкой, вбитой армейской средой. Его движения были спокойными, точными, почти отточенными до автоматизма.

Он был слишком официально одет для ночного клуба – классический дорогой костюм, безупречно сидящий на его фигуре. Очки в роговой оправе придавали ему интеллектуальный вид, но главной деталью были его глаза – разного цвета. Один – холодный серый, другой – глубокий зелёный.