Зрей с гордостью, Император том 1

– Не лги мне, император. Мы всё знаем о твоих планах…

– Откуда смертный люд может знать о моих планах? Твой разум не в состоянии обуздать всю мощь моего мысленного потока.

– Профессор Борисов догадался о твоих намерениях. То огромное количество АЭС, которое ты распорядился построить на территории Империи, – зачем? И половины хватит, чтобы обеспечить электричеством все наши земли. А твои постоянные обращения к солнцу? Почему солнце изображено на каждом нашем знамени, на наших доспехах? Зачем люди выкладывают мозаики с изображением АЭС и солнца на торцах зданий?

– Чтобы у них была вера не только в Императора, но и в само человечество, в их труды…

– Вера? Какую веру может прославлять предатель человечества? – он засмеялся. – Я покажу тебе настоящую веру!

Фёдор рывком ноги освободился от моей ладони и подошёл к БТРу. Забравшись на бор, он схватился за развивающееся на ветру знамя. Мне было больно смотреть. Было больно видеть, как бархатный стяг полетел на землю, а затем грязные ботинки обрушились на него и начали топтать.

– Предатель! – взревел я, брызжа слюной. – Прекрати! Ты недостоин даже стоять рядом с моим знаменем…

Окружающие меня боевые маги рассмеялись.

Прекратив глумиться над моей гордостью, ублюдок вернулся в круг заговорщиков.

– Братья мои, – обратился Фёдор к остальным предателям, – приступим.

Боевые маги закатили глаза и взялись за руки, замыкая кольцо вокруг меня. Фёдор опустился рядом со мной на колено. Осмотрев мои увечья, он ядовито произнёс:

– Профессор Борисов сопоставил твоё старение и постройку новых АЭС. Нет никаких сомнений, когда все станции будут запущены, ты заберёшь их энергию. Твоей силе не будет равных. Не будет равных на этой планет…

– Что за бред…

– Бред? – усмехнулся предатель. – Зачем ты тогда требовал от профессора уложиться в определённый срок? Старость подкралась слишком близко?

Фёдор схватился своей крохотной ладонью за моё запястье уцелевшей руки. Хоть его ручонка была и малой в сравнении с моей, но силы там было куда больше, чем в моём теле. Мне даже не удалось скинуть его руку. Я дёрнулся, но лишь причинил себе боль.

Стиснув зубы и захрипев, я был вынужден слушать весь тот бред, что изливал на меня Фёдор.

– Получив силу всех АЭС ты бы не успокоился. Тебе было мало. Как всегда. Мало людей, мало земель, мало ресурсов. Ты жаден!

– Я всё отдаю своим людям…

Боевые маги принялись нашёптывать незнакомые мне молитвы, или это были какие-то заклинания? Раскаты молний утихли, да и все окружающие звуки вдруг ушли прочь. Был слышен лишь стук моего сердца и шелест плащей боевых магов, развивающихся на усиливающемся ветру.

– Признайся, Бронислав, – Фёдор презрительно на меня посмотрел, – ты хотел поглотить солнце. Ты жаждал вобрать в себя всю энергию солнца, и стать новым божеством!

– ЛОЖЬ! – кровь изо рта брызнула на броню предателя.

– Ты хотел лишить нас единственного источника света и жизни, а взамен – дать себя, как единственного спасителя человечества! Нам не нужен такой Бог! ТЫ – НЕ ПОВЕЛИТЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!

В следующий миг я почувствовал жар в запястье. Во мне еще теплилась накопленная энергия. Жалкие крохи, которых не хватит на излечение ран, но их могло бы хватить на то, чтобы навсегда заставить Фёдора заткнуться. Я прикрыл глаза, сосредоточился…

Ладонь Фёдора в кожаной перче вспыхнула огнём. Пламя быстро побежало по его руке и спустя несколько ударов сердца окутало все тело предателя. Нет, это не было моим проклятьем или моей расплатой. Фёдор забирал себе остатки моей силы. Зачем? Он же не сможет в себе её удержать… Глупец! Он вспыхнет, как мотылёк в языке пламени.

Вокруг меня задрожала земля. Крохотные песчинки взмыли в воздух. Одежда боевых магов зашелестела, зажив своей жизнью под действием возрастающей вокруг нас энергией. Их плащи громко захлестали воздух, но всё равно я продолжал слушать их выкрики и хрипы, в которых с трудом улавливал знакомые слова молитв и заклинаний.

Еретики, глупцы и просто обманутые дураки!

Они осмелились провести ритуал забора силы. Но для чего? Шесть боевых магов никак не смогут удержать поток моей энергии… Им нужен сильный сосуд с сердцем, в котором умерла любовь. Фёдор… Как много я о нём не знаю. Или в его ушили влили ложь, от которой он не смог увернуться? Несомненно, он шрамавой-рыцарь, способный обуздать силу любого мага, и даже вобрать в себя немалую часть, но неужели он решился ценою своей жизни пойти на столь отчаянный шаг – вобрать в себя мощь Императора?

– Принесите мне копьё! – взревел Фёдор голосом столь сильным, что у меня заложило уши.

Через мгновение перед нами появился рыцарь. В его руках блеснуло удивительное копьё, собранное руками инженера. Мне ранее не доводилось видеть подобного оружия, столь идеального и опасного. Неужели, вся промышленность моей империи трудилась за моей спиной, да еще и против меня? От этой мысли мне стало мерзко и обидно. Я был предан не просто сборищем жалких и завистливых слуг.

Меня предала моя Империя.

Фёдор с гневом вырвал из рук рыцаря протянутое копьё.

Я ощутил слабость, которой еще никогда испытывать не доводилось. Моя уцелевшая рука упала наземь, когда предатель выпустил её. Последние капли сил покинули моё тело. Попытки поднять руку, или сжать кулак обернулись для меня лишь болью.

Тела боевых магов затряслись, их охватила судорога. Глупцы из последних сил удерживали в теле Фёдора мою мощь.

– Бронислав, вот и подошёл к концу срок твоего правления. Наконец народ вздохнёт свободно. Мы срежем с рук тугие путы твоих указов. Мы создадим новую форму правления, где людям не нужно будет бросаться тебе в ноги и лобызать вычищенные до блеска сабатоны.

– Глупец, – прохрипел я. – Остановись! Опусти копьё, не совершай глупостей.

Фёдор угрожающе занёс копьё над моей грудью, нацелив острый наконечник прямо в сердце. А ведь я ему доверял. Во всех битвах он прикрывал мою спину. Я мог доверить ему свою жизнь. Но теперь он просто её забирает.

Боевые маги взвыли, казалось, что их тела охвачены невыносимой болью; глаза у всех закатились, заскрипели зубу, а схваченные между собой ладони побелели. Копьё в руках Фёдора вспыхнула ярким пламенем, раскалив наконечник до красна.

– Остатки твоей энергии уйдут на твоё убийство. Такой исход ты не предвидел? Император, убитый руками смертного люда. Обо мне напишут песни. Освобождённый народ скажет мне спасибо!

Мои глаза запечатлели последний кадр, в котором Фёдор, с улыбкой на устах резко опустился, вгоняя пылающее пламенем копьё мне в сердце.

В тот же миг меня окутала тьма. Полностью ушла боль. Холод охватил моё тело, но лишь на короткий миг. Один вздох, глубокий, и пламя вспыхнуло перед моими глазами с новой силой. Отовсюду доносился треск раскалённого металла и людские вопли.

Шестнадцать лет назад я заново родился. Моя вторая жизнь началась столь неожиданно, что стала сюрпризом не только для меня, но и для авантюрной троицы, охотившейся на зверей недалеко от АЭС. Какой? В тот день я даже не знал, что такое воздух.

Отец и его команда, состоящая из одной женщины и одного громилы, были на очередном задании. Им необходимо было выследить лиственного оленя, любящего находить себе пропитание в заброшенных парниках. Очередной мутант, коих здесь проживает бесчисленное количество, хоть на глаза они попадаются редко. Шкура данного экземпляра была особенно цена. Почти тысяча отростков в виде листвы деревьев, покрывающих плоть зверя, могли окрашиваться в цвет окружающей среды. Будь то летняя листа или осенний лес, олень скроется от ваших глаз, став частью природы. Опухоли, не убивающие зверя, а спасающие.

Парникам не было счёту. Побережье искусственного водохранилища, когда-то созданного для охлаждения атомного реактора было заселено парниками почти на всю протяжённость, и поверьте мне, глаз человека не мог уловить конца, теряющегося в голубоватой дымке. Можно было потратить сутки, пройти почти полсотни километров вдоль побережья, и ничего не найти. Заброшенные бросовые дома с покосившимися крышами, пожухлая трава и скисшие овощи в заброшенных парниках с полопавшимся поликарбонатом.

Унылая картина, но только для тех, кто застал светлые времена. Когда солнце ярко светило, а люди пожимали плоды своих трудов, снимая тонны урожая. Регулярные поливы, удобрения и чистый воздух. Девки с молочными сиськами, горячий хлеб и незабываемые вечера на побережье водохранилища с холодным пивом. С такими тёплыми словами отец каждый раз погружался в воспоминания, когда князь Югов отправлял их на очередное задание в район Запорожской АЭС.

Отец был рождён для охоты. Но отсиживаться в деревне с кружкой тёплой браги было для него куда приятнее. Дайте мне автомат в руки и пачку патрон – и я сдвину земной шар с плеч императора! Так любил он выражаться после нескольких литров выпитого в кругу своих боевых братьев: Зазули и Палыча.

Где он их подобрал – история умалчивает. Мне известны лишь сухие выжимки из бесконечных рассказов, которые мне приходится слушать последние шестнадцать лет.

Зазуля – крепко сбитая баба с прекрасной фигурой, от которой невозможно оторвать глаза. Как любая уважающая себя женщина Зазуля свой возраст умалчивает, но мой опыт подсказывал мне, что глубокие морщинки вокруг глаз и еле заметный налёт дряблости на коже может соответствовать только одной цифре – сорок. Рисовать с неё картины и стругать трёхметровые статуи – вот что обязан делать любой мужчина в её присутствии, во всяком случае, если бы я был в своём старом теле, непременно бы этим занимался. Волосы цвета отработанного машинного масла всегда были собраны в аккуратный хвост и убраны под спинную плиту тяжелого доспеха. Изредка, в кругу своих друзей она позволяла себе распустить хвост, поделить на две части и скрыть от посторонних глаз свою прекрасную грудь. Даже её боевая форма не в силах скрыть великолепный подарок природы. Любой мужчина обратит внимание, пройти невозможно. Кто-нибудь из залётных посетителей всегда да и присвистнет Зазуле, за что сразу же получит кулаком в зубы. Такие правила. Смотри молча, а лучше вообще опусти глаза на дно кружки и следи за тем, чтобы не поперхнуться.

Дева войны служила медиком в рядах Имперской армии, спасла не одну сотню жизней, вынесла на своих руках мужиков, тяжелее её в несколько раз, и она не скрывала того, что и ей пришлось убивать. Руки каждого, кто отдыхал в местном баре Василича, были омыты кровью. Такова реальность, хочешь жить – умей убивать. Я только боялся, что убийства могут стать вредной привычкой, хоть многие и любили поспорить со мной на эту тему. Вредные привычку – убивают, а наша – сохраняет нам жизнь, говорят они.

В том числе и Палыч.

Или, как называют его только ОЧЕНЬ близкие люди, Палёный – прозвище, принадлежащее огромному мужику, почти на голову выше Зазули. На его широкие плечи с трудом подобрали комплект формы, однако бронеплит подходящих размеров, чтобы укрыть от пуль его широченную грудь в Империи не изготавливали, и ему приходилось носить стандартный набор, надеясь только на защиту сердца. Дополнительной защитой для него служил его мохнатый плащ, изготовленный из шкуры кабана – отличная накидка, способная защитить спину от осколков. Только вот чтобы добыть эту шкуру, Палычу пришлось пролить не мало крови.

Как и лиственный-олень, кабан был не простым лесным зверем. Дитя радиации носил непробиваемую шкуру для обычных пуль. Охота превращалась в муку, где в любую секунду охотник мог стать жертвой. И только меткий выстрел в глаз может укоротить беснующуюся зверюгу. Когда-нибудь стреляли в зверя, несущегося на вас сквозь лес с треском лопающихся ветвей? А надо еще и в глаз попасть. Без жертвы здесь не обойтись, и, конечно же Палыч не собирался становиться наживкой, но судьба распорядилась так, что у мужика на теле появилось несколько глубоких ран, и как награда – крепкая шкура, за долгие годы вобравшая в себя столько железа, что от тела Палыча давно остались бы одни кости.

Палыч любит слушать, говорит совсем мало и чаще старается объясняться звуками или кивками вечно обритой головы. Цирюльник – Палёный даже не знал таких названий. Уродливый шрам от страшного ожога превратил его кожу на голове в сморщенную тряпку без единого волоска. Нет бровей, чёрные глаза не прятались за густотой ресниц, а вместо губ – две тонкие полоски фаршированного мяса, между которых изредка мелькали пожелтевшие зубы. Определить его возраст по лицу было невозможно, наверно, морщины никогда не омрачат его внешности, но глаза… В его глазах застыл полувековой гнев, и мне не составляло особого труда увидеть в глубин его души растерзанного человека, смерившегося с судьбой.

Мужчина не стеснялся своих увечий, не прятал лицо за маской и не носил широкополых шляп, чтобы хоть как-то тенью прикрыть своё уродство. Закалённый в боях Палёный был настолько уверен в себе, что даже неоднократно получал лично в зубы от Зазули. Я не знаю, зачем он так издевался над собой. Получив очередной отпор, он без особых проблем и уговоров находил другую женщину в баре. Дамы любили усаживаться ему на колени и мягко поглаживать уродливое лицо ладонью.

Однажды я осмелился спросить его: где ты получил свой ожог?

– Чёртов Император, – рявкнул он в ответ, и больше не произнёс ни слова. Только кивал, когда за него историю продолжил мне рассказывать мой нынешний отец Олег Тихонов.

– Палёный служил в имперской армии. Был танкистом. Вражеский снаряд превратил его машину в мангал, из которого смог выбраться лишь он. Где тогда был Император? Куда он смотрел?

Олег – коренастый мужик, идеал женских фантазий. Зеленоглазый с тонкими бровями и чёрным, аккуратно стриженым ёршиком. Шрамы в меру украшали его строгое лицо, расходясь бледной паутинкой от левого виска до самых губ. В той битве зверь повредил ему не только лицо, когти впились так глубоко в кожу, что разорвали часть лицевых мышц, и когда Олег разговаривал с нами, мы видели лишь шевеления правой стороны губ, что нисколько не мешало ему осушать до дна пивные кружки и раскуривать забитую сочным табаком трубку. Дым он испускал через обе ноздри переломанного носа, но раздувалась всегда одна.

Олег носил тяжёлый доспех из кровомида стандартного размера, коих здесь, на этой земле можно было найти в каждом доме. Форма, раскрашенная вручную в камуфляжный окрас, размещала в себе целый комплекс бронепластин, разработанных в Имперских лабораториях. Каждый воин имел защиту плеч, груди, спины, шеи, рук, ног и, самое важное, паха. Но Олег носил пластины кровомида только на груди, спине и, самое важное, между ног у него всегда болталась защита паха. Остальное сковывало движения, и многие погибали, даже не сумев в громоздкой защите шеи опустить голову и оценить остаток боекомплекта в подсумках, расположенных на груди.

Хочешь жить – умей вертеться. В прямом смысле. Прямо по земле, извиваясь змейкой.

Однажды пуля бандита угодила в грудь Олегу, оставив после себя дырку в форме. Сильнейший удар, сравнимый с ударом профессионального боксёра. И прямо в грудь. Воздух покидает лёгкие в считанные мгновения, вы даже не успеваете моргнуть, как начинаете задыхаться. Отдышавшись, Олег стукнул кулаком по нагрудной панели и прохрипел:

– Император спас мне жизнь!

В тот момент я возгордился услышанным, моё имя по-прежнему воспевали. Меня помнили. Но я ошибался. Радость моя длилась недолго.

Сплюнув выступившую кровь на губах, Олег добавил:

– Но не уберёг наши душу! Предал, бросив гнить на этой земле…

Тогда его слова все поддержали. И, глядя на меня он всегда ждёт, что я ему отвечу тем же. Повторю за ним слово в слово, или хотя бы кивну. Но я всегда молчал. Сжимал губы, злился и молчал. Они все ненавидели императора.

Они все считали императора предателем, а я ведь не мог и слова им сказать! Я не мог им ничего объяснить. И я никак не мог дать им той старой жизни, в которой они считали себя важными. Считали себя людьми. И я покорно молчал, несмотря на то, что продолжаю носить своё собственное имя.

Имя истинного Императора – Бронислав!

Глава 4

Да, так и есть, отец даровал мне великое имя: Бронислав.

Шутка судьбы? Или глупое стечение обстоятельств? Не знаю, но мне повезло сохранить за собой столь дорогое имя, ведь когда Олег со своими друзьями нашли меня, первое что они подумали – это шутка. Злая, издевательская, брошенная на их головы самим императором, ведь в тот день найденный ими младенец в объятом пламенем танке громко ревел и шевелил ручками.

Да-да! Вы не ослышались. В пылающем танке. Живой!

На душу отца и его команды выпала далеко непростая работёнка. В прошлом обычные солдаты имперской армии, они были возвышены до звания Рыцарей. Им пришлось пролить немало крови, заработать множество шрамов, и самое главное, делающее из обычного солдата рыцаря – доказать свою верность. Князь Югов неоднократно убеждался в их верности, за что каждому предоставил высший статус. Но со статусом пришла и новая работа. Вместо облав на бандитские группировки и поимку браконьеров рыцари стали смотрящими за шахтами. Огромное количество шахт, от бесперебойной работы которых зависит жизнь целого княжества. Огромная ответственность, груз которой можно было смягчить парой бокалов прохладного пива и ночи с прекрасной женщиной.

Шахты любили частенько переходить из рук одного княжества к другому на смежной границе, линия которой была настолько условной, что появление серой зоны было лишь вопросом времени. И время понадобилось совсем немного. Кровопролитные бойни, похищения, пытки и мутанты – моя земля еще никогда не видела столько страданий на относительно крохотном участке, где не действовал ряд законов, за нарушение которых в подконтрольных князям землям неминуемо наступало наказание от рук Инквизиции. Длань правосудия убивала провинившегося одним прикосновением. И никакая магия не могла остановить Инквизитора. Никто не смел перечить носителю закона и справедливости, ибо в его руках таится сохранность всех людских жизней под куполом.

В день моего перерождения отец с друзьями отдыхал в баре после очередного возвращения отжатой шахты в родные пенаты. Тогда лежащий на столе счётчик Борисова взревел жутким треском. Показания прибора зашкаливали, и такие цифры они увидели в первые. Думаете они придали этому значение? Конечно же! Треск прибора обозначал одно главное событие, которое все дожидаются с нетерпением.

Роды!

В очередной раз местная АЭС разродилась, выпустив сильнейшую волну радиации. Волна уходила до самых границ купола, где и потухала, оставляя после себя на всю протяжённость магического поля мёртвую землю с зашкаливающим фоном радиации. Поговаривают, что там не такая уж и мёртвая земли, и периодически от купола неведомые существа разбредаются по местным лесам и селятся в заброшенных деревнях.

– Роды! – рявкнул в тот день отец, хватая со стола счётчик Борисова. – Собираемся, немедленно!

Что именно происходит с АЭС в эти минуты – никто не знает, нахождение в радиусе двадцати километров во время “родов” закончится для обычного человека смертью. Кому посчастливилось в такие моменты оказаться чуть дальше, всегда рассказывают одно и тоже: буквально на секунду от АЭС исходит ультрамариновая вспышка с мерцающими вспышками молний. А дальше… А дальше в эпицентре “родов” появляется необычное зверьё, которое вы не увидите даже в Имперском зоопарке, и поверьте моим словам, в моей коллекции были внушительные экземпляры, оставившие на моем теле не мало страшных шрамов.

Для внеплановой охоты разрешения от Князя Югова не требовалось. Отец любит охоту, такие трофеи как шкура, кровь или сердце зверя могут иметь слишком высокую цену. Однако частенько приходилось возвращаться с пустыми руками, растратив под ноль заработанную монету на сопутствующие расходы.

В тот день они получили всё. И даже больше.

Олег с друзьями запрыгнули в свой надёжный БТР и отправились на охоту. Берег заброшенных парников был излюбленным местом кормёжки местной живности. Из-за высокого уровня радиации людям пришлось покинуть свои дома, оставив природе целые деревня. Свято место пусто не бывает. Природа быстро забирает отнятое у неё людскими руками, и очень быстро плодовитая земля даёт плоды. Год за годом в парниках зрели сочные овощи, затем гнили, отдавая почве множество семян, а затем семена вновь прозревали, надувая парники сочными овощами, чей запах привлекал к себе всю обитающую в округе живность.

Они оставили БТР в начале улицы на пыльной деревенской дороге среди высоких кустов смородины и крыжовника. Вид заброшенных домом с покосившимися крышами и выбитыми окнами всегда вызывал в сердце Олега уныние. Здесь могли жить люди, но Император бросил их. Его сердце всегда испытывало боль от подобной картин, как и моё. Проходя мимо домов, он с надеждой заглядывал в окна, но видел одну и ту же картину: валяющиеся на боку столы, стулья, разбитую посуду и так привычные глазу размазанные по стенам и полу фекалии животных.

Однажды он лично видел, как стада кабанов ночевала в одном из таких домов. Один выстрел винтовки – и сам хаос пробудился внутри дома. Копыта кабанов рвали половые доски, уничтожали мебель, разбивали в дребезги разбросанные по полу те редкие сохранившиеся фотографии в стеклянных рамках. Ценного в таких домах давно ничего не осталось, лишь горькие воспоминания былой жизни, прекрасной и сытой.

В тот день животных в домах не было. Хороший знак. Когда появлялся рождённый АЭС зверь, все другие разбегались по лесам, будто чувствовали, что встреча с необычной особью для них неизбежно обернётся смертью.

Люди не были исключением. Встреча с подобным зверем была смертельно опасно и для человека, никогда не знаешь, на что способна зверюшка.

Олег с друзьями тихо крался вдоль домов, когда они услышали нечто странное.

Троица присела. Держа автомат наготове, Олег бросил взгляд на Зазулю, и кивком головы указал в сторону ближнего дома, за которым в парниках что-то шевелилось. Палёный прошёл вперёд и зашёл на участок, когда Зазуля отошла на один дом назад. Её сгорбленная фигура с выставленным перед собой автоматом скрылась за покосившимся забором, как и запланировал Олег. Парник необходимо окружить с двух сторон, когда он лично зайдет с центра.

Держа перед собой автомат, Олег прошёл сквозь дыру в заборе и двинул вдоль дома, не отрывая взгляда от появившегося перед носом огромного парника. Под ногами шуршала трава, прорезавшаяся сквозь трещины бетонной дорожки. Изредка попадались осколки битого стекла, чей треск мог сорвать всю охоту. После очередного хруста, Олег замер, безмолвно шепнув губами страшное ругательство в сторону императора. Дуло автомата смотрело точно на вход в парник с покосившейся дверью. Олег выдавил веками жалящий пот, и сделал еще пару шагов, готовый в любой момент открыть огонь.

Парник удивлял своими размерами. Широкий и длинный, тянущийся метров на сто до самого побережья водохранилища. Огромные стебли растений с пухлыми плодами лезли к солнцу через крышу и стены, срывая со стального каркаса остатки поликарбоната, словно плоть с костей.

Хозяева таких исполинов жили безбедно, стеллажи в погребах ломились от еды, и всегда излишек урожая можно было обменять на свежее мясо.

– Народ жил в достатке, проливал пот в полях, трудился на заводах во благо Империи. Охранял границы от врагов ценою собственных жизней! И что получил взамен? Непреодолимый купол над головой и жалкое существование! Император предал нас! Император проклял нас! – постоянно бурчал отец, рассказывая мне истории прошлой жизни.

И даже в истории моего рождения, он никак не мог избавить себя от язвительных замечаний в сторону Императора, бросившего его здесь умирать. Мне приходилось слушать и молчать, скрипя зубами.

Аккуратно ступая ботинками по траве, Олег приблизился ко входу в парник. Зазуля и Палёный должны пройти дальше вдоль парника, почти до середины – отличное расстояние, чтобы попасть в цель, даже если она выскочит в самом конце парника и двинет в сторону высохшего водохранилища.

Я заглянул внутрь парника, – рассказывал мне Олег. – По правую сторону были высажены помидоры. Плоды размером с кулак висели тяжёлыми гроздями на толстых стволах. Листва была настолько густой, что мне приходилось рукой сгребать её в сторону, чтобы просто шагнуть вперёд. С левой стороны парника по земле были разбросаны огурцы. Длинные и сочные. Подвязки, по которым стебли должны были уходить к потолку, давно оборвались, растению приходилось оплетать каркас парника, а кому не хватило места – стелились по земле.

Я с трудом держал автомат, свободной рукой раздвигал листву и постоянно что-то давил ботинками. Пройдя метров десять… может двадцать, до меня донёсся знакомый звук, который я ни с чем не перепутаю. Влажное чавканье. Кто-то впереди сочно жевал овощи. Я пригнулся, перехватил автомат обеими руками и начал медленно протискиваться сквозь густую листву. Валяющиеся на земле огурцы с помидорами хрустели под моим весом, но посторонний шум никак не могли оторвать зверя от вожделенного поглощения пищи.