Тайна тёмного наследия

Внезапно на мои плечи опустилось что-то мягкое и теплое. Обернувшись, я увидела Лукаса. Его улыбка была лучезарной, когда он осторожно расстелил на мне плед.

Присев рядом, он предложил мне пайку еды, внешне напоминающую тушенку. Вид этой пищи вызвал у меня острое чувство голода, и мой желудок заурчал так громко, что я почувствовала себя неловко.

Лукас расположился напротив, вытянув свои длинные ноги, обутые в берцы.

– Прости, что так грубо обошелся. Я не знал, кто ты. – произнес он, его карие глаза с вкраплениями зелени с живым интересом скользили по моему лицу.

Я обратила внимание на то, как его белоснежные, слегка растрепанные волосы у корней переходили в более темный коричневый тон.

Молодое привлекательное лицо освещалось отблесками огня, подчеркивая легкий загар, который делал его смуглую кожу еще более выразительной.

Мелкие родинки, словно рассыпанные звезды, украшали его лицо, а на шее выделялось крупное родимое пятно.

– Если честно, в тот момент я хотела только одного: вырваться из хватки Мэттью и оставить на твоем лице следы своих ногтей. – призналась я.

Он ответил смехом, обнажив ровные белые зубы. От парня исходило нежное, обволакивающее тепло.

– Это было бы справедливо. По твоей внешности не скажешь, что ты легко прощаешь обиды.

– Ты так думаешь? – с изменившимся выражением лица и явным интересом я обратилась к Лукасу.

– Именно так. У тебя внешность, которую часто называют "стервозной". Я сразу понял, что с тобой лучше не шутить.

– И на чем основан такой вывод? – удивленно уставившись на парня, спросила я.

– Ну, ты брюнетка. И у тебя голубые глаза…

– И что с того?

– Не перебивай. По всему миру такой типаж считается стервозным.

– Это хорошо или плохо?

– Зависит от того, как посмотреть. – хоть Лукас и не отличался умением делать комплименты, его присутствие рядом казалось мне спасением.

– Я испытал настоящий ужас, когда стал свидетелем нападения. Некое существо набросилось на мужчину, который шел по улице. Оно впилось ему в грудь, и я видел, как его длинные когти вырвали из тела пульсирующую плоть.

– У него были темные волосы? – спросила я, вспомнив безжизненное тело, обнаруженное нами у входа в заброшенную больницу.

– Не могу сказать, – ответил Лукас, пережевывая пищу и устремив взгляд в небо. Его лицо выглядело по-детски невинным, а щеки были круглыми.

– Все здесь вызывает вопросы, – произнес Лукас, доев свою порцию кукурузы. – Как люди живут рядом с существами, которые могут напасть в любой момент? И кто эти убитые женщины? Неужели мы здесь оказались случайно? Или, возможно, мы стоим на пороге апокалипсиса, еще не осознавая этого?

Меня почему-то раздражало, с каким аппетитом ел Лукас. Я же смогла осилить лишь малую часть своей порции, ограничившись парой ложек.

Возможно, из-за большого количества выпитой воды мой желудок уже был полон, и голод отступил.

Пока Лукас делился своими догадками, я не столько слушала, сколько наблюдала за окружающими.

Сцена напоминала мне недавний поход с друзьями: тот же костер, прохладный воздух, щекочущий щеки, и приглушенные голоса, ведущие оживленную беседу. Всего несколько дней назад мы так же сидели под звездным небом.

Только небо здесь – затянуто мрачными тучами.

А окружающие меня люди – не друзья.

Я заметила Мэттью. Его внушительная фигура, словно страж, наблюдала за нашим диалогом с Лукасом, опираясь на массивный пень, оставшийся от срубленного дерева.

Его светлый взгляд прошелся по мне, и по телу пробежали мурашки. Он задержал на мне свой изучающий взор, а затем сделал глоток из холодной бутылки безалкогольного пива.

Остальные члены отряда расположились у костра. Алиса нервным жестом перебирала кончики волос, накручивая их. Глория, скучая, вела беседу с мужчиной зрелого возраста, параллельно постукивая тонкими пальцами по своей обуви.

Лукас все еще находился рядом со мной, и я решила продолжить диалог:

– Мэттью выделяет Алису. Кто она ему?

– Сестра. Будешь? – Лукас протянул мне почерневший банан, отделяя его от кожуры.

После вежливого отказа я заметила, что Мэттью приглашает всех присесть у костра. Он занял центральное место, и его силуэт осветился пылающим огнем.

Я же устроилась рядом с Алисой, встретившись с ее мрачным взглядом. Девушка же тем временем водила пальцем по своей обуви, выводя какие-то неясные узоры.

– Ты поела? – заботливо спросила Алиса, не глядя на меня.

– Немного. Аппетита нет.

Алиса вздохнула и наконец посмотрела на меня.

– Ты же знаешь, что происходит с теми, кто голодает несколько дней? Примерно на третий день тело начинает терять вес, нарушается электролитный баланс, что может вызвать аритмию, судороги и даже потерю сознания. Ешь.

Она бросила мне яблоко, и я, поймав его, сосредоточилась на словах Мэттью.

Мужчина, массируя свежую ссадину на губах, произнес с ноткой отчаяния:

– Никто из нас не знает, по какой причине мы здесь и почему. Он продолжил, сжимая губы: – Я убежден, что выход из этого безумия существует, и нам необходимо его найти как можно скорее. – не успел он договорить, как Глория положила руку ему на плечо.

Мэттью поморщился, его большая ладонь осторожно отстранила девушку. Сделав вид, что ничего не произошло, он вновь заговорил:

– Кому что известно?

Лицо Глории залилось краской, она не ожидала такого холодного приема. Зрелый мужчина, подкурив сигарету, заговорил.

– Мы очнулись в этой заброшенной больнице несколько дней назад. Любопытно, что до вашего прибытия никаких пугающих зрелищ вроде изуродованных или распятых на крестах женщин мы не встречали. Все наши вещи остались на месте, пропали мобильные и прочая электроника. На руках остались только часы, но время здесь, кажется, течет по своим законам – гораздо более медленно. Я засек, что местные сутки растягиваются до тридцати шести часов.

– Как ты это выяснил? – поинтересовался Дилан.

– Дело в том, что здесь продолжительность дня иная, – пояснил мужчина, выпуская кольцо дыма. – От момента, когда здесь светает, до того, как стемнеет, проходит как минимум тридцать шесть часов. Мы можем взять за точку отсчета наше сегодняшнее пробуждение и проследить до полной темноты, чтобы убедиться. – он продолжил, потирая уставшие глаза и держа в руке сигарету: – На наших телах не было никаких следов насилия. Скорее всего, нас подвергли воздействию усыпляющего пара. Когда мы очнулись, каждый из нас испытывал сильнейшую жажду. – закончив, он направил свой взгляд на пламя костра. Усталость отражалась в его потускневших глазах. Морщинистый и седой, он выглядел старше пятидесяти. Его ногти, почерневшие от смолы сигарет, выдавали привычку.

– Никто не знает, как мы сюда попали. Генерал исчез, и мы не нашли ни его, ни его вещей в той проклятой больнице. – произнесла Глория звонким голосом, собирая свои белоснежные локоны в хвост. Получившийся бугор на голове не смутил ее.

Прислонив руку к щеке, она скучающе разглядывала костер, не замечая выбившихся прядей. Ее серые глаза, обрамленные наращенными ресницами, были поразительно выразительны.

От Глории исходило неприятный настрой по отношению ко всем, кроме Мэттью. Девушка скучающе постукивала ногтями по колену.

– Мы думали, что вы с Алисой погибли или вас отправили в другое место, как и оказалось. – Дилан, который до этого веселился больше всех, вдруг стал серьезным.

Подкидывая сухие ветки в костер, он смотрел на него с легким страхом.

Глаза мужчины были маленькими, что резко выделяло их на фоне остальных. Губы Дилана были тонкими и плотно сжаты, а уши заметно торчали. Я бы не сказала, что его внешность привлекательна, скорее наоборот.

В глазах парня отражалась тяжесть прожитых лет: они были впалыми, с темными кругами.

В то время как остальные пребывали в каком-то полусонном состоянии, Глория, напротив, проявляла живой интерес. Она то и дело внимательно разглядывала Мэттью, издавая при этом любопытные возгласы.

Глория обладала внешностью, словно сошедшей с обложки журнала. Ее облик был явно отполирован косметологией и хирургией. Высокая упругая грудь выделялась из расстегнутой кофты.

После обсуждения возможных дальнейших действий, Мэттью принял решение остаться на месте до утра. Один из нас должен был взять на себя ночное дежурство, обеспечивая безопасность спящих.

Мэттью сам вызвался первым принять на себя эту обязанность.

Алиса возражала против самопожертвования Мэттью, напоминая о его недавних ранах. Однако мужчина был непреклонен.

Девушка выразила свое несогласие с самоотверженностью Мэттью, обращая его внимание на недавние раны. Мужчина, казалось, не собирался менять своего решения.

– Алиса, мой отряд не отдыхал несколько дней. Я обязан предоставить им возможность выспаться, особенно женщинам. Я сам получил свою норму сна, пусть и под действием медикаментов. – объяснил он.

– Мэттью, это не твой отряд! Не пытайся быть генералом Хьюго. Ты не справишься с такой ответственностью в таком состоянии.

– Генерал, возможно, мертв. Кого ты предложишь на его место для выживания отряда? Лукаса или Дилана? Эти двое только и могут, что рисовать сиськи на плакатах. А Адам уже стар для этой должности. – закончив спор, Мэттью раздал спальники.

Несмотря на тонкую футболку, мужчина не дрожал от холода, его тело, казалось, само излучало тепло. Мэттью явно превосходил всех присутствующих своей выносливостью.

Следуя его совету, Лукас и Дилан устроились у огня, используя подручные средства в качестве подушек.

Алиса, проиграв спор брату, задремала, прислонив голову к земле.

Глория сидела у костра, обхватив свои ухоженные руки.

Адам отошел поговорить с Мэттью, их разговор остался для меня недоступен. Закончив беседу, Адам присоединился к спящим, вскоре захрапев рядом с Алисой. Глория также уснула, подложив руки под голову.

Я сидела в тишине, вглядываясь в пляшущие языки пламени. Недавние события не позволяли моему телу обрести покой.

Мэттью, заметив меня, подошел и присел рядом.

– Почему ты не спишь? Тебе нужен отдых. – произнес он, его одежда источала сильный аромат сигарет.

– Не хочу. – ответила я, отвернувшись и невольно прикрыв веки.

На мгновение мне показалось, что мы находимся на обычной улице, вдали от всякой опасности, без подвала и прочих ужасов.

Вокруг царил умиротворяющий звук ночных сверчков. Я на секунду представила, что сижу рядом с Хлоей и всего этого не существует.

Но стоило мне повернуть голову, как реальность вернулась: все остальные мирно дремали у костра.

Мэттью шумно выдохнул, внимательно разглядывая мое лицо. Его пристальный взгляд заставил мою улыбку исчезнуть, и я неловко задвигалась.

На его скулах заиграли желваки, он погрузился в размышления, устремив взгляд куда-то вдаль. Осторожно коснувшись моей руки, он произнес:

– Завтра продолжим путь. Мы найдем выход, чего бы это ни стоило. – согнувшись, он дотянулся до почти пустой бутылки с водой.

– А ты, Мэттью? Как ты собираешься продолжать, не спав всю ночь?

Мужчина улыбнулся моему вопросу и провел рукой по своим шрамам, словно пытаясь их скрыть.

– Через пару часов я разбужу Лукаса. Он меня сменит.

– Если ваш отряд здесь, то и мои друзья должны быть поблизости. Кроме Хлои…

– Мне жаль. – ответил Мэттью, не отрывая от меня взгляда.

Наш хрупкий момент был грубо прерван устрашающим звуком, исходящим от ребят из отряда. Он был настолько жутким, что напоминал предсмертные хрипы, словно кто-то, задыхаясь, снова и снова пытался глотнуть воздух.

Сердце мое сжалось от мысли, что кто-то из наших товарищей умирает от остановки сердца.

Мужчина, повернувшись к источнику этого кошмарного звука, позволил себе легкую усмешку.

– Не бойся, это Адам. Его сон настолько глубок, что его храп стал вечной проблемой для всех, кто вынужден делить с ним ночь.

Неожиданно для меня, Мэттью осторожно поправил спадающий с моих плеч плед, и его взгляд на мгновение задержался на моих губах.

– На тебя больно смотреть. – прорвал тишину мужской голос. – Мне жаль, что Алиса вынесла тебе такой удручающий вердикт тогда, в палате. Но раз ты осталась с нами, я буду нести ответственность за тебя и твою безопасность до конца. – Мэттью поднялся и отошел в сторону, поправляя выбившийся ремень.

Поддержка Мэттью оказалась для меня очень важной. В незнакомом окружении осознание, что я не одна, придало мне сил.

Я внимательно наблюдала за тем, как он руководит отрядом, словно тень генерала. Даже если генерал мертв, Мэттью справляется со его обязанностями превосходно.

Засыпая, я продолжала наблюдать за Мэттью, замечая особенности его движений. Чтобы взбодриться, он выполнял физические упражнения. Вспотев, он вытер лицо футболкой, приподняв ее.

Его тело было атлетически сложено: широкие плечи, узкая талия, развитые мышцы груди и пресса. На животе виднелись шрамы, а на груди – следы ожогов. Несмотря на эти несовершенства, в его облике чувствовалась сила и красота.

Мне хотелось, чтобы время остановилось, и этот миг с Мэттью, стоящим рядом со мной с обнаженным торсом, длился бесконечно.

Под убаюкивающий треск горящих поленьев я погрузилась в сон.

***

Громкие женские крики вырвали меня из сна. Тело ломило, словно после долгого плена.

Я очнулась в неизвестном месте, за железными прутьями. Клетка, похожая на собачий вольер, стала моей тюрьмой.

Грязная тряпка, грубая и неприятная на ощупь, затыкала рот, мешая дышать полной грудью.

Тусклый, желтоватый свет пробивался сквозь прутья, отбрасывая на пол длинные, искаженные тени.

Воздух был спертым, пропитанным тяжелым запахом сырости и чего-то еще, чего я не могла определить.

Любая попытка пошевелиться отзывалась тупой болью, будто я провела вечность в неудобной позе. Паника начала подступать, сдавливая горло.

Вдруг сквозь прутья проступило старое, женское лицо. Это была Доусон. Она хаотично смеялась, что-то похрипывая себе под нос.

В руке она держала толстый шприц, наполненный тускло-серой субстанцией. Я попыталась вскрикнуть, но из горла вырвался лишь болезненный стон.

Глава 4. Потерянная надежда

С пронзительным визгом я выгнулась, принимая неестественную, искаженную позу.

Доусон, чьи глаза, словно два уголька, почерневшие от времени, смотрели на меня с нескрываемым ужасом, наблюдала из-под нависших бровей. Ее сморщенные жилистые руки с неожиданной силой притянули меня к себе, к холодной жесткой решетке. Подозвав кого-то, она не отрывала от меня своего пристального оценивающего взгляда.

– Куколка, – проговорила она, цокнув языком, – как ты могла подумать, что от меня так просто ускользнуть? Это Алиса тебе подсказала? Ты уверена, что им можно доверять? – Она повернула голову к молодому человеку, который покорно двигался в ее сторону. На вид он был юн, я бы даже сказала, что он еще не достиг совершеннолетия.

Присев рядом со мной, парень надел маску, оставив видимыми только свои черные глаза. Надев резиновые перчатки, он резко притянул меня к себе. Его холодные руки скользнули по моей талии, постепенно опускаясь ниже. Молодой человек с такой силой разорвал ширинку, что она треснула, открывая доступ к моему нижнему белью.

Доусон крепко держала мои руки, пока я изо всех сил пыталась вырваться. От моих движений шприц в ее руках дрожал, расплескивая жидкость.

– Сука. Сядь ровно! – прорычал парень, чьи пальцы пытались разорвать мою одежду. Его дыхание стало прерывистым, грудь вздымалась в лихорадочном ритме. – Я не могу так. Держи ее крепче.

– Неужели ты не можешь справиться с тощей девчонкой? Кто тебя сюда нанял, тупица? – Доусон, задыхаясь, не упускала возможности отчитать его.

Парень, схватив ножницы, лежавшие поблизости, прорезал ткань. Мои половые органы оказались обнажены. Ледяной холод пронзил меня. Я застыла, охваченная ужасом, глядя на их лица. Я ждала худшего, не в силах поверить, что меня ждет та же участь, что и Хлою.

Доусон мгновенно сняла иглу с массивного шприца и с силой приставила его к моей промежности.

Внезапный грубый мужской голос, прозвучавший из-за угла, заставил ее вздрогнуть.

– Миссис Доусон. Из тринадцатой камеры сбежала молодая женщина.

Эта новость вызвала у Доусон бурю ярости.

– Недоумки, сука! Как вы их держите то? У вас каждая третья бегает по деревне. Отыскать отпрыски! Если вы не сделаете это в ближайшее время, я пущу ваши яйца на корм этим животным, сидящих в клетках! – ее гортань напряглась, а лицо побагровело, приобретая синеватый оттенок от гнева.

Молодой человек, который меня удерживал, обратил свой невинный взгляд на Доусон. Это стало моим шансом. Я вырвала руки из его хватки и ударила ногой по его предплечьям. Парень отдернул руки, пробормотав ругательство. Не раздумывая, он попытался схватить меня снова. Доусон, пнув юношу, резко приказала:

– Отставить! – она подхватила его за воротник и оттащила в сторону.

Продолжая сжимать шприц, Доусон прошипела с отвращением:

– Убирайся отсюда! – парень, развернувшись на месте, покорно кивнул и направился к выходу.

Доусон, скрестив руки на поясе, тяжело дышала, ее легкие, прокуренные сигаретами, издавали хрип. Отдышавшись, она бросила на меня острый взгляд и удалилась от моей клетки.

Я осталась одна, охваченная всепоглощающим ужасом. Мои конечности судорожно дергались, выдавая сильнейший страх. Опустившись на пол, я уперлась головой в деревянную стену с занозами. По лбу стекал пот.

Как я снова оказалась в такой ситуации? Неужели Мэттью мог позволить этому случиться? Или же Мэттью и Алиса – главные виновники всего этого? Точно. Я уснула. А эти мрази притащили меня сюда. Не может быть, чтобы Алиса так хорошо разбиралась в этом проклятом здании случайно. Ее уверенность в больнице была слишком быстрой и подозрительной. Черт. Это они все сделали. Они притворялись беспомощными, а оказались настоящими хищниками. Этот блядский отряд. Они втерлись в мое доверие, а когда я стала им не нужна, просто вернули меня под контроль Доусон. Зачем тогда Алиса устраивала побег? Если они могли оставить меня гнить на той койке.

Пальцы нервно теребили край одежды, когда за стеной раздался приглушенный женский стон.

– Болит… Голова болит…

Смахнув слезы, я вскочила и прижалась ухом к тонкой стене. Тишина. Но я не отрывалась, ловя каждый звук. Казалось, девушка за стеной тоже прислушивается. Я стукнула ногой по шершавому дереву.

– Кто ты? – голос сорвался, горло саднило.

Молчание. Может, это галлюцинации, игра разума, чтобы не дать мне сломаться?

– Что тебе нужно? Я не виновата! Отпусти меня! – голос девушки дрожал, прерываясь всхлипами.

– Я в соседней клетке. Поищи стену сбоку. – Я снова ударила по дереву, и за стеной послышалось движение.

– Мне холодно… Я без одежды… Помоги…

От этих слов по коже побежали мурашки. Я даже не заметила, как зажевала прядь волос.

Я продолжала отчаянно пинать стену, чувствуя, что вскоре ее сломаю. И, наконец, это произошло! Собрав всю свою злость и отчаяние, я нанесла последний мощный удар. Стена поддалась, образовав дыру, из которой вырвался вихрь щепок и пыли. И это они называют защитой? Не понимаю, как можно здесь кого-то удержать. Все держится на честном слове и соплях!

Когда я прижала лицо к отверстию, мне открылась картина: передо мной была обнаженная девушка. Ее руки были скованы грязной тканью, а тело выглядело изможденным. Рыжие волосы пикантно скрывали ее обнаженную грудь, и она казалась истощенной, словно ее морили голодом не менее недели перед тем, как бросили сюда. Ребра выступали сквозь кожу, создавая впечатление, что они пронзят ее. Тело девушки было испещрено множеством синяков и кровоподтеков. На нее было больно смотреть. Из-за ее огненных локонов я не смогла разглядеть, в каком состоянии находится ее лицо.

– Как… тебя зовут? – прошептала я, с трудом выталкивая слова. Страх сковал горло, и я изо всех сил тянулась вперед, пытаясь разглядеть ее лицо сквозь пролом в стене. Дыра была слишком низко, пришлось согнуться в три погибели. Тишина в ответ заставила сердце бешено колотиться. Что, если она уже мертва?

– Дейзи… – слабый женский голос разорвал тишину, словно лопнувшая струна. Напряжение немного отпустило.

– Дейзи… Ты можешь двигаться?

Снова тишина.

– Дейзи? – позвала я уже с отчаянием в голосе.

Девушка не отвечала на мои вопросы.

Ее тело застыло в неподвижном положении, а дыхание остановилось…

***

Часами ранее… Отряд

Мэттью

Я засмотрелся на Эмили, когда она засыпала. Плед, укрывавший ее, соскользнул к щиколоткам, и передо мной предстала ее фигура. Она казалась такой беззащитной. На ее худощавом теле ярко выделялась пышная грудь. Тонкая талия Эмили создавала впечатление гладкого, будто вытянутого живота без единой складки. Ее стройные ноги едва заметно подрагивали, когда она погружалась в сон. Темно-синие джинсы были запачканы кровью и грязью, а разорванная ширинка на них образовала круглый проем.

Я подошел к ней с осторожностью, чтобы поправить одеяло, которое сползло. На ее хрупких запястьях остались свидетельства жестокости – кровавые отметины от наручников. Она была так молода, так беззащитна. Внутри меня возникло острое желание лечь рядом, обнять ее и укрыть от этого ужаса, который нас постиг.

Я аккуратно откинул плед, чтобы лучше укрыть ее тело, оставив открытой только голову. Устроившись рядом, я наблюдал за ее сном. Ее губы были сжаты в трубочку, словно она пыталась ухватить воздух. Эмили периодически вздрагивала во сне, возможно, от холода или пережитого страха. Я положил свою руку ей на плечи. Ее тихое дыхание пробудило во мне давно забытое чувство нежности.

В двадцать лет я вступил в армию и следующие тринадцать лет посвятил ей. Там, где чувства не имели значения, а мечты сталкивались с жесткой действительностью, я научился скрывать свою уязвимость.

Я не позволял себе открываться эмоционально, избегал влюбленности. Женщины, которые встречались на моем пути, не пробуждали во мне глубоких переживаний, да и я сам не стремился к этому. Я боялся, что моя внутренняя отстраненность может ранить. Эмили же была загадкой – словно дикое животное, облаченное в невинную оболочку. Я постоянно замечал страх в ее глазах, но, несмотря на это, она никогда не произносила ни слова о своих переживаниях.

Я оставался на месте, рядом с Эмили, наблюдая за танцующим пламенем, пока веки не стали тяжелеть и не начали слипаться. Голова ныла, затылок пронзала нарастающая пульсирующая боль. Время текло, и по моим ощущениям его прошло немало. Я разбудил Лукаса, коснувшись его щеки. Он резко открыл глаза, в которых читался испуг, и с недоумением вгляделся в мое лицо.

– Подмени. – попросил я, боль в голове усиливалась, заставляя меня прищуриться. Лукас огляделся, кивнул и потер глаза. Он поднялся и начал рыться в рюкзаке в поисках напитков и еды. Мне хватило лишь мгновения, чтобы провалиться в сон.

***

Сильный озноб парализовал меня, пробудив от сна. Глаза жгли, а каждое движение причиняло невыносимую боль. С усилием я наклонился к чужому рюкзаку, ища воду, и мой взгляд упал на странную, укрытую пледом груду. Когда я развернул его, передо мной предстала гора человеческих останков: обрубленные ноги, разорванные внутренности и женское тело, разрубленное пополам. Лишь белые, пропитанные кровью локоны позволяли что-то разглядеть. Увиденное повергло меня в шок. Из-за сильного озноба и плохого освещения я не сразу понял, что на том месте, где еще недавно спала Глория, теперь лежит изувеченное топором женское тело. С отвращением я оттянул прилипшие к телу остатки пледа. Оглядевшись, я заметил неподалеку еще одну такую же укрытую пледом груду. Этот же плед покрывал Эмили, когда она спала.

Вместо того, чтобы нести вахту, Лукас, которому было поручено следить за сном отряда, безмятежно посапывал в своем спальнике. Меня захлестнула волна гнева. Осознание того, что я доверил столь важную задачу другому, а не себе, было невыносимым. С чувством отвращения я ударил ногой спящего Лукаса.

Лукас, прокашлявшись, вновь пришел в себя, его взгляд был застывшим от ужаса. Я вцепился в его волосы, выдернул его из положения лежа и притянул его перепуганное лицо к своему. Именно тогда я почувствовал истинный прилив ярости. Мысль о том, что я потерял двух членов отряда, не давала мне покоя.

– Отпусти! Что ты делаешь?! – хрипло выдохнул Лукас, оказавшись в ловушке. Его глаза выдавали панический страх, в то время как меня пожирал гнев.

– Глория и Эмили… они мертвы. Как ты это объяснишь? Ты, кусок дерьма? Кто это сделал?! – слова вырывались сквозь сжатые челюсти, и мне стоило усилий не сорваться на Лукаса. В голове словно что-то перемкнуло. Я машинально достал из заднего кармана револьвер и приставил его холодное дуло ко лбу Лукаса.