Снежные дельфины с планеты Аквасноу

Элеонора Модестовна поднялась, подхватила сумочку, и, застёгивая пальто на ходу, стремительно удалилась. Звякнул колокольчик на двери, и всё стихло. Кафе заполнила вязкая, плотная тишина. Перестало играть радио, не слышны были разговоры посетителей и персонала, а с улицы и вовсе не долетало никаких звуков. Это длилось всего лишь несколько секунд, а потом словно лопнула какая-то плёнка, и привычные звуки хлынули водопадом в окружающий мир. Прозвучали позывные Спутник FM, и заиграла весёлая песня про коммунальную квартиру. Из-за стойки послышалось шипение – бариста готовил очередному посетителю капучино. А с улицы доносились приглушённые звуки проезжающих машин и автобусов. Мишкина мама потрясла головой, удивлённо посмотрела по сторонам. Потом достала телефон, чтобы узнать, который час.

– Мишуткин, чтобы не опоздать ещё и на обед, нам надо поторопиться. Одевайся!

– А я не хочу на обед! – заявил Мишка.

– Конечно, съесть столько пирожков и пирожных! – с возмущением воскликнула мама, – Даже неудобно перед незнакомой женщиной. Д-а-а, повезло нам с тобой сегодня – и пирожных поели, и в кафе посидели, словно у нас праздник какой. Надеюсь, это будет для тебя утешением, что останешься в садике, пока я буду в командировке. Услышав про командировку, Мишка погрустнел и со вздохом сказал:

– Ну вот. Ты всё испортила… Зачем ты мне напомнила про командировку?

– Ну, маленький мой, хочешь не хочешь, а командировку не отменить. Зато мы с тобой так хорошо провели утро. А ведь всё это время ты мог бы находиться в детском саду. Так что, я считаю, нам с тобой действительно повезло. Пойдём, мне предстоит ещё разговор с Мариной Валерьевной, по поводу того, что ты пропустил завтрак.

– Малина Вареньевна не будет ругаться, она добрая, – сказал с натугой Мишка, запутавшись в рукавах и пытаясь натянуть на себя куртку.

Конечно, настроение у него чуть упало от напоминания, что с мамой он вот-вот расстанется на целых три дня. Но вкусный завтрак, знакомство со странной тётей, которую и зовут так необычно – Элеонора Модестовна, и ее подарок, примирили Мишку с неизбежностью расставания с мамой. А то, что сейчас его встретит Малина Вареньевна, добавило капельку радости.

3 ГЛАВА

Мишка с мамой подошли к детскому саду, когда ребята уже пришли с прогулки. Мама отправила Мишку раздеваться, а сама пошла, как она сказала «утрясать вопросы с его круглосуточным пребыванием». В коридоре возле шкафчиков царила ежедневная после прогулочная суета. Казалось, всё, как обычно. Но Мишку вдруг кольнула тревога – в воздухе ощущалась какая-то напряжённость, да состояние некоторых ребят граничило с плаксивостью. Вон, Юлька носом хлюпает, и Дима Соловьёв, он всегда улыбается, а сегодня какой-то насупленный. А уж Баранкин, тот, знай, успевает тумаки раздавать, и всё исподтишка. Мишка огляделся, выискивая глазами Лёвку, но того не было. А Мишка так надеялся, что сегодня-то его друг обязательно придёт. Мишке так многое надо было ему рассказать! И тот факт, что мама уезжает, а он остаётся в садике на целых три дня, было бы легче пережить, если бы Лёвка был рядом. Пусть хотя бы до вечера.

– А-а-а-а, Баран-Медведь пришёл! – закричал Баранкин, – И где это ты с утра шлялся?

Он противно захохотал и заскакал вокруг Мишки, приговаривая: «Баран-Медведь, давай реветь! Баран-Медведь, давай реветь!»

Здесь надо сделать небольшое отступление. Фамилия у Мишки была Баранов, и случалось, их с Баранкиным путали, особенно в начале, как они только пришли в детский сад, и особенно злая и вредная Тамара Аркадьевна. Вот Малина Вареньевна никогда не путала! А когда Баранкина первый раз назвали Барановым, он рассердился и закричал: «Я – Баранкин! А не какой-то там Баранов. Это вот он – Баран-медведь!» и кивнул на Мишку. Тогда все засмеялись, а Мишка чуть не заплакал. Он потом боялся, что все его так и будут звать – Баран-Медведь, но, кроме Баранкина никто Мишку так не называл. И Баранкин, правда, тоже нечасто так его называл. И в последнее время Мишка от него такого не слышал. А сегодня Баранкин снова вспомнил это противное прозвище.

– Ну, что, Баранов, допрыгался! За опоздание тебя снова поставят в угол вместо прогулки! – произнёс Баранкин злорадно.

Мишка отвернулся от него. С таким хулиганом нечего связываться. И мама всегда говорила, что, когда кто-то дразнится, лучше отойти в сторону или отвернуться. А если его и поставят в угол, то ничего в этом страшного нет. Ему тогда очень даже понравилось в углу стоять с конфетой за щекой. И то, что его Малина Вареньевна по голове погладила. С Малиной Вареньевной и в углу стоять не страшно. Но Баранкин самую страшную новость оставил напоследок.

– А сегодня у нас Тамара Аркадьевна, а не Малина Вареньевна. Она и завтра будет, и потом… Она теперь всегда у нас будет, потому что Малина Вареньевна заболела! Вот!

Баранкин показал Мишке язык и убежал в группу. А Мишка стоял растерянный, готовый расплакаться. Уж лучше бы Баранкин его стукнул, чем такое сказать. Как же он проживёт здесь три дня? Мало того, что мама уезжает, так ещё и Малины Вареньевны не будет. Он уже вспотел в своей куртке и тёплых штанах, но так и не начал раздеваться. У Мишки даже мелькнула мысль: а может, сбежать? Выйти потихоньку, пока никто не видит, и спрятаться на веранде. А потом подкараулить продуктовую машину, она поедет, ворота откроются, он и прошмыгнёт тихонько. И к бабушке убежит. А что, бабушке одной, наверное, тяжело живётся, вот он и будет ей помогать. И так он поживёт эти три дня у бабушки, а когда мама приедет, он вернётся в садик. Как раз к полднику, и она даже не узнает, что Мишка жил у бабушки эти дни.

Но в этот момент прямо по коридору возникла Тамара Аркадьевна. Она вышагивала тяжёлой поступью, а за ней торопливо шла мама.

– Мария Алексеевна, это недопустимая халатность в вопросах воспитания и дисциплины. Почему вы сегодня опоздали на полдня? Почему привели Мишу только к обеду?

– Но я сегодня улетаю в командировку, и у меня неожиданно поменяли билеты. И освободилось время. Я захотела провести его с сыном. А то он так расстраивается, что я улетаю, и ему придётся жить в детском саду. Простите, это у нас получилось спонтанно, я не предупредила…

– Неважно, улетаете вы или тут остаётесь, распорядок ребёнка от этого не должен страдать.

Тамара Аркадьевна посмотрела на Мишку. Лицо её и без того недовольное, стало совсем уж сердитым.

– Так, Баранов! Ты почему до сих пор не разделся? Быстро снимай всё, и марш в группу. Обед стынет!

Мишка насупился. Он и так не очень-то любил Тамару Аркадьевну, а, увидев, как мама жалобно ей отвечала, он и вовсе разозлился на воспитательницу. И ещё ему стало так жалко маму, прямо до слёз. Они даже уже подступили к глазам, и Мишка поскорее зажмурился, чтобы они не выбежали. Но он вдруг рассердился на себя: мама ведь говорила, что он должен быть мужчиной, а тут маму обижают, а он нюни распускает! Вот о сейчас покажет этой Тамаре Аркадьевне. Мишка грозно свёл брови и сказал: «Я не хочу на обед!»

– Не хочет он! – всплеснула руками Тамара Аркадьевна. – Тебя никто и не спрашивает. Марш в группу. И чтобы через пять минут сидел за столом!

Потом она повернулась к Мишкиной маме:

– А с вами, Мария Алексеевна, мы разговор ещё не закончили. Вы заявление, говорите, написали?

Мишка растерянно посмотрел на маму, а она умоляюще глянула в ответ и замахала на него рукой, иди, мол, в группу, не расстраивай меня… Мишка вздохнул и стал медленно стягивать с себя куртку.

На обед был противный молочный суп, который Мишка ни за что бы не стал есть, даже если бы его на весь день в угол поставили. Но нянечка тётя Паша, старенькая, но добрая (а имя-то, вот смешно, как у дяденьки) знала Мишкину нелюбовь к молочному супу, и тихонько, пока не увидела Тамара Аркадьевна, унесла тарелку с нетронутым супом обратно на кухню. А на второе было пюре с котлетой, и Мишка с удовольствием его съел, потому что пирожки и эклеры в его животе уже переварились…

После обеда началось самое ужасное. Мишка терпеть не мог сон-час. Ну куда это годиться, укладываться спать днём? Когда можно вовсю играть или заниматься другими важными делами. И то, что спать приходилось не дома, а на этих скрипучих кроватях, где подушки с одеялами пахли странно, и даже неприятно, настроения, конечно же, не поднимало. Сегодня от этого и вовсе хотелось плакать.

Мишка, как и положено, лёг на правый бок и закрыл глаза. Сон, само собой, и не думал приходить. Тогда Мишка стал представлять, где сейчас мама. Наверное, уже в самолёте? Эх, ну почему, почему ей надо было улететь? А так после полдника она забрала бы из его садика, и они придумали, как провести вечер. Может, читали бы интересную книжку, или вместе смотрели какой-нибудь фильм или мультики. Вот недавно мама включила ему на своём планшете новогоднюю сказку. Она рассказала, что когда была такая же маленькая, как Мишка, тоже любила этот фильм – про мальчика и девочку, как они попали в сказку и сражались против Лешего, Бабы Яги и Дикого Кота. И попали в сказку ребята как раз из детского сада, прямо на новогоднем утреннике. Вот бы так было на самом деле! Попался бы настоящий волшебный Дед Мороз и отправил их с Лёвкой в сказку. Ух, они бы там дел натворили! Ну, в смысле хороших дел. Лёвка такой же умный, как тот мальчик из сказки, которого звали Витя. А он, Мишка, конечно, не как та девчонка Маша, но тоже добрый и сказки разные любит, и даже в них верит… почти. И вовсе не обязательно, чтобы было как в кино, можно придумать свою сказку, про него и про Лёвку. И почему волшебников на самом деле не бывает? Правда, он сегодня встретил странную тётеньку. Она так необычно одета – пальто балохонистое и странное, и имя у неё такое, не как у всех, и откуда-то догадалась, что они любят с мамой кушать, и как его зовут, и как маму зовут. Она же подарила и волшебный хрусталик! Но хрусталик, наверное, не взаправду волшебный, а понарошку. Но всё равно красивый. Им можно играть и представлять, что попал в сказку. Ой, а где же он? Да, наверное, так и лежит в кармане комбинезона, куда Мишка его положил. Надо срочно сходить за ним! А то вдруг кто-нибудь его вытащит. И можно поиграть хрусталиком на сон-часе, это не так скучно, чем просто лежать, и время, может, быстрее пройдёт.

Мишка приподнял голову и огляделся. Конечно, его никто не отпустит в коридор, к шкафчикам. Но все ребята спят, Тамары Аркадьевны тоже не видно, и неслышно. А в случае чего можно ведь сказать, что он пошёл в туалет. Правда, такое объяснение только для нянечки тёти Паши сойдёт. А с Тамарой Аркадьевной может не получиться – она или вовсе в туалет не пустит, или за руку отведёт, и ещё следить будет. А до шкафчика точно не разрешит дойти. Мишка вздохнул. Вот если бы была Малина Вареньевна! Ей можно было честно сказать, что пошёл за хрусталиком, она бы точно разрешила. Ну, была не была! Мишка выскользнул из-под одеяла и босиком на цыпочках припустил из спальни. Подойдя к игровой комнате, он осторожно высунул голову и огляделся. Никого! Но на всякий случай он пересёк комнату на четвереньках. Быстро добежал до шкафчика и нащупал в кармане круглый предмет. Ура, вот он, хрусталик, никуда не делся! Обратно он добрался без приключений. Кажется, никто не заметил, как он в коридор выбегал. Мишка плюхнулся на кровать и укрылся одеялом с головой, оставив небольшую щёлочку, и как следует рассмотрел хрусталик.

Мама не зря сказала, что это бусина – в хрусталике есть небольшое отверстие, толстый шнурок, наверное, не пролезет, но нитку можно вставить. За нитку и носить удобнее, а то из кармана хрусталик может выкатиться, да и в кулаке держать всё время его не будешь. После сон-часа надо будет попросить у тёти Паши толстую нитку. Мишка задумался, теребя край одеяла. Как там говорила Элеонора Модестовна – посмотреть на хрусталик, прочитать заклинание и можно очутиться там, где захочешь? Вот бы оказаться рядом с мамой, в этой её командировке! Правда, он совершенно не знал, как выглядит эта командировка… Или всё-таки оказаться у бабушки дома? Тут и представлять не надо – Мишка, как наяву увидел бабушкину комнату со старым диваном, на спинке которого лежат вязанные салфеточки. А на салфетках развалился рыжий Мурзик. Мишка даже засмеялся тихонько – бабушка сгонит Мурзика с салфетки, он мявкнет недовольно, а когда она повернётся и, ворча и держась за спину, пойдёт на кухню, Мурзик опять бесшумно запрыгнет и уляжется на салфетку.

А потом Мишка вспомнил, как Элеонора Модестовна говорила про снежных дельфинов и планету Аквасноу. Но она ничего толком не успела рассказать. Интересно, какие из себя эти дельфины? Мишка представил себе огромных дельфинов, белых-белых, они же снежные. Но какая такая планета Аквасноу, он не мог даже подумать. Наверное, на ней много снега. Сноу – это ведь снег по-английски. Мама оговорила, что сноуборд переводится, как снежная доска, потому что борд, доска, а сноу – снег. А вот что такое аква? Ква… Лягушка, что ли? Ой, а вода в бутылке – акваминерале. Мама часто покупает такую воду. Значит, аква, это – вода? И планета называется снежная вода? Мишка вздохнул. Ну не бывает такой планеты. Элеонора Модестовна всё придумала. Ему хоть и шесть лет, но он не такой уж и маленький, скоро в школу пойдёт и понимает, где правда, а где выдумки. Но когда придумываешь всякое – это так интересно! Они с Лёвкой столько разных игр придумали. А в игре можно всё. И даже попасть на планету Аквасноу. Вот Лёвка выздоровеет, они и будут играть в снежных дельфинов и их планету.

Пока Мишка так думал, пальцы, теребившие одеяло, почувствовали, как ниточка, которой был обшит край, поддалась. Мишка потянул её, и шов стал распускаться. Ура, вот и нитка для волшебного хрусталика готова! Он сейчас оторвёт немного, не будет распускать всё одеяло. Но нитка не хотела отрываться, пришлось даже поработать зубами. Мишка, отплёвываясь, взял измусоленный конец нитки и попытался вставить его в отверстие хрусталика. Это было не так-то легко! Нитка толстая, отверстие маленькое, да ещё нитка какая-то кудрявая. И под одеялом было темно, Мишка толком не видел, куда вставлять нитку. Он откинул одеяло, и, сопя от усердия, всё-таки вставил кончик обмусоленной нитки в хрусталик. Завязал узелок, и получилась удобная петелька. Мишка надел петельку на запястье, всё, теперь хрусталик никуда не денется!

Но тут Мишка почувствовал, как будто у него за спиной кто-то стоит. Он повернул голову и увидел рядом с кроватью злорадно ухмыляющегося Баранкина

– Ага, чем это ты тут занимаешься? А? И куда ты бегал? Я всё расскажу Тамаре Аркадьевне!

Мишка резко развернулся и встал на кровати на четвереньки. Он смотрел на Баранкина, и столько мыслей пронеслось в его голове. Что теперь будет? Тамара Аркадьевна отберёт хрусталик? А может, дать Баранкину в ухо, как в тот раз? Но тогда была Марина Вареньевна, а с Тамарой Аркадьевной такой номер не пройдёт, его не только в угол поставят, но и хрусталик отберут, это точно.

– Ха-ха, ты что, девчонка, бусы себе сделал? Ну-ка, дай мне посмотреть.

И протянул к хрусталику руку. Мишка отпрянул, отвёл руку с хрусталиком в сторону и опрокинулся на спину. Не удержался, свалился с кровати. Вскочил на ноги. От шума кое-кто из ребят проснулся, то там, то тут с кроватей поднимались растрёпанные головы. Сейчас сюда зайдёт Тамара Аркадьевна, и… Мишка взял хрусталик двумя пальцами, посмотрел на свет. Всё вокруг заиграло радужными бликами. Мишка вдруг вспомнил заклинание, которое ему сказала Элеонора Модестовна, и начал его читать. Зачем? Он и сам не знал, просто губы сами повторяли: «Лучик, лучик, посвети, будь мне другом на пути. Укажи мне вдаль дорогу, в сердце не пускай тревогу». А Баранкин его уже схватил за руку, но не за ту, в которой был хрусталик, а за другую.

И вдруг всё вокруг закружилось, очертания спальни размылись, а они с Баранкиным словно оказались в центре водоворота. «А-а-а-а-а-а-а!» – закричал Мишка. «Мама-а-а-а-а-а!» – вторил ему Баранкин. Он пытался ухватиться за что-то, чтобы остановиться, но рука схватила только одеяло. А второй рукой Баранкин крепко держал Мишку. Да и Мишка тоже от страха сжимал ладонь своего недруга. Кружение вихря всё усиливалось. Голова у Мишки закружилась, в глазах потемнело.

4 ГЛАВА

Элеонора Модестовна не находила себе места. Она поставила чайник на плиту, но впала в такую задумчивость, что совсем про него забыла, и вода в чайнике вся выкипела, а сам чайник несколько обгорел. Как только она почувствовала запах гари, спохватилась и отставила чайник в сторону. Однако желание выпить кофе у неё не пропало. Тогда Элеонора Модестовна налила воды в ковшик, и чтобы не спалить ещё одну посудину, стояла над ним в ожидании, пока вода не закипит. Но кипяток уже с минуту весело бурлил в ковшике, а Элеонора Модестовна видела перед собой не пузырящуюся, достигшую ста градусов по Цельсию воду, а голубоватые снега Аквасноу, яркие солнечные блики, отражающиеся в Аквасноувских льдах и белую пену в холодных синих водах океана. И только когда мелкие капли кипятка попали на её руку, Элеонора Модестовна очнулась.

– Ах, ты, боже ты мой! – воскликнула она, – Я, кажется, потихоньку схожу с ума! Совершенно не отдаю себе отчёта в своих действиях. Так, надо срочно сосредоточиться.

В большую кружку с голубым дельфином она насыпала ложку растворимой Арабики, бросила кубик рафинада и залила крутым кипятком из ковшика. Снова по рассеянности поставила ковшик на включённую конфорку. И со словами «ой, мама, что творю-то, что творю!» повернула краник на плите.

– Нет, добром это не кончится! Я так спалю всю квартиру. Со мной определённо творится что-то не то, надо взять себя в руки.

Элеонора Модестовна ещё раз удостоверилась, выключен ли газ, убрала ковш с плиты и, подхватив кружку с кофе, уселась к окошку. Она очень часто использовала широкий кухонный подоконник вместо стола. Вот и сейчас – прихлёбывала горячий кофе и смотрела на мир с высоты седьмого этажа. И вела беседу с запрыгнувшим на подоконник толстым чёрным котом.

– Вот скажи мне, пожалуйста, Уголёк, почему ты не предупредил меня, что вода в чайнике вся выкипела? Ты тоже, пусть и частично, виноват в том, что я сожгла чайник! – Элеонора Модестовна укоризненно посмотрела на своего любимца. Но тот, окинув её холодным, отстранённым взглядом, отвернулся и снова уставился в окно.

– Неужели ты не видишь, я в расстроенных чувствах! Когда я в таком состоянии – ну, ты же знаешь – за мной глаз да глаз нужен. Эта навалившаяся проблема… Я просто не представляю, что мне делать… Ну, с кем я разговариваю, Уголёк!

– Ну, предположим, со мной, – промурчал кот недовольно.

– А почему же ты молчишь? Почему не можешь дать мне совет?

– А ты ничего и не спрашиваешь.

– Ещё скажи: «я, мол, мысли читать не умею», – колко заметила Эленора Модестовна.

Кот посмотрел на неё, закатил глаза и нервно дёрнул хвостом.

– Ну, умею я читать мысли, дальше что? Тебе нужна помощь? Но я не придумал, что тут можно сделать. Ты пей, пей свой кофе. Выпьешь, глядишь, мысль какая и придёт в голову. А мне могла бы и сливок налить. Для кого ты их покупаешь? Всё равно пьёшь только чёрный кофе, – ворчливо добавил кот.

Элеонора Модестовна резво вскочила с табуретки и открыла холодильник. Достала маленькую коробочку десятипроцентных сливок, из навесного шкафчика достала блюдце с нарисованной улыбающейся кошачьей мордой. Вылила в блюдце полкоробки сливок и поставила перед котом. Он благосклонно посмотрел на хозяйку и в знак благодарности прикрыл свои круглые зелёные глаза. И после этого медленно с достоинством начал лакать сливки. А Элеонора Модестовна также молча мелкими глотками пила кофе. На кухне повисла гробовая тишина. Слышно было, как на улице где-то вдалеке работал то ли трактор, то ли экскаватор (кот подушечками на лапках ощущал вибрацию работающего мотора). За стенкой у соседей играло радио. «Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам», – вдохновенно выводил старинный певец-оленевод Кола Бельды. Услышав про снега, Элеонора Модестовна поморщилась и схватилась за виски, как будто у неё страшно разболелась голова. Голова у неё, конечно, болела, но образно, то есть от создавшейся проблемы. И воображение нарисовало ей не белоснежную гладь тундры, а рыхлый снег Аквасноу, и её зеленоватые льды. И мучил Элеонору Модестовну вечный вопрос – что делать, как разрешить ситуацию? Потому что всё получилось по классической схеме, когда хочешь, как лучше, а получается, как всегда.

А ведь утром в автобусе, ей показалось, что в голову пришло гениальное решение, когда можно одним выстрелом убить двух зайцев. Это после того, как к ней на колени уселся милый мальчуган Миша, и Элеонора Модестовна почувствовала, насколько его сердечко переполнено грустью. Элеоноре Модестовне не составило труда узнать, что так печалит мальчика. Для неё и так почти любой человек, открытая книга, а уж «прочитать» Мишку можно было как по букварю. Свежая печаль от назревающей разлуки с матерью перекрыла, но не затмила полностью давнишнюю тоску по поводу исчезнувшего отца. И если про мать, и про её командировку Миша сам всё рассказал, то про отца Элеоноре Модестовне пришлось из мальчика «вытащить», применив свои экстраординарные способности. И сделала это Элеонора Модестовна частично из возникшего чувства жалости к мальчику, растущему без отца, а частично благодаря своей интуиции. И спустя довольно короткое время (они даже ещё из автобуса не вышли) Элеонора Модестовна поняла, что интуиция её не обманула.

Тут надо внести ясность. Дело в том, что Элеонора Модестовна была ведьма. Точнее не ведьма, а добрая волшебница. Ведьма – это звучит довольно грубо, да и как-то принято, что ведьмы – это сплошь отрицательные персонажи. А Элеонора Модестовна была персонажем положительным. Она творила добро и причиняла его, не задумываясь, нужно это окружающим или нет. Просто она считала, что творить добро, это её сущность, а уж дальше люди сами разберутся. Но о том, что Элеонора Модестовна была доброй волшебницей, не догадывались даже соседи. Хотя все считали её женщиной со странностями и вообще чудаковатой.

Сперва ей стало жалко маленького мальчика, а потом она поняла, что вернуть ему отца в принципе ей по силам. Но ещё она уловила заложенный в Мише некий потенциал, определённый способности к волшебству. И подумала, что наладить отношения с таким многообещающим мальчиком очень даже нужно, вдруг пригодится.

И вот это «вдруг», кажется, уже на подходе… Элеонора Модестовна почувствовала, что на Аквасноу надвигается беда. Она была связана с этой планетой энергетическими ниточками, как мать связана со своим ребёнком, и даже сильнее. Ведь планета Аквасноу была детищем Элеоноры Модестовны, она эту планету сама придумала, и сама создала. Силой мысли. Почувствовала как-то такой посыл. Звёзды так сошлись. И луна стояла в нужной точке. А ещё Элеонора Модестовна в тот вечер почувствовала себя как-то очень уж одиноко… Она ведь, по сути дела, и была одинокая женщина пенсионного возраста. Детей нет, внуков, соответственно, тоже. Подруги? Подруг как таковых тоже не было. Были сослуживицы и приятельницы, но они все женщины семейные, обременённые мужьями, детьми, внуками, а кое-кто и приусадебными участками. А Элеонора Модестовна была обременена только котом. Хотя обременена – это не верно. С котом у них сложились равноправные партнёрские отношения

Кот у неё, конечно, тоже был особенный. Это не просто любимая животинка, это соратник в разных волшебных делах. Всё, как и положено: у ведьмы, пардон – волшебницы – чёрный учёный кот. И вот, в один прекрасный зимний вечер Элеонора Модестовна сидела в кресле и скучала в одиночестве. Кот спал беспробудным сном, и общаться с ней не хотел. И она подумала, а не создать ли ей нечто такое, куда бы она могла вкладывать свой нереализованный потенциал любви и заботы? В сказках обычно создают то Колобка, то какого-нибудь Терёшечку, в общем, что-то, точнее, кого-то, кто может стать родным существом, и о ком можно будет заботиться. Как, например, в случае с Терёшечкой – сделали себе дед с бабкой эдакого малюсенького сыночка. Но такой вариант её не устраивал. Заведёт она ребёнка, а дальше что? У соседей, да и у прочих знакомых, вопросы возникнут – откуда ребёнок у одинокой и пожилой дамы? Да и от органов опеки потом поди отбиваться придётся, придумывай, где доставать разные справки, трать энергию на составление причинно-следственных связей. И, если честно, не очень-то хотелось в её, так сказать, преклонном возрасте заводить маленького ребёночка, это же то сопельки, то животик, то в садик не хочу, то спать вовремя не уложишь. Вот большого бы… Но и с большим проблем (взять ту же опеку) не меньше, если не больше. Школа с двойками и вызовами к директору и плюсом подростковый протест и первая любовь. Так-то ей хватает о коте заботы, но не мешает себе ещё кое-какое занятие придумать.

Вот она и создала планету. Ма-а-аленькую такую планетку, существующую в параллельном мире. И живущую по своим собственным, особым, законам, даже в некоторых случаях, нарушающих законы физики. У женщин ведь всегда так: сначала сделаешь, а потом подумаешь. Почему-то (она даже сама не могла сказать, почему) на её планете были только снега и льды. Вода тоже была – целый океан, но затянутый льдом. Правда, на экваторе Элеонора Модестовна освободила океан ото льда, и волны красиво бились о холодные скалы. А населила планету Элеонора Модестовна дельфинами. Но это были необычные дельфины. Это были белые исполины, они барахтались и кувыркались в глубоких снежных сугробах, а ещё могли плавать в океане как в открытой воде, так и подо льдом тоже. Дельфины ныряли в океан с высоких скал. Как они забирались на скалы? Так эти дельфины умели ещё и летать. Нет-нет, крыльев у них не было, просто дельфины могли отключать гравитацию и, оттолкнувшись хвостом, подлетали высоко и могли планировать в потоках воздуха.