Король Истван. Книга 5. Бессердечный правитель

– Гатов паклястся чэм угодно, это – славный мыр! Два бессэрдэчных правытыля найдут здесь…

– Не задирай носа, не взлетишь… Вернее, не поднимай носа, споткнёшься, – прогудел в ответ Витовт, но в этот раз в интонациях принца явно почувствовалось недовольство. Это – мой мир. Мир страха и…

– Мы – здесь, а, значит и мир – наш! – не отрываясь, глядя на раскинувшийся под ногами пейзаж, огрызнулся Истван.

– Слюший, уважаымый! Ступай сваей дарогой! Ты вывэл нас из лавушки, вот тэбе мэдак! – порывшись в кармане, одноглазый разбойник извлек кругляшек монеты и презрительно швырнул его под ноги Витовта.

– Да как ты смеешь, негодный, – принц резко обернулся и, уставился на наглеца.

– Сделал дело, получай монету, – повинуясь дерзкому порыву, юноша смело шагнул вперед.

– Бунт?! – оскалился принц, и друзей скрутил новый приступ удушающего страха. Только теперь они вспомнили кто сейчас перед ними. Впрочем, отступать уже было некуда.

– Сделал шаг, не говори, что не гуж, – с трудом выдавил Истван, из последних сил сопротивляясь приступам паники.

– Сделал дэло, – гулай смэла! – шагнув поближе к королю, словно бы одновременно ища поддержки и стремясь помочь юноше, прохрипел Туруман. – Спасыба за валыкалепный экскурсия! Мы в тваых услугах больши нэ нуждаымся!

– Если потребуется, мы знаем, где вас искать, ректор Зайферт!

– Негодяи! – взревел увеличившийся до исполинских размеров принц. Его черная хламида теперь сливалась с небосводом так, что, казалось, само небо яростно изрыгает проклятия и угрозы в адрес осмелевших пленников. Страшный удар грома, расколол небосвод, а длинные плети молний, разорвав чернильное месиво туч, превратились в два сияющих клинка в лапах Витовта. – Вы посмели оскорбить самого повелителя страхов, и за это будете наказаны мучительной смертью через самые изощренные пытки!!! – две огненные плети врезались в каменную породу у самых ног онемевших от страха, но все ещё держащихся товарищей. – Гордитесь, мерзавцы! Вы испытаете на себе самые изысканные шедевры мрачного гения принца Витовта!!! Но, боюсь, вы не оцените великой чести!

– Что, что? – вдруг почувствовав мощный прилив сил, криво ухмыльнулся сын Маргариты Шестнадцатой.

– Гатов паклястся чэм угодно, но павылытель… Нэужели ты испытал страх? – азартно расхохотался Туруман.

– Что?! – мечи в руках Витовта, сверкнув напоследок, растворились в темноте. Сам он вдруг уменьшился в размерах.

– Господин Зайферт действительно признался в том, что ему страшно, – расхохотался молодой человек. – Держу пари: нам обоим не могло послышаться одно и то же.

– Негодяи! – возопил двухметровый детина. – Как вы посмели?!

– Пахожы мыр вот-вот лышытся Павылытыля Страхов.

– А – вместе с ней – Университета осчастливливания.

– Вам никогда не уничтожить моё творение! – прохрипел в ответ корчащийся гигант. – Хотите вы того или нет, но я создам здесь величайший из четырех замков страха! А вы!!! – с удивительной прытью он схватил с земли булыжник и ринулся на обидчиков, все ещё скованных вязкими узами тающего страха. И неизвестно чем бы закончилась эта атака, если бы не всхлип губной гармошки, донесшийся со стороны пещеры. Этот печальный звук подстегнул товарищей, вернув им силы. Витовт же выронил камень и, схватившись за голову, бухнулся на колени всего в паре шагов от Иствана и его товарища.

Гармоника, не умолкая, продолжала петь свою заунывную мелодию, и стоны буквально растапливали барахтающегося на каменном плато принца, вернее – то, что от него осталось. На все лады воя от боли, он яростно хлопал себя, словно бы пытаясь сбить невидимое пламя; однако же, приглядевшись, товарищи поняли, что он пытается не дать оторваться и улететь прочь десяткам зыбким силуэтам. Впрочем, это было бесполезное занятие; во все стороны от него разлетались корчащиеся миражи которые мгновенно растворялись в воздухе. И так, – до тех пор, пока тяжелая хламида не растаяла, а вновь постаревший и ссутулившийся ректор не успокоился.

– Браво, молодые люди! – раздалось за спиной товарищей. Забыв про утихшего старика, товарищи развернулись на сто восемьдесят градусов. Из пасти пещеры им навстречу вышел голубоглазый старик. – Браво! – похлопал он в ладоши. – Позвольте выразить искреннее восхищение вашей отвагой. Мало кому удавалось так ловко управиться со стражем, да и эти рассказы больше похожи на выдумки. Впервые за всю свою жизнь мне довелось увидеть это своими глазами.

– Этат страж… Он… Я слышал пра лавушкы крысыных нор, но ныкагда нэ выдыл, такова… Старый джын рассказывал мнэ пра ных, но я ныказда нэ думал, что мнэ давыдется схватытся с павылвтылым страха!

– Джинны – выдумка. Их существование не доказано, а поэтому их не может быть.

– Слыды за сваыми славамы, нэгодный! Ыначы мнэ прыдется укаратыт тэбэ язык!

– Теперь вы спросите меня верю я ли инет в существование Повелителя Страхов, – поморщился незнакомец. – Я отвечу, что видел его собственными глазами. После этого вы начнете доказывать возможность существования и джинов, но я не соглашусь, и вы начнете мне угрожать; в итоге мы сойдемся на том, что вероятность встретиться с одним из тех, кого вы зовете джином, есть, но она – в области отрицательных значений, – равнодушно проговорив этот, словно наученный текст, поморщился странный тип.

– Джины сущыствуют! – схватившись за рукоять клинка, прорычал Туруман. – Всэ стражы па мужской лыныы маего рода быды удастоыны выспчайшый чэсти стат джинамы! Твоё нывежиства – аскарблэные лычна мне!

– Недоказуемо. Вы говорите о мужчинах вашего рода, – хладнокровно парировал пришелец. – Но вы сами – здесь. Потрудитесь объяснить, и я поверю каждому вашему слову.

– Высшый чэсть для каждага уважающыга сэбя воина прывратытся в джина! – прорычал Туруман, но, вдруг обмякнув, горестно добавил. – А я – ныдастоын… Сагласышись на службу этаму прахвосту Галактычэскуму Ымпыратару и асквырныв сэбя прысутствыем в этых кротовьых норах, я абысчестыл свой род… Туруман ныкагда ны станыт джынам, – воин без сил опустился на камень.

– Таким образом, – холодно отвечал Хилон. – Я не могу отрицать возможность существования джинов, но оценочная вероятность этого факта крайне ничтожна, – высокомерно закончил он.

– Благадарю, – ничего не поняв в витиеватой речи, буркнул Туруман.

– По вашей логике можно утверждать, что и Повелителя страхов тоже не существует, – Истван посмотрел на собеседника.

– Его существование доказано. Я лично видел его. И вы видели. Значит, версия о галлюцинации отпадает, – невозмутимо плечами. – Моё имя – Хилон. Как обращаться к вам?

– Туруман.

– Истван.

– Как зовут этого досточтимого господина, вы, смею догадаться, не знаете? – поинтересовался старик.

– Он представился Зайфертом.

– Но мы нэ можым ручатся, что это – его настаящые ымя!

– Это, в общем-то и не важно, – кивнул Хилон и, подойдя к товарищам, поинтересовался. – Вероятность случайности вашего появления на земле Арциссианны я не рассматриваю. Логика подсказывает, что вас сюда что-то привело. Могу я поинтересоваться о причинах вашего появления? Кстати, как вы догадались, что смех и дерзость – лучшие орудия против страха.

– Нам подсказали. А ещё – мы умеем читать, – коротко отвечал юноша. Хилон снисходительно улыбнулся.

– Вы гаварылы, что ныкагда нэ выдылы стражый, – Туруман пристально посмотрел на незванного гостя. – Тагда пачыму вы вступылы с ным в схватку? Кто вам рассказал о том, как пабыдыть этага… Властылына?

– Ваш товарищ слаб, – Хилон коротко кивнул на бледного, как простыня, Зайферта. – И остаться здесь для него – верная гибель. Сквозняки пещер заберут остатки его сил и погубят старика. Нам нужно отнести его в безопасное место.

– Вы нэ атвэтылы на мой вапрос.

– Да-да, – коротко кивнул в ответ. – И как вы собираетесь покинуть эту площадку?

Товарищи удивленно огляделись по сторонам и тут же были вынуждены признать, что их новый знакомый – прав. Терраса, куда их вывел страж, буквально нависала над обрывом, а гладкий, словно отполированный мрамор её краев лишал шанса найти хоть какую-то опору, чтобы покинуть ловушку. Да и куда? Терраса одиноким гнездом нависала над пропастью, сорвавшись в которую, можно было смело прощаться с жизнью. Сама пещера выглядела так, словно была рукотворной. Огромное жерло правильной формы было как будто выжжено в теле камня, а порода, окантовавшая её края, словно не выдержав запредельного жара, оплавилась и превратилась в стекло.

– Гатов пакластся чэм угодно, ты знаышь пра эты лавушки болше, чэм я!

– Берите вашего товарища и следуйте за мной, – убирая гармонику, бросил музыкант. – Я не знаю зачем вы явились сюда, но имею смелость надеяться, что это изменит мир Арциссианны.

– А, если нет?

– Можете оставаться здесь. Но как долго вы протяните здесь без воды и провианта?

– Вы – мастыр нахадыть убэдытэлные аргумэнты!

– Нам придется поторопиться, иначе ваш товарищ вновь заинтересует фобий.

– Кто такие фобии? – взваливая неподвижного старика на плечо, поспешил поинтересоваться Истван.

– Страхи, – отвечал Хилон.

– А развы вы нэ разагналы ых толька что?

– Как вы считаете, этот несчастный переживет ещё одну экзекуцию? – вопросом на вопрос отвечал необычный старик. – Идемте, – убедившись, что все готово, скомандовал он. – Чтобы вы не потерялись, я буду играть на гармонике. Но не рекомендую отставать; эти лабиринты – коварные. Вас может сбить с толку и эхо. Не обманитесь, – еще раз бросив беглый взгляд на спутников, он исчез в полумраке коридора. Товарищи поспешили за ним.

Как и обещал, всю дорогу Хилон, не прекращая играл на гармонике. Но только теперь друзья поняли, что он имел ввиду, говоря об эхе. Плач гармошки разливался по коридору и, отражаясь в бесчисленном множестве его ответвлений, обрушивался на странников могучей симфонией, льющейся из каждой трещинки в стенах этих катакомб. Эти звуки оглушали, сбивали с толку и заставляли ворочать головами в поисках источника. Именно поэтому друзья старались держаться как можно ближе к своему проводнику едва не наступая тому на пятки.

Этот бросок сквозь гранитные толщи занял порядка часа, но забрал остатки сил. Все трое, пошатываясь от напряжения, усталости и бесконечной заунывной музыки, гурьбой вывалились на каменную площадку у основания огромной скалы.

– Вот мы и – на месте, – с явным облегчением вздохнул Хилон. – Теперь мы можем сделать небольшой привал и, наконец, познакомиться поближе.

Глава пятая. Мир Арциссианны

– И все-таки, как вы догадались, чего так боится Повелитель страхов?

– Пачыму эта так ынтэрэсует вас?

– Вы повергли его. Случись это шесть десятков лет тому назад, и жители с радостью избрали бы вас в правители.

– Вынуждын тэбя агарчыть: мы прышлы для таго, чтобы парабатыть этот мыр и стат бэссэрдэчными правытылями!

– Вероятность порабощения – крайне низка. Я бы сказал – ничтожна, – неизменно презрительно усмехнулся Хилон. – По крайней мере до тех пор, пока вы не объедините в одно хотя бы три-четыре племени. Для начала вам придется собрать их вместе, создать аппараты централизованной власти, контроля за исполнением приказов и наказания отступников. В нынешнем состоянии мир Арциссианны это… Я бы скорее поверил в джиннов, чем в возможность столь глобальных перемен в короткий промежуток времени.

– Ваши речи – чересчур скользки, – поморщился Истван. – И почему вы решили, что у нас мало времени.

– Вы же сами продекларировали вашу цель: порабощение. А несущим оружие обычно некогда ждать. Или я – не прав?

– Всё врэмя мыра – в нашим распараженыы, – мрачно проронил Туруман.

– Недоказуемо, – невозмутимо парировал новый знакомый странников. – Годы старят тела и стачивают клинки. Тем, кто хочет быть великим завоевателем, приходится быть быстрее ветра… Кому нужны победы, которых надо дожидаться веками?

– Что здесь произошло?

– Война. Вопреки логике, здравому смыслу и самым блестящим теориям конфликтов… Наш мир был прекрасен и гармоничен. Планету населял единый народ. Ученые мужи проникали в тайны окружающего мира, деятели искусства создавали удивителнейшие произведения, ремесленники оттачивали свое мастерство… Мы жили в гармонии друг с другом и окружающими миром.

– Но что такого случилось, что эта идиллия рухнула? – поинтересовался Истван.

– Мы пресытились всем этим и начали искать радости там, где не стоило. А потом… Потом появился страх.

– Страх чего?

– Страх того, что твой сосед будет хоть в чем-то, но успешнее: кто-то построит лучший дом. У кого-то будет богаче приданное для дочери. Кому-то удастся создать творение лучшее, чем у тебя. Все начали бояться друг друга и даже – самих себя.

– И это – всё?

– А разве этого – недостаточно? Идиллия ушла, а вместо нее в наш мир пришёл Повелитель Страхов, который и принес в наш мир Раздор и Разруху. И вот, что мы видим сейчас: в бессмысленных баталиях гибнут люди, ценности и, как ни прискорбно это констатировать… Величайшие знания, полученные учеными, населявших эту некогда величественную планету. Ваши бессердечности, – горько усмехнулся старик, – найдут здесь разве что… Разве что разрозненные племена уже практически неуправляемых дикарей, которые давно уже разучились понимать друг друга, справедливо полагая, что именно они – прямые потомки великих, населявших наш мир тысячелетиями. Впрочем, даже этих дикарей здесь осталось слишком мало, чтобы хоть как-то порадовать новых правителей. И с каждой новой стычкой их становится все меньше и меньше. Тех же, кто уцелел, постепенно забирал Повелитель.

– Так, зачем ему нужны был мы?

– Страх и без того никчемных существ сам по себе ничтожен. Страх великих людей, – совсем иная сфера. Паду десятков лет он терзал наши племена, и сегодня вернулся, чтобы стереть с лица планеты даже жалкие остатки того, что осталось. Но вы остановили его. Наш мир получил хоть и зыбкую, но надежду.

– Вот это да! – поразился Истван. – Но что случилось? Два десятка лет… Разве за столь короткий промежуток времени можно настолько утратить человеческий облик.

– Смею вас уверить: можно…

– Откуда вы узнали про гармонику и то, что Витовт до смерти боится её звуков? – Истван требовательно посмотрел на старика.

– Позвольте обратить ваше внимание, – прервал его плаксивый голос Зайферта, буквально спасшего Хилона от расправы, – что я лишился своего драгоценнейшего багажа! Рискну предположить, что вы наглейшим образом избавились от него… Только я не могу понять в толк, как и, самое главное, когда вы это сделали!

– Господин Зайферт? Вы пришли в себя? Вам уже лучше? – засуетился Хилон.

– Дозволю себе грубость в ваш адрес, но, если вы считаете что я… – налетев на свирепые взгляды Турумана с Истваном, старик поспешил замолчать.

– Итак, если я правильно понимаю, то этот мир населен дикими племенами враждующих между собой туземцев. Раз так, то ничего более разумного нет, как выбрать наиболее грозное…

– Юноша, вы торопитесь с выводами. И это – проблема не только ваша, а всех молодых людей, почему-то уверовавших в собственную мощь и силу, – назидательно проронил Хилон. – Для начала я рекомендую вам набраться терпения и все-таки выслушать мой рассказ. Без этого вам едва ли осуществить задуманное, – важно закончил он.

– Гавары, – нахмурился Туруман. – Мнэ нэ тэрпытся услышат ымя ы павэргнуть самага яростнага воина самага грознага плэмэны этай Арцыссыанны!

– Здесь нет яростных воинов, – усмехнулся старик.

– Как нэт?! Ты жы сам гаварыл про то, что здесь – пастаянные войны?!

– Я говорил, но вынужден повторить: все жители этих земель – бывшие ученые, философы, мыслители, изобретатели и ремесленники. Словом – обычные люди, населяющие обычные миры. Воинов в нашем мире не было никогда…

– Что жэ, тем – лучшы. Ваши вылычыство, нам пара начат падчынэние этого мира.

– Ведите нас, Хилон, – приказал Истван. – К самому сильному и грозному племени.

Два дня длилась эта экспедиция. За это время странники успели не раз и не два поразиться техническому гению жителей этой земли. Колоссальные механизмы, больше похожие на грибы с перевернутыми шляпками, плотины, преграждающие бег бурных рек, странные приспособления для, как рассказывал Хилон, преодоления огромных расстояний за считанные часы. Чего только не повидали отважные путешественники! И все – заброшено и забыто, а по части и уничтожено. Все это настолько поразило товарищей, что даже задиристый Туруман был вынужден изменить свое мнение по поводу обитателей Арциссианны.

– Гатов прызнать, что нам прыдется очынь пастараться, чтобы этот мыр прыабрёл вид, дастойный бэссердечных правытылей!

– Смотрие, что это? – резко остановился правитель волшебной Долины. Прямо перед ними возникла мрачная картина. Огромная металлическая вышка, на вершине которой грозно восседал массивный детина. Внизу, у подножия с полтора десятка укутанных в жуткое тряпье существ уныло ковырялись в земле, роясь в почве неуклюжими палками.

– Аны что-то ищут!

– Провиант, – коротко отвечал Хилон. – Мы так привыкли к изобилию, что даже решили, что цель жизни – в поисках удовольствий. Все доставалось нам без труда, и теперь вынуждены осваивать все с чистого листа… Самые прозорливые начали порабощать соседей, чтобы приучить их к земледелию и, – реже, – к охоте и рыбалке, тем самым обеспечивая себя провиантом.

– А пачыму нэлзя обайтысь бэз рабов?

– Вы забыли, друг мой, что жители этой планеты слишком достойны чтобы утруждать себя чем-либо иным, кроме удовольствий.

– Вылыкалэпно! – воскликнул Туруман. – Тагда пэрвае удаволствые, катораму я научу наших рабов, Ваши Вылычыство, будыт грабэжы сасэдей.

– Что? – Хилон от неожиданности подпрыгнул.

– Увыряю; мы абайдъмся бэз рабов! Наши падчынённые станут самыми магущыствынными воынамы на этай всеми багамы забытай землэ!

– Вынужден признать, что эта мысль еще не приходила никому в голову, – буркнул Хилон.

– Обращу ваше внимание на то, что это – неудивительно, – неожиданно встрял в разговор профессор Зайферт. – Достигшим совершенства некогда думать о подобных мелочах.

Хилон насупился, но ничего не ответил, и странники двинулись дальше. Протопав с четверть часа, они увидали силуэт странного строения, отдаленно напоминавшего станы древнего замка с той лишь разницей, что замки по сравнению с этой кучей хлама выглядели гораздо более грозными и неприступными конструкциями.

– Опасайся тех, кому нечего терять, – задумчиво глядя на перекошенные стены скорее напоминающие баррикады из наспех собранного хлама, задумчиво проронил Истван. – Судя по рассказу Хилона, тем, кто скрывается за этими укреплениями, терять уже нечего.

– Глядите, Хилон! – раздалось с верхушки одной из «стен». – Он опять за своё взялся. Тебе же было сказано: убирайся!

Странники развернулись на голос, и тут же поняли, что попали в ловушку. Со всех сторон их окружали хилые на вид воины, вооруженные костяными мечами и устрашающих размеров копьями. Впереди шел бледный длинноволосый мужчина болезненного телосложения. Флегматично сжимая в каждой руке по крупному ребру, служившими, по всей видимости ножами, он самоуверенно шагнул к странникам.

– Сложите оружие и сдавайтесь в плен. Мы ваши жизни сохраним взамен.

– Ну, уж – нет! – юноша выдернул меч из ножен, и тут же, потеряв равновесие, свалился на землю, поверженный невидимой силой. Его клинок, постигла та же участь, что и меч Турумана.

– Дерзкий мальчишка; ты слишком глуп, чтобы указывать нам, что делать тут, – довольно рассмеялся вооруженный ребрами главарь.

– Ах, ты, мырзавыц! – взвыл Туруман, тщетно пытаясь отодрать клинок от валуна. – Ты мнэ заплатышь за сваю дэрзасть! – но те не обратили ровным счетом никакого внимания на коротышку.

– Не пытайтесь заговаривать с ними, – усмехнулся Хилон. – Эти люди верят Слову и пытаются найти гармонию в речах. Они верят, что, когда они найдут Формулу благодати в словах, Черные времена закончатся на всей планете. Они не желают осквернять себя слышаньем бесполезных, по их мнению речей.

– Тем хуже для них, – взорвался Истван. – Я сделаю великодушнейшее одолжение этим юродивым и молча накажу их! – с этими словами он оставил попытки высвободить меч и решительно двинулся прямо к оторопевшему от неожиданности главарю. Ловким движением обезоружив его, юноша сшиб с ног горе-воина.

– Когда кто-то осмелился боль причинять, мы всей толпой идём его побеждать! – неуверенно выдохнули остальные члены отряда, и несмело двинулись на выручку товарищу. При этом действовали они настолько неуклюже, что закаленный в путешествиях Истван легко уложил первых смельчаков. Впрочем, атакующих было намного больше и неизвестно чем бы закончилась эта странная схватка, если бы не подоспевший Туруман. Ко всеобщему удивлению хозяев этого места он оказался поразительно сильным и ловким. Выпрыгивая вверх на высоту глаз противника, он наносил безжалостные удары кулаками, ногами, головой и даже туго стянутой косой, действуя ей, как хлыстом. Всего пара минут, и отряд почитателей Слова оказался наголову разбит. Кто-то, стеная и охая, лежали на земле, кому-то удалось скрыться, а все остальные, побросав оружие, стояли на коленях, моля разъяренных воинов о пощаде.

– Позвольте поставить на вид, вам, негодейшие отпрыски великого слова.

Пустой звон словес, вряд ли что-то родит. Тем, кто усомнится, – битым быть снова! – Неторопливо протирая линзы своих очков, проронил Зайферт. Нацепив на нос свое пенсне, он бросил презрительный взгляд на почтительно притихших вояк. – Ниже моего достоинства, растрачивать время в пустом словоблудии с простыми мужланами. Отважный мальчишка – королевское величество. А посему, беседа будет лишь с самым главным. Разреши усомниться в твоей способности понять яснейшие речи оскорбленного путника, – обращаясь к опозоренному главарю, продолжал между тем ректор. – Но, в случае неподчинения, будете биты. На размышления – минута.

– Не надо нас бить, – взмолился один из воинов. – Мы лишь пытаемся жить.

– Поставлю на вид вам, многоуважаемый: если не клеится слово, то нечего мучить себя и его. Извольте изъясняться, подобно нормальным людям; так будет правильнее всего.

– Вы победили, – понуро прогудел главарь. – И армию нашу в пух и прах разбили…

– Настойчиво отмечу ваше наидурнейшее воспитание. Ваш отряд разгромлен. Победители – мы. Но вы не подчиняетесь. Я правильно понял: восстание?

– Но мы не можем… – забыв про рифмы, затараторил вожак. – Мы столько лет кропотливо шли к поиску гармонии слова, а вы заставляете нас…

– Разрешите перебить и наижесточайшим образом ответить на ваши вздорные речи: вы слишком многое возложили себе на плечи!

– Вы не общались с нашим вожаком! – взмолился воин, окончательно сбившись с рифмы. – Он постиг величайшего умения и теперь наполняет благодатью весь наш город! Когда чаша переполнится, она хлынет через края… Мир будет спасен, а наша вера – прославлена. Не требуйте от нас невозможного!

– Попрошу вас заметить: в худую чашу сколько ни лей, заполнить её не удастся. Кстати, позволю себе заметить, что вы уже и думать забыли про ваши наиглупейшие рифмы, и изволите изъясняться, подобно достойному человеку. И, не сочтите за дерзость отметить, вам самим это нравится.

– Вы победили… – насупился в ответ оппонент ректора.

– Ого! – поразился Хилон. – Ни для кого не секрет, что их кулаки – самые никчемные на всей Арциссианне. Но ещё никому не удавалось поставить их на место в искусстве владения словом.

– Позволю себе поправить; то, что вы изволили назвать искусством – на самом деле обычное словоблудие, оно же – пустозвонство! И, попрошу вас запомнить мои слова: это – непреложнейший факт, отрицание которого ставит под угрозу наше перемирие в области взглядов на мир. Вы же это имели ввиду, когда говорили про… Эм… группировки таких вот созданий, которые верят в силу всякой чуши.

– Гатов паклястя чэм угодно, парабащеные этых и бэз таго запуганных рабов нэ принэсет удаволствыя ни мне, ны вашиму вылычыству. Прыдлагаю прадолжыт наше путышествые в поисках болээ дастойных жертв, на голавы карорых и авбрушытся наше бэссердэчые!

– Пожалуй, вы – правы, Туруман. Вряд ли нам стоит терять здесь время. Эти ничтожества обречены. Все, что у них есть, – собственное безумие и страх. Идемте.

– Позволю себе дать вам покорнейший совет, уважаемые, – поправив очки, загадочно улыбнулся Зайферт. – Самое бессердечное, что вы можете сделать с этими людьми, – лишить их единственных сокровищ.

– Какые могут быть сакровыща у этых прызрэнных чэрвей?!

– Их безумие и страх, – невозмутимо проронил Зайферт. – Разрешу нескромный вопрос в адрес нашего наизагадочнейшего товарища: все остальные, с вашего позволения, – жители этого мира… Рискну предположить, что и у остальных наинесчастнейших дела обстоят едва ли намного лучше? Верно? – он в упор уставился на собеседника.