Калейдоскоп

– Спасибо, так намного теплее, – вежливо отозвалась девушка.

– Так как насчет моего предложения? – опять задал вопрос Леонид.

Надо отдать должное, Леонид был настойчивым, упёртым, своего привык добиваться, а Рита ему нравилась, и не просто нравилась, у него был конкретный план. Жениться.

Настала пора Леониду Михайловичу Ильину обзавестись семьей. Инструктор комсомола – не предел его мечтаний, тем более время сейчас шаткое, а Леонид, как говорится, руку на пульсе держал. Всегда и везде был в первых рядах, молодой энергичный, с хорошей интуицией, он не прогадывал, он предугадывал ход событий и делал правильный выбор. Вот и сейчас, он понимал, чтобы и дальше идти вверх, нужна хорошая крепкая база, под названием – семья. К Рите он присмотрелся, навел справки. Девушка она была серьезная, не бесталанная, правда, но это поправимо. Жена, увлеченная профессией, его не очень устраивала, но Леонид был убежден, что чем раньше возьмешься за воспитание, тем лучший результат получишь. А талантливая актриса в руках мужа-режиссера – это то что надо. С ней можно в любое общество, в высший свет. Правда, про высший свет тридцатилетний Леонид Михайлович имел смутное представление, но точно знал, что ему надо туда стремиться. Вот такие грандиозные планы были в голове инструктора горкома комсомола Леонида Михайловича Ильина 14 февраля 1988 года.

Планы его сбылись не так быстро, как хотел Леонид, но через год сидя в том же кафе четырнадцатого февраля, после спектакля «Маленький принц», где Маргарита играла Розу, Леонид сделал предложение. Рита, как истинная женщина, попросила время подумать, Леонид спросил: «Сколько? Он уже привык к тому, что Рита то принимала его ухаживания, то отталкивала, не отвечала на звонки, не приходила на свиданье. Леонид был измучен, он уже сам не знал, чего ему ожидать, но был готов ко всему, даже если Рита скажет: «год», он согласится. Леонид влюбился, без памяти, бесповоротно, навсегда. Были его слова.

Но неожиданно для Леонида Рита думала, один день, и ответ ее был: «Да».

Ленечка светился от счастья. Заявление подали, свадьба через три месяца, выпадала на май.

– В мае нельзя, – отговаривала Любочка.

– Почему?

– Примета плохая, всю жизнь будешь маяться.

– Глупости. Я не верю.

– Смотри, тебе жить, тебе жить, – глубокомысленно произнесла Люба.

Леонид не верил в свое счастье.

В апреле, когда списки гостей были утверждены, свадебные талоны отоварены, невеста узнала, что беременна.

Рита была в растерянности. К такой быстрой перемене она готова не была. Театр поглощал ее все больше и больше, а выпав даже на год, можно было уже и не вернуться. У нее перед глазами был пример Леры Грановской, которая из раза в раз в гримерке перед спектаклем рассказывала об ужасах материнства. И спроси ее сейчас: «сын или сцена» – она не станет сомневаться.

– А вместе?

– А вместе, дорогая моя, это коктейль. А коктейль хорош, когда он в стакане и с соломинкой, а сцена – это не стакан и не соломинка, впрочем, ребенок тоже, – ответила она на вопрос Маргариты. – А ты что, беременна? – Лера проявила интерес, уход Риты сулил ей возвращение в первый состав.

– Нет, что вы. Я так спросила, – Рита предпочла раньше времени не озвучивать, в ней еще боролись «за» и «против».

Ей хотелось играть, но и семью она хотела тоже, тем более Лёнечка был на седьмом небе от счастья, он хотел тут же изменить дату свадьбы.

– Зачем?

– Чтобы никто пальцы не загибал, когда ребенок родится.

– Ленечка, при чем здесь это?

– Не люблю, когда судачат.

– Глупый, тебе-то чего бояться, это моя девичья честь может пострадать, – Рита улыбалась, ее удивило, что Леонида так волнует мнение окружающих. – А во-вторых, я еще не решила.

– Да не смей даже произносить это. Не решила она, я решил.

Риту радовало, что Леонид так уверен в их будущем. В конце концов, действительно, они молоды, любят друг друга, справятся. Решила тогда Рита и нырнула в семейную жизнь.

Под Новый год, а точнее, двадцать седьмого декабря 1990 года на свет появилась девочка, которую счастливый отец назвал Викторией, что означало «победа», именно такой смысл вложил в имя дочери Леонид Михайлович.

А Рита просто смотрела на Виточку как на маленькое чудо, сотворенное высшей силой и отданное ей на хранение, она и относилась к крохе как к хрустальной вазе. Нежно и бережно.

Вокруг все перестраивалось. Комсомол закончил свое существование вместе с СССР, но Леонид Ильин и здесь был на коне. Интуиция его не подвела, он оказался в нужном месте в нужный час. Судьба вынесла его на самый верх, откуда многие падали и разбивались Леонид чудесным образом прошел все перекаты, водовороты и остался на плаву.

Рита в театр не вернулась, все попытки супруг встречал в штыки, Рита пробовала уговорить, но каждый раз получала категорическое «нет».

Куда-то пропал милый влюбленный Ленечка, и на сцену вышел жесткий диктатор. Рита не сдавалась. Упрямство Леонида она объясняла любовью к ней и дочери. Надо подождать, убеждала она себя. И когда Виточке исполнилось три года, она решительно заявила супругу:

– Я выхожу на работу.

– Куда?

– Мой бывший однокурсник, Сема Палек, помнишь, он еще у нас на свадьбе напился? – Рита улыбнулась, вспомнив, как Семка танцевал кадриль с ее мамой, – пригласил в новый театр, они только труппу набирают, – Рита замерла, всматриваясь в лицо Леонида.

Лицо было каменное и такое же серое.

– Тебе нехорошо? – забеспокоилась Рита. – Может, воды?

– Водки, – резко парировал супруг, – и побольше, чтобы уснуть и не слышать этот бред, – Леонид встал с дивана и начал свое движение по прямой, это происходило с ним всегда, когда он испытывал сильное волнение. Движение помогало восстановить баланс чувств. – Ты соображаешь, о чем говоришь? Какая новая труппа? Какой театр? Нет ничего, и нескоро будет, Марго, – в последний год он все чаще стал называть ее так, хотя, ей это не нравилось. Он посмотрел на жену, – ты на каком свете живешь? Думаешь, что если в твоем холодильнике есть икра и масло, то так живут и другие?

– Нет, я так не считаю, – Рита опустила голову, ей захотелось стать обитательницей моря и спрятаться в ракушку, но она продолжила: – Театр, Леня, жил во все времена и даже во время войны. Наоборот, для людей это глоток свежего воздуха. Это…

Леонид не дал ей закончить фразу:

– Ключевое слово здесь «люди». Люди сейчас другие, в войну они защищали, а сейчас они защищаются, улавливаешь разницу?

– Нет… – Рита хотела еще что-то сказать, но заметив колючий взгляд мужа, замолчала.

– Вот и сиди дома, наслаждайся процессом, воспитывай дочь и вообще займись наконец новым домом.

Леонид все-таки попал в высшее общество, а в нем были свои законы. И Рита сдалась, она занялась воспитанием дочери, домом и собой.

Она была достойным дополнением своего супруга. Сопровождая его на светских раутах, она ловила взгляды мужчин, а порой и завистливые женские.

– Вот настоящий театр, – не уставал комментировать Леонид, – блистай.

Общество, куда он так стремился, было высшим во всех отношениях. Они жили на последних этажах пентхаусов, они отдыхали в Шамони и спускались с вершин Альп на горных лыжах, они строили загородные дома с башенками, поднимались на смотровые площадки и видели людей, похожих на муравьев. Они строили свой муравейник.

Рита жила в предложенных обстоятельствах, стараясь не замечать того, что происходило вокруг, она не смотрела вниз, высоты она боялась с детства.

И, наверное, поэтому, когда подруга Любочка, тогда еще принимаемая в доме, рассказала любопытную историю о некоем чиновнике, который взял свою любовницу в секретарши и на вполне легальных основаниях катается с ней по всему миру, Марго заметила:

– Значит, так надо.

– Кому? – Любочка искренне удивилась.

– Ему, его жене и, наконец, любовнице.

– Нет, Ритка, я тебя не понимаю. Ты что, действительно можешь с этим согласиться?

– Я – нет, – невозмутимо ответила Марго и посмотрела на идеально сделанный маникюр.

– Ты же только что сказала противоположное.

– Нет, Любочка, это ты так услышала. Разъясняю для непонятливых: со мной такое случиться не может, потому что не случится никогда.

– Понятно, – протянула Любочка, – где уж нам, простым училкам, у вас там высокие отношения. – в голосе послышались обиженные нотки.

– Да это совсем не об этом, у вас, у нас, – Марго подняла глаза и посмотрела на подругу. – Это зависит не от того, где и как ты живешь. Все зависит от человека, что он чувствует. В конце концов, любовь не отменяли ни у простых училок, ни в президентских дворцах.

– О, как мы высоко взлетели, какими категориями мерим, Клинтон и как там ее, это ты про эту любовь?

– Нет.

О какой любви говорила тогда Марго, подруга так и не узнала. Слово «любовь» повисло в воздухе, а через месяц Рита с дочерью улетели в Лондон. Леонид Михайлович послал их получать образование. Не то чтобы он очень хотел этого, но в высшем обществе было так принято: посылать своих детей учиться за границу.

Так Марго оказалась на острове, в полном смысле этого слова, очень комфортабельном и приятном, но оторванном от жизни. Но ведь это ради дочери, ради ее будущего, успокаивала она себя, и мужественно переносила ссылку. Так диктовало высшее общество: терпи. В конце концов, жены декабристов в Сибирь поехали за мужьями. А Лондон – Вестминстерское аббатство, королевский дворец, Хэрродс, с его бесконечными дизайнерскими галереями, где можно провести целый день, наслаждаясь покупками.

Марго окунулась с головой в новую жизнь, а когда вынырнула, стало очень тоскливо. Она сидела одна в холодной квартире, а за окном серый беспросветный туман.

Леонид навещал семью, Марго жаловалась, просилась обратно, Ленечка возмущался:

– Кому сказать, ну ты, матушка, закушалась. В Лондоне ей тоскливо, – Леонид возмущался.

– Я не могу, я здесь совсем одна. Да и Виточка какая-то потерянная все время, – Марго жала на слабое место.

– Привыкнет.

Они привыкали три года, а потом просто собрали вещи и сбежали с чудесного острова в свое родное болото.

Когда жена и дочь неожиданно появились на пороге родного дома без предупреждения, их ждал сюрприз. По дому разгуливала симпатичная длинноногая блондинка, выглядела она вполне по-домашнему, в розовой шелковой пижаме и с собранными в тугой кокон волосами.

– А вы кто? – Марго стояла в дверях гостиной в длинной норковой шубе, голубой платок упал к ногам, но она не замечала.

– Светлана, – невозмутимо пропела блондинка.

– А вы что здесь делаете?

– В данный момент хотела выпить кофе, но, похоже, придется планы изменить, – блондинка исчезла за дверями спальни.

Марго стояла ошеломленная увиденным, в ее сознание медленно вползала реальность. Виточка стояла рядом, дергая мать за рукав.

– Ма-а, а это кто? Она что, у нас теперь живет? А мы где будем? – Вика сыпала вопрос за вопросом, а Марго словно не слышала. Она в одно мгновение потеряла слух и способность двигаться.

Блондинка вышла из спальни, одетая в джинсы и свитер, с сумкой в руках, аккуратно просочилась мимо Маргариты, которая так и продолжала стоять, в шубе и голубым платком под ногами.

– Женщина, – окликнула девица уже из дверей, – очнитесь, ваша станция, вам выходить, – и дверь захлопнулась.

Марго села на пол и заплакала.

Вечером появился Леонид Михайлович, он, конечно, уже обо всем знал и выбрал не оригинальную тактику. Лучшая защита – это нападение.

– Ты что, с ума сошла? – начал он с порога. – Ты ребенка сорвала с середины года? Ты о ком думала? Да о чем я спрашиваю? Ты же, как всегда, только о себе. – он мерил комнату шагами по прямой, как тринадцать лет назад, только комната была уже не пятнадцать метров, а сорок, и поэтому голос его периодически пропадал, и услышать всю пламенную речь мужа Рита не могла, да и не хотела.

– Завтра полетите обратно, – произнес он, встав перед женой, которая сидела в кресле, завернувшись в плед, ее била дрожь, ей было холодно. – Билеты Светлана закажет, – он осекся, поймав на себе взгляд жены. – Светлана – мой новый секретарь. И не смотри на меня так, я, в конце концов, живой человек, – Леонид присел на корточки перед Марго и взял ее ладони в свои руки. – Маргоша, будь умницей, ведь ты же не базарная баба. Зачем нам с тобой эти разборки? – он посмотрел на нее. Маргарита повернула голову в сторону окна. – Ты что, так и будешь молчать? Ну как хочешь, я оправдываться не собираюсь. Не я первый, не я последний, – с этими словами Леня вышел из комнаты.

Марго продолжала смотреть в сторону темного окна, за окном падал снег, приближался тринадцатый день рожденья их дочери, а вместе с ним и новый, 2004 год.

Новый год Маргарита встречала дома, с родителями и дочерью.

Леонид Михайлович просил не делать необдуманных поступков, не принимать глупых, как он считал, решений, но Рита молчала. За две недели, что они провели под одной крышей, она произнесла только одну фразу:

– Я остаюсь дома.

Леонид злился, пробовал воздействовать на жену через тещу, она обещала поговорить с дочерью.

После новогодних каникул супруги встретились за круглым столом переговоров, которые закончились компромиссами с обеих сторон. Виктория продолжила обучение в частной школе «Альма Матер», а Марго вернулась домой. Перемирие было объявлено ради ребёнка, со стороны Леонида Михайловича прозвучали извинения и обещания. Он попытался объяснить супруге, почему и как, на что было сказано:

– Я не хочу знать.

Коротко и ёмко Рита перевернула страницу своей жизни и начала с белого листа.

Глава 3

Прошло десять лет. Марго блистала на набиравших обороты балах. Осенний бал в Константиновском, Зимний бал в особняке Кшесинской. Отпуск на Средиземном море, уютная вилла в Марбелье. Леонид Михайлович делал все для безоблачной семейной жизни. Марго была счастлива или делала вид, что счастлива, она была хорошей актрисой, и это было несложно, зрителю было все равно, главное – на сцене не должно быть скандалов, разборок и выяснения отношений. Это утомляет, а зритель – Леонид Михайлович хотел покоя и тишины на семейной сцене. Правила игры были усвоены, так по крайней мере казалось ему.

Тем временем Виктория успешно закончила школу. И как ни хотел Леонид Михайлович отправить дочь за границу, Вика не поддалась. Она поступила в обычный питерский вуз под названием ФИНЭК. Девушка она была не без способностей, но ей было лень во что-то углубляться, она скользила по поверхности, как серфер по волне, которая несет тебя вперед, иногда падаешь, но все поправимо, ты опять на гребне. Вперед.

Вика влюблялась, расставалась, и каждый раз ей казалось: это навсегда. Марго слушала очередной рассказ о трагической любви Вики «навсегда» и вспоминала свою любовь «навсегда» к Платону Андреевичу. Пять лет безответного чувства, когда она будто бы случайно проходила мимо его дома. Но случайность была тщательно подготовлена. Его удивлённый возглас:

– Маргарита, это вы?

И сердце Марго оказывалось где-то в районе пяток. Ей казалось, он восхищен, но тщательно скрывает, она ловила любой знак с его стороны, ей так же, как и Вике, казалось: полюбить кого-то другого невозможно. Она положит свою жизнь к его ногам. Он увидит ее на сцене. Он увидел её на сцене, в «Маленьком принце», где она играла Розу. Но чудо не произошло, он пришёл за кулисы с милой молодой женщиной.

– Познакомьтесь Маргарита, это – Верочка, моя жена. Очень хотела сказать вам слова благодарности, – Платон Андреевич с умилением смотрел на жену, и Маргарита поняла, кто главный герой в этой пьесе. Ей тогда стало горько и обидно, что ее, такую талантливую и красивую, можно было променять на серую мышку, ничего собой не представляющую.

Больше никого и никогда я не полюблю, как его, думала тогда Маргарита. Но появился Леня и все стало меняться, он был настойчив, он был влюблен. А что еще было? Почему она тогда уступила? Вспоминала Марго, слушая рассказ дочери. Может, тогда она предала свою единственную любовь и там наверху, решили, что ей хватит?

Внутри стало холодно, Марго поежилась. Люба рассказывала, что у Платона Андреевича с Верочкой родились дети, кажется мальчики, наверное, они уже большие. Из размышлений ее выдернул требовательный голос дочери.

– Мама, ты меня слушаешь? Я тут распинаюсь, а ты?

– Слушаю, конечно, просто вспомнила про свою любовь «навсегда».

– И что? – девушка с интересом посмотрела на мать. – Чем закончилась?

– Он женился, и у них родились дети.

– А ты?

– А я вышла замуж, и у меня родилась ты, – Марго погладила дочь по голове.

– Что же тогда получается, ты и папа – это и есть любовь? Скучно.

– Почему? – Марго искренне удивилась.

– Скучно смотреть на море, где даже не рябит, тишь и гладь. Так можно уснуть.

– Мне нравится, – немного резко ответила Марго. Что-то в словах дочери, брошенных просто так, ее задело, неясное чувство подкралось и хотело выглянуть наружу, от этого Марго стало неуютно, и она свернула разговор.

Близился Новый год, Марго готовилась к очередному балу. К выбору наряда она относилась ответственно. Но у женщин всегда одна проблема: как только надо, очень надо выглядеть, надеть нечего.

Кажется Эллочка, парикмахер, а в новой интерпретации – стилист, говорила, что этот год надо встречать в серебряном. Марго вздохнула, серебряного в ее гардеробе не было. Красное, синее, на все вкусы, но серебро отсутствовало. Надо ехать в «Бабочку», там, как в волшебном сундуке, можно найти все.

Марго быстро собралась, бутик находился на Невском, пешком далековато, на машине пробки, но лучше пробки, чем замерзшее лицо и другие прелести открытого пространства. С недавнего времени Марго обнаружила, что боится многолюдных улиц, везде ей казалось, что за ней наблюдают, хотят напасть. Издержки богатой жизни. Гуляла она свободно и безопасно только на территории своего загородного дома.

Окна «Бабочки» светились, витрины были празднично украшены, красивые вещи, красивые люди, как говорила Эллочка, ее личный стилист по прическам, – достойные люди. Что вкладывала Эллочка в определение «достойные», знала только она. Но можно предположить, что люди были достойны общества самой Эллочки.

Марго зашла в магазин, ей навстречу заспешила молодая красивая девушка, улыбчивая и приветливая. «Наверное, новенькая», подумала Марго, она видела девушку впервые.

– Регина Геннадьевна… – начала было Маргарита, но не успела закончить, из своего кабинета выплыла управляющая, с такой же приветливой улыбкой на лице, только чуть-чуть уставшей, она улыбалась в этом бутике со дня его основания, а это дело нелегкое.

– Маргариточка Сергеевна, как я рада. Как доченька? Как Леонид Михайлович? – стандартный набор прозвучал как единая музыкальная фраза увертюры, и похожа Регина Геннадьевна была на оперную диву, с высокой грудью, переливающимся ожерельем на белой шее, яркими сочными губами, на руках благородно поблёскивали бриллианты.

– Все, как всегда, хорошо, – улыбаясь такой же стандартной в таких случаях улыбкой произнесла Марго.

– Вы, Маргариточка за чем-то конкретным или посмотреть, стресс снять? – Регина перестала улыбаться и с грустью посмотрела на Марго.

– За конкретным, – Марго как будто не услышала и не обратила внимание на двусмысленный тон и взгляд управляющей. – Мне надо серебряное платье, ну или что-то с серебром, соответственно туфли, сумку и подходящую бижутерию, – Марго сняла элегантную короткую куртку, подбитую норкой, положила на кресло.

– Маргариточка, платье от Валентино как будто вас и дожидалось, и размер ваш, вот только с бижутерией, – Оперная дива замялась, – сегодня одна юная особа купила.

– Ой, Регина Геннадьевна, так она и платье серебряное… – девушка не успела закончить, Регина блеснула сталью из-под соболиных бровей, и девушка осеклась, схватила куртку Марго и стала вешать на плечики.

– Машенька, принеси платье в первую примерочную, а мы еще что-нибудь посмотрим с Маргаритой Сергеевной, – Регина одним взглядом дала продавщице понять, чтоб та быстро исчезла.

Платье было то, что нужно, и сидело на Марго великолепно, переливаясь серебром, оно обхватывало ее стройную фигуру, как кожа змеи, вырез на спине был глубокий, что вызвало небольшое сомнение, но все в один голос сказали, что это изюминка и она ей к лицу, хотя лицо было, конечно, с другой стороны, но Марго поверила. Ей самой платье очень понравилось. Туфли тоже нашлись, ну а с украшениями, Марго решила пересмотреть свой домашний арсенал.

Она вышла из магазина с пакетами, довольная, что все так быстро решилось, и направилась к «Европейской», где оставила машину. Швейцар в лиловой ливрее услужливо открывал двери перед выходившими и входившими. Огоньки, елочки – празднично, все сияет и мигает. Завтра день рожденья у Вики, они собирались поужинать в ресторане, а дальше Викочка с друзьями, а они домой. Марго улыбнулась. Все прекрасно и удивительно хорошо, дочь, муж, серебряное платье. Швейцар шаркнул ножкой, в очередной раз открывая двери перед выходившими.

Из дверей отеля выпорхнула блондинка с распущенными длинными волосами, в короткой шиншилловой шубке нараспашку, она что-то весело и громко говорила своему спутнику, державшемуся чуть поодаль. Седьмое чувство заставило Марго остановиться. За блондинкой следовал элегантный господин в кашемировом пальто, яркий шарф был небрежно повязан вокруг шеи, – это был Леонид Михайлович собственной персоной.

Маргарита интуитивно сделала шаг в сторону, чтобы не столкнуться с мужем, Леонид прошёл мимо, даже не заметив супруги, он что-то запальчиво говорил в трубку, не обращая внимания на окружающих.

Леонид Михайлович со спутницей сели в машину, белое облачко, и все исчезло. Маргарита стояла напротив швейцара в нарядной ливрее и думала о том, что все это ей показалось. Что не было Леонида Михайловича, не было блондинки, вот только швейцар опять кинулся к дверям – открыть перед очередным посетителем.

Марго медленно направилась к машине, поставила пакеты на заднее сиденье, закрыла двери, села за руль. «Позвонить Леониду, пришла в голову мысль, спросить, что он делал в отеле. И что?» – сама себе задала вопрос Марго. Он или трубку не снимет, или скажет что-нибудь, ни то, ни другое, Марго не устраивало. Она не хотела знать, правда могла быть очень жестокой, а к этому Маргарита была не готова. Настроение испортилось, удачная покупка уже не радовала, и Марго медленно тронулась с места. Я подумаю об этом завтра.

Завтра началось с суеты. Все валилось из рук, разбилась любимая чашка, кофе убежал и в кухне пахло паленым.

– Чем пахнет с утра? – Леонид Михайлович вышел из недр сорокаметрового коридора уже при полном параде, держа в руках галстук. За столько лет он так и не научился его завязывать.

Марго сидела на высоком барном стуле, ее коротко стриженные волосы были убраны под трикотажную повязку, высокий лоб, ярко-голубые глаза, без макияжа ее лицо выглядело беззащитным, в глазах была грусть.

– Что за плаксивое настроение с утра? – Ленечка чмокнул жену в щеку. – С днем рождения дочери, мамочка, – добавил он. – Ты помнишь, сегодня в семь ужинаем в «Марселе»?

– Да.

– Кстати, тебе Вика сказала, что поссорилась с Лериком и придет с каким-то другом? Черт знает что, зачем замуж, спрашивается, выходила? – Леонид нахмурился. – Честно говоря, я не знаю, зачем нам очередной Петя-Вася, я уже в них запутался, – он взял стакан с апельсиновым соком и сел напротив жены. – Ты что, как рыба в шоковой заморозке?

– Я? Нет, тебе кажется. Задумалась, – Маргарита отвернулась, боясь выдать свое состояние.

– А что здесь думать, приведет очередного хмыря, и люби его как родного сына.

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем тебе любить его? Главное, чтобы любила она, – Марго встала со своего трона и подошла к Леониду. – Ленечка, – она обняла мужа сзади и прижалась головой к его спине, – а ты меня любишь? – тихо произнесла она.

– Конечно, – быстро ответил Лёня, – а почему интересуешься? Сомнения какие-то? – он хотел повернуть жену лицом к себе, но она вывернулась.

– Да так просто.

– Ну раз просто так, тогда я, с вашего позволения, займусь делами государственными, – Леонид улыбнулся и протянул супруге галстук.

Привычным движением Марго сделала узел и потянула за концы, поправляя галстук. Лицо мужа было совсем близко, приятный запах дорогого парфюма был еле уловим, гладко выбритый подбородок, сеточка морщинок вокруг серых глаз, моложавый и подтянутый Леонид Михайлович светился, как новогодний шар.

Внутри неприятно кольнуло. «Нарядился, подумала Марго, для очередной Светочки старается, да нет, конечно, это была деловая встреча, так часто бывает, что на встречу он идет референтом. Брось, ты прекрасно знаешь функцию и задачу, но это не всегда так. У Лени по-другому. Как же? Дура ты, Ритка». Мысли бежали в голове, как лента новостей, быстро и почти не читаемо.