Магия Гришакова

Конечно, я вновь обратился к отцу… и получил на этот раз неожиданный отказ. Будучи опытным человеком, он, видимо, почувствовал мое отношение к бизнесу как к развлечению и подошел к вопросу о выделении очередной ссуды именно с этой стороны. Попробовал – не вышло, значит, хватит. Но я уже был заряжен энергией своего неуемного компаньона и испытывал неизлечимый предпринимательский зуд, поэтому день за днем, возвращаясь поздним вечером с работы, отец попадал под мою мягкую, но настойчивую обработку. Каждый раз я старался подобрать какие-то новые убедительные аргументы, чуть ли не презентации бизнес-плана рисовал.

– Пап, ты подумал насчет денег?

– Возьми в тумбочке, – усмехался отец, не отрываясь от ужина.

Естественно, никакой набитой деньгами тумбочки не существовало, просто отец оставался заядлым шутником в любой ситуации.

– Пап, я смотрел в тумбочке – там нету, – подыгрывал я, пытаясь сдвинуть его с непреклонной позиции.

– Значит, мама взяла, у нее проси. Я уже один раз оплатил твои развлекушки. Придумай что-то подешевле.

– Пап, мне ж для дела. Вот, смотри, мы все посчитали…

В конце концов, видимо, решив, что 7 тысяч рублей – не такая уж большая плата за избавление от моего ежедневного нытья, отец выдал мне коммерческий кредит с категоричным напутствием о том, что этот раз точно будет последним.

Мы сделали первую закупку товара, и… в этот раз ставка сыграла! Очки, купленные на барахолке за 40 рублей, уходили с более проходной рыночной точки уже по 200–600 рублей! И разлетались они с таким свистом, что мы окупили затраты на открытие всего за один (!) день торговли.

Неожиданно для себя я ощутил, насколько это прекрасно – обслужить первого клиента, получить первую выручку, потратить первую прибыль. А еще волнующие чувства у меня вызвал процесс найма продавца для нашей точки. По сути, для меня это был первый в жизни наемный работник. Тот факт, что у Андрея на точке с дисками сидел продавец, тоже нельзя было считать полноценным опытом найма, поскольку это все-таки был его знакомый – бывший одноклассник.

Распечатав объявление о поиске сотрудника, мы разместили его во всех доступных местах, включая наше торговое оборудование. Первым же позвонившим кандидатом стала Елена-Терминатор. Но про ее железный характер мы узнали чуть позже. У нас была продумана интересная схема оплаты труда для продавцов: они получали небольшую фиксированную сумму за выход на работу, порядка 300 рублей, плюс небольшой процент с продаж. Мы платили ежедневно, приходя на рынок к закрытию точки. При этом мы предполагали, что выходить на смену в плохую погоду для продавца не имеет никакого смысла: никто не покупает солнечные очки под дождем.

Но Елене такая логика была чужда. Она выполняла порученную ей миссию абсолютно при любой погоде. Как-то раз, придя на рынок, мы застали ее стоящей в полном одиночестве с широко расставленными ногами и удерживающей двумя руками наши металлические стенды с очками, чтобы их не унес разыгравшийся ураганный ветер.

Именно тогда Елена и получила свое уважительное прозвище. Позже мы узнали, что она одна воспитывает дочку. И если для меня зарабатывание денег на тот момент было скорее развлечением, то для нее эти деньги были источником средств для выживания. Поэтому в дальнейшем мы достаточно часто закрывали глаза на ее бесполезные выходы в непогоду и платили ей за день работы даже при нулевых продажах.

На деньги, полученные в качестве первой прибыли, мы закупили новую партию товара и начали, как тогда говорили, рубить бабло. Вскоре выручки и эйфории от успеха хватило на то, чтобы открыть еще одну точку и удвоить обороты. Поскольку мы не вытащили из бизнеса ни копейки за исключением оплаты совместных перекусов во время поездок на оптовые закупки товара, это позволило нам финансировать открытие новых точек за счет получаемой прибыли. В каждую из них мы вложили по 20 тысяч рублей, нарастив таким образом свой оборотный капитал.

Простейшая бизнес-логика подсказывала, что для повторения успеха достаточно просто тиражировать уже зарекомендовавший себя позитивный опыт. Поскольку первая точка продаж располагалась в проходном узком месте на рынке – значит, и вторую, и третью точки тоже нужно было разместить на рынке либо в другом, но тоже очень людном месте. Стоимость аренды первой точки составляла всего лишь 3 тысячи рублей в месяц, и именно эта сумма была взята нами в качестве ориентира. Кроме этого, нам требовалась небольшая каморка, куда продавец мог бы затаскивать на ночь торговые стенды и остатки товара.

Для повышения эффективности процесса поиска мы разделились: Андрей искал соответствующую перечисленным критериям точку по месту своего жительства – в правобережной части Новосибирска, а я – на левом берегу.

В итоге вторую точку нам удалось открыть не на территории рынка, но зато совсем рядом с ним. Мы арендовали земельный участок под торговлю у расположенного по соседству с Дзержинским рынком Дома культуры. Включая плату за небольшую комнатку для хранения наших стендов, получилось уложиться в установленный лимит затрат на аренду – 3 тысячи рублей в месяц. За эти деньги мы получили право устанавливать стенды на территории ДК, непосредственно примыкающей к рынку. Таким хитрым способом мы смогли избежать высокой арендной ставки, но при этом выставляли свой товар на обозрение прохожих, направлявшихся на рынок за покупками.

Третью точку мы открыли в парке Кирова на левом берегу. Чтобы договориться об аренде, мы находили местных дворников и деловито интересовались: «А где тут у вас администрация?» Получали в ответ указания нужного направления и заинтересованные взгляды в спину.

За все те же 3 тысячи рублей нам удалось арендовать точку прямо у входа в парк. Но посетителей там было заметно меньше, чем людей, проходящих мимо входа, поэтому мы регулярно вытаскивали наши переносные стенды за внешнюю ограду парка и устанавливали их прямо на пешеходном тротуаре. Администрация парка несколько раз делала нам на это замечания, но больше для порядка. В целом они были снисходительны к этой нашей небольшой хитрости. Строгий запрет покидать пределы парка действовал лишь в случаях прибытия из администрации вышестоящего руководства.

Все три точки работали в плюс, хотя парк Кирова оказался менее прибыльным местом, чем рынки. Наверное, полученный результат еще нельзя было назвать суперуспехом, но для нас, зеленых бизнесменов, это был настоящий прорыв. Каждая точка приносила нам теперь чистую прибыль, и это было отличным стимулом, чтобы не останавливаться на достигнутом.

Глава 5

Пенная вечеринка

Через некоторое время в нашей команде случилось прибавление: в нее влился Аркаша. Тот самый крупный парень из Нархоза, который выглядел старше своих лет. Теперь нас было трое. Такой странный, но крепкий союз дополняющих друг друга личностей: советский бизнесмен, ворчун и еврей. Ворчуном меня прозвал Андрей в отместку за то, что я часто норовил слиться с организуемых им тусовок. В этом наши интересы действительно расходились. То, чем я к тому времени уже успел пресытиться, он воспринимал как элементы роскошной жизни, которые в его детстве отсутствовали.

Аркаша привнес в нашу бизнес-империю не только кучу своих ироничных шуток, но и четвертую точку по продаже очков. И располагалась она уже не на рынке, а на входе в ЦУМ (тот факт, что это был ЦУМ не Новосибирска, а расположенного в 50 километрах от него Искитима, мы предпочитали опускать). Это существенно повышало наш авторитет как в собственных глазах, так и в представлениях девчонок, которым мы при знакомстве с напускной вальяжностью рассказывали о своем бизнесе.

Это не касалось Яны, которой я не собирался ничего рассказывать о своей новой жизни. Наоборот, все ее многочисленные эсэмэски в стиле «давай встретимся» я предпочитал просто игнорировать в полной уверенности, что поступаю правильно.

Открытие четвертой точки было фееричным и очень запомнилось. За день до этого знаменательного события мы втроем отправились в Искитим и остановились на ночевку в квартире Аркаши. Конечно, понятие «на ночевку» было весьма относительным. Трое пацанов в своей, по сути, первой в жизни служебной командировке, да еще и в квартире, уже наполовину разбомбленной ремонтом. Нашей старосты Дианы поблизости не было, так что следить за соблюдением приличий в этот раз было абсолютно некому. Что-то должно было случиться, и оставалось лишь дождаться, чтобы узнать, что именно.

Ближе к ночи, во время очередного группового забега «кто быстрей до туалета», Аркаша наступил на лежащую среди строительного мусора доску, которая торчащим из нее гвоздем пробила баллон с монтажной пеной. В полном соответствии с законами физики из него ударил мощный фонтан. Дальнейшее напоминало беготню щенков, страдающих от дефицита двигательной активности, которым бросили мячик. Разгоряченные выпитым пивом, мы тут же затеяли игру, которую соседи наверняка обозначили как «молодые дебилы без присмотра», но мы назвали ее «Макрофлекс» – в честь бренда производителя пробитого баллона. Суть игры заключалась в том, чтобы, набрав в ладонь монтажной пены, догнать уворачивающегося партнера и, проорав дурным голосом: «Макрофлекс!!!», смачно шлепнуть пену ему на макушку. Веселая игра завершилась окончательным разгромом квартиры и ожидаемой победой Аркаши, поскольку, чтобы запятнать этого дылду, нужно было не только догнать, но еще и допрыгнуть до его макушки.

Одновременно с подведением итогов игры к нам пришло понимание, что застывшая монтажная пена плохо удаляется с одежды, а из волос не вымывается вовсе.

– А-а-а, бли-и-ин, она засыхает и стягивает с меня кожу! – вопил Андрей, безуспешно пытаясь отскоблить бритвой прилипшую пену со своей головы.

– Ага, а остатки мозгов она тебе не выдавливает через уши? – мрачно шутил я в ответ, но больше для того, чтобы успокоить самого себя.

Отражение в зеркале того, что происходило в этот момент на моей собственной голове, оптимизма не вызывало. И это при том, что я уже рискнул применить в качестве спасительного средства растворитель.

– Может, все-таки в скорую позвонить? – задумчиво предложил Аркаша. Он со все большей тревогой смотрел на мечущегося по ванной комнате Андрея. – А то фиг знает, как она действует. Вот так проснемся, а Андрюха без скальпа…

Фото после пенной вечеринки и бритья почти налысо

Притихнув на радость соседям (вот бы они позлорадствовали, увидев нас в этот момент!), мы сидели и пристально изучали друг друга, чтобы в случае ухудшения ситуации вызвать на подмогу то ли врачей, то ли МЧС. Мы так и не пришли к однозначному выводу, кто из них более компетентен в поиске выхода из этой дебильной ситуации. Наконец, убедившись в том, что последствия нашей глупости оказались хоть и ужасными на вид, но все же не смертельными, мы отправились спать.

Вопреки поговорке, наступившее утро вовсе не оказалось мудренее вечера. Мы так и не смогли придумать, как избавиться от пены, поэтому натянули на головы шапки (в жару под 30 градусов) и отправились в парикмахерскую. Чтобы не тревожить душевный покой не привыкших к столь экстравагантной внешности жителей провинциального Искитима, мы выбрали салон, где работала только одна девушка-парикмахер. Давясь от смеха, она сумела состричь слепленные пеной волосы с моей головы, сделав меня обладателем «пацанской» прически – пять миллиметров волос и чуть более длинная челка. Однако с зацементированным ирокезом Андрея старая советская машинка справиться так и не смогла.

Пришлось нам отправиться в более продвинутую парикмахерскую, которая располагалась как раз в том самом ЦУМе, где мы должны были открывать в этот день свою четвертую точку. Как назло, там нас встретила целая очередь из посетителей. Андрею ничего не оставалось, кроме как встать на виду у всех, кому в это утро приспичило постричься, вежливо извиниться в стиле «простите, люди добрые, сами мы не местные» и снять шапку. Народ охнул, две бабушки начали креститься, но эффект неожиданности сработал, и Андрея обслужили вне очереди. Так вместе с пеной он лишился своей модной прически.

В конечном счете появление в местном ЦУМе новой точки продаж солнцезащитных очков заставило случайных посетителей вспомнить лихие 90-е, поскольку ее открытием занималась троица подозрительно бритоголовых и странно одетых молодых людей.

После нашего триумфального возвращения в Новосибирск эта история стала культовой и в Нархозе, где каждое наше появление еще долго сопровождалось дружным гоготом как студентов, так и преподавателей.

Моя новая прическа особенно радовала отца и стала постоянным поводом для его шуток. Например, возвращаясь вечером с работы, он мог с серьезным видом обратиться ко мне фразой: «Слушай, сын, мне там на работе теплоизоляцию надо сделать. Может, заглянете с Андреем, подскажете, чего как лучше запенить? Вы же спецы по „Макрофлексу“».

* * *

В начале осени, после закрытия солнцезащитного сезона, я полностью вернул отцу все занятые у него деньги. Мне было несказанно приятно, что в ответ на это отец, проявляя свое предпринимательское чутье, предложил финансовую помощь для дальнейшей раскрутки. Это было первым признанием моего бизнес-успеха. И мне важно было получить его именно от отца, который очень редко баловал меня похвалой. В то время мы стали гораздо ближе. Кроме того, это были слова человека, который точно разбирался в том, как делается бизнес.

Так закончился первый год после моего знакомства с Андреем. На тот момент нам было по 17–18 лет; в активе у нас имелись уже четыре прибыльные точки продаж с наемными работниками, и светлое будущее манило нас обеими руками, суля горы денег, места в списках «Форбс» и другие заманчивые перспективы.

Глава 6

Перевод в НГУ

Перед поступлением в вуз я серьезно готовился и занимался с репетиторами: хотел стать студентом Новосибирского государственного университета. НГУ считался и до сих пор считается, как минимум по версии местных жителей, не только самым крутым учебным заведением Новосибирска, но и одним из лучших вузов страны.

Поэтому свое поступление в Нархоз я воспринимал не как успех, а, скорее, как результат чистой случайности и личного везения ректора этого второразрядного вуза, которому удалось заманить олимпиадника близостью вуза к дому и бесплатными плюшками обучения на бюджете. Процесс обучения, кстати, тоже оказался весьма бюджетным.

Некоторые более решительные бывшие одноклассники, включая моих близких друзей, поступили именно в НГУ. Конечно, в течение года мы переписывались, перезванивались и обменивались первыми впечатлениями об учебе и студенческой жизни, но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Очная встреча с бывшими одноклассниками на их территории состоялась 30 августа и произвела на меня неизгладимое впечатление. Причиной этому была экскурсия, которую пригласившие друзья устроили мне по своей alma mater.

Все увиденное особенно ярко контрастировало с тем, что сопровождало меня в течение года обучения в Нархозе. Я увидел то, что действительно соответствовало моим интеллектуальным амбициям. Пребывание в Нархозе было возможным лишь до тех пор, пока мне не с чем было его сопоставить. Теперь же, лишенный возможности оставаться в слепом неведении, я загорелся желанием во что бы то ни стало перевестись в «настоящий универ».

Меня уже не останавливал тот факт, что от моего дома до Академгородка, где располагались учебные корпуса НГУ, нужно было пилить два часа с пересадками тремя видами транспорта. Я поставил перед собой цель и категорично не замечал разбросанных на пути к ней препятствий.

Я был избалован достатком и рассуждал так: за поступление в крутой универ папа мог бы сделать мне соответствующий такому событию подарок. Таким подарком в моем понимании могла бы стать машина. А почему бы и нет? Тем более что в моем случае это была бы, перефразируя классиков, не роскошь, а средство экономии драгоценного времени. Добраться до НГУ на машине можно было всего за 30–40 минут.

С этими мыслями я на полном серьезе изучал каталоги на сайтах автосалонов, дотошно сравнивая характеристики и внешний вид разных моделей, чтобы «помочь отцу с выбором подарка», который он просто обязан преподнести мне по случаю поступления в престижный универ.

Правда, при этом я старательно не замечал еще одно препятствие, преодолеть которое без посторонней помощи был не состоянии. Дело в том, что перевестись я мог только на платное отделение, и поскольку стоимость обучения существенно превышала мои первые бизнес-доходы, мне пришлось снова обращаться к отцу за финансовой помощью. Но считать эту помощь тем самым соответствующим подарком мой мозг напрочь отказывался.

Настрой на перевод был настолько решительным, что я не стал тратить время на подготовку и завел разговор о финансировании в тот же вечер. Тем более что на этот раз в портфеле моих доводов был аргумент о том, что часть необходимой для оплаты обучения суммы я совсем недавно вернул отцу за счет лично мной заработанных денег.

Но в итоге куда более весомой оказалась поддержка со стороны матери, с которой у нас всегда были доверительные и теплые отношения. На вопрос «Неужели тебе жалко денег на образование сына?» у отца не нашлось столь же сильного ответа, и он согласился заплатить за первый семестр.

Хронология реализации моего страстного желания учиться в НГУ оказалась молниеносной: 30 августа я, почти случайно, благодаря бывшим одноклассникам, прогулялся по универу, а утром следующего дня уже писал в деканате заявление на перевод. И 1 сентября зашел в двери НГУ уже в качестве полноправного студента, а не экскурсанта.

Кстати, машину в подарок от родителей я все-таки получил. Конечно, не ту новую, что присмотрел в красочном каталоге автосалона, а старенький, но красивенький кроссовер Nissan X-Trail, на котором до этого ездила моя мама.

В тот момент я еще не знал, что этот подарок станет последним приветом из сытой и финансово стабильной жизни, беззаботно протекавшей под родительской опекой. В дальнейшем действительно ценные подарки я получал только от судьбы. В моменты особенной благосклонности она одаривала меня тем, что сводила именно с теми людьми, которые были необходимы мне на том или ином этапе жизненного пути.

Таким образом, благодаря так вовремя состоявшейся встрече с бывшими одноклассниками я вернулся к развилке, на которой впервые оказался в момент окончания школы. Но на этот раз вместо пути наименьшего сопротивления я выбрал более сложный, но при этом и более взрослый вариант своего дальнейшего развития. Я был горд этим поступком и, конечно, не предполагал, что очень скоро обстоятельства подвергнут этот выбор очень серьезной проверке.

Глава 7

Кризис

С началом учебы в НГУ как-то неожиданно выяснилось, что я там далеко не самый умный.

В точности как на том плакате, что встречал на выходе из аэропорта Тель-Авива прибывающих в Израиль советских евреев (привет Аркаше): «Не думайте, что вы самый умный! Тут все – евреи».

Честно говоря, прежняя жизнь не подготовила меня к такому испытанию. Предыдущей учебный год, проведенный в Нархозе, весьма способствовал моим предпринимательским успехам. Но не в том смысле, что обеспечил меня необходимыми для этого знаниями в сферах экономики и менеджмента, а в том, что практически не отнимал времени. Чтобы описать уровень обучения в этом вузе, достаточно сказать, что в первом семестре я реально погрузился в учебу и сдал сессию автоматом. Во втором семестре бизнес отодвинул учебу на второй план, но… та нисколько не обиделась, и вторую сессию я преодолел все с той же легкостью.

Теперь же мне пришлось прикладывать серьезные усилия, даже чтобы просто соответствовать предъявляемым требованиям и уровню моих новых одногруппников. При этом стимулирующую поддержку оказывала сама по себе новая среда и заряжающее меня энергией новое окружение.

Реализация ожиданий, которые возлагают на тебя близкие люди, и, главное, твоих собственных амбиций сильно зависит от сопутствующих условий и всех, с кем тебе приходится взаимодействовать. Я понял это еще в школе – когда отец перевел нас с сестрой из обычной школы в гимназию. Разница оказалась не только в названии. Смена окружения естественным образом меняет твои представления, твои желания и стремления.

Теперь та же ситуация повторилась в НГУ. Мои успехи в учебе и само по себе желание учиться, без всяких сомнений, были в значительной степени обусловлены окружением, в которое я попал и которому стремился соответствовать.

Это был вызов, и я его принял. На этом этапе мне очень пригодилась привитая с детства любовь к чтению. Только теперь мне все больше приходилось любить не художественную, а учебную литературу. Времени на то, чтобы войти в колею, было мало, но амбиции придавали мне сил, так что в итоге я, перелопатив кучу учебной литературы, постепенно справился с поставленной задачей. Конечно, я не стал при этом лучшим студентом НГУ, но уж точно избавился от комплекса «мальчика из нархоза».

Тем временем, параллельно с изменением отношения к учебе, менялись и мои школьные представления о студенческой жизни. Конечно, за этот год я познакомился со многими девушками, но ни одна из них не вызвала ожидаемого «вау-эффекта». Нет, не в плане недостаточной длины ног, размера груди и прочих внешних атрибутов. Например, девушка по имени Вера выглядела очень даже привлекательно. Она была брюнеткой с вьющимися волосами, смуглой кожей и хищной походкой, что делало ее похожей на мулатку.

Более того, она первой проявила инициативу и начала недвусмысленно со мной флиртовать. Но, как оказалось, в этом и заключалась ее ошибка. Как-то раз мы сидели в кафе с Андреем и Аркашей, когда мне на телефон пришло ее очередное СМС-сообщение. Под комментарии и подсказки хихикающих друзей я вступил в переписку.

– Ну что ж, я думаю, это зоопарк, – прокомментировал Аркаша, прочитав последнее сообщение в моем телефоне. – В смысле, своди эту мулаточку в гости к диким африканским животным.

Андрей прыснул от смеха, забрызгав пивом весь столик.

– Угу, – отозвался я. – А может, лучше сразу в твою берлогу?

– Да я б не против, но это ж ты у нас такой везунчик. – Аркаша пожал плечами с некоторой завистью. – Ладно, закинь ей эту идейку.

Наверное, именно то, с какой легкостью я получил это «Ок», заставило меня пересмотреть свои представления. Нет, не о студенческой жизни вообще, а о собственных ожиданиях и предпочтениях в отношениях. До меня вдруг дошло, что тот скачок по шкале ценностей, который я намеревался совершить, войдя в более взрослую жизнь, совершается прямо сейчас… но в сторону ее отрицательных значений. Я уже имел нечто гораздо большее, чем мог получить сейчас. То, от чего я по глупости так легко отказался прямо на выпускном.

Мои мысли все чаще возвращались к воспоминаниям о Яне, той девушке, с которой я встречался в школе и которую так безжалостно оставил на входе во взрослую жизнь. К этому моменту она окончила 11-й класс и готовилась к поступлению. Возможно, первая удача в бизнесе и связанное с этим повышение уровня моей взрослости привели к тому, что я предпринял попытки возобновить наши отношения. В тот момент я действительно считал это возможным. И, только наткнувшись на полное неприятие, начал допускать, что год назад поступил… э-э-э… не очень правильно. Мои попытки исправить ситуацию в этот раз закончились естественным образом, когда Яна уехала учиться в Питер.

Еще до зимней сессии я, хотя и был поглощен учебным процессом, стал замечать происходящие в нашем доме перемены. Отец работал все так же допоздна, но возвращался домой все более хмурым. Их с матерью долгие разговоры на кухне были полны тревожных интонаций, и даже в мои владения на втором этаже квартиры все чаще долетало слово «кризис».

Долбаный, мать его, кризис! Я уже достаточно хорошо разбирался в экономике, чтобы понимать, что любой финансовый кризис, даже начавшись в далекой Америке, в первую очередь сильно бьет по закредитованным отраслям. Например, по строительной сфере, в которой как раз и работал мой отец. Вскоре влияние кризиса начало отражаться уже и на семейных покупках, из дома исчезли даже привычные продукты питания. Было ясно, что родители все больше залезают в долги.

В какой-то момент я понял, что отец, даже при всем желании, уже не сможет оплатить мое дальнейшее обучение в НГУ. Это вызывало непривычные ощущения, поскольку раньше решением всех моих финансовых проблем занимался именно отец. Теперь же, когда он сам оказался в худшей ситуации, у меня не было морального права добавлять свои проблемы к тем, что обрушились на его голову. Я впервые понял, что мне придется искать выход самостоятельно, при том что весь предыдущий опыт готовил меня к обратному.