Дуальность времени: последнее путешествие. Том 3

Адамс подошел, дружески похлопал его по плечу: «Не вступай с нами ни в какие контакты без очень важной причины для твоей же безопасности. Кастильо будет выяснять, кто сообщил полиции. Это чудо, что в прошлый раз он не понял, что это ты сообщил нам о торпеде. Так что будь осторожен».

Глава15. Курт и Тристан

Курт приехал в «Вавилон» посреди ночи – часы показывали три – и, не раздумывая, постучал в дверь квартиры Тристана. Тот открыл почти сразу, с каменным лицом и усталым взглядом. Но не успел и слова сказать, как Курт с яростью шагнул внутрь:

«Разве мы не партнёры?» – процедил он, не дожидаясь приглашения. – «Почему ты действовал за моей спиной?!»

Тристан молча закрыл дверь, подошёл ближе и остановился напротив него в центре зала. Голос его был хриплым, но твёрдым:

«Когда и каким образом мы отправляем товар – это наше дело. С чего ты взял, что имеешь право врываться ко мне ночью и требовать объяснений?»

«Дело не в том, как ты его отправляешь, Трис, и не в том, что ты держал это в тайне. Дело в том, что ты мне солгал! Мы вместе загружали деньги в ту торпеду. А потом ты решил сыграть в одинокого волка и выставил меня дураком. Хватит!»

Тристан сверкнул глазами:

«А как насчёт того, как ты выставил меня дураком?!»

«Что?» – опешил Курт.

«Ты прекрасно знаешь, о чём я. Я сменил координаты торпеды. Метатрон не мог её найти… и тем более не мог установить на ней бомбу!»

«Трис, очнись! – резко перебил его Курт. – Твой план провалился. Может, полиция и не нашла ничего на подлодке, но Метатрон всё равно добрался до груза. Он взорвал ваш чёртов корабль!»

«Да, он был взорван самодельным взрывным устройством, но Джеральд сказал мне, что бомба, прикрепленная к торпеде, была C4. Кстати, такая же, как та, которой ты взорвал лабораторию».

«Могу я узнать, в чем ты меня обвиняешь?» – Курт слегка понизил голос.

«По сравнению с высококачественными препаратами, которые Кейра выпустила на рынок, вам было бы нелегко продавать наркотики из торпеды. Взрыв сработал в вашу пользу. Ривера сдержит свое слово и покроет ваши убытки, так что вы получите деньги из воздуха».

Курт молчал. Тристану этого было достаточно.

«Ты все время пытался заставить меня сказать тебе, где находится торпеда. Когда тебе это не удалось, тебе пришлось оставить все на последний момент. Водолаз сам поместил бомбу в торпеду. Джеральда, должно быть, нетрудно было обмануть».

«Трис, – произнес Курт более мягким голосом, – ты расскажешь об этом Ривере?»

«Конечно, скажу, – твердо ответил тот, – мы не собираемся, как идиоты, давать вам деньги, которых вы не заслуживаете».

Курт глубоко вздохнул, устало кивнул головой: «Ладно».

Тристан был немало удивлен. Он ожидал, что Курт будет уговаривать его не делать этого, но его безмятежное согласие было не то, чего он ожидал.

«И ты не имеешь права винить меня за это! – добавил Тристан, внезапно почувствовав себя виноватым, словно оправдываясь, – Вы стали жертвой собственной алчности».

«Я не виню тебя, Трис, – устало произнес Курт, – я всего лишь выполнил приказ Кастильо. Я с самого начала говорил ему, что это плохая идея, но в итоге наказан буду снова я, потому что это мой провал. Потому что я не хочу лгать тебе. Иначе ты никогда не смог бы доказать, что это мы взорвали торпеду. Ты понял это, потому что ты умный и слишком хорошо меня знаешь».

Тристан молчал, не зная, что сказать. Когда Курт не выдержал молчания и хотел уже развернуться и уйти, Тристан наконец произнес: «Если был такой план, почему ты настоял на том, чтобы мы вместе вытащили торпеду, когда были на катамаране?»

Курт повернулся к Тристану и с усталой улыбкой произнес: «Ты любишь задавать вопросы, на которые уже знаешь ответ, Трис. Если бы ты пришел, мы бы не взорвали торпеду. Я этого и хотел. Я не хотел действовать за твоей спиной. Ненавижу, когда меня ставят в безвыходное положение».

«Ты мог бы сказать мне. Но не сказал. Вот почему ты извинялся передо мной, когда был пьян».

Курт помолчал, потом наконец сказал: «Я пойду. Вы потеряли корабль с товаром. Ты будешь занят в эти дни. Отдыхай».

«А ты что собираешься делать?»

«Я?» – переспросил Курт, глядя в пустоту, а затем добавил с пустым взглядом: «Прежде всего, я сам все расскажу Кастильо. Потом встану на колени перед ним и буду молить о пощаде… хоть бы приговор смягчил. А дальше… не знаю».

«Не нужно. Я не буду ничего говорить Ривере», – заявил Тристан.

На лице Курта отразилось недоверие. «Что у тебя на уме?» – спросил он, шагнув к нему.

«Метатрон – наша самая большая заноза в заднице сейчас. Ты мне нужен, чтобы найти его, Курт. Я не могу допустить, чтобы Ривера сейчас враждовал с Кастильо. Но не думай, что я тебя простил, я все еще зол на тебя».

«Ясно», – сказал Курт, наконец-то расслабившись.

Глава16

Когда Ирен открыла глаза, она снова лежала в постели. Она тут же поднялась и огляделась. Риверы не было. Она была одна. На мгновение она подумала, что это было всего лишь сон. Но когда она посмотрела на свое запястье и увидела след, то поняла, что это реальность. На прикроватной тумбочке лежали тосты и апельсиновый сок. Ирен поняла, что ужасно голодна, и, не задумываясь, с большим аппетитом съела тост и запила его апельсиновым соком. Покончив с этим она почувствовала себя лучше.

В тускло освещённом офисе пахло кожей и дорогим алкоголем. За окном догорал вечер. Ривера сидел в кресле у окна, с бокалом виски в руке, тяжело дыша – всё ещё пытаясь унять злость, которая кипела внутри.

Тристан сидел в мягком кожаном кресле. Он наклонился вперёд, сцепив пальцы, и с задумчивым видом произнёс:

«Я проанализировал все сообщения и звонки Барбары. Ничего подозрительного. Но и мотивов у неё нет. Зачем ей вообще это делать?» – спросил Тристан, нахмурившись.

Ривера не сразу ответил. Он сделал глоток, поморщился, провёл рукой по лицу и только тогда заговорил:

«Я думаю так же, – произнёс он глухо. – Ты изучил Барбару вдоль и поперёк с тех пор, как я начал с ней встречаться. И я сам, скажу честно, время от времени проверяю её телефон. Знаю, где бывает, с кем говорит. Ради её безопасности мы даже поставили за ней слежку. Тихую, незаметную».

Он опустил взгляд в бокал, и на секунду в его голосе прозвучала неуверенность:

«Если она и правда предала… значит, всё это время она была лучшей актрисой, чем я думал».

«Я думаю, Ирен солгала, чтобы спасти себя, – тихо сказал Тристан опустив взгляд. – Но если это она донесла на нас… тогда зачем ей мешать тебе туда ехать?»

Он на мгновение замолчал, будто сам пытался найти логику в собственных словах, потом продолжил:

«Если бы полиция тебя поймала, они с братом избавились бы от долгов. Им это было бы только на руку».

«Да, именно это я и хотел узнать. Мисс Кальдерон кого-то защищает. Хочу знать, кто это», – сказал он, передавая телефон Тристану. – «Это её телефон. Пусть проверят, с кем она говорила, кому звонила».

Тристан взял телефон и вышел. В этот момент, в конце коридора, он заметил, как дверь открылась, и из неё вышла Ирен.

«Что ты задумала? Думаю, тебе лучше поскорее сказать правду, иначе тебе будет хана», – строго сказал он.

«Я ничего не замышляю! Я не имею к этому никакого отношения!» – отрезала она.

«Гарсия устроил облаву в порту, – скептически произнёс Тристан, – значит, ты не знала об этом, но всё равно не хотела, чтобы Ривера туда ехал».

«Если бы я знала, что полиция собирается вас поймать, зачем бы я этому мешала? Это было бы полезно и для меня, придурок».

«Именно так я и думал, и поэтому я уверен, что ты на самом деле не знала, что происходит, и просто пыталась остановить Гаспара, потому что считала, что он в опасности. Ведь ты и мне звонила вечером и пыталась выяснить, где я. И я хочу знать, что именно привело тебя в такое беспокойство».

«Назовём это чутьём», – солгала Ирен, а затем добавила более резко: – «Ты должен допросить Барбару. Я уверена, что она как-то связана с этим делом. Эта девица обворожила Риверу, так что ты хотя бы должен докопаться до правды. Она не такая наивная, как вы думаете. Она лицемерка!»

«Мы следили за каждым ее шагом. Думаешь, мы оставим без присмотра кого-то, кто так близка к Ривере? Ты что, единственная умная в мире?»

«И она это знает, поэтому осторожничает»

«А если предположить, что так и было, зачем ей понадобилось заманивать нас в ловушку, сотрудничая с полицией?»

«Не знаю. Но я уверена, что она подслушивала у двери Риверы. Может, в её планы входило потопить ваш корабль? В конце концов, она может хотеть, чтобы ее отец был богаче и авторитетнее. Ваш провал им на руку. Значит, она должна была что-то услышать и как-то предупредить отца, может быть, оставила кому-то тайную записку».

«Не будь смешным! Какая записка? Кому она ее оставит?! Кроме того, никто не знал, что товар отправится на этом корабле. Только ты обладаешь экстраординарной способностью узнать все»

«Да я не ясновидящий и не экстрасенс мать твою. Я не могу знать всего»

«Кроме того, в гавани, откуда отплыл корабль, был найден флаг этого ублюдка Метатрона. Ты единственная среди всех, кто привык все сваливать на него».

Ирен смотрела на него с открытым ртом, как будто он ударил ее по лицу. Затем с гримасой сказала: «А ведь верно, ни один добрый поступок не остается безнаказанным, Тристан! Я спасла тебя, а теперь ещё и виновата?»

«Неважно! Просто чтобы ты знала, Ривера этого так не оставит».

«Проведи тщательное расследование в отношении Барбары», – посоветовала Ирен и, поняв, что уже поздно, сказала: «Кстати, можно мне пойти домой? Сейчас 3:15 утра»

«Ривера в офисе, как разъяренный бык. Получи его разрешение и уходи. Я верну тебе телефон завтра. Давай, мне пора,» – сказал Тристан и ушел.

Ирен нерешительно вошла в кабинет Риверы. В комнате царил беспорядок. Все, что лежало на столе, валялось на полу. Ривера сидел в диване, покачивая в руке недопитую бутылку виски, и смотрел на огонь, пылающий в камине. Он расстегнул первые три пуговицы и запонки своей черной рубашки и вытащил ее из брюк, несколько прядей его волос, всегда аккуратно зачесанных назад, упали вперед и выглядели растрепанными. Но, несмотря на это, он не утратил своего обаяния. Его галстук и жилет также лежали на полу. Ирен, стараясь не споткнуться о разбросанные на полу вещи, с осторожностью и легким волнением, будто газель, приближающаяся ко льву, подошла к Ривере и тихо спросила:

«Мистер Ривера, можно мне идти?»

Ривера продолжал смотреть на пламя, словно искал в нём ответы. Казалось, он даже не заметил её приближения. Только пальцы слегка сжались на горлышке бутылки, когда Ирен сделала ещё шаг вперёд.

«Мистер Ривера, вам вредно столько пить», – тихо сказала она, почти не дыша.

«Если вы так за меня переживаете, помогите мне допить», – бросил он, не поворачивая головы. Рука с бутылкой безмолвно потянулась к ней.

В его голосе не было ни насмешки, ни нежности. Только усталость. Та самая, бездонная, когда даже виски не греет.

Ирен колебалась. Потом посмотрела на бутылку, будто на оружие, и медленно покачала головой.

«Боюсь, это слишком крепко для меня», – сказала она, но тут он, наконец, посмотрел на неё.

Серые глаза, в которых всегда плескалась ледяная расчетливость, теперь были затуманены. Но даже пьяными они не теряли своей тяжести. Он смотрел прямо, почти с вызовом, и вдруг спросил:

«Я никак не могу понять… вы кто? Львица? Или ласковая домашняя кошка?»

Ирен поняла: это проверка. Игра. Или вовсе не игра. Пьяный мужчина, который привык держать всех в страхе, сейчас решал, кто она противник или удобная игрушка.

Она не опустила глаза. Просто молча взяла бутылку, подошла ближе и опустилась рядом на диван. Спина прямая, подбородок чуть приподнят.

«Я не львица и не кошка, – сказала она. – Я человек. Просто человек, который устал бороться. И сейчас мне действительно нужно выпить».

Она поднесла бутылку к губам, и горло тут же охватило жжение, будто внутри вспыхнул факел. Она сделала ещё глоток, стараясь не поморщиться. Грудь горела, желудок сжался, но она выдержала. Только когда отставила бутылку на стол, заметила, что рука дрожит.

Ривера потянулся за бутылкой, но Ирен быстро остановила его – её ладонь легла на его запястье.

Он посмотрел на неё. Взгляд у него был мутный, пьяный, но в то же время – настороженный.

«Мой груз… мой миллиардный корабль исчез за секунду, мисс Кальдерон. Думаю, у меня есть полное право пить сегодня», – пробормотал он с заплетающимся языком.

«А вы тоже хотите исчезнуть вместе с ним? – ответила она резко. – Чиркни я спичкой рядом с вами – вы загоритесь. Пожалуйста, больше не пейте…»

Он несколько секунд вглядывался в неё, будто пытался распознать подвох. Улыбается ли она? Насмехается? Или действительно беспокоится?

Потом медленно убрал руку. Она тоже отдёрнула свою, только тогда осознав, как долго держала его.

Повисла тишина. Камин потрескивал, отблески огня играли на лице Риверы, подчеркивая усталость и что-то детское – уязвимое – в чертах.

«Можно я пойду? – Ирен говорила вежливо, почти шёпотом. – Уже поздно…»

Он не ответил сразу. Продолжал смотреть в пламя.

«Вы так хотите уйти? – наконец произнёс он, тихо, почти неразличимо. – Неужели рядом со мной настолько невыносимо? Вы и правда так меня ненавидите?..»

Ирен не знала, что сказать. Она медленно повернулась к нему, но слова застряли в горле. Их взгляды встретились.

«Молчание – это, наверное, „да“… – прошептал он с горькой усмешкой. – Но несмотря на это, вы не дали мне поехать в порт. Иногда я просто не понимаю вас…»

Она выдохнула, как человек, которому больше некуда отступать.

«Я и сама себя с трудом понимаю… – сказала она. – Наверное, где-то внутри меня до сих пор живёт тот инстинкт… оберегать того мальчика. Я всё ещё чувствую вину перед ним»

Ривера чуть наклонился вперёд. В его глазах плескалась боль – и что-то опасное, пьяное.

«Вы говорите об этом мальчике… как будто это кто-то другой. А ведь это был я. Вы говорите, что скучаете по нему… но всё время бежите от меня»

«Вы только что едва не сбросили меня с крыши, – произнесла она медленно, с горечью. – Что вы хотите, чтобы я сделала?»

«Вы сами вынудили меня! Если бы не лгали мне, не нарушали слово и слушались…»

«Если бы я была Тристаном? Да? Вот чего вы хотите?» – в её голосе появился металл. Она подняла голову, сжала кулаки.

Он не ответил. Только устало посмотрел на неё. Как смотрят те, кто так долго держал всё в себе, что уже не в силах объяснить.

«Вы сами вынуждаете меня быть жёстким, – глухо сказал он. – Я стараюсь быть с вами вежливым. Но вы злоупотребляете этим»

Ирен опустила глаза. Она чувствовала, как тепло от алкоголя поднимается к голове. В груди – глухое давление, в ушах – звон, как от подводного удара.

Она молча взяла бутылку, поднесла ко рту. Отпила. На этот раз обжигающее жжение показалось ей почти приятным.

«Я выполнила свою задачу, мистер Ривера, – тихо сказала она. – Может, пора оставить меня и моего брата в покое?»

Он посмотрел на неё, как человек, которого только что толкнули в спину на краю обрыва.

Губы дрогнули, голос стал почти мальчишески растерянным:

«А что я вам такого сделал?..»

Эта фраза прозвучала неожиданно искренне. Слишком человечески. Ирен замерла. Где-то глубоко внутри что-то ёкнуло.

«Я просто хочу остаться в стороне от всего этого, – проговорила она. – Всё, что происходит за последний месяц… я раньше такое видела только в кино. Поймите меня… пожалуйста»

Ривера отвёл взгляд и надолго замолчал. Его глаза смотрели в пустоту, в какую-то точку за её плечом, будто именно там было всё то, что он не мог забыть. Потом едва заметно кивнул – медленно, как человек, принявший чью-то правду, но не примирившийся с ней.

Он откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и больше не проронил ни слова.

Ирен наблюдала за ним с тревогой.

«Вы в порядке? – спросила она тихо, неуверенно. – Может, вам лучше лечь и отдохнуть немного?»

Он не открыл глаз. Только губы еле шевельнулись.

«В такие дни, когда я засыпаю… мне снится, что Уильямсон снова пытается меня убить», – пробормотал он. Голос у него был хриплым, с хрипотцой усталости, в нём не было ни жалобы, ни просьбы – только простая, обнажённая правда.

Ирен опустила взгляд. На языке вертелось много слов – умных, утешающих, бесполезных. Но она знала: он и так всё знает. Лучше – промолчать.

«Вы пережили ужасную травму… – наконец сказала она. Голос её дрожал. – Для ребёнка это был настоящий кошмар. Вы ведь очень испугались… Вы помните, как всё было?»

Он открыл глаза. Взгляд стал тяжёлым, словно на него опустили свинцовую плиту.

«Практически всё. К сожалению, – произнёс он. – И чем больше времени проходит, тем больше всё это кажется сном. Кошмаром. Иногда мне кажется, что ничего и не было. Если бы не побочные эффекты от сыворотки… я бы сам поверил, что всё это придумал»

Повисла пауза. Только потрескивал огонь в камине.

«Мне жаль… – прошептала Ирен. – Всё, что я сегодня говорила, было правдой. Жаль, что тогда я не попрощалась с вами. Не обняла… в последний раз»

Он всё ещё молчал, глядя в одну точку, как будто за гранью комнаты был другой, исчезнувший мир.

«Я так устала от всего… – вдруг сказала она. Рука дрогнула, и она снова сделала глоток виски. Щёки у неё горели, губы чуть подрагивали. – Может, для меня было бы лучше, если бы вы сбросили меня с той крыши… Всё было бы кончено…»

Он осторожно взял у неё бутылку. Движение было спокойным, но твёрдым.

«Думаю, вам хватит»

Ирен ничего не ответила.

И в следующую секунду, сама не понимая как, медленно положила голову ему на плечо.

Он замер – мышцы напряглись, но он не отстранился. Остался так, позволяя ей быть ближе.

«Теперь я понимаю, почему вы так много пьёте… – пробормотала она, утыкаясь лбом ему в плечо. – Виски действительно расслабляет… даже заставляет забыть…»

Они сидели молча. Только дыхание и треск пламени.

Она, кажется, вот-вот могла уснуть у него на плече.

Ривера вдруг заговорил:

«Уже поздно. Вы напились. Переночуйте здесь»

Он встал и протянул ей руку.

«Я провожу вас в гостевую»

Ирен поднялась, но тут же пошатнулась. Рефлексом схватилась за его плечо. Он быстро подхватил её за талию. Они оказались лицом к лицу – ближе, чем ожидали.

«Извините… голова закружилась…» – прошептала она, прижавшись к нему.

«Всё в порядке…» – отозвался он, и на мгновение голос его стал почти ласковым.

Они вышли из кабинета. Коридор был тускло освещён, свет падал пятнами на ковёр. Он поддерживал её под локоть, не говоря ни слова. Она слегка покачивалась – не в дым, но достаточно, чтобы терять равновесие на поворотах. Щёки у неё порозовели, в глазах блестел алкоголь.

«Извините… я не привыкла к виски», – пробормотала она, прижимаясь к дверному косяку.

«Это заметно», – тихо ответил он. Открыл дверь и вошёл первым, щёлкнул выключателем.

«Проходите. Ложитесь.»

Комната была небольшой, но уютной – широкая кровать, светлый плед, кресло у окна. Ничего лишнего.

Она пошатывалась, обувь с неё снялась где-то в коридоре. Он помог ей лечь, осторожно приподняв за плечи. Она почти не открывала глаз – виски и усталость сделали своё.

Он накрыл её пледом, поправил прядь волос, упавшую на лицо. Она уже спала. Или, по крайней мере, так казалось.

Он собирался уйти.

Уже поднялся, уже отвернулся – но замер.

Словно что-то держало его.

Он обернулся и снова посмотрел на неё. Её лицо было расслабленным, дыхание ровным. Плед соскользнул с плеча, обнажив тонкую линию шеи.

Он подошёл ближе.

Присел на край кровати. Осторожно, как будто боялся разбудить.

Минуту ничего не делал. Просто смотрел. Молчал, слушал её дыхание, своё – уже сбившееся, неровное.

Протянул руку. Его пальцы медленно коснулись её волос. Сначала – слегка, почти невесомо. Потом провёл ладонью по виску, за ухом.

Он наклонился, вдыхая её запах. Кожа, шампунь, виски… и что-то ещё. Тёплое. Родное. Опасно родное.

Пальцы провели по её щеке. Задержались у подбородка.

Потом его взгляд скользнул ниже – к её губам.

Он смотрел на них, как на что-то запретное. Что-то, что нельзя, но очень хочется. Губы были чуть приоткрыты. Он вспомнил, как они двигались в гневе, в тревоге, в молчании. И сейчас – такие беззащитные.

Он опустил глаза.

Пальцы сжались в кулак.

Он наклонился. Не потому что хотел. А потому что не мог иначе. Это был, возможно, единственный момент, когда ему позволено быть рядом – по-настоящему. Без слов и стен между ними.

Он знал: нельзя.

Но если не сейчас – то никогда.

Он склонился ещё ближе. Его лицо было у самого её лба. Он остановился. Почувствовал её дыхание.

Его губы коснулись её губ. Осторожно. Легко.

И сразу же – он отстранился. Уже жалел. Уже собирался уйти.

Но вдруг – из тишины, будто из сна – её голос:

«И это всё?..»

Он застыл.

Глаза её были закрыты, но голос… голос был слишком живой. Не сон. Не бред.

Он ещё сидел рядом. Его лицо – в сантиметрах от её. Он видел каждую веснушку, каждую тень под ресницами, каждую линию усталости.

И тут её рука медленно поднялась. Сначала коснулась его плеча, потом скользнула к шее… и мягко, без лишнего усилия, потянула ближе.

Он не сопротивлялся. Только смотрел на неё, затаив дыхание.

И тогда – она открыла глаза.

Медленно. Глаза были чуть затуманены, зрачки расширены, взгляд – расфокусирован, но точно направлен в него. Прямо в него.

Она подняла голову. И, преодолев последние сантиметры, сама поцеловала его.

Нежно. Неуверенно. Но искренне.

И тогда всё, что он пытался сдерживать, рухнуло.

Его руки обвили её. Он ответил на поцелуй – сначала осторожно, потом всё увереннее. Между ними больше не было слов, только дыхание, прикосновения, напряжение, которое наконец нашло выход.

Она не отстранялась. Напротив – словно растворялась в нём.

Он осторожно опустил её на подушки.

Но прежде чем всё зашло дальше, он остановился.

Дыхание сбилось, лоб покрылся испариной. Он приподнялся на локте, навис над ней.

И прошептал:

«Вы уверены?.. Я не хочу… воспользоваться. Вы пьяны… я…»

Она молчала. Смотрела снизу вверх, затаив дыхание.

Потом – кивнула.

«Я трезво знаю, чего хочу. Только… – её губы дрожали, но не от страха. – Утром… мы оба сделаем вид, что ничего не было. Ни последствий. Ни обещаний. Ни вины. Хорошо?»

Он не ответил сразу.

Смотрел на неё, будто взвешивал что-то внутри. Потом тихо выдохнул и кивнул.

«Хорошо… Ирен.»

Она вздрогнула.

Он никогда не называл её по имени.

И тогда, как будто что-то сломалось между ними – стена, статус, долг, страх – всё это исчезло.

«Гаспар…» – прошептала она в ответ.

Он закрыл глаза. И словно это имя развязало ему руки, губы, дыхание.

Он наклонился, поцеловал её в щеку, в шею, в плечо. Она выгнулась ему навстречу, пальцы скользнули по его спине.

Они знали – утром, когда алкоголь выветрится и вернётся разум, они будут жалеть. Они будут молчать, избегать взгляда друг друга, делать вид, что ничего не было.

Но сейчас это не имело значения.

Сейчас был только он и она. И ночь, в которой они впервые позволили себе забыть, кем являются.

Утро пришло слишком быстро.

Мягкий свет пробивался сквозь плотные шторы, окрашивая комнату в блеклое золото. В камине давно погас огонь. Одеяло было ещё тёплым, но она – исчезла.

Ривера проснулся один.

Он медленно приподнялся, потянулся рукой к пустому месту рядом. Простыня была смята, подушка – тёплая. Значит, ушла совсем недавно.

Он сел на край кровати, провёл рукой по лицу, по волосам.

«Чёрт…»

Он не помнил, как заснул.

Всё, чего он избегал годами – случилось за одну ночь.

Он посмотрел на свои ладони, будто на чужие. Будто они его предали.

«Идиот…» – прошептал он.

Он был зол. На себя. На неё. На то, что позволил чувствам взять верх. Он всегда был сильнее слабостей – особенно таких. Никогда не позволял себе женщин, которые могли стать уязвимостью.

Но теперь всё иначе.

Он думал, что одна ночь – и всё пройдёт. Что она – всего лишь нужда, случайность, слабость.

Но теперь… теперь он чувствовал её ещё ближе. Он помнил, как она шептала его имя. Как дрожали её пальцы на его коже.

А теперь ушла. Тихо. Без слов. Как будто и не было ничего.

Глава17. Ирен и Матео

Ранним утром, когда город ещё спал, Ирен тихо вышла из пентхауса «Вавилона», стараясь не разбудить Риверу. Он лежал на боку, лицом к окну, и ровно дышал. Казался спокойным. Она на мгновение задержалась в дверях, глядя на его спину, и впервые за долгое время почувствовала щемящее тепло.