Габри Бон-Берри. Книга 2. Новый дом

Сидя у окна, он утомленно глядел в сторону леса. Там, одетый в пальто и шляпу, гулял в одиночку Габри, и не раз Кристофер видел ту мягкую, загадочную улыбку на его лице, что делало его похожим совершенно на другого человека. Когда он трогал кору деревьев, когда шуршал листьями под ногами и поднимал голову, чтобы увидеть, насколько высоки дубы и буки, его уст касалась тайная улыбка, глядя на которую Кристофер и сам начинал слабо улыбаться. Он снова вспоминал… вспоминал, как по этим тропинкам ходил всё тот же мальчик, весёлый и мечтательный, очарованный каждым узором коры, каждым листиком и каждым встречаемом на пути пеньком, и, вспоминая об этом, Кристофер уже прекращал улыбаться. Всё больше лес, каждый день дремуче смотрящий в его окна, казался ему пугающим местом. Если раньше это было частью его дома, то теперь лес – это дом несчастного духа.

С Габри Кристофер разговаривал нечасто. Сам по себе юноша не был особо словоохотливым, но, если вдруг они встречались на кухне или в гостиной, он мог вежливо справиться о самочувствии хозяина, спросить его насчёт Сент-Габриеля или предложить ему что-нибудь на ужин. Благодаря господину Флоуренсу, Габри узнавал много нового о городе: всё, что нужно, он записывал себе на бумажку и всегда слушал сосредоточенно, словно важную лекцию. Кристофер не мог понять, почему столь юный мальчик уже в одиночку занимался картографией, но, казалось, он отлично с этим справлялся. Несмотря на его сдержанное поведение, он вёл себя как джентльмен в гостях у сказочника и был очень любезен, когда предлагал свою помощь, и послушно делал то, о чём его просили. Хотя иногда его любезность содержала в себе холодное назидание, как, например, в тот день, когда он был вынужден заставить Кристофера выйти в сад.

– Сегодня я пришёл пораньше, чтобы помочь вам с частью урожая, – осведомил Габри сказочника, зайдя в его спальню. – Я взял в амбаре корзинки для яблок и стремянку. Господин Флоуренс?

Меньше всего Кристоферу хотелось выходить из своей маленькой комнатки. Склоняясь над книгой, попивая остатки вина, он отвечал юноше устало:

– Прости, что снова так говорю, но… давай сам. Сегодня у меня нет никакого желания выбираться из своей берлоги.

– Нет, – тогда отрезал Габри. – Вам нужно выйти из дома. Напиваясь вина, вы только усугубите своё нынешнее положение, а потому, прошу вас, наденьте свитер потеплее и выходите ко мне в сад. Давайте будем собирать урожай вместе. Я всё-таки не ваш слуга.

Ровное, выдержанное сообщение юноши Кристофер прослушал удивленно. Как плененный, он подчинился чарам и уже медленно натягивал на себя вязаный свитер. В тот момент ему вдруг показалось, что его попросили принять у себя Габри, дабы тот перевоспитал его. Он, впрочем, вполне мог бы это сделать. Он спокойно говорил хозяину о своих чувствах касательно его поведения и всегда предлагал помощь. Словно по шестому чувству Габри приходил к Кристоферу, когда тот тайком пытался напоить себя вином, и просил его остановиться.

– Я ваш гость, господин Флоуренс, – тогда повторял он. – Я готов помогать вам со всем, что вы скажете, но я не могу каждый день выполнять все ваши поручения в одиночку, пока вы просто пьёте. Я соберу вам яблоки и принесу вам чай, но в таком случае вы должны собраться и привести себя в порядок. Или мне лучше оставить вас в покое? Я могу уехать, если досаждаю вам своим присутствием. Как бы то ни было, вы здесь принимаете решение.

Кристофер не мог оспорить сказанное Габри. Воистину, гораздо проще уже казалось просто согласиться со всем, нежели воспротивиться против благожелательного, но устрашающе прямодушного в своих намерениях гостя. Кроме того, Кристофер очень боялся, что обидит Томаса Бруфорда, если выставит его картографа из дома, поэтому искренне извинился перед юношей и пообещал исправиться в своём отношении к нему.

Они стали собирать яблоки в саду вместе. Впервые Кристофер вышел из дома надолго: обычно ему хватало нескольких мгновений, чтобы сразу же захотеть вернуться в свою тёплую постель, а теперь, под внимательным взором Габри Бон-Берри, он чувствовал, что поведёт себя невоспитанно, если снова уйдёт к себе. В тот день, пока они вместе собирали яблоки в душистом, но запутанном и заросшем саду, Кристофер знакомился со своим юным гостем поближе. Вдвоём они вели неспешную, вежливую беседу, которая напоминала собою то, как люди заходят в тёмный лес с одним лишь тускло горящим фонариком и, освещая себе путь, медленно находят в очертаниях ветвей что-то знакомое, что-то понятное и объяснимое. Точно так же Кристофер понял, что душа Габри вовсе не была такой многосложной, какой казалась вначале. У каждого же могли быть свои секреты… и всё же он так же обучался в школе, читал книги и занимался своим делом, как и все люди. Но ему было всего шестнадцать. Вопреки некоторым особенностям характера, он многим напоминал обычного подростка.

В один из дней Габри случайно нашёл где-то в гостиной странно подвешенный ключик с подписью «кладовка сказок». С этой находкой он подошёл к Кристоферу, сидящему у камина.

– Извините, могу я спросить, что это? – сказал он и показал ключик. Сказочник прищурился; вдруг от его лица отлила кровь. Это был тот самый ключ. Воспоминания мгновенно оковали его и глубоко смутили.

– Ключ от дома на дереве, – ответил он, уже отведя взгляд в сторону. – Когда-то давно в лесу я построил на старом древе небольшой домик, и он до сих пор там стоит.

– А то, что написано здесь, это его название?

– Да, «кладовка сказок». Раньше я хранил там свои черновики, когда им уже не хватало места в доме. Я, знаешь, уже давно туда не ходил, поэтому там, наверное, уже всё одряхлело, да и помимо черновиков, там полным-полно разных безделушек. Вот думаю, может, пора этот домик снести, чтоб не обвалился. Ну а, впрочем, хочешь, сходим туда?

– А можно?

Кристофер грустно улыбнулся и сказал, что они сходят туда в полдень. Хотя на самом деле в одиночку он туда уже давно не ходил, а потому это место, как он и предвосхищал, уже давно обветшало. Домик на дереве, укрытый густой осенней листвой, был пристроен к одному из самых старых и величественных древ. К нему вела тропинка, вдоль которой рос клён, а дикие яблони словно остерегали её, как великаны из сказок. Вся «кладовка» была, само собой, из древесины, а подняться к ней помогала кривоватая лесенка, прибитая к толстой коре. Габри ловко забрался по ней и попал вовнутрь. За ним еле-еле карабкался Кристофер. Юноша протянул ему руку, и вот они уже вдвоём стояли на хлипком крыльце домика на дереве.

– Разве ты не хотел поглядеть на неё издалека? – с намёком спрашивал Кристофер, цепляясь за заборчик. – Ох, не ушибись там!

Продолжая пыхтеть, сказочник, который был вчетверо старше этого домика на дереве, проковылял вглубь и наконец осмотрел изнутри место, где уже давно не был. Всё, как и предполагалась, имело обветшалый вид. Всё дико и нетронуто: стопки черновиков, сухие венки из кленовых листьев и большое количество баночек с застывшей смолой. Укрытый желудями пол скрипел, но выглядел всё равно довольно прочным даже для своих лет. Везде были прикреплены какие-то записки и бумаги, на них – слова, написанные детским почерком. В одночасье Габри спросил, кто писал все эти записки, и Кристофер не мог ничего ответить. Он скорбно молчал, лицезря их. Вскоре же он тихо сказал: «Пошли домой», и Габри повиновался. Вернувшись домой, Кристофер больше не мог думать ни о чём другом. Запах старой древесины и засохших бумаг, скрип шатких досок неприятно отзывались в его груди.

Со временем привыкать к юному гостю становилось всё проще. Габри имел свой собственный распорядок дня, а потому ждать его всю ночь или будить по утрам не приходилось. Он вставал рано, ложился рано, а в перерывах между сном либо уходил из дома, либо трудился тихонько в своей комнате. Иногда вечером Кристофер заходил к нему. Габри учтиво рассказывал ему про картографию, своего мастера и людей, которых он повстречал во время своего путешествия; Кристофер слушал всё это с удовольствием. Иногда они с Габри продолжали беседу уже в саду или лесу. Хоть сказочник прежде вовсе не горел желанием выходить из дома, он не долго колебался перед тем, как пойти гулять. С ним всё равно был Габри, чья речь была проста и содержательна и чьи глаза глядели на всё с чутким интересом. Его взгляд, направленный на деревья, пеньки, дупла, жёлуди, его искренне заинтересованный взгляд удивлял Кристофера, и вот он уже думал: может быть, в этом дремучем лесу и нет ничего такого? Да и на самом деле разве это может пугать? Наоборот, этим можно только восхищаться.

Раньше Кристофер понимал это без всяких домыслов. Ищущий вдохновения, он всегда уходил бродить вокруг усадьбы или по Медовым Яблоням: дружелюбные сахарные клёны приветствовали его, яблони угощали плодами, соседи жали ему руку, листья шептали ему что-то на ушко. Сидя где-нибудь на пеньке или даже у себя на веранде, откуда открывался вид на лес, он сочинял сказки и был счастлив делать это каждый день. К тому же, он занимался этим не только для себя: именно желание донести своё воодушевление до других и покровительствовало им, пока перо в его руке свободно шагало по листу и писало истории. Во всём Кристофер видел что-то сокровенное и загадочное, даже в большом старом дубе, который впоследствии стал в его сказках Древом желаний, и даже в огоньках светлячков, чей свет напоминал ему сиянье фей. Прошла череда несчастный событий, и вот он совсем забыл, что такое сказочное вдохновение. Тропинка к лесу заросла крапивой, а само «лесное королевство» стало для него сплошным приютом кошмаров. Гуляя вместе с Габри по давно забытому пути, Кристофер вновь возвращался к былому – вот почему каждый вечер он теперь приглашал картографа пройтись с ним по саду или лесу. Габри же ещё ни разу ему в этом не отказывал.

Одним сонным солнечным днём Кристофер вышел на веранду, устланную лёгким покровом опавших листьев, и увидел Габри, сидящего за столом и пишущего письма своей перьевой ручкой. Рядом с письмами лежала его собственная восковая печать с гравировкой «Блюбелл», а в некоторых конвертах уже дожидались отправки готовые чертежи. Тем не менее, несмотря на то, что письма, очевидно, являли собою формальность, на лице Габри почему-то покоилась лёгкая улыбка. Кристофер редко видел, чтобы Габри улыбался – в основном он делал это только в лесу, когда один бродил по нему, как заблудшая душа, но и тогда улыбку свою он показывал только деревьям. Теперь же он улыбался без таинства. В глазах его Кристофер увидел приятный блеск – обычно с таким блеском люди писали письма о чём-то крайне волнующем.

– Случилось что-то хорошее? – спросил Кристофер, чем отвлёк Габри от письма. – Нечасто на твоём лице можно увидеть улыбку.

– Ничего особо примечательного не случилось, – ответил Габри, тем не менее всё ещё слабо улыбаясь. – Пишу своему мастеру о Медовых Яблонях. Пишу, как здесь красиво.

– Да? И что же здесь такого красивого?

– Всё. На самом деле я впервые встречаю такую осень. Прежде слушая о ней рассказы, я не думал, что осенняя пора может быть настолько прекрасной. На севере осени почти что не было, а весь прошлый год в Кармоди я провёл за школьными заданиями, мне так и не удалось увидеть осенних картин, по крайней мере таких же, как здесь. Вы ведь каждый год видите такую осень? Все сентябри в Розенвилле такие?

– Мм, да, наверное, – растерянно ответил Кристофер, помяв шею. – Я особо и не примечаю уже. Больше думаю о переезде.

– Вы переезжаете, потому что вам здесь больше не нравится?

– Нет, дело не в этом.

– Тогда в чём?

Кристофер глубоко вздохнул.

– Положим, наскучило мне сидеть в затворниках, прозябая вдали от городов и других усадьб, – ответил он. – Надоела мне деревенская жизнь. Что мне здесь доживать в одиночку? Я устал слушать перед сном монотонный хор сверчков, устал просыпаться от всякого шелеста, вставать в самую рань, чтобы сходить в лавку за сиропом, и ты не поверишь, как я устал писать сказки, более ни в чём не находя довольства. Хотя и сказки мне уже претят… здесь их больше не попишешь. Здесь всё уныло, и скучно, и одиноко. Как с таким настроением здесь жить? Только каждый день мучиться.

– Правда? – спросил Габри и поднял глаза. Этот его взгляд заглядывал куда-то глубоко-глубоко внутрь Кристофера. – Это действительно нехорошо. Но вас не за что осудить: действовать вопреки настроению может быть губительным. Я понимаю и не смею уговаривать вас остаться. Но даже так тому, кто купит у вас этот дом, я думаю, очень повезёт.

Он сказал это и снова вернулся к своему письму.

Кристофер, заметив в лице Габри искреннее сочувствие – даже в его последних словах, отдающих смирением, – впал вновь в глубокие раздумья. Вспоминая то, как этот юноша, всем напоминающий ему одного сказочного героя, ходил по садам, собирая яблоки в корзинку, сотворённую из подола своего пальто, и с любопытством глядел по сторонам, пока ноги вели его вдоль леса, сказочник не мог отделаться от мысли, что он совершает ошибку и что, когда он навсегда уедет отсюда, продав усадьбу невесть кому, это будет считаться настоящим предательством с его стороны.

Глава 2

В иной день Кристофер вновь прогуливался с Габри по лесу. Знакомые места навеивали ему приятные воспоминания, о которых он сказывал картографу, как о чём-то далёком, но прекрасном. «Порой кажется, что лес спит… – говорил он ему. – Это такое странное чувство, будто являешься к кому-то в сновидении». Вечерело, лес заливался тёплым полумраком и где-то неподалёку глухо укала сова. Кристофер взял с собой масляный фонарь: тусклое свечение его мягко падало на тропинку, на листья и политые смолой еловые кроны. Уже можно было услышать монотонный хор сверчков, но теперь это почему-то уже не досадовало Кристофера. Рядом с Габри он без какой-либо причины всегда забывал обо всех досадах и проникал в глубину вещей, которые, как он думал, уже давно перестали волновать его сердце. Вместе с Габри он в первый раз после долго времени вновь вошёл в обитель тёмной магии, в старый заколдованный лес, и услышал среди древесных жителей его томное дыхание. Габри же всегда внимал словам господина Флоуренса, именно поэтому шёл он так осторожно, словно попирал святую землю и старался не разбудить лес, погружённый в дрёму.

– Знаете, если бы я был крошечным созданием вроде феи, – тихо говорил он, идя вперед и глядя себе под ноги, – я бы хотел сделать себе дом из листьев и веток и украсить его опавшими желудями. Если бы я умел уменьшать свой рост благодаря какому-нибудь заклинанию, я бы иногда делал себя маленьким нарочно, чтобы провести день где-нибудь в лесу среди листьев и больших деревьев. Меня бы никто не видел, и я бы жил спокойно. Может быть, одного яблока хватило бы мне на целый месяц, а одной соты мне хватило бы, чтобы запастись мёдом на долгие годы вперёд. Ещё я бы сделал себе дом внутри белого гриба. Там бы я хранил ягоды, семена, листья мяты. Это было бы моей кладовкой. Но даже так, думаю, этого недостаточно для спокойной жизни. В первую очередь нужно подружиться со светлячками, чтобы они по вечерам освещали мне путь к дому, когда будет темно. Или нужно добыть где-то воска и найти спички, чтобы соорудить свечу. Где-нибудь в тайном месте я бы сделал из деревянных частей себе письменный стол и на нём стал бы писать письмо феям. Я писал бы чернилами на большом осиновом листе своё послание: «Спасибо, что пустили в свой лес. Я вам очень благодарен. Спасибо, что позволили мне пользоваться дарами вашего дома, я замечательно провёл время. Но, увы, мне пора возвращаться в человеческий мир. Скоро я снова стану великаном для вас, но однажды я ещё приду к вам в гости».

Кристофер шёл за Габри и удивлялся, а вместе с тем и умилялся его словам.

– А если бы в лес, где ты гостил, однажды пришли бы люди? – поинтересовался он.

– Тогда бы я спрятался в дупле и переждал, как это делают феи и светлячки. Нельзя, чтобы люди меня заметили. Люди бывают несправедливы к тем, кто меньше их; они нас не понимают.

После этих слов сказочник даже засмеялся, ведь точно так же, пожалуй, ответил бы и настоящий Себастьян!

Вот они подошли к большому старому дубу и ступили под сень его ветвей, в уютную тень. Вечерний листопад шёл медленно: золотистые и побагровевшие листья лениво плавали по воздуху, после падали под ноги и бережно накрывали собою прохладную землю. Великое таинственное древо было в этом лесу подобием старейшины, мудреца. Пройдя ближе, Кристофер случайно пригляделся к его коре, извилистой и странной, и тотчас же она напомнила ему дверцу, а мысли его сразу же околдовались идеей, точно через эту дубовую дверцу можно пройти на изнанку леса и увидеть всех спрятанных в нём фей, духов, всех волшебных, дружелюбных созданий тайного лесного королевства. В саду души Кристофера всё вдруг заплодоносило. Он обернулся – великое древо, очевидно, сторожило два клёна. Они шептались, рассказывая друг другу секреты. Обычные люди слышали лишь шелест их листьев, тогда как клены передают друг другу тайны и делятся мыслями, сплетнями. Только осенью иногда можно было услышать, как они говорят друг другу, сколь красива и нарядна теперь их листва. Кристофер прислушивался к ним, и, казалось, действительно слышал, о чём они говорят.

Вид дуба и его послушных дворецких-клёнов вдруг совсем зачаровал сказочника, видевшего всё это уже далеко не в первый раз. Что-то, о чём он раньше мало задумывался, но о чём, вероятно, ему мог бы напомнить дух, если бы на самом деле мог говорить, нежданно тронуло его душу. Теперь он, одарённый вдохновением, думал только об одном…

– Заколдованное лесное королевство, – произнёс он вслух и осмотрелся. Ему сразу показалось, что лес шепчет. Деревья его, окутанные тенью, пересуживались, а феи прятались от людских взоров за их ветвями и в глубоких затенённых дуплах. Посреди всего этого стояло могучее древо. На него Кристофер смотрел так, будто то было лишь частью картины, автор которой он сам. – То, что ты видишь, – это тайное Древо желаний. В далёком прошлом, люди слышали об этом месте из уст кого-то, кто был в их жизни. Что ж, а теперь моя очередь поведать тебе о нём, если ты готов слушать.

Он поглядел на Габри с ожиданием ответа. Тот смотрел на сказочника спокойными, но заинтересованными глазами, и слушал его так, как слушают обычно о чём-то поистине сокровенном. С таким взглядом обычно дети слушали сказку в ночи.

– Дело в том, – продолжал Кристофер, – что этот лес хранит один секрет… Он скрывает тайное Древо желаний, и, говорят, если преподнести этому Древу дар, оно исполнит любое твоё пожелание. Многие люди слышали об этой истории на протяжении сотен лет, однако лишь немногим на самом деле удалось испытать всё это на себе. И вот теперь ты гость леса, оберегаемого феями, у тебя есть возможность узнать: правдива ли эта история или же является всего-навсего очередной небылицей. Ты ведь не боишься, что Древо тебя обманет и заставит заблудиться в лесу?

Габри подошёл к дубу и прислонился ладонью к его крепкой коре.

– Я не заблужусь. Феи, которые оберегают этот лес от злых созданий, думаю, покажут мне дорогу домой. Да и к тому же, люди, уже побывавшие здесь, смогли же отсюда выйти. Лес показал им тропинку и осветил путь. Так?

– Всё так. Те немногие люди, которым посчастливилось оказаться в этом лесу, хотели донести своё послание до тех, кто слышит об этой истории в наши дни: «Дабы не заплутать, ищите два низких деревца с изящными листьями где-то в глуби заколдованного леса. Эти деревья стерегут старейшину их лесного королевства – великое Древо желаний, оно же открывает дверцу в другой мир, где нам, людям большим, высоким и серьёзным – не место. Но Древо неспроста зовётся мудрейшим во всём лесу. Сделав ему подношение, вы получите право на исполнение желания. Заблудившись, подойдите к Древу, и оно не только покажет вам путь домой, но и пошлёт своих верных светлячков освещать вам дорогу». Смотри, видишь, два клёна стоят рядышком? Тебе не кажется это странным, что они стоят именно здесь, возле такого большого дуба?

– Неужели это значит, что мы действительно пришли к великому Древу желаний? – спросил Габри и даже подивился. А потом опустил голову. – Жаль, что у меня нет с собой подарка для него… у меня на самом деле есть желание, которое я хотел бы, чтобы исполнилось.

– Скажи мне, – попросил сказочник. – Может, я смогу передать его?

– Так не пойдёт, – ответил со всей серьезностью Габри. – Это желание связано с вами. Будет невежливо просить вас о такой услуге.

Больше он ничего не сказал и этим только здорово заинтриговал Кристофера и заставил было его вспомнить о давних желаниях кого-то, кто когда-то был незаменимой частью его жизни.

Он вспомнил, как кто-то, кто ныне спал вечным сном, когда-то сидел под раскидистым дубом и судорожно водил рукой по земле, усыпанной листьями, чтобы найти своё выдуманное сокровище – золотой жёлудь. Отбрасывая обычные, кто-то всё искал и искал, а его желание найти клад подкрепляла вера в то, что в стволе большого лесного дуба на самом деле есть дверца в таинственное королевство фей и что королева Корделия обязательно позволит ему забрать жёлудь с собой, что подарит ему долгожданное исцеление. Кто-то когда-то невинно и решительно верил в это – но не получил ничего. После этого Кристофер забыл, каково это, верить в чудо или чары, если всё в мире решается далеко не тем, какой подарок тебе преподнесёт королева фей. И тем не менее, бродя с Габри Бон-Берри по тёмному лесу, он исполнялся всего самого прекрасного и трепетного, исполнялся старыми добрыми чувствами, трогающими сердце любого вдохновлённого человека, и даже мысли о прошлом, не смея тревожить его наконец-то появившееся чувство упоения, растворялись в полумраке, что растекался по лесу, подобно чернилам, и окутывал кроны и листву таинственными тенями.

Кристофер и Габри забрались в домик на дереве – в «кладовку сказок», где гостили всего неделю назад. На сей раз чувства были иными: тёплыми, глубокими, благодаря ним Кристофер не думал о том, насколько хлипкий может быть пол в домике на дереве, он только упоенно блаженствовал, вдыхая аромат дерева. Ему так понравилось слушать шёпоты леса, что он откинулся на спину и поглядел в бездонное небо, овеянное вечерними туманами. Габри последовал за ним и так же лёг навзничь. Кристофер почувствовал себя озорным мальчишкой, сбежавшим из дома, чтобы провести ночь таинства и очарования в домике на дереве. Он расплылся в улыбке. Сказка его продолжалась в темноте.

– Из заметок однажды побывавших здесь людей: «Что ж, и вот вы провели чудесный день в этом заколдованном лесу. Теперь вы можете провести здесь и ночь! Ищите местечко на большом дереве, устройтесь поудобнее и отдохните под баюкающие перезвоны ветра и шёпоты засыпающего леса. Хороших снов вам, лежащие на ложе под большим древним загадочным деревом, укрывающим вас от дождя глубоко в заколдованном лесу, вдали от суматохи, в приюте скромных лесных фей».

Габри, по-видимому, почувствовав то же самое, что и почувствовал Кристофер, улыбнулся.

– Надеюсь, лес не потревожит нас.

– О нет. Мы будем спать спокойно. Да сохранят феи наш сон!

– Да сохранят феи наш сон, – повторил Габри и прикрыл глаза.

Сказочник уснул с детской улыбкой на лице.

Забавно, какими приятными могут быть маленькие мгновенья, когда ты не задумываешься о том, как это повлияет на тебя.

Наступила суббота. В этот день Габри остался дома, чтобы привести в порядок свои чертежи. Кристофер думал, этот юный картограф делает слишком много в одиночку, а потому, должно быть, вставать ни свет ни заря и приходить под вечер не приносит ему много радости. Верно полагать, быть картографом очень утомительно. Вспоминая прошлое приключение в лесу, разговор с Древом желаний, сон в королевстве фей, Кристофер посчитал нужным отблагодарить Габри. Для этого он встал пораньше и сразу же пошёл на кухню, побуждаемый желанием чем-нибудь порадовать своего гостя.

После долгой тёмной ночи осенний день зачарованно переливался и сверкал, как смола на солнечном свету. С кухни как раз открывался прекраснейший вид на Медовые Яблони. Окна с одной стороны были отворены в отцветающий сад, с другой – на веранду, а с неё виделись уже позолоченный лес и холмы, укрытые тенями облаков. С усталой улыбкой глядя на леса и спрятанные в густых порослях усадьбы, Кристофер спокойно хозяйничал на залитой солнцем кухне. Хорошая погода сошлась в единении с хорошим расположением духа; пока Габри корпел над своими чертежами у себя, Кристофер готовил на огне блинчики, а на столе пока настаивалось тесто для пирога. Когда Габри пришёл на кухню, Кристофер уже подал ему сладкий завтрак, политый кленовым сиропом и с кусочком сливочного масла на верхушке. От юноши он услышал то, что и ожидал: «Господин Флоуренс… это мне? Большое спасибо». Довольный, Кристофер сел напротив него за стол, налив себе чашку крепкого чая, и стал с любопытством наблюдать за тем, как Габри впервые пробует приготовленные им блинчики. Он аккуратно вкушал их, и в глазах его, что были намного выразительнее его самого, сверкало приятное сказочнику удовольствие.