Противотанкист. Книга 1

Я замолчал и уставился в глаза лейтенанта немигающим взглядом. Поединок глазами Иван не выдержал, отвел взгляд и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстрым шагом пошел в сторону Мишкиного расчёта, пиная по пути траву и сучья деревьев. Я остался спокойно стоять и ждать, что же будет дальше. Так-то Ванька парень не плохой, но этот юношеский максимализм и незнание правды жизни иногда брали верх над житейским прагматизмом. Нет, с Николаем они даже дружили, как-никак одногодки, простой парень из небольшого городка на Урале, так же как и мой визави, в четырнадцать лет потерял отца. Но у него была старшая сестра и мать, обе работали, благодаря чему Иван и закончил десятилетку, но не желая обременять родных, после школы поступил в военное училище и, закончив его, попал служить в нашу часть.

Минут через пять-десять я увидел взводного, идущего в сопровождении Мишки и что-то объясняющего ему на ходу. Увидев меня, лейтенант махнул мне рукой, чтобы я подошёл.

– Что случилось? – поинтересовался я, подойдя к ним. По внешнему виду Ивана было заметно, что он уже отошёл, я тоже уже успел успокоиться, и в дальнейшую полемику вступать был не намерен.

– Товарищ сержант, берите свой расчёт и выдвигайтесь на место выгрузки, нужно забрать остатки снарядов, одного человека оставьте на охране имущества и снаряжения. Приказ понятен?

– Приказ-то понятен, а куда загружать прикажете, товарищ лейтенант?

– Транспорт уже там, и я тоже туда еду, а вы со своими выдвигайтесь следом.

– Разрешите выполнять? – козырнул я и, поедая глазами начальство, сделал вид "лихой и придурковатый".

– Выполняйте! – сохранил фасон Ванька, но всё же не выдержал и добавил, – Балабол!

Я развернулся и, сделав два строевых шага, побежал к своим. Мишка, увидев эту сцену, хрюкнул и тоже кинулся выполнять команду. Оставив ездового на охране, я построил своих, и мы лёгкой трусцой выдвинулись на погрузку. Когда прибыли на место, то застали следующую картину: неподалеку от временного склада стояли с десяток пароконных повозок, а возле штабеля со снарядами комбат во все корки материл своего зампотылу:

– Ты почему, падла, всё ещё не организовал питание личного состава?

– Так продуктов осталось совсем мало, нужно оставить НЗ, – оправдывался интендант.

– Да я тебя, сука, сейчас самого на фарш пущу. Мне через час приказано выдвигаться в поход, а люди с утра не жравши!

– Вода уже закипает в котлах, сейчас будем кашу варить.

– Я тебя сейчас самого сварю. Ты, падла, приказ получил?

– Получил.

– Почему не выполнил?

– Мы пока разгружались, не успели. А потом бомбёжка, то-сё, час назад только кухни затопили.

– А я тебя, гада, сейчас по законам военного времени за невыполнение боевого приказа расстреляю без суда и следствия!

Комбат тянется к кобуре. Вижу, дело пахнет керосином, надо спасать мужика, и не только его, командиру тоже не поздоровится, за самосуд его по головке не погладят. На свою удачу под снарядными ящиками я заметил злосчастные консервы, подбежал ближе и заорал во всё горло:

– Товарищ майор! Разрешите доложить!

От неожиданности "господа офицеры" даже вздрогнули. Сбитый с толку комбат повернулся ко мне и спросил:

– Ты кто такой? И чего орёшь? Оглушил нахрен!

Выпучив глаза и немного убавив звук, я поспешил отрапортовать:

– Командир расчёта противотанкового орудия, сержант Доможиров.

– А, артиллерист, – узнаёт меня он, – это ты в Кургане бандита застрелил?

– Точно так, я.

– Молодец. Этого гада сможешь расстрелять?

– Без суда и следствия не имею права. Разрешите обратиться к товарищу интенданту третьего ранга?

– Ишь ты, какой законник выискался, ладно, обращайся раз такой смелый! – пряча свой ТТ в кобуру, согласился комбат.

– Товарищ интендант третьего ранга, при погрузке снарядов мною обнаружены ящики с какими-то банками, возможно, это тушёнка!

– Где эти ящики? – практически одновременно воскликнули оба командира.

– Да вот же они! – ткнул я пальцем на штабель. Затем подозвал пару бойцов, и мы быстро скинули верхние и достали нижние ящики с консервными банками.

– А ты говорил, продуктов нет, – бросил комбат, подходя ближе. – А это что, буй что ли? Вот теперь и молись богам войны – артиллеристам. Забирай продукты, дуй в расположение, и чтобы через десять минут обеспечил все подразделения горячей пищей. И запомни, собака серая, это моё последнее предупреждение, ещё одна такая выходка и я тебя лично расстреляю перед строем!

Мы подозвали одну из повозок, быстро нагрузили её продуктами, и интендант уехал восвояси. Тут подошел взводный и доложил командиру о прибытии.

– Вот что лейтенант, забираешь в своё распоряжение этот обоз, грузишь все боеприпасы и уводишь в расположение, через час выступаем, это приказ. Кстати, а почему снаряды всё ещё не забрали? – спрашивает майор Селиванов у нашего командира. Взводный замялся, так что мне пришлось прийти ему на помощь:

– Свои снаряды мы все забрали, товарищ командир, здесь же остались в основном патроны, а так же выстрелы к полковым пушкам, – кивнул я на ближайший ящик с соответствующей маркировкой.

– А эти-то нам нахрена? Ладно, грузите всё что есть, потом разберёмся, в крайнем случае, у пушкарей на водку поменяем. Правильно, сержант? – нервно засмеялся комбат. – А то, что патроны не забрали, так некому было, все роты у меня на расчистке развалин вокзала. Вы представляете, мужики, что там творится, наша-то бомба не взорвалась, а станцию накрыло, а там в основном гражданские. Женщины, старики, дети, вы бы видели, что там стало, люди ждали поезд, чтобы уехать в эвакуацию, кто в здании, кто на улице. Досталось всем. Бомба разорвалась возле самой стены здания, целая тонна тротила, вы можете представить, что осталось после этого взрыва. Огромная воронка и развалины вперемешку с… – майор замолчал, отвернулся от нас, плечи его затряслись.

Только сейчас я обратил внимание на внешний вид своего "батяни" комбата: новая, еще толком не обмятая, военная форма была местами порвана, а местами измазана известью, запачкана копотью и запёкшейся кровью, щёгольские хромовые сапоги, тоже вымазаны непонятно чем, и руки, точнее ладони, все в ссадинах и царапинах, с обломанными ногтями.

Секунд через десять, командир, смахнув накатившуюся слезу, с решительным и злым выражением лица повернулся к нам:

– Убивать их всех надо, как бешеных собак уничтожать, это не люди, это даже не звери, это нежить в человечьем обличье. Это моя третья война, я всякого повидал, но там были солдаты, и воевали они с солдатами, а здесь же ни в чём неповинные люди. И вот что я вам скажу, сынки, сами запомните и другим передайте мою просьбу, этих гадов в плен не брать и живыми никого не оставлять, сами понимаете, приказать такого я не могу, могу только попросить…

Он развернулся и, опустив голову, пошел к своему коню шаркающей походкой пожилого человека, но вскочив в седло, преобразился и, взяв с места в карьер, умчался на станцию. Быстро загрузив четыре подводы оставшимся имуществом, мы вернулись в лесок. Но через час так никто в поход и не выступил. Сначала ждали, пока стрелковые роты вернутся со станции, и у небольшого лесного ручья приведут себя в порядок, поужинают и немного отдохнут. Потом искали карту района передислокации, но так и не нашли. Некоторые шутники, правда, предлагали начальнику штаба вместо карты проложить маршрут по пачке "Беломора", но были посланы не на шутку злым капитаном Прокудиным по такому эротическому маршруту, который даже на глобусе не найти! А потом "пришёл поручик Ржевский и так всё опошлил", точнее представитель штаба полка привёз карту с уже нанесённым маршрутом движения, а также приказ начать движение в одиннадцать часов вечера. Хорошо хоть интенданты, получившие "волшебный пендель" от комбата, расстарались, и ужин получился на славу, из двух блюд. На первое суп с тушёнкой и какими-то консервированными овощами, плюс сухари – с голодухи он пошёл на ура. На второе – кулеш с перловкой из тех же самых ингредиентов, бери, сколько хочешь и жри от пуза. А на третье мы водички из ручья попили, а кто посмышлёней, чаёк заварили. Кухни-то двухкотловые, не до разносолов. Мы же с Кешкой ели из одного котелка, второй кипятился на небольшом костерке. После такого обильного ужина шевелиться не хотелось, но пришлось. Пришли миномётчики с запиской от комбата и забрали одну телегу. Затем командир пульроты укатил повозку с патронами. Далее пришлось перегружать свои снаряды и освобождать штабную подводу. Оставшиеся патроны, гранаты, и в нагрузку три "фуры", отдали пехоте. Пока вместе с пехотинцами перегружали боезапас, наслушались их рассказов о "кровавой бойне" на станции, и отдали им три ящика «тушняка» чисто случайно завалявшихся" в штабеле со снарядами.

В результате всех этих экспроприаций незаконно нажитого имущества у нас, кроме штатного транспорта, осталось четыре полностью набитых снарядами повозки. И когда один хитровыделанный старшина из хозвзвода решил под шумок умыкнуть себе одну, ссылаясь на приказ комбата, то взводный не выдержал, и на пинках гнал этого долбодятла до самого расположения штаба, чтобы комбат подтвердил свой приказ. Майор, долго не раздумывая, за самоуправство разжаловал старшину Свинарчука в рядовые. Но нет худа без добра, в результате всех этих перегрузок, я обнаружил продолговатый ящик среднего размера, посмотрел что там, и подальше от любопытных глаз убрал его в одну из своих повозок.

Глава 4. Эх дороги…

Получив приказ о передислокации в район станции Оленино, комбат времени не терял и сразу же объявил по подразделениям подготовку к походу. Поэтому к восьми часам вечера у нас было уже все готово. Личный состав накормлен, все лошади распряжены, покормлены овсом и напоены, снаряды очищены от оружейного сала и погружены в лотки зарядных ящиков. Пришлось, правда, все лишнее сложить на повозку, ну ничего, думаю, лишних пару штук мы «прихватизируем». Все в передки не впихнёшь, а второй «бэка» снарядов и патронов всегда пригодится. Личному составу разрешили отбой, я же занялся изучением подарка. С трудом вытащив ящик (тяжёлый, собака, и как я его один пёр), я опустил его на землю и внимательнее изучил содержимое. Что мы имеем: три автомата, точнее пистолета-пулемёта, судя по внешнему виду ППД, а также все принадлежности к нему, а главное – рожковые магазины, барабаны тоже присутствуют, но это еще и лучше! Я достал один из стволов чтобы рассмотреть поближе, вижу год выпуска – 1939. Не понял! Вроде эти автоматы начали делать в 1940, правильно, и название ППД-40 на это указывает. Ничего не понимаю!

За размышлениями я даже не заметил, как подошёл взводный.

– Ты что, опять!?

– Что опять? – на автомате ответил я, не вникая в ситуацию.

– Где ты всё это взял?

Тут я начинаю понимать, что опять влип.

– Как где, в телеге валялось!

– В какой еще, нахрен, телеге?!

– Которую ты привёл!

Теперь Иван впал в ступор.

– Что я привел? Ты можешь мне нормально объяснить?

– Сам привел, а я объясняй! Я честно не знаю, где ты взял эту телегу, – выкручивался я, лихорадочно ища выход из создавшегося положения.

– Какую еще телегу, Николай?!

– В которую мы первый раз снаряды грузили!

Взводный задумался.

Я тебя вообще-то конкретно про ящик спрашиваю. Где ты его взял?

– А я тебе конкретно и отвечаю – не знаю! Наверное, ты его вместе с повозкой притаранил!

– Ладно, зайдем с другой стороны: когда ты его обнаружил?

– А, вот с этого и надо было начинать! Когда штабные у нас повозку забирали, я и нашел этот чемодан без ручки, но это уже после разгрузки.

– И сразу к себе убрал?

– А что, мне его выбрасывать? Конечно, прибрал – в хозяйстве пригодится!

– Ладно, показывай, что ты тут опять прихомячил, – согласился Иван и подошел ближе.

– Смотри, какая штука, похожа на ППД, но какой-то другой.

– ППД и есть, только ранних выпусков. Я когда в училище поступил, нам такие показывали, его Дегтярёв еще в тридцать четвертом сконструировал!

– Понял. Ну что, куда мы их денем? Здесь целых три штуки, нам бы они во взводе не помешали, один тебе, остальные нам с Мишкой! – продолжил я давить на лейтенанта, увидев его горящие глаза. – А то куда ты со своим наганом – ворон пугать? А тут сила, почти что пулемёт, только поменьше да полегче!

– Да что ты меня за Советскую власть агитируешь, – взвился Иван, – сам знаю, что вещь стоящая!

– Ну и что тогда с ней делать прикажете, товарищ лейтенант, – съёрничал я, – выбросить али отдать кому?

– Ты давай не умничай, а припрячь и никому не говори пока, если никто не спросит, тогда себе и заберём.

На том и порешили. Уже вдвоём с Ванькой мы спрятали чемодан на дно повозки, положив сверху пару снарядных ящиков. Взводный ушел, а я, сделав свое «черное дело», со спокойной совестью завалился спать.

В десять вечера всех подняли, запрягли лошадей и приготовились к ночному маршу. Комбат, выслушав доклады о готовности всех подразделений, не стал дожидаться контрольного времени, а отдал приказ начать движение. Хотя мы и находились в глубоком тылу, но колонну сформировали по всем правилам. В боевое охранение ушёл первый взвод, сразу за ним моё орудие. Потом три роты стрелков, без двух взводов, пульрота, миномётчики, тылы батальона, и в арьергарде взвод махры и вторая наша сорокапятка с "обозом". Боковое охранение выставлять не стали, видимо, чтобы не потерять в темноте. Где-то неподалёку прогревали моторы трактора первого дивизиона гаубичного полка, но ждать их не стали, полк был на мехтяге, да и маршрут у них скорее всего другой. Наш же батальон шёл на соединение со своим полком, чтобы одной колонной двигаться дальше.

За первый час отмахали километров семь, со свежими силами, да и дорога была с твёрдым покрытием. Вот именно, что была, дальше пошла грунтовка, но тоже ничего, и до первого большого привала отмахали ещё километров десять. Полчаса отдохнули и двинулись дальше. Километра два шли нормально, а потом пошли эти знаменитые "семь загибов на версту", и скорость движения сразу упала. Срезать никак – слева река, а справа, то лес, то болото, шли уже со всеми положенными остановками, колонна батальона растянулась, да и люди устали.

Моему орудийному расчёту, идущему в авангарде, повезло больше других, первым всегда легче, догонять никого не надо, иди себе потихонечку, наслаждайся природой. Вот этой-то природой, мы и насладились по самое не хочу. Сначала мошкА, потом, когда вышли ближе к реке, комары. Хорошо хоть, что шли ночью, как говорится, по холодку, и летний зной нас не донимал, но к своим походным фляжкам с водой бойцы всё же прикладывались. Поначалу солдаты ещё шутили, подтрунивали друг над другом, но потом подустали, и даже Иннокентий скис. Я, вовремя это заметив, согнал ездового с насеста и разрешил людям по очереди отдыхать на передке, но не больше двух человек по десять минут. Народ сразу повеселел, благо "права на вождение кобылы" были у всех с собой. И когда Кешка одним из первых взгромоздился за "руль", я у него спросил:

– Иннокентий, а права у Вас с собой?

– Какие права? – растерялся Кешка.

– Но Вы же водитель кобылы, как же без прав, а вдруг ОРУД? Наводчик задумался, но вовремя сообразил и выдал:

– А я им скажу, что права дома оставил, счас принесу, а сам текать.

– А как же кобыла, её же заберут?

– А чего ей сделается, нажрётся казённого овса и сама домой придёт, я так часто у себя в посёлке делал!

Последние слова Кеши прервались громким смехом и ржанием одной из лошадок.

– Редиска вы после этого, товарищ младший сержант, даже лошади над вами смеются, – закончил я, переждав общее веселье.

Ранний рассвет взбодрил людей, идти стало легче, но вскорости к русским загибам, прибавились японские «тояма-токанава», местность понизилась, под ногами захлюпало, дорога привела нас в редкий заболоченный лесок. На козлы пришлось посадить штатного "водилу", всё чаще помогать нашим четвероногим солдатам, и толкать орудие в особо топких местах.

Через час ходьбы низина кончилась, и идти стало веселее. Когда отмахали пару вёрст, нас догнал комбат с группой командиров и объявил привал. Мы, отойдя на обочину, буквально попадали в траву от усталости. Комбат, выслав вперёд конную разведку, остался ждать результатов рекогносцировки. Одно за другим стали подтягиваться подразделения батальона и располагаться по обе стороны от дороги. Полевые кухни подъехали к самой реке за водой. Минут через сорок вернулись разведчики, доложили о результатах, и начальник штаба что-то долго выспрашивал у них, постоянно сверяясь с картой. Потом, вскочив на коня и взяв с собой троих бойцов, ускакал вперёд.

Примерно через четверть часа на взмыленном жеребце прискакал один из разведчиков и что-то доложил майору Селиванову. Комбат, накоротке посовещавшись с командирами, поднял головной взвод. Я, видя суету начальства, вывел свой расчёт на дорогу, и когда последовала общая команда строиться, мы уже пылили вслед за "головняком". Впереди "на лихом коне" ехал командир батальона, за ним ГПЗ, общую же колонну возглавил комиссар. Пройдя около пяти километров, увидели первый маяк и свернули на лесную дорожку.

Когда углубились в лес на пару сотен метров, встретили капитана Прокудина, который и указал на место для днёвки. Вот тут, на берегу лесного ручья мы и расположились, выпрягли лошадей и стали разбивать лагерь. Когда прибыл взводный с остальным личным составом, мы уже окончательно отаборились на этом месте. Через полчаса подоспел завтрак, мы поели и завалились спать.

Отдохнуть нам дали примерно до двух часов дня. Потом пообедали, и после получасовой политинформации начались занятия в подразделениях. Наш взвод занялся чисткой личного оружия. Быстренько приведя в порядок свой карабин, я позвал Мишку, и мы, достав халявные стволы, принялись очищать их от консервационной смазки. Проверив у бойцов оружие, к нам присоединился и наш взводный. Методом научного тыка, мы всё таки разобрали, почистили, а главное правильно собрали наши автоматы, лишних деталей не осталось – значит правильно. Зарядив свои кругляши патронами, Иван забрал себе один из пистолетов-пулемётов. Я же занялся своими магазинами, сначала соединил их попарно, а потом набил патронами, ящик которых, опять же "чисто случайно" завалялся в нашем обозе.

В восемь вечера стали готовиться к маршу, а в девять вышли на соединение со своим полком. Хоть и шли не торопясь, но до обозначенного на карте места добрались всё равно на целый час раньше остального полка. Потому как, наученные горьким опытом, вперёд высылали конную разведку и на этот раз уже не блудили, а как по ниточке вышли на место встречи. Поэтому, когда подошёл весь полк, мы и выступили в головном дозоре, надеясь к утру выйти к селу Завидово.

Поскольку мы шли впереди полка, то и вторую сорокапятку тоже выдвинули в голову колонны, оставив командира второго орудия старшим на нашем обозе. И теперь мы уже маршировали в составе всего взвода. Наш же взводный напросился в разведку и, с новеньким автоматом на груди, пришпорив свою кобылку, ускакал на рекогносцировку маршрута. Раздав свои кругляши "соавтоматникам", я отжал у них по паре магазинов, и теперь у меня их было десять штук. Поэтому я и думал на досуге, как и из чего замастырить лифчик для их переноски. Шёл же я со своим карабином, во-первых, автомат был не пристрелян, а во-вторых, что я, что Мишка, не торопились обнародовать свою находку, припрятав оружие в своих повозках.

От реки мы удалились, да и места тут пошли более возвышенные и менее лесистые, поэтому и дороги не так петляли. А пройдя примерно две трети пути, вышли вообще на автобан, ну как автобан, смотря с чем сравнивать, по крайней мере, дорога была ровная и с твёрдым покрытием. Потому-то и скорость движения, даже несмотря на усталость, немного прибавилась. Тем более я старым проверенным способом разрешил людям попарно отдыхать на облучке. Водитель второй кобылы пробовал было возмутиться, но я как помощник командира взвода сначала попросил у него предъявить водительское удостоверение, а потом послал связным в хвост нашей колонны с запиской для Мишани с полного одобрения остальных бойцов. Мишка, недолго думая, послал этого "почтового голубя" с обратным донесением. Сбегав пару раз из головы в хвост колонны, этот "водятел" всё осознал и уже молча шёл вместе со всеми. Соответственно и я больше не издевался над человеком. Хоть неугомонный Кеша и отпустил пару дежурных острот по этому поводу, но без особого энтузиазма, и на этом инцидент был исчерпан.

Через несколько часов наш марш подошёл к концу, и мы прибыли на место назначения. На очередную днёвку наш полк разместился в густом ельнике. Разбив лагерь и перекусив, мы отбились, но в этот раз ненадолго. Так как наш полк должен был занять свой рубеж обороны на правом фланге, нам ещё предстояло пройти километров двадцать, причём в дневное время, под воздействием авиации противника. Поэтому решили двигаться не всем полком, а подразделениями не больше батальона с часовым интервалом. Естественно нам "повезло", и мы были, как всегда, впереди, так что через три часа нас подняли, и мы стали готовиться к маршу. Встали, оправились, наскоро позавтракали, подогнали амуницию и снаряжение, и уже в десять утра тронулись в путь. Зенитного прикрытия нам не дали, и командир батальона изменил порядок движения следующим образом. Впереди разведывательный дозор на лошадях, за ним головной взвод четвёртой роты, потом наш, но уже вместе с "обозом", дальше вся рота. Следом за нами двинули пулемётную и миномётную "бригады" под прикрытием пятой роты, далее штабные, специальные и хозподразделения, "конвоируемые" арьергардной шестой ротой. На этот раз взводный шёл с нами (похоже в «войнушку» уже наигрался), да и своего "скакуна" отдал нашему разведчику Федьке, который следовал в головном дозоре.

Свой ППД Иван нёс сам, но барабан отцепил, пристегнув секторный магазин на двадцать пять патронов, удобство которого он оценил уже через пару километров пешего марша. Так как четыре наших повозки ехали вместе с нами, то я поговорил с лейтенантом, и он распределил людей по транспортным средствам, получилось две смены, поэтому бойцы менялись через каждые полчаса. Дождавшись своей очереди и согнав с облучка хитросделанного Задору, мы с комвзвода разместились на передке нашего орудия, и как-то сам собой у нас завязался непринуждённый разговор.

– Вань, скажи, а почему "батя" так построил нашу колонну? Шли бы как раньше и всё.

– А сам не догадываешься?

– Ну, если рассуждать логически, то всего-то и отличий, что идём мы днём, да и зенитные пулемёты остались с полком.

– Вот именно, что остались, а из чего у нас в батальоне лучше всего самолёт сбить?

– Сбить это вряд ли, а вот напугать или отогнать огнём, можно. Во-первых, это самозарядки, во-вторых – ручники, ну и в-третьих, винтовки и карабины. Из ППД не достать, а из станкача нужен специальный станок, про пистолеты и миномёты даже упоминать не стоит, как противосамолётное средство они – ноль без палочки.

– Вот сам и ответил на свой вопрос! А где больше всего ручных пулемётов и СВТ? Правильно, в стрелковых ротах, вот они-то и будут нас прикрывать.

А взводный молодец, шарит, как сказали бы у нас в армейке. Да уж, а с зенитками здесь труба, а точнее полная «жо» и «па» в одном флаконе, и с этим надо что-то делать, ведь фашистская авиация это беда для РККА. Вот над этим и надо на досуге подумать. Я сам-то ни разу не зенитчик, но зушка здесь действительно бы не помешала, а ещё «Шилка» или «Тунгуска». Размечтался косой! Информации мало, надо спросить у летёхи.

– Слышь, Вань, а что для станкача никакой приспособы не сделать, чтобы самолёты сбивать, может, есть зенитный станок?

Тут командир призадумался и через пару минут ответил:

– Нас в училище стрелять из зенитных пулемётов не учили, но в теории было несколько занятий, поэтому я и знаю, что для зенитной стрельбы из «Максима» используется тренога и специальный прицел. А вот есть ли всё это у наших пулемётчиков, я не узнавал, да и на марше пользоваться такой хреновиной неудобно, пока снимешь с телеги, пока всё зарядишь и изготовишься к стрельбе, самолёты уже улетят.

Ладно, про это я и сам выясню, скоро привал, а пульрота неподалёку, да и подаренные "Пушки" мне в помощь, Николай не курил, а сам я не хочу травить молодой организм.

– Тогда, может быть, вместе сходим и спросим, ты всё-таки командир, тебя за шпиона не примут.

– Так и тебя не примут, этим секретам сто лет в обед, так что не боись, расскажут и покажут без проблем.

Когда прошли бОльшую половину намеченного пути, наконец-то объявили привал, время уже подходило к двум часам по полудню, и, как говорится, "война войной, а обед по расписанию". Слава Сталину, хоть в своём-то тылу мы не голодали, батальонный интендант выбил из полковых чмошников всё, что положено. Майор же Селиванов не торопился докладывать о наших "новогодних подарках", а только вскользь упомянул про наличие лишних боеприпасов, и все 76-миллиметровые снаряды у нас забрали полковые пушкари. Их и было-то всего ящиков двадцать, но как говорится "баба с возу, меньше навозу", ну а нашим лошадкам облегчение. На этот раз обед был действительно царский: на первое – борщ из сушёных овощей, на второе – гречневая каша, щедро сдобренная тушёнкой, на третье – икра белужья, по полной трёхсотграммовой кружке! Ну, насчёт икры я, конечно же, приврал, а вот компот, да ещё с добавкой свежих ягод земляники, это вообще нектар. После такого обеда я естественно не удержался и пошёл пообщаться с нашим шеф-поваром. Такой типаж я видел только в фильме Бондарчука "Они сражались за Родину", только фамилия у него оказалась другая – Добролюбов, но зовут Пётр. Угостил его папироской и завязал непринуждённый разговор.