Противотанкист. Книга 1

Был бы это рядовой Пупкин, ржач поднялся бы не слабый, но тут-то целый маршал Советского Союза. К чести самого маршала Кулика надо сказать, что никаких последствий от этого инцидента для руководства дивизии не последовало. Но, видимо, подхалимы из комиссии подправили оценки, и общий балл с «хорошо» поменялся на « удовлетворительно». А насчёт козла поступили указания – убрать. И больше Ваську в дивизии никто не видел. Так что за козла ответил только сам козёл. Куда девали животное – пустили на мясо или увезли подальше от части, об этом история умалчивает, но красноармейцы ещё долго с ностальгической грустью вспоминали своего рогатого разводящего. И даже поговаривали, что видели его на выгоне, где пасся дивизионный гурт скота, который Васька пас вместе с пастухами. Правда это или нет, неизвестно.

Ладно, всё это лирика, в теории я, получается, подкован хорошо и памятью Николая владею полностью, а вот как всё это применить на практике? И сколько у меня еще есть времени, чтобы спокойно, без спешки и боевых действий врасти в реалии? Думаю, что около недели у меня все-таки есть, а там, как говорится, война план покажет! Да и на самом деле покажет… Короче, приплыл я и влип по самое «не балуй»! Главный вопрос – что делать, я вроде бы прояснил. Теперь предстоит понять, как себя вести?

Во-первых, меньше говорить и больше слушать. Во-вторых, "следить за базаром", то есть разговаривать на нормальном русском языке и выкинуть из своей речи все эти сленговые словечки моего времени. Да уж, задачка не из лёгких, ведь за последнее время мы так замусорили свой родной русский язык, что отделить зёрна от плевел будет не так уж и просто. А с другой стороны, основные команды я знаю, да и читать люблю, и не только современных мне авторов. В крайнем случае, если что-то и ляпну, всегда можно прибавить к этому пару ласковых, уж русский-то командный из пяти слов и словосочетаний и за несколько веков не изменился.

Дальше мне нужно прояснить обстановку на сегодняшний день, ну это уже с Жанкой. А с ней мы действительно уже год, как знакомы. В сороковом она устроилась к нам в часть фельдшером сразу же после окончания своего медицинского училища, хорошая, общительная и обаятельная девушка. После окончания школы Жанна поступила в Красноярское медучилище, закончила его и по распределению попала в нашу дивизию. Николай, как и многие, был в неё тайно влюблён, а тут ещё и помог один случай. Как-то сильно простыв, он свалился с высокой температурой, и его положили в лазарет. Целую неделю Жанна его лечила и выхаживала. Николай искренне подружился с этой простой и весёлой хорошенькой девчонкой, тем более, что они были одного года рождения. А с началом войны Жанне присвоили воинское звание и призвали в кадровую службу, а так же пополнили батальонный медсанвзвод до полного штата. Но в суете сборов и подготовки к отъезду на фронт Николаю было уже не до санитарного взвода, со своим бы хозяйством разобраться. Ведь отмобилизовывалась и пополнялась до полного штата практически вся дивизия. Ему ещё повезло, что подразделение было боевое и расчёт полностью сформирован, поэтому получали только недостающее имущество, боеприпасы и сухой паёк на двое суток.

И вот, как поётся в песне "были сборы не долги, от Кубани до Волги", 28-го июня батальон построился, получил боевой приказ и двинулся на станцию. Пока дошли, пока дождались своей очереди на погрузку, успели пообедать. Примерно в пять часов вечера подали эшелон из двадцати двух вагонов и четырёх железнодорожных платформ, и комбат отдал приказ на погрузку. Но когда выяснилось, что из пятнадцати пассажирских вагонов только шесть являются четырёхосными, майор Селиванов очень сильно и красочно склонял на русском командном этих долбодятлов-железнодорожников и всю их родню. Ещё бы ему не ругаться, если личного состава почти 800 человек, а посадочных мест, даже сидячих, только 700. Но делать нечего, немного успокоившись и отдав распоряжение грузить имущество, тяжёлое вооружение, боеприпасы и лошадей в товарные вагоны, а пушки, передки и полевые кухни на платформы, комбат, оставив за себя начальника штаба, отправился к военному коменданту станции, выбивать недостающие вагоны. А так как "сушка" была довольно новой, то и с дополнительной нагрузкой паровоз серии Су, должен был справиться безо всяких проблем. Когда майор вернулся, всё имущество, боеприпасы и лошади были уже погружены, а пушки, передки, повозки и полевые кухни крепились к платформам. Оставалось только разместить личный состав по вагонам – та ещё задачка, но ушлые старшины рот под руководством начальника штаба нашли выход из этого положения. Этому помог опыт, приобретённый на финской, когда дивизия следовала туда и обратно. Ими были приготовлены сосновые доски, которые нужны были для того, чтобы делать поперечные настилы на соседних полках плацкартного купе для увеличения спальных мест. Поэтому весь личный состав разместили по вагонам, хотя и с перегрузом.

Когда уже почти заканчивали погрузку, припылили три грузовика с боеприпасами – подарок от комдива, привезли ещё несколько боекомплектов снарядов, гранат и патронов. И началась самая главная армейская забава – круглое таскать, а квадратное катать! А поскольку личный состав нашего взвода по-сиротски притулился в уголке, то припахали естественно нас, но ничего, дело привычное, справились и с этой задачей. Вот тут награда нашла своих героев! Маневровый паровоз "кукушка" притащил купейный вагон, видимо, комбат всё же договорился с комендантом. Прицепив этот вагон в конце состава, "паровозик из Ромашково", посвистев напоследок, укатил. Вот в этом-то вагоне и разместили медиков, штабных и противотанкистов, которые закинув в вагон свои немудрёные пожитки и попутно придя на помощь медицине, разместились в купейном. Пехота потом обижалась:

– Вечно этим артиллеристам привилегии, в мягком едут, надо с них деньги за проезд брать.

На что наши отшучивались известной поговоркой – умных в артиллерию, красивых в кавалерию, а остальных в "пяхоту"! Мол мозги не должны трястись в жёстком вагоне, поэтому и едут в мягком, а «махра» пусть не возмущается, а то поедет в товарном или вообще "пяшком" пойдёт.

Однако сильно расслабиться артиллеристам комбат не дал и назначил взвод ПТО в караул на всё время пребывания в пути. Когда закончили погрузку, состав отвели на запасный путь и оставили там. Молодой взводный, лейтенант Иван Мельников, назначив в караул второй расчёт Михаила Волохова, завалился спать. Как единственному командиру во взводе ему выпало быть бессменным начальником караула.

Где-то в районе второго часа ночи тронулись в путь, видимо, ждали, когда загрузится следующий эшелон, чтобы идти в паре. В дороге поначалу ничего интересного не происходило, но как-то вечером отделение Николая заступило в караул, сам он, как младший командир, был назначен помощником начкара и выполнял ещё и обязанности разводящего. Поскольку все четыре платформы просматривались из тамбура нашего вагона, то и часовой дежурил там, и только на остановках дежурная смена выставлялась в начале и в конце состава, а один часовой залазил на платформу с пушками.

В свободное от нарядов время комвзвода озадачил личный состав изучением силуэтов немецких танков и самолётов, а также способов борьбы с ними, особенно с танками. Приняв через два дня зачёт, заставил вызубрить на зубок ТТХ немецких танков, а потом ещё и гонял каждого, в первую очередь командиров расчётов и наводчиков, а затем и всех остальных красноармейцев. Вот так и ехали, практически без происшествий, пока не прибыли в город Курган, где всё и произошло.

Около полуночи эшелон втянулся на товарную железнодорожную станцию, и "отшвартовался" где-то на запасных путях. Сцепщики отцепили паровоз и укатили в депо. Николай, как обычно на длительных стоянках, развёл часовых по постам, проверил пломбы на дверях товарных вагонов и ушёл в свой вагон. Через полчаса пошёл проверять посты и проверил на свою голову…

Пытаясь разобраться в своих воспоминаниях, я даже не заметил, как вошла Жанна, и очнулся только от её прикосновения, и возгласа:

– Ну, слава тебе Господи! Кажись живой!

Я повернул голову и пробурчал:

– Когда кажется, креститься надо, а я что на черта похож?!

– Чур тебя, – отмахнулась Жанна, – я просто испугалась! Захожу, а ты лежишь с открытыми глазами и ни на что не реагируешь! Потрогала, вроде теплый, значит живой!

– Извини, задумался, больше не повторится, – отрапортовал я.

– Ладно уж, прощаю! А как у тебя самочувствие? Голова сильно болит?

– А чему там болеть, одна сплошная кость, были бы мозги, убили бы! – попытался пошутить я.

– Ты так даже шутить не смей, чуть жив остался, а всё туда же, и скажи спасибо Нине Павловне, целые сутки от тебя не отходила!

– Ладно, скажу при случае. А разве Нина Павловна теперь нашим санитарным взводом командует?

– Нет, конечно. Это из полка нам на время следования врача прислали. Как видишь, не зря.

– Да, уж… – Почесал я свою голову. – А скоро она придет?

– Когда надо, тогда и придёт. – Почему-то обиделась Жанна.

– Как скажешь. А обед у нас скоро? Я бы червячка заморил.

– Хорошо, тогда сначала я тебя покормлю, а потом позову твою любимую Нину Павловну. – Пошла она к выходу, но в дверях обернулась и показала мне язык.

Жанна вышла, а я принялся анализировать свое состояние. С головой всё в порядке, не болит, не кружится, только шишка слегка саднит. Тошнить меня перестало, руки-ноги в порядке, можно вставать и идти куда хочешь, а хочу я в туалет. Откинув одеяло, я сел. Никаких нехороших ощущений не последовало, спокойно посидел, подвигал ногами, с наслаждение потянулся, а вот встать мне не дала уже Жанка, когда с котелком и чайником, входила в купе.

– Это куда мы направились, и кто тебе вставать разрешил? – сказала она, поставив всё на прикроватный столик.

– Я вообще-то в туалет хотел сходить, а что, разве нельзя? – прикинулся я невинным подростком.

– Я сейчас кому-то схожу, а ну быстро под одеяло, и не вставать, я сейчас утку подам!

Делать нечего, пришлось отдаться в нежные, но суровые руки медицины. Закончив свои дела, я попросил у Жанны умыться, и пока она ходила за водой, встал и прошёлся по купе, потом принялся за еду. Когда моя сиделка вернулась, я уже сидел и с наслаждением уплетал за обе щеки холодную овсянку. Поворчав для приличия и дождавшись, когда я доем, Жанна поставила на столик тазик с водой и, забрав посуду, удалилась, наверно обиделась. Я умылся, вытер лицо и руки полотенцем, потом подошёл к зеркалу. Это хорошо, что Николай ещё не бреется, лёгкий пушок на скулах, и небольшую полоску усов, можно за бороду не считать и пока не трогать. Уже одной проблемой меньше, не представляю, как я бы справился с опасной бритвой. Закончив рассматривать свою физию, я лег в постель и стал ждать доктора. Минут через десять пришла Нина Павловна.

– Здравствуйте больной. Как ваше самочувствие?

Я чуть было не ляпнул, мол, не дождётесь, но вовремя одумался и всё же сморозил очередную глупость.

– Вашими молитвами, дорогая Нина Павловна, хоть сейчас под ружьё.

Нина слегка засмущалась, но быстро нашлась с ответом:

– Вообще-то мои молитвы здесь не причём, благодарите лучше достижения нашей Советской медицины!

– Вот я и благодарю Вас, как лучшего представителя нашей медицины!

– Хватит благодарностей, давайте-ка начнём осмотр.

И началось – дышите, не дышите, покажите язык и тому подобное.

– Странно всё это, для больного с сотрясением мозга, вы довольно бодро выглядите. Встать сможете?

Я спокойно встал и сделал пару шагов.

– Если надо, я и сплясать могу!

– Ну, плясать вам ещё рановато, а вот осмотр мы продолжим. Закройте глаза, достаньте правой рукой кончик носа, теперь левой, пройдите вперёд, наклонитесь, достаньте руками до пола.

Я с лёгкостью и нескрываемым удовольствием проделал все манипуляции.

– Присядьте, Николай. – Нина задумалась. – У вас что, совсем ничего не болит?

– Нет.

– И голова не кружится, не тошнит?

– Да говорю же, прошло всё.

– Но этого не может быть…

"Сказал бы я тебе, милая моя, что может, а что не может, да ты не поверишь", – думаю я про себя, а вслух произношу:

– Как видите, может! А на войне больных не бывает, есть только убитые и раненые!

– Да-да не бывает, только раненые и больные и ещё… – на этих словах Нина немного подвисла, но довольно быстро пришла в себя. – До утра мы за Вами ещё понаблюдаем и полечим, а завтра я Вас ещё осмотрю, и там видно будет, что с вами делать. И ещё, там ваши друзья рвутся Вас навестить, я думаю, что сейчас уже можно, только недолго. Жанночка, ты проследи за этим, и если что, выгоняй их отсюда, а я пойду.

Нина ушла, а буквально через минуту в купе ввалились трое "моих" друзей. Комвзвода Иван Мельников, командир второго орудия Мишка Волохов и мой наводчик, а по совместительству взводный балагур Кешка Задорин. Именно эти образы отобразились в моей голове. Вошли, поздоровались, уселись на свободную полку напротив. Взводный спросил:

– Как себя чувствуешь Коля, как здоровье?

Видя их серьёзные лица, я не удержался и ляпнул:

– Не дождётесь.

– Чего не дождёмся? – не понял шутки Иван.

– Компоту вам не попить на моих похоронах.

– Да ты чего несёшь? – никак не успокаивается он. Я не выдержал, и расплылся в ухмылке. Первым врубился Иннокентий и начал смеяться, за ним Мишаня, видя недоумённое лицо летёхи, я тоже начал ржать. И только после этого Ванька просек фишку и присоединился к общему веселью. А тут еще и Кешка сделал удивлённое лицо и выдал:

– А причём здесь компот, у нас же кисель на ужин?!

Мы все дружно выпали в осадок, и буквально покатились по полу от смеха. Наш дружный «гогот» прервала появившаяся в дверях Жанна:

– Хватит уже ржать, жеребцы стоялые! Здесь вам не цирк!

– Ага, цирк уехал, а клоуны с жеребцами остались! – парировал я, чем заставил Жанну присоединиться к всеобщему веселью. Она сначала широко улыбнулась, а потом звонко засмеялась.

– Ну, про моё состояние, вы уже и так всё поняли, а что всё-таки случилось? Я после удара по голове, ничего не помню, – улучив момент, спросил я.

Тут с разных сторон посыпались рассказы, причём одновременно, так что мне пришлось прервать эту какофонию:

– Стоп! Стоп. Не все сразу, а то я ничего не понял, кроме того что, стреляли. А дальше-то что?

Инициативу взял на себя лейтенант:

– Сначала мы услышали выстрел, я сразу же поднял в ружьё дежурную смену караула и отправил её на помощь, потом растолкал Мишаню, в двух словах рассказал, что делать, и сам поспешил на улицу.

Дальше в разговор вмешался Кешка:

– Мы выскочили через проходной тамбур сразу на платформу с пушками, я и ещё четыре бойца. Часовой, стоящий там, показал нам в ту сторону, откуда стреляли. Я кинулся туда, бойцы за мной. Сначала наткнулись на тебя, ты лежал ничком, сжимая в руках оружие. Вместе с карабином двое наших тебя и отнесли в вагон. Я же с двумя оставшимися, пошёл к твоему крестнику. Но тут правки уже не требовалось, хорошо ты его перекрестил, прямо в лобик угодил! – невольно скаламбурил Задора. – Внимательно всё осмотрев поблизости, я с бойцами остался возле склада, куда через несколько минут подошёл Иван.

– А когда прибежал Михаил со своим отделением, то прочесав ближайшие закоулки, мы выловили этих субчиков, которые прятались по тёмным углам, так как единственный выход с территории склада проходил возле нашего эшелона, и жулики побоялись проскакивать под дулами карабинов наших часовых, – закончил взводный.

Я проговорил с друзьями еще минут десять, узнал, что проехали город Казань, и ещё кое-какую информацию. Поговорил бы ещё, но строгая Жанна выпроводила всех из купе и, поставив мне укол, ушла сама. Немного полежав и подумав, я вырубился и спокойно проспал до следующего утра.

Глава 3. Под Ржевом.

Проследовав мимо Сычёвки, наш эшелон прибыл на станцию Осуга. Но разгружались мы не на самой станции, а прямо в чистом поле, благо насыпь была не очень высокая. Выгрузившись из вагонов, в первую очередь бросили сходни и вывели лошадей, потом с платформ стали скатывать передки, пушки, повозки, полевые кухни. Пока наш взводный ходил выбивать транспорт под второй боекомплект снарядов, ездовые запрягли лошадей, подцепили передки с пушками, и взвод ПТО приготовился к движению. Немного отойдя от эшелона, мы вдруг услышали в небе гул моторов, сразу последовала команда «воздух». Мы залегли, а хорошо обученные небольшие монгольские лошадки, найдя неглубокую лощинку, укрылись в ней, причём они, как и мы, тоже легли на землю. А в небе разворачивалась следующая картина.

На высоте примерно трёх километров летели два бомбардировщика с крестами, нагло, без всякого прикрытия истребителей. Сделав круг над железнодорожной станцией, самолёты снизились и отбомбились. Один сбросил свою здоровенную, не меньше тонны, бомбу на здание вокзала. Огромное облако пыли, земли и кирпичных обломков, казалось, закрыло полнеба. Взрывом разрушило часть здания и прилегающих построек. Второй же бомбардировщик сразу бомбить не стал, а двинулся в сторону нашего, разгрузившегося батальона. Бомба, как капля, отделилась от самолёта, и с каждой секундой увеличиваясь в размере, полетела вниз. Страшный удар об землю, и …

Я подумал «писец котёнку», отвоевался, но эта хреновина не взорвалась. Земля потом ещё долго ходила ходуном, но всех, кто находился неподалеку от бомбы, как ветром сдуло в считанные секунды. Я никогда в жизни так быстро не бегал стометровку, секунд пять от силы, и я очутился за насыпью железной дороги. Потом пошёл отходняк, и на нас напал дикий смех, особенно когда этот взводный балагур Кешка Задорин стал в лицах изображать, кто и как бежал. И когда он только успел всех рассмотреть? Те из нас, кто находился поблизости, катались по земле и держались за животы от смеха. И вот когда все немного успокоились, я и спросил у Кеши:

– Иннокентий, а как это Вы умудрились, на корячках, да ещё и задним ходом, обогнать всех и прибежать сюда самым первым?

Кешка и правда сначала пятился по рачьи, а потом опомнился, вскочил на ноги и задал стрекача, только пыль из-под копыт. У меня это отложилось в голове, потому что я бежал за ним. Задора скорчил такую невинную и смешную рожу, что наши молодые организмы содрогнулись в новом приступе хохота. И не мудрено, ведь он смахивал на молодого Юрия Никулина. Я когда впервые его увидел, подумал что это он, оказалось и вправду ОН – хохмач и шкодник ещё тот, но боец грамотный и надёжный, несмотря на свою кажущуюся простоту. Вот за эти качества Николай его и ценил, кстати, почему Николай, теперь уже и я.

Ладно, отсмеялись – и будет, делу время, как говорится, а потехе час. Я построил людей и послал собирать имущество, утерянное при ретираде. Потом с одной из штабных повозок подъехал взводный, и мы отправились грузить ящики со снарядами. Вагоны с боеприпасами и оставшимся имуществом разгрузили за считанные минуты. Когда всё, что вошло, было погружено, комбат дал команду каждому подразделению самостоятельно выдвигаться подальше от железки в близлежащий лесок и там приводить себя в порядок. Оставив часовых для охраны оставшегося снаряжения, тронулись в путь.

Когда мы отъехали от эшелона, я увидел санитарную двуколку, которая спешила на станцию. Туда же верхом на коне поскакал и командир батальона в сопровождении ординарца. Добравшись до леса и разгрузив штабную повозку, отправили её с двумя бойцами в обратный рейс, чтобы забрать оставшиеся боеприпасы. Нашу же пароконку с боекомплектом трогать не стали, потому что всё было упаковано и надёжно принайтовано ещё в расположении полка. Дав команду разгрузить передок, я пошел к своему командиру взвода.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

– Без чинов Николай, мы на войне, говори что хотел.

– Понял, тогда отпусти за боеприпасами, я там кое-что видел, может пригодиться.

– Телега же укатила, и без тебя привезут.

– Снаряды пусть везут, а я там не только их видел, патроны, да и гранаты нам не помешают, а я уже и разгрузился.

Иван задумался, почесал в затылке и махнул рукой:

– Езжай, только когда погрузишь всё лишнее, сверху накрой снарядными ящиками, мало ли что…

А взводник молоток, фишку сразу просёк, уважаю! Я приложил руку к пилотке и отдал воинское приветствие:

– Разрешите выполнять!

– Идите уже, товарищ сержант, и не долбите мне мозг.

Развернувшись и сделав пару шагов, я увидел Мишку Волохова, спешащего в нашу сторону.

– Ты куда летишь? – спрашиваю у него.

– Да вот, хотел за снарядами съездить, – отвечает Михаил и отводит взгляд. Ну, с этим всё ясно, снова поворачиваюсь к Ивану:

– Товарищ лейтенант, разрешите с ним на пару, мы мигом, одна нога здесь, а другая там!

– Валите уже раззвиздяи, скажете, я приказал, если спросят.

– Пошли, ворюга, я уже договорился!

Я взял Мишку за плечо и развернул в нужном направлении.

– Это почему это я ворюга? – притворно обиделся он.

– А потому что я сам такой, за снарядами он поехал, нашёл дурака за четыре сольдо. Кстати, ты свой передок уже освободил?

– Разгружают, думаю, сейчас уже управились.

– Хорошо, как закончите, выезжаем.

Я отправился к своему расчёту, мы отцепили пушку и откатили её на опушку леса, ну как леса, так небольшая берёзовая роща гектаров на пять. Оставив за себя старшим наводчика Кешку Задорина и дождавшись Мишку с "экипажем", поехали "мародёрить". Прибыв на место, мы подобрались к самому штабелю с боезапасом. Повозка с нашими уже была здесь, и бойцы грузили в нее снаряды.

Так, посмотрим, что у нас тут есть? Винтовочные патроны – берём несколько цинков и откладываем в сторону. Гранаты Ф-1 – этих уже четыре ящика, можно и больше, но передок не резиновый. Пока ездовые таскали ящики и складывали их, мы с Михой навели ревизию, благо поблизости никого левых не было, все свои, даже часовой, и тот из нашего взвода, разведчик Федька Изотов. Мины к миномёту нахрен не нужны, а вот противопехотки бы не помешали, но их нет. Ещё гранаты, эти с ручкой РГ-33 уже есть, а вот противотанковых, четыре ящика отложим. А это что у нас тут? Ящики странные, в защитный цвет не покрашены, – неужели консервы? Точно, они самые. Я позвал Мишку провести военный совет: брать – не брать.

– Я эти ящики ещё при разгрузке тех грузовиков приметил, – сказал Мишка.

– А когда мы всё это разгружали, никто ничего не считал, а чмошников и близко не стояло, – ответил я.

– Это нам подарок от комдива, можно брать, пока эти крысы не узнали.

Я указал глазами на штабного возницу:

– Нужно, но надо всех левых убрать.

Последнюю точку в пользу «брать» поставили наши урчащие животы. Уже скоро вечер, а мы даже толком не позавтракали. Решили – берем! Боезапас привезли в последний момент, а когда мы его загружали в вагоны, никого из высокого начальства рядом не было. Быстро догрузив повозку снарядами и закинув дополнительно все ящики с патронами, ручными и противотанковыми гранатами, отправили ее в расположение. Консервы мы спрятали в короба передков, в каждый вошло по четыре коробки. Мы поставили на крышку передка ящики со снарядами к нашей пушке и тоже двинулись в расположение взвода. Фёдору и ездовым наказали держать язык за зубами насчёт продуктов. Когда возвращались обратно, навстречу попались миномётчики на своих двуколках. Мы остановились, перекурили, я намекнул им насчёт халявы, а в ответку разжился парой пачек самых артиллерийских папирос "Пушки", и мы довольные друг другом, разъехались в разные стороны. Прибыв на место дислокации, доложились взводному, он, отпустив Мишку, отвёл меня в сторонку.

– Ну что, чего ещё лишнего прихватили куркули деревенские? – спросил Иван. – Вижу по вашим хитрым рожам и невинным глазам младенца, что-то здесь не чисто.

– Вы бы на свою невинную физию в зеркало бы посмотрели, товарищ командир, – огрызнулся я, – а если серьёзно, то много чего нужного в бою.

– Давай выкладывай, не отходи от темы.

– Ну, патроны и гранаты ты видел?

– За это хвалю. Что ещё?

– Противотанковые гранаты.

– Пригодятся, ещё чего?

– Да так по мелочи, ерунда там всякая разная.

– Не юли, что за ерунда, говори конкретно.

– Тушёнки немного взяли, валялась там, но никто не видел.

– Да вы ох…амели совсем! А немного, это сколько?

– Ящиков восемь, но там ещё осталось, но думаю, вскорости без следа растащат, жрать-то все хотят. – Летёха аж покраснел от возмущения и моей наглости.

– Да у меня слов нет, одни маты, да вы… вы же комсомольцы! – привёл свой последний аргумент Ванька.

– А раз слов нет, так и не говори ничего, лучше подумай и выслушай аргументы, а потом сопоставь факты. Во-первых, нас никто не видел, во-вторых, это неучтёнка, привезли-то ведь боеприпасы, ну а в-третьих, мы на войне, Ваня, а она всё спишет, и эти консервы, и нас с тобой смахнёт в одну секунду, даже не заметишь. Это моя вторая война! – кстати, действительно, вторая. Николай был на финской, а я в Чечне. – Так что поверь моему слову, ничего нам за это не будет!