Карбоновое сердце

Это был, конечно, Билл. Я подняла на него взгляд, полный недоумения и нарастающей злобы. Парень протягивал мне стакан воды, как будто это могло помочь.

– Ты зачем привел меня сюда? Мне нужно было на улицу!

Оттолкнув парня так, что он опрокинул на себя содержимое стакана, я отправилась самостоятельно искать выход, но нашла нечто более интересное.

На роскошном диване, увлеченный сразу двумя прелестницами, словно какой-то гребаный султан, восседал Гектор. Вальяжно раскинув руки и ноги, он позволял девушкам кормить и поить себя, улыбался, шутил, льнул то к одному, то ко второму юному телу, наслаждаясь их доступностью.

Девицы зазывающе изгибались, мурлыкая и подавая местному любимцу то виноград, то картошку фри, то бокал красного вина. Они выглядели так, будто появились на свет именно для того, чтобы всячески ублажать того самого Гектора Соулрайда. Это была основная функция их существования, и она приносила девушкам неподдельное счастье. Мимо дивана, на котором вот-вот должна была начаться оргия, прошел какой-то парень и сказал:

– У кого-то сегодня будет горячая ночка, да, Гектор?

Соулрайд расслабленно хохотнул, не собираясь отрицать услышанное, а во мне снова все засаднило, будто кожу до мяса изодрали на груди.

– Да что за чертова хрень со мной творится, – прошептала я сама себе и зашагала прочь, не привлекая внимания. Билл куда-то исчез.

Всю дорогу домой я боролась с болью в груди, которая мешала мне ехать, и сожалела о том, что вообще явилась на Перл-Лейк-Роуд этим вечером. Приходилось несколько раз останавливаться и катить велосипед рядом с собой, сгибаясь пополам. Отчего эта невыносимая боль? Что происходит? Как это остановить? Я больше так не могу…

Трудно придумать, что может быть хуже увиденного и услышанного мною в том особняке, полном развязной пьяной молодежи, привыкшей сорить деньгами и вступать в беспорядочные половые связи. Даже после горячего душа меня не покидало ощущение, будто я по собственной воле извалялась в зловонных помоях.

Негромко включив Alice In Chains – «Would», я легла на пол и задумалась, отчего в моей жизни в последнее время стало так много неприятного. Ведь, если быть честной с самой собой, куда ни глянь, везде все идет вкривь и вкось: чего ни запланируй, на что ни понадейся, а выйдет в итоге вообще не то, чего хотелось бы. И мелкие успехи не перекрывают глобальную картину.

Может, дело во мне? Но что с собой сделать, чтобы жизнь изменилась в лучшую сторону? Сейчас мне кажется, что я предпринимаю для этого все возможное, совершаю правильные шаги к лучшей жизни и независимости, но ведь результата нет, и это начинает беспокоить.

Если ты меняешься, то и мир для тебя изменится. Чаши весов обязаны уравновеситься, это закон Вселенной. Может, через несколько лет я и посмеюсь над всей этой ситуацией, удивившись, как можно было страдать из-за таких пустяков, как чье-то невнимание, временные финансовые трудности или семейные неурядицы, но сейчас мне очень и очень безрадостно. Ведь за каждым таким «пустяком» на самом деле затаилась проблема куда более серьезная.

Во сне мне явился Гектор. Не тот, который был в реальности, а тот, которого я хотела бы знать. Мне приснилось, что я снова на Гранж Пул Драйв: с неподдельным трепетом наблюдаю, как победитель показывается из своего болида, снимает шлем и улыбается окружившим его людям, в том числе и мне. Кивая, он отвечает на рукопожатия и произносит слова благодарности, позволяя пожирать глазами себя и свое великолепие.

Мы едины и счастливы в этом – для нас это высшая степень причастности к своему божеству.

Долговязый, рыжий на открытом солнце и шатен в тени, с неопрятной щетиной и беспорядочными, мокрыми от пота волосами, этот мужчина в красной форме с белым номером 85 напоминает рысь. Блестящие веселые глаза зеленовато-серого оттенка утопают в не слишком глубоких, но все же многочисленных морщинах, выдающих его возраст, одинаково далекий от юности и зрелости. Он улыбается широкой улыбкой-оскалом, при которой видны почти все зубы, крупные и белые, как у животного. Пугающее зрелище, пусть это и не клыки. Люди так не улыбаются. Это просто неестественно. Но в то же время влечет.

Как жаль, что сны не могут длиться вечно. Утром я обнаружила себя на полу и зареклась когда-либо еще затевать ночные философские размышления под медитативную музыку. Затекшие спина и шея болели невыносимо – приходилось передвигаться по дому, слегка согнувшись.

К моему удивлению, этот яркий, насыщенный эмоциями сон достаточно быстро выветрился из памяти, не оставив и следа эйфории, которую я испытывала в процессе. Хотя, с другой стороны, это закономерно. Все самое приятное забывается первым. Зато в голове достаточно места, чтобы бережно хранить самое мерзкое, злое и мрачное, что с нами случалось.

Десятки лет люди помнят, как их вырвало на уроке в школе или как машина сбила их ребенка, ни с того ни с сего вспоминая об этом перед сном или в разгар рабочего дня. Чтобы воскресить дурное, даже ассоциации не нужны. Зато надо как следует напрячься, чтобы вспомнить хорошее.

За завтраком я слушала Yes – «Changes», что помогло меня расшевелить. В конечном итоге устаешь мыслить негативно, да и невозможно оставаться в пессимистичном настроении вечно. У меня, по крайней мере, не получалось, хотя впасть в апатию не составляло труда. Я все еще мысленно возвращалась ко вчерашнему вечеру, но теперь старалась извлечь оттуда какие-нибудь позитивные стороны.

А младший Хартингтон оказался не таким уж плохим парнем, каким его считает весь Уотербери. Особенно на фоне соперника – тщеславного любителя женского внимания и, очевидно, завсегдатая шумных вечеринок. В общем-то, если мы еще раз встретимся с Биллом, я готова дать ему шанс, но только на дружбу. Никого не стоит подпускать слишком близко.

8. Болеешь за желтого?

– Хэй, наперегонки?

Повернув голову, я увидела кабриолет Хартингтона. Водитель лучезарно улыбался, поправляя широкие солнечные очки. В салоне у него приглушенно играла музыка, но я без проблем узнала исполнителя. Survivor со своей знаменитой «Eye Of The Tiger».

Слушает старье? Мы точно поладим.

– Не мне с тобой гоняться, – с улыбкой отозвалась я, намекая на Гектора.

Вместе с другими водителями я стояла на светофоре, ожидая зеленого. Двухколесный транспорт в Уотербери передвигался исключительно по проезжей части за неимением специально оборудованных дорожек. Здесь тебе не Нью-Йорк, другой уровень цивилизации. Хотя меня все устраивало.

– Учти, сейчас тебе не удастся от меня сбежать. Я обгоню велосипед, и это точно.

– Не стану спорить с очевидным.

– Куда едешь?

– Следуй за мной, если хочешь узнать.

Загорелся зеленый, и я рванула с места не оглядываясь. Был обед, и я как раз направлялась в забегаловку на Истон-авеню. У меня было замечательное настроение, которое к тому же дополнялось хорошей погодой. Теплые солнечные деньки в Уотербери никогда не заставят возненавидеть солнце и зной. Даже если температура повысится, прохладный ветер уравновесит погодные условия.

– Ты что, будешь обедать здесь? – подчеркивая последнее слово, скривился Билл, притормозив у дешевой закусочной, где я «парковала» транспорт.

Сам он не спешил покидать роскошный автомобиль, в недоумении глядя на меня и ожидая ответа. На что надеялся? Будто я могла сказать: да нет же, все это просто шутка! Черт возьми, и этот сноб начинал мне нравиться? Его брезгливость вызвала раздражение.

– Не все мы тут из богатых семей, Билли, – шутливо напомнила я, клацнув противоугонным замком велосипеда.

– Я вовсе не это имел в виду. Подожди. Да постой же. – Он наконец вышел из авто, хлопнул дверцей и сделал пару шагов в мою сторону, затем неуверенно покосился на ярко-желтую вывеску у меня над головой, будто оттуда свисала анаконда. – Вон там, чуть дальше и напротив, есть хороший ресторанчик… Мы с ребятами часто туда заходим.

– Значит, нам с тобой не по пути, – стараясь не выказывать обиды, резюмировала я и не стала больше тратить на него время.

Усевшись за компактный столик у панорамного окна, я заказала как обычно. Здесь ко мне уже привыкли, а потому принесли все быстро. Я не знаю, почему мне так нравилось в этой забегаловке. Она располагалась далеко от дома, далеко от обоих мест работы, но я все равно упорно приезжала именно сюда.

Дешевая еда, средняя по вкусу, грязноватые полы и окна, узкие сиденья, обтянутые бордовым микровельветом не первой свежести, неудобные столики на одной толстой ножке, будто припаянные к полу. Старый приемник потрескивает в ритме Tame Impala – «Elephant». Именно в таком месте Тарантино снял бы длинный экзистенциальный диалог двух бандитов перед ограблением. И был бы, как всегда, гениален в наделении смыслами бессмысленного. Может, поэтому меня сюда и тянуло.

Едва мне принесли заказ, звякнули колокольчики над входной дверью, а вошедший в нерешительности замер на пороге, пошаркивая ногами по коврику. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто там. Спустя несколько мгновений Билл с осторожностью опустился напротив меня, затравленно оглядываясь. Ему было дискомфортно, и все же он пошел за мной. Но, увы, я не могла оценить этот подвиг – мне было так противно наблюдать его брезгливое поведение, что недовольство перерастало в смех.

– Ну и зачем? – вяло поинтересовалась я.

– Ты часто здесь… бываешь?

– Почти каждый день.

– И как тут кормят?

– Ну-у… тараканы в супе довольно свежие, – непринужденно ответила я и посмотрела ему в глаза, отправляя ложку бульона в рот. Жаль, там не оказалось чего-то, что я могла бы разгрызть, делая вид, что жую насекомое. Интересно, его бы вырвало? Только не в мою тарелку!

Хартингтон слегка побледнел и попытался улыбнуться, растянув пухлые губы в нелепой гримасе. Я засмеялась, подавилась супом и тут же зашлась кашлем, отчего лицо мое покраснело, глаза заслезились, язык вывалился, а из носа потек бульон. Волосы липли к мокрому от пота и слез лицу. Я схватилась за салфетки, мечтая лишь восстановить дыхание.

– Ты как? – Билл обеспокоенно привстал, вроде бы и желая помочь, но не зная, чем именно.

– У-у-у, – отдышалась я, прочистив горло и болезненно сглатывая. – Больше никогда не буду шутить. С тобой.

– Так что тогда случилось? Я имею в виду, когда ты привезла нам пиццу.

– А что случилось?

– Тебе стало плохо, ты была… не в себе. Потом облила меня водой и ушла. Я просто хотел помочь. Если ты что-то там подумала на счет моих намерений, то ошиблась.

– А. Не бери в голову. Либо привыкай, – я проглотила хлеб и добавила: – к странностям. Если хочешь дальше со мной общаться, конечно.

А кто не хотел бы после только что увиденного? Ладно, шучу. Сцена была не из самых приятных, но Билли почему-то все еще сидит напротив.

– Мы могли бы пойти в тот ресторан. Я хотел угостить тебя.

– Я не собираюсь питаться за чужой счет. Если ты голоден, можешь пойти туда и пообедать с друзьями. Я тебя не держу. Обижаться не буду.

– Но почему именно здесь?

– Мне тут нравится. Самобытно. И вообще, дай мне хоть прожевать. Допрос настоящий.

– Извини.

Взгляд Билла, направленный мне за спину, внезапно стал испуганным, как у косули, которая услышала треск веток. Подал голос потревоженный колокольчик на входе, задорные мужские голоса и смех вынудили Билла выпрямить спину, напрочь забыв обо мне. Судя по звуку, посетители двигались в нашу сторону, потому я не стала оборачиваться, а продолжила есть. Все равно сейчас все увижу. Хлеба и зрелищ!

– Эй, желтый, какого черта ты здесь делаешь? Мы тут мимо ехали пообедать, я смотрю, твоя тачка красуется у помойки. Ну мы и остановились тебя найти. С каких это пор ты жрешь отбросы, а?

Трое молодых мужчин засмеялись, приблизившись к нашему столику. Они вели себя развязно, словно выпускники старшей школы, говорили громко и обращались исключительно к Биллу, словно меня вообще не существовало в их измерении. Хартингтон пытался отшучиваться, но в ответ получал еще больше подначек.

Я не вслушивалась в их диалог и не поворачивала головы, чтобы разглядеть прибывших. Мне претило смотреть на кого-то снизу вверх, кто бы там ни был. Боковым зрением я видела три пары ног в темных джинсах, ремни и легкие куртки. Аппетит пропал окончательно. Отложив ложку, я уныло косилась в окно и ждала, когда уже дружки Билла уговорят его уехать с ними и оставят меня в покое.

– Гектор! – удивленно хохотнул кто-то из них. – Ты что, отравиться хочешь? А чемпионат кто за тебя выиграет?

– Кто угодно, но точно не ты, можешь не беспокоиться, – весело отозвался грубоватый мужской голос, которого я не слышала прежде.

В груди похолодело, и та самая саднящая боль вновь дала о себе знать. Не дыша, я медленно обернулась и увидела, что у кассы расплачивается восемьдесят пятый, не обращая внимания на колкости товарищей. Звук ненадолго пропал для меня, а в конечностях снова разлилась газировка, покалывая кожу изнутри.

На Гекторе были самые обычные синие джинсы, белая футболка и бежевая кожаная ветровка. В руках он держал гамбургер, обернутый салфеткой, и широким оскалом улыбался официантке, флиртуя с ней. Я так же медленно развернулась обратно, чтобы ни в коем случае не встретиться с ним глазами. Господи, пожалуйста, если ты есть, пусть он не подходит сюда!

– Оглянуться не успеешь, он уже опять что-то покупает, бездонный обжора, – засмеялся один из мужчин, когда Гектор вернулся к ним. – Нет, и ты туда же. Ты действительно будешь это есть?

– Почему бы нет, если я голоден. Вы сами решили сюда заехать по пути на обед. Миритесь с последствиями.

– Но это же помои!

– Пахнет вкусно. А внутри все равно переварится.

Я больше не могла вынести этой клоунады, в которую втянул меня Билл. Будь он проклят, зачем он только повстречался мне на пути!

Сам Гектор Соулрайд на расстоянии вытянутой от меня руки спокойно пережевывал бургер. Будто ничего необычного не происходило! Я ощущала его присутствие каждое микромгновение, как будто сканировала все молекулы его тела неким внутренним радаром. Меня трясло от осознания, что он так непринужденно находится рядом, в то время как я боюсь оторвать взгляд от поверхности стола и ощущаю себя меньше, чем пустым местом.

Под аккомпанемент «Wicked Game» в исполнении Chris Isaak я кое-как поднялась, покачнулась на ватных ногах и двинула к выходу. Когда Билл окликнул меня, я ускорила шаг. Чем дальше отходила от них, тем легче мне становилось. Руки и ноги наконец стали послушными, пощипывание прошло, в голове прояснялось, боль в груди утихала.

Непосредственная близость Гектора, казалось, возмущала каждую клетку моего организма, и оно бунтовало, требуя, чтобы я немедленно покинула опасную зону. Это было похоже на системный сбой или магнитную бурю.

На свежем воздухе мне ожидаемо полегчало. Понимая, что если сяду на велосипед, то сразу повалюсь набок, я не стала искушать судьбу и покатила его рядом. Сердце возвращалось в прежний ритм, во рту было сухо, будто забито порошком цемента. За спиной раздавались мужские голоса. Видимо, пилоты и их друзья вышли из забегаловки, чтобы отправиться в более приличное место и не позориться.

Неудивительно, что никто из них в упор меня не замечал, стоя буквально надо мной. Наоборот, это кажется логичным. Все же они птицы иного полета, и говорить с теми, кто посещает подобные «помойки», им не пристало. Но Гектор без промедлений купил там бургер, пока остальные трепали языками. Что бы это могло значить? Заметил ли он меня и мою заторможенность? Его сегодняшнее поведение не вязалось с тем, что я уже знала о нем, а потому снова вызывало диссонанс.

Вернувшись домой в тот день, я заново прокрутила в памяти ситуацию. И поняла, что, не будь там Гектора, я бы в самом начале поднялась и облила супом того, кто нагло назвал мою еду отбросами (а меня саму, видимо, помойным енотом). Присутствие Соулрайда сдерживало меня, подменяло обыденные реакции на оцепенение.

Из Ньютауна вернулись Патрик и Гвен. Они застали меня в отвратительном настроении, которое, пришлось их убеждать, вызвано не их возвращением. По правде говоря, я даже немного скучала по ним, однако ни за что бы себе в этом не призналась. На следующий день они созвонились с Хартингтонами и, как я поняла, пригласили их в гости. Я сразу заявила, что в это время меня не будет дома, так что можно не переживать по поводу спонтанных конфликтов, которые я так люблю устраивать.

– Знаешь, было бы очень неплохо, если бы ты осталась, – ошарашила меня Гвен.

– Это еще зачем?

– Билл приедет с ними, он очень хочет с тобой пообщаться.

– Рада за него. А чего хочу я, никого не волнует?

Разумеется, подобная перспектива меня не устраивала. Но либо я не рассчитала времени, либо Хартингтоны явились раньше назначенного срока, когда я вернулась с работы вечером следующего дня, в гостиной меня уже поджидало собрание.

– Твою мать, – застыв на пороге, только и сказала я.

Они что, специально?

Билл выглядел взволнованным. У всех остальных были столь красноречивые лица, что закрадывалось впечатление, будто меня уже выдали замуж без моего ведома и даже присутствия. Я даже поискала глазами контракт у кого-нибудь в руках, а потом, не дожидаясь, пока кто-то из них произнесет очередную нелепость, вышла из дома спиной вперед и закрыла за собой дверь, оставив всех в недоумении.

Младший Хартингтон, однако, быстро меня нагнал и не дал дослушать такую мрачную и манящую «The Preacher» от Jamie N Commons. Я брела куда глаза глядят, а он не отставал, потому создавалось ощущение, будто мы гуляем вместе. В общем-то, он многого от меня не хотел. Извинился за то, как неловко все получилось в кафе, за приятелей, которые сочли меня пустым местом, за себя, что не познакомил нас и не приструнил их. Короче, он сам понимал свои огрехи, причем отчетливо.

– Еще не хватало мне знакомиться с такими ублюдками, – ядовито бросила я, и парень понял, что ситуация задела меня гораздо сильнее, чем он себе представлял.

Не меняя виноватого выражения лица, он вновь зашелся в извинениях и оправданиях, пока я не прервала его.

– Слушай, Билл. Чего ты ко мне прицепился? Иди уже домой.

– Сара, брось. Желание дружить с тобой сильнее, чем что-либо другое. Я не виноват, что они проезжали мимо в неподходящий момент. И не хочу, чтобы из-за них наши отношения испортились.

Вообще-то он был прав, но все же меня коробило сказанное ими тогда – и ничего не сказанное им в ответ самим Биллом.

– Ладно. Я тебя услышала. Только отвяжись, окей?

– Окей. И еще, знаешь, через два дня начинаются тренировки перед большим чемпионатом имени Дарта Хауэлла, он был одним из основателей Гранж Пул Драйв в середине шестидесятых[5]. Вложился в постройку трассы, первый начал закупать списанные болиды, из-за границы в том числе. Заложенный им фундамент неоценим, а традиции соблюдаются до сих пор. Если тебе это интересно, можешь приходить на автодром и наблюдать, как это все происходит. Я мог бы устроить тебе экскурсию…

– И что, все гонщики приводят девушек на такие экскурсии? Боюсь, в таком случае мне там не протолкнуться.

– Мало кто на самом деле. Фанатки не особо интересуются самим процессом, для них гонки – всего лишь собрание красивых парней на быстрых машинах. Статус. Они знакомятся с пилотами, чтобы быть в центре внимания и подпитываться их славой. Но ты не такая, я это точно знаю. Будь ты такой же, ни за что бы не осадила моих родителей и не была бы груба со мной. Не сбежала бы с пробного заезда, когда я попросил тебя остаться, не упустила бы случая познакомиться с другими гонщиками на вечеринке. Меня именно это в тебе и привлекает, Сара. Поэтому приходи и ни о чем не беспокойся.

Польщенная оказанной честью, я сказала, что, возможно, как-нибудь и приду, и попросила Билла проводить меня домой, ощутив внезапный упадок сил. Проигнорировав старших Хартингтонов, все еще гостящих у нас, я отправилась в свою комнату и включила один из первых альбомов Black Sabbath. Под хриплые завывания Оззи Осборна задумалась над полученным предложением.

Не оставляла уверенность, что я ступаю на путь, который вскоре меня погубит. Стоит ли прельщаться теми возможностями, что подкидывает судьба? Стоит ли мнить себя той, на чью долю выпадет чудо? Увы, ничего волшебного со мной не произойдет. Даже добившись своего и снова увидев Гектора, к чему подталкивают обстоятельства, я вряд ли привлеку его внимание. Мы с ним из разных миров, между которыми пропасть.

Раз за разом ища встречи с ним, я буду лишь унижать и мучить себя, мечтая о мимолетном взгляде, будоражащем кровь. Глупо в моем положении надеяться на интерес к себе, особенно после того, что случилось в забегаловке. Не стоит намеренно втаптывать в грязь свою гордость, если уже сейчас известно, что мне не добиться взаимности от человека, постоянно окруженного слепым обожанием и славой.

Я просто одна из многих. Ею и останусь.

Доводы рассудка почти убедили меня, но безумное желание еще раз испытать судьбу взяло верх. Не в силах противостоять стремлению сердца, я решила, что дам себе еще один шанс, позволив показаться там, где бывает Соулрайд. Слепые надежды, что в этот раз я точно привлеку его внимание, затмили разум. Трудно было думать о чем-то еще.

Черт возьми, мне это позарез нужно. Я себя не узнаю.

Выжидая удачного момента, я знала, что уничтожу шанс на успех, если потороплюсь. Так устроена жизнь: если хочешь, чтобы случайность была на твоей стороне, не нужно спешить. Ничего в этом мире не делается быстро, нужно время и терпение, чтобы насытить мироздание мыслями о желаемом. И ожидать сигнала к действию.

Некоторое время спустя мне подали столь ожидаемый знак: в разгар рабочего дня поступил заказ, доставить который нужно было на Дирвуд-Лейн. Этот заказ достался мне, и, сверившись с картой, я убедилась, что это неподалеку от Гранж Пул Драйв, где сейчас могут проходить тренировки.

Еще никогда я с таким остервенением не крутила педали. Встречный ветер обдувал мое разгоряченное, но счастливое лицо, пока мимо проносились дома, улицы, кварталы… Прибыв по адресу, я быстрее обычного отдала пакеты с едой, приняла оплату и помчалась вверх по Бакс-Хилл-Роуд, с трепетом вспоминая, как шла тут в первый раз, прислушиваясь к ревущим неподалеку двигателями диковинных машин, напоминающих насекомых.

Тот же шум я услышала и сейчас, что прибавило мне энергии. Значит, в настоящий момент гонщики тренируются, и пока все совпадает, а это хороший знак. На входе не было никакой охраны, и я решила, что билеты на Гранж Пул Драйв требуют только во время соревнований, а в обычный день проход свободен, что было бы логично. В любом случае надо пользоваться моментом.

Подхватив велосипед обеими руками, я беспрепятственно поднялась по ступеням и оказалась на огромном стадионе под покрывалом ярко-синего неба. Непривычно было видеть такое запустение на Гранж Пул Драйв, но я обратила взгляд на трек и стала пробираться к первому ряду, чтобы сесть неподалеку от пит-уолл.

В запасе у меня было не так много времени: если останусь на автодроме дольше, чем на полчаса, мне придется изобрести телепорт, чтобы не потерять работу. Ворота, ведущие на трек, были открыты, и вид проносящихся время от времени болидов на расстоянии вытянутой руки приводил меня в восторг. В одном из боксов, где производятся пит-стопы, показались два механика в спецодежде. Внезапно один из них заметил меня и направился в мою сторону. Я приготовилась отражать атаку, но вид у мужчины был добродушный.

– Ждешь кого-то?

– Э-э, да. Билл Хартингтон позвал меня сюда. Сказал, я могу прийти и посмотреть.

– Шестьдесят третьего сегодня нет.

– Правда?

– Он не пришел на тренировку, но, может, завтра будет.

– Тогда я… я просто посижу здесь. Ладно? Передохну и поеду.

– Нет проблем, только не высовывайся на трек, идет? Надеюсь, ты не сумасшедшая фанатка? Не хватало мне тут мясного фейерверка среди бела дня. Потом до самого чемпионата полотно не отмоем.

Не дожидаясь моего ответа, он уже начал уходить, затем на мгновение обернулся и добавил:

– И сядь повыше, хотя бы на шестой ряд. Мало ли, что в тебя отлетит.

Я молча послушалась его совета и стала ждать, поглядывая на наручные часы. Время утекало даже быстрее, чем болиды проносились мимо пит-лейн. Еще немного, и мне придется уйти отсюда с пустыми руками. Но мои ожидания не были напрасны. Ведь я получила знак,