Темные тайны белой ведьмы

– Я думала, что все это мифы?

– В каждом мифе, есть доля сказки, – двусмысленно улыбнулся Муромский, будто начал жалеть, что сболтнул лишнее и попытался быстро перевести тему. Он взялся за следующий коктейль, который странно попыхивал серым дымком. Пару секунд глядел на поднимающиеся вверх маленькие сизые облачка, которые рассеиваясь превращались в бабочек и разлетались. – Знаешь, как он называется? – заметив мой интерес, спросил Муромский. – Любовное зелье.

– На зелье похоже, – скривила я рот. – А на любовное – нет.

– Вот сейчас и выясним, – с этими словами он с оттяжечкой выпил, поставил рюмку на стол и расплылся в умиротворяющей улыбке, гладя себя по животу. – Хочешь попробовать?

– Нет, – отмахнулась я и пригубила из своего бокала белое сухое.

– Ну, как знаешь, – пробормотал он и придвинул следующую стопку, которая искрила как оголенный провод.

– Нагирию удалось завоевать власть? – спросила я пока Муромский окончательно не опьянел и еще мог ворочать мозгами и главное языком.

– Кому?

– Нагирию. Вы рассказывали мне о Сумеречных охотниках.

– А да, – пьяно выдохнул он и поднял искрящуюся стопку. – Ходят слухи, что старая гвардия никуда не делась. Все они ждут прихода нового бессмертного, рождение которого было предсказано три тысячи лет назад.

– Так вот какого избранного ищет Берендеев? – просияла я.

– Он и тебе успел мозги загадить этими байками об избранном? – пьяно усмехнулся Муромский, разбрызгивая слюну. – Богумир, конечно, немного того, но осторожнее с ним. Он тот еще интриган. И зубы у него все такие же острые, молодым фору даст. Он очень непрост и точно не глуп.

– Вот сейчас не поняла, ассоциацию магов не волнует древнее пророчество?

– Возможное древнее пророчество, – поднял палец вверх Муромский. – В него верит только Берендеев и еще кучка таких же отшибленных колдунов. Никто не видел этого пророчества. А то, что Берендеев клянется, что сам слышал его, это еще не повод готовится к вторжению зла.

– А кто произнес пророчество? – не сдавалась я, стараясь выжать из начальника все, что смогу.

Он скривился как от зубной боли. Было видно, что лимит откровенностей на сегодня закончен.

– Богдаш, умоляю, ну хватит расспросов. Что ты хочешь от меня услышать? Хочешь, чтобы я начал пересказывать нелепые слухи? Так это тебе к Берендееву. Он у нас по части басен. Пойдем лучше потанцуем, – Его и без того добродушная физиономия расцвела широкой пьяной улыбкой. Илья Ефимович поднялся из-за стола и, не спрашивая моего мнения, потащил меня в душный зал, поближе к музыкантам.

Глава 10

В академию я вернулась далеко за полночь. Муромский давно дрых на заднем сидении доставившего нас на остров служебного дилижанса в который были впряжены гуси-лебеди. Опустившись на мягкую траву перед главным входом, эта крылатая братия захлопала крыльями и загоготала. Берендеев меня прибьет, если гуси перебудят всю школу. Меня любезно вызвался проводить один из румынских стригоев, кажется, Ратимир. Он вежливо предложил мне руку, помогая спуститься со ступенек, и, мило улыбаясь, повел ко входу.

В вестибюле царила непривычная для этого места тишина и полумрак. Лунный свет разливался по каменному полу, повторяя причудливые узоры стрельчатых окон, делая тяжелые каменные стены и пол легкими и воздушными. Ратимир придержал для меня дверь и, прощаясь, поцеловал в щеку. Ощущение было странное. С одной стороны: вампир, да еще и в полнолуние, склоняется к твоей щеке. С другой, безупречно красивый мужчина с обворожительной белоснежной улыбкой склоняется для поцелуя. Мне стала понятна дикая привлекательность этих опасных существ.

Я пару минут постояла у двери, пытаясь избавиться от наваждения, оставленного после поцелуя стригоя, и направилась к уходящей полукругом на второй этаж лестнице.

– Стоять, – раздался сзади знакомый голос, пригвоздив меня к месту.

Я медленно развернулась, борясь с испугом, и уставилась на возникшего из ниоткуда Ольховского.

– Добрый вечер, профессор, – постаралась улыбнуться я.

– Что вы делаете здесь в такое позднее время?

– Могу задать вам тот же вопрос. Снова Кактуса потеряли?

– Нет, – приосанился он, – Потерял одну болтливую вздорную ведьму.

– Простите, профессор, я бы помогла вам ее найти, но очень устала с дороги.

– Не паясничайте, – оборвал меня Ольховский. – Это не смешно. Где вы были? И что за парень?

– Ну, скажем так, мой парень вас не касается.

– Вы знаете кто он?

– Да, знаю, – упрямо выпалила я.

– Значит, вы знаете, что шататься по ночам, да еще и в полнолуние с этим… – он с неприязнью махнул рукой в сторону двери, за которой несколько минут назад исчез мой юный провожатый. – Опасно. Или чувство самосохранения у вас атрофировалось, стоило увидеть смазливую мордашку?

– Да как вы смеете? – возмутилась я. – Мне уже двадцать три, и я сама решаю с какой смазливой мордашкой встречаться, понятно?

Ольховский глубоко вздохнул, видимо борясь с позывом ответить, и уставился на меня сверху вниз как на таракана.

– Вы что, пили? – он склонился к моему лицу и принюхался.

– Вас не спросила, – я отступила на шаг.

Лицо Златана потемнело. Похоже, мне снова удалось вывести его из себя.

– Какой пример вы показываете детям? Пьете, шатаетесь черт знает с кем.

– Черт знает с кем? – задохнулась я от возмущения. – А это не вас ли отодрали как сидорову козу? Нет, не сочтите меня ханжой. Если оба не против, кто я такая чтобы осуждать?

– Замолчите, – сквозь зубы процедил Ольховский и больно схватил меня за руку. – Слышите? Вы вздорная, глупая, маленькая заноза, – зло проговорил он, буравя меня блестящими в полутьме глазами.

Я старалась не отводить взгляд, но коленки тряслись. Умеет он жути нагнать.

– Марш к себе, – строго бросил он и быстро удалился.

– Тебя не спросила, – вполголоса произнесла я, глядя на удаляющееся темное пятно.

Ольховский был совершенно неправ. Как обычно нахамил и гордо удалился. Но мне почему-то было неловко за эту дурацкую сцену. Неужели он решил, что тот красавчик стригой – мой парень? Это же чушь! Только настроение испортил.

***

На следующее утро мне хотелось умереть. Голова раскалывалась, язык прилип к небу. Прав был Ольховский, пить мне точно не стоило. Я с трудом села на кровати, прикидывая как дойти до комода в гостиной, где хранились лекарства.

После двух таблеток аспирина стало легче, и я решила перекусить.

В общем зале уже почти никого не осталось, кроме директора и еще нескольких припозднившихся учеников.

– Богдана, доброе утро, – окликнул меня Берендеев, приглашая сесть с ним рядом. Я нехотя согласилась. Разговаривать не хотелось. Любые посторонние звуки гудели и вибрировали в голове, усугубляя боль.

– Плохо себя чувствуете? – участливо спросил он. – Голова?

Я кивнула и придвинула поближе к себе серебристый кофейник. Надеюсь, после чашечки бодрящего кофе мне станет легче. Берендеев забрал у меня из рук кофейник и галантно налил мне напиток, наблюдая, как я перебираю дрожащими пальцами по горячей чашке. Кофе оказался настолько обжигающим, что после пары попыток пригубить его, я психанула и чашка тут же покрылась инеем. Я разочарованно перевернула ее вверх дном, вывалив на скатерть коричнево-черный кусок льда.

– Давайте попробуем еще раз, – с улыбкой предложил Берендеев и, придвинув чистую чашку, снова налил в нее кофе. – Возьмите. Советую держать за ручку.

Мистер очевидность, окинула я его недовольным взглядом, но вслух произнесла:

– Спасибо.

– Не буду вам мешать, – Богумир Казимирович поднялся из-за стола, на тут же остановился. – Могу я попросить вас зайти ко мне после завтрака?

– Конечно, – растерянно ответила я.

Я взялась за ручку и сделала маленький глоток из чашки, глядя как по белой скатерти расползается грязная лужа от растаявшего льда. Интересно, зачем я ему понадобилась?

Кабинет директора

– Присаживайте, моя дорогая, – радушно предложил мне Берендеев.

Я села в кресло для посетителей, сам же Богумир Казимирович уселся на свой трон и, соединив пончики пальцев на животе, уставился на меня. – Как чувствуете себя? Лучше?

Я кивнула. Не было похоже, что директор вызвал меня по какому-то важному делу. Я молчала, пытаясь понять, что ему от меня нужно. О своей встрече с Муромским я его предупредила заранее. Может быть Ольховский нажаловался, что я заявилась пьяная, да еще со стригоем под мышкой?

– Профессор Ольховский, – наконец произнес директор.

– Ну конечно, – вполголоса проворчала я.

Богумир на мгновение замолчал, заметив мою реакцию.

– Так вот, профессор Ольховский говорит, что ваши уроки вызывают живой интерес у учеников, – Богумир выпрямился в кресле и подвинул ближе стакан с чаем, который пил до моего визита. – Я подумал, а что, если вы возьмете еще пару учебных часов? У вас заняты только четыре дня из пяти. Да и то, если не ошибаюсь, по четыре урока. Вам, наверное, скучно? – голос Берендеева был мягким, даже заискивающим. Он медленно мешал серебряной ложечкой чай.

– Э, как-то не думала об этом, – растерялась я. – Конечно, если вы так решили.

– Я стараюсь не придерживаться строгих правил в составлении учебной программы для наших студентов. Ваш предмет новый, но учитывая интерес ребят к нему почему бы не дать вам возможность раскрыть свой потенциал.

Голос директора звучал все тише, а монотонное позвякивание ложечки о стеклянные края стакана все громче, пока оно не заняло все мои мысли. Голос Берендеева звучал где-то далеко, я с трудом могла различить отдельные слова. Картинка перед глазами смазалась, веки потяжелели, и я будто провалилась в звенящий колокольчиками дурман…

– Ну вот и договорились. Сразу после каникул и начнете, – весело произнес Берендеев и поднялся из-за стола. Я продолжала сидеть на стуле и хлопать ресницами. Боже, я что, заснула?

– Вам все еще нехорошо? – осведомился директор, подавая мне руку, чтобы помочь подняться. – Сейчас же идите к Ядвиге Марковне, она вмиг поставит вас на ноги.

Я вернулась к себе совершенно разбитая. Снова разболелась голова. Похоже, что Ольховский меня проклял. Я выпила еще пару таблеток и залезла в постель. Спать!

Во сне я снова увидела мужчину без лица. Он стоял во дворе дома, где мы жили с Ба. Чтобы войти в подъезд, ему оставалось лишь перейти дорогу, но он не двигался.

Я смотрела на этого человека со смесью тревоги и любопытства. Было ощущение, что все краски мира вылиняли, и только мужчина был настолько четким и ярким, что казался почти нереальным. Его волосы тяжелой антрацитовой волной закрывали спину до самого пояса. Даже длинный бархатный сюртук не мог скрыть его сильное тело. Мужчина не шевелился, точно окаменел. Стоило мне подумать об этом, как он начал медленно поворачиваться. Мое любопытство сменилось замешательством. И если одна часть меня непременно хотела увидеть его лицо, другая призывала бежать.

Тело мое дрожало, а ноги будто вросли в землю. Еще пара мгновений и я наконец узнаю кто он. Но все происходило, как на испорченной видеозаписи. Стоило мне увидеть ухо и часть его щеки, как он снова оказывался стоящим ко мне спиной.

Я подсознательно чувствовала в нем угрозу, но вряд ли она была сильнее любопытства. Я сделала над собой усилие, чтобы отвести взгляд. На секунду все вокруг погрузилось во тьму, а тут же ослепительный свет заставил меня зажмуриться. Я села на кровати, не понимая, где нахожусь.

Глава 11

Я сидела на кровати и никак не могла до конца проснуться. Голова больше не болела, но была как в тумане. Я посмотрела на часы, уже начался ужин. Ничего себе, я проспала почти весь день. Нужно встать иначе я продрыхну до самой ночи, а потом буду слоняться по гостиной, не зная, чем себя занять.

Поднялась с постели и потянулась, разминая затекшие мышцы. Да что со мной происходит? Туман в голове не хотел рассеиваться, даже после того, как я умыла лицо холодной водой. Неужели заболеваю?

Доплелась до общего зала и бухнулась на свое место. За учительским столом никого не было. Видимо, я пришла самая последняя. Взяла стакан с клюквенным киселем и, закинув ноги на соседний стул, принялась не спеша потягивать густую сладкую массу.

– Ради всего святого, вы же девушка. Где ваша женственность?

Голос Златана раздавался откуда-то сзади. В нем слышались нотки раздражения, делающие его резким. Видимо, вид моих закинутых на стул ног, вызвал у этого поборника правил изжогу.

– Знаете, что, профессор, расходовать такой дорогой товар, как женственность, на мужчин, которые не умеют себя вести по-мужски слишком расточительно. Как вы считаете?

Ольховский медленно наклонился к ко мне и пугающе тихо проговорил прямо в ухо:

– Уберите ноги со стула.

– А, если нет. Придушите меня? – я развернулась и вызывающе уставилась ему в глаза, в которых горело негодование.

Его доминирующая аура тяжелым куполом накрыла меня. Но это лишь подстегнуло мою и без того рвущуюся наружу магию. В памяти, как назло, всплыл наш ночной разговор. Волна ярости мгновенно сделала воздух тугим и тяжелым, сдавливая пространство вокруг, разбивая его на атомы, разгоняя их до такой скорости, что воздух стал искриться и удушливая, раскаленная волна заполнила все пространство под куполом, выставленным Ольховским. Я чувствовала, как мой яростный взгляд выжигает кислород в его легких.

– Перестаньте… – захрипел профессор, судорожно хватаясь за ворот сюртука, точно удавку, обившуюся вокруг шеи.

Я опомнилась и отвела глаза. Мелкие раскаленные частички, наполнившие пространство вокруг нас, на миг замерли и тут же рассеялись пеплом. Воздух снова стал прохладным и прозрачным. Златан в бессилии оперся рукой на стол и судорожно вдохнул. А я, ругая себя последними словами, как ошпаренная, выскочила из-за стола. Только закрыв за собой дверь апартаментов, я выдохнула.

«Черт тебя побери! Что ты творишь? – пронеслось в голове.

От гремучего коктейля из обиды и чувства вины хотелось плакать. Все внутри дрожало, мысли путались и ощущение полного фиаско, тупым ржавым гвоздем, царапало сердце. Перед глазами до сих пор стоял задыхающийся Ольховский. Хотелось вылезти из этого окончательно свихнувшегося тела и убраться на край земли, в какой-нибудь вылинявший, продуваемый всеми ветрами клочок земли, где меня никто не найдет.

Долго придаваться самобичеванию у меня не вышло. Кто-то с силой навалился на дверь в другой стороны. Я была уверена, это Златан. Пришел придушить меня. Дверь под напором задрожала, готовая слететь с петель. Я закрыла глаза, приготовившись принять смерть с высоко поднятой головой.

Я вздрогнула, когда дверное полотно с силой ударилось о стену. Даже не открывая глаз, я чувствовала присутствие Златана. Он почти бесшумно подошел и… Коснулся моей щеки. Не наорал, как обычно, а нежно провел ладонью по лицу. Его большой палец дотронулся до моих век, прошелся по переносице, очертили контур губ. Я могла лишь рвано дышать, не смея даже пошевелиться. Тугая пружина ярости, до диких, болезненных спазмов скрутившая все внутри, начала отпускать. Сознание прояснялось. Чувство вины и одиночества вдруг навалились на меня, лишая выдержки, и я на ощупь схватилась за лацканы его пиджака и уткнулась пылающим от волнения лицом ему в грудь.

– Прости меня, пожалуйста, – прошептала я.

Златан крепко обнял меня. Мы стояли, боясь разомкнуть объятия, в тайне друг от друга наслаждаясь такой редкой и такой желанной близостью.

– Тебе лучше? – жарко выдохнул он мне в макушку.

Я коротко кивнула, не смея посмотреть ему в глаза. Златан и не требовал, просто продолжал сжимать меня в объятиях.

– Я знаю, как это ужасно, когда не можешь справиться с ненавистью и болью. Они как вредоносная бацилла проникают в тебя, лишая воли.

Я отстранилась и посмотрела на него. Златан такой сильный и уверенный в себе, было сложно представить себе, что он с чем-то не может справиться.

– Ты научишь меня? – глядя ему в глаза, тихо спросила я.

– Научу, – уголки его губ чуть приподнялись. – Если обещаешь слушаться.

– Обещаю, – я неловко улыбнулась в ответ.

То, что грозило обернуться катастрофой, в конечном итоге оказалось спасением. Да, Ольховский заносчивый и самодовольный, но я чувствовала в нем нечто, что не давало мне покоя, волновало, лишая сна.

Вы когда-нибудь ощущали смятение, при взгляде на почти не знакомого вам человека? Понимали, что именно ему предстоит сыграть в вашей судьбе не последнюю роль? По вашим щекам текли слезы осознания и глубокого душевого единения, при одном взгляде на него, даже если вы еще не понимали их природу?

Я так часто злилась на Златана. Злилась на то, что он даже не пытался защитить меня. А ведь я помогла ему, мог бы хоть немного быть благодарным. Злилась на себя, за эту странную привязанность. Но больше всего злилась на его напускное безразличие. Оно цепляло как репей, кололо как шипы розы, заставляло сердце тяжело и болезненно биться в груди в надежде на успокоение, которого у меня больше не было.

Вам кажется, что это глупо? Я вдруг с ужасом осознала, так выглядит любовь. Будто я пронесла ее через тысячелетия. Через города и страны, через сотни жизней прожитых и забытых мной. Мне вдруг стало страшно. Не за то, что мое сердце выбрало именно его – невозможного, колючего. А за то, что я могла никогда его не встретить. В одном из музеев Милана я видела статую Святого Варфоломея. Теперь я понимала, как это, когда у тебя больше нет кожи.

Златан ушел, убедившись, что со мной все в порядке. Вскоре мысли о любви сменил интерес к его брошенным в порыве жалости словам. Интересно, что за ненависть и боль мучают его? Это как-то связано с тату у него на животе и поисками избранного?

Я сидела с ногами на диване и откинувшись на его мягкую спинку, закрыла глаза. Хотелось как в детстве, уйти в свой мир. Прекрасный и только мой. Я часто пряталась там от холода и неприятия мира реального.

Глава 12

Златан

– Златан, ты плохо выглядишь.

Богумир строго посмотрел на меня.

– Скажи, ты предпринял какие-то шаги, чтобы самому что-то выяснить о Богдане? Возможно, ты просто забыл поставить меня в известность? Конечно, совершенно случайно, – не сдержался я. Хотелось потребовать объяснений, хотя я знал, каким опасным может быть Берендеев в гневе. Я почти уверен, головная боль и взбесившаяся магия Богданы – дело рук этого старого интригана.

– Ты для этого заявился в мой кабинет так поздно?

Богумир решительно встал из-за стола, полоснув меня холодной сталью взгляда. Я продолжал смотреть на него в решительном ожидании ответа.

– Не выводи меня из себя, мальчишка.

Напряжение в комнате начало зашкаливать и стекла шкафов, и предметы на полках опасно завибрировали. Воздух стал густым, и оглушающе давил на барабанные перепонки. Какая-то внутренняя сила начала подниматься у меня в груди, заставляя выпрямить спину и не отводить от директора взгляд. Я знал, что это за сила. Все свою жизнь я старался держать ее на цепи в самых дальних и темных уголках сознания. Но сейчас она, будто почуяв свободу, начала заполнять меня, готовая взорваться.

– Златан, – голос директора стал более сдержанным. Он смотрел на меня, стараясь привлечь внимание. – Ты прав, я попробовал применить «дурман», чтобы влезть к ней в мысли, но у меня ничего не вышло. Кроме, видимо, сильной головной боли. Тебя это обеспокоило? Златан, мой мальчик, мне сразу стоило заняться этим самому, но по каким-то причинам Богдана не доверяет мне. Я просто хотел, чтобы все выглядело естественно. Вы подружились, и она начала доверять тебе. В конечном итоге она пришла бы к тебе со своей проблемой. Ей была нужна помощь, она не знала кому можно открыться.

– Но вместо помощи ты вывернул ее душу наизнанку? – усмехнулся я. – Чем, кроме владения мощной защитной магией она интересует тебя? Богумир, все вышло из-под контроля. Если тебе все еще нужна помощь, тебе придется довериться мне.

– Думаю, Богдана обладает мощной темной магией. Причем корни ее магии очень древние, и я пока не понимаю с чем имею дело. И еще я уверен, что она не умеет ей толком пользоваться, и тем более – контролировать ее.

Я в изумлении уставился на директора.

– И ты только сейчас решил мне об этом сказать? На сколько она может быть опасной? И главное, на сколько это опасно для нее самой?

– Именно это я и хотел выяснить, но судя по моим наблюдениям, очень опасной. Совсем скоро это может привести к настоящей проблеме. Если Гордеев-старший, а значит и Нагирий узнают о ней… У нас не так много времени.

– Даже так? Но я не почувствовал в ней ни чего подобного, – в растерянности произнес я. – Хотя, сегодня в общем зале…

– Она влюблена в тебя, Златан. Неужели ты этого не видишь? Ты подавляешь темную сторону ее силы. И разве я сказал, что она темная ведьма? В ней очень много светлой магии. Например, она лечит прикосновением? Даже Яга, прости, Ядвига Марковна так не может. Видимо, темная сторона ее натуры стала проявляться после некоторых событий, произошедших с ней в школе.

– Что с ней случилось?

– Она прокляла одного из своих учителей. Не нарочно, конечно. Вскипятила ему кровь. Тот умер в жутких мучениях на глазах у всего класса. Конечно, произошедшее не связали с ней. Проклятие было послано ею в сердцах и невербально. Но именно с этого момента у нее открылись магические силы.

– Но так не бывает, – я засомневался в его словах. – Магия не возникает на пустом месте.

– Именно, мой мальчик, – мягко произнес Берендеев. – Поэтому я очень прошу тебя продолжить опекать ее. Из всех возможных нянек, ты будешь идеальным для нее.

– Издеваешься?

– Отнюдь. Ты защищен от ее темной магии ее же любовью. И поверь мне, ее любовь гораздо сильнее той тьмы, которая пытается поглотить ее.

– Богумир… – в ужасе произнес я.

– Знаю-знаю, у тебя много вопросов. Но всему свое время.

– Я же не могу…

Берендеев посмотрел на меня серьезно и даже с ноткой сочувствия.

– Единожды предав любовь, ты навлек на себя страшное проклятие. Однако помни, испытания даны нам, чтобы мы что-то поняли. Ты не можешь быть с ней, но ты можешь ее любить.

– Любить? – выдохнул я и отвернулся к окну. Меня душили слезы, впервые за много лет я не мог сопротивляться неизбежному.

– Возможно именно она сможет очистить твою проклятую кровь, – тихо без назидания произнес Берендеев.

Я был благодарен старику за то, что он не стал лезть мне в душу.

– Хорошо, я присмотрю за ней, – не поворачиваясь произнес я.

Мои мысли начали приходить в равновесие. Непроглядная тьма внутри вернулась в свой укромный угол, затаившись и выжидая следующего раза. А он будет, я точно знал. Знал на сколько это опасно, обладая темными знаниями быть беспечным, и не контролировать их. Я много лет учился держать их в узде. Я заковал свое сердце в сталь, отрекся от всех чувств, и вот они ворвались в мою жизнь, и теперь я совершенно разбит ими.

– Через неделю зимние каникулы. Богдана собирается ехать домой. Думаю, нужно дать ей время побыть в кругу близких и успокоиться, – уже в дверях нагнал меня голос Богумира. – После каникул все будет представляться ей совсем в другом свете. Да и тебе, мой мальчик, не мешало бы взять себя в руки, – Богумир строго, но как-то по-отечески, смотрел на меня. – Пара недель ничего не решат, думаю, нам всем нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Глава 13

Улицы зимнего Питера дышали предвкушением Нового года. Украшенные переливающимися гирляндами витрины, не позволяли пройти мимо, зазывая прохожих согреться чашечкой горячего кофе в уютных кафешках, занимающих все первые этажи зданий или прикупить подарки родным и близким в больших и маленьких магазинах.

Я не оказалась исключением. Всегда любила предпраздничную суету. А еще, я до сих пор не купила подарок для Милы, моей лучшей и единственной подруги. Ба я привезла с Буяна редкие алтайские травы, а еще ритуальный нож из русалочьей кости. Думаю, она будет счастлива. С Милой дело обстояло сложнее. Тут веником из трав не отделаешься. Я уже полчаса ходила вдоль полок парфюмерного и никак не могла найти ее любимый аромат. Сама я редко пользуюсь духами, поэтому и названия фирм не запоминаю. Духи и духи. Я снова обернулась в поисках продавца-консультанта, но магазин был битком набит покупательницами, и все девушки с заветными бейджиками были заняты. Моему обонянию уже не помогал даже кофе, расставленный в баночках по залу.

Наконец я нашла заветный флакончик из темно-коричневого стекла, отстояла в очереди и с облегчением вышла на улицу с подарочным пакетом в руках. После такого количества вынюханного, казалось, даже воздух пахнет сандалом и амброй. И тут мне в голову пришла шальная мысль: купить подарок и для Златана. Уж не знаю, что именно натолкнуло меня на эту мысль. Возможно, терпкий аромат сандала, который обычно исходил от моего любимого недруга. Я знала, это очередной не обдуманный шаг, за который мне снова будет стыдно. Наше перемирие и так было шатким как трехногий табурет, но мне хотелось отблагодарить его за понимание. Решено, и я направилась в мой любимый книжный, который располагался всего в квартале отсюда.