Темные тайны белой ведьмы

Наталья Масальская

Темные тайны белой ведьмы

Глава 1

Богдана

В разрывы низко висящих облаков показались первые неясные очертания острова Буяна. С высоты птичьего полета он казался торчащим из воды поплавком. Жеребец подо мной в нетерпении вскинул косматую голову и начал снижаться. Я натянула поводья, призывая животное немного сбросить скорость. Остров из маленькой точки стремительно превращался в огромный окруженный горами кусок суши. Стоило нам снизиться, как ветер яростно швырнул мне в лицо соленые брызги океана. Сивка заложил резкий вираж и на бреющем облетел остров.

– Читаешь мысли, малыш, – я потрепала коня по мягкой плюшевой шее.

В самом центре острова, зажатая между неприступных скал, как драгоценный камень в дорогой оправе, показалась академия Янтарной горы, где мне предстояло трудиться учителем весь следующий год. По преданию на месте академии когда-то находилось мировое древо. Меня охватило томительное нетерпение и страх одновременно. Я натянула поводья. Меня вдавило в широкую лошадиную спину, стоило копытам жеребца глухо удариться о землю.

Я спешилась, и, мягко шлепнув по заблестевшему на солнце крупу, отпустила коня на все четыре стороны. Сивка заржал и пустился галопом в сторону океана. А я взглянула на высоченные деревянные ворота.

– За ними Кинг-Конг что ли? – усмехнулась я и на удивление легко отворила огромную покрытую искусной резьбой створку. Никого.

Минут через десять, сжимая в руках дорожную сумку, я переминалась с ноги на ногу в вестибюле академии, в ожидании директора. Не понимаю, зачем ему приспичило встречать меня? Я ни какая-нибудь девица в беде. Вполне могу найти дорогу самостоятельно. Очередной ученик, проходивший мимо, наградил меня длинным изучающим взглядом. И я в который раз пожалела, что не прибыла на остров, как все нормальные ведуны – на корабле, а прилетела на Сивке-Бурке. И теперь каждый встречный разглядывал мой жокейский прикид. Мне стало неловко в облегающих бриджах и коротком, приталенный рединготе. Все так пялились, будто я юбку забыла надеть.

Я закусила губу, призывая себя к спокойствию. В дальнем конце каменной анфилады показалась черная фигура. Она контрастировала на фоне светлых одежд учеников и довольно быстро приближалась. Неужели директор наконец-то соизволил? Однако через пару минут рядом со мной притормозил молодой мужчина. Черными были не только его одежды, но длинные до плеч волосы. Пронзительно-синие глаза вцепились в меня беспардонным, даже наглым взглядом.

– Вы кого-то ожидаете? – низкий бархатный голос незнакомца, тут же подхватило короткое эхо, отфутболив в самый центр высокого сводчатого потолка.

– Не беспокойтесь, за мной сейчас спустятся, – ответила я, прикидывая, что мой нечаянный собеседник, не похож на двухсотлетнего седовласого колдуна, каким казался на фото директор Берендеев.

Однако мужчина в черном не собирался уходить. Он продолжал буравить меня своим настырным взглядом. Да, я могла объяснить ему, что при полетах на крылатых конях приветствуется облегающая одежда, но была не уверена, что он станет меня слушать. Хотелось нахамить, но я сдержалась.

– Хибара завхоза за огородами. Вам скорее всего туда, – брезгливо бросил он.

– Наверное, это трудно, – произнесла я спокойно. – Имея хорошее воспитание прятать его под маской самодовольного петуха?

– Самодовольного петуха? – прошипел мужчина. В его глазах вспыхнул огнь, делая из ярко-синих сапфировыми.

– Основной моей мыслью, вообще-то, было: «имея хорошее воспитание» – повторила я, – но, если вам угодно. Я старалась держаться спокойно и твердо, однако, если бы не вовремя появившийся директор, наш нелепый диалог закончился бы рукоприкладством.

Как знакомо.

– Богдана, дорогая, – воскликнул директор Берендеев, появившийся словно из ниоткуда. Вместо рукопожатия, он поднес мою руку к губам и поцеловал, – Очень рад, встрече. – С профессором Ольховским вы уже познакомились? – с едва заметной улыбкой он взглянул на моего ядовитого собеседника, будто был в курсе произошедшего. Тот продолжал раздувать ноздри тонкого носа, но перечить директору не стал.

– Да, – не удержалась я, решив добить корчившееся в предсмертной агонии самолюбие Ольховского. – Мы обсуждали с профессором важность хорошего воспитания.

Профессор шумно выдохнул, видимо подавляя желание высказать мне все, что он обо мне думает и, развернувшись на каблуках, быстро удалился.

Кабинет директора

– Как вам у нас? – с мягкой стариковской улыбкой поинтересовался Берендеев.

– Впечатляет. Правда, я почти ничего еще не увидела, но, если судить по внешнему облику, прекрасный образец старинного зодчества. Если я не ошибаюсь, школу построили более трех тысяч лет назад?

– Да, академию основали три великих бессмертных Мóгул, Тáтен и Хатóн.

– Вроде бессмертных было четверо, по количеству стихий? – поинтересовалась я, скорее, чтобы поддержать беседу.

– Так и есть, – улыбнулся директор. – Был еще Барок – повелитель огня. Однако его сын Нагирий развязал кровопролитную войну за власть и был низвергнут в самую темную часть Нави – Темницы Мисерабилиса. Его имя предпочли стереть из истории школы. Но представители этого рода продолжают учиться у нас по сей день. Мы рады всем.

Директор предложил мне потертый стул рядом со своим рабочим столом, сам же сел в роскошное обитое кожей кресло с высокой остроконечной спинкой, напоминающий трон древних королей. Да и сам Берендеев со своей длинной белой бородой и заплетенными в несколько разнокалиберных кос серебряными волосами, был похож на Перуна громовержца.

В сидящем передо мной колдуне ощущалась мощная сила, ее не скрыть под заискивающей улыбкой и мягким взглядом небесно-голубых глаз. Чтобы не развивать тему лицемерия и, как обычно, не наговорить лишнего, я обвела взглядом большую похожую на ротонду рабочую зону кабинета. Как и остальной замок его интерьер был выполнен из грубого серого камня и дерева. Деревянные столбы по четырем сторонам от стола поддерживали массивный испещренный по кругу старинным орнаментом и рунами купол. Эта часть кабинета была расположена на небольшом возвышении, куда вели два ряда ступеней и освещалась факелами, закрепленными в грубых металлических держателях. Этакий островок древности в современном храме науки. Остальная часть кабинета, за желтым кругом света тонула в дремлющей темноте. Мне показалось странным, что здесь нет окон.

Я напрягала глаза, пытаясь разглядеть, что там за зыбкой границей света, но видела лишь неясные очертания составленных на полки книг. Может быть остальное пространство занимает библиотека?

– Вы, наверное, устали с дороги? Думаю, нам стоит отложить разговоры на потом, – прервал мой осмотр Берендеев. – Я позову вашего помощника, – он щелкнул пальцами и из темного угла отделилась чья-то крошечная тень. – Это Евтанька – будет помогать вам в случае необходимости, а сейчас проводит в ваши апартаменты. Крошечный человечек, похожий на грубо выструганную деревянную куклу вошел в круг света: широкое лицо, нос картошкой, торчащие в разные стороны жесткие светлые волосы. Так это женщина, осенило меня?

– Домовой? Мне не нужна прислуга, – заартачилась я. Представить себе, что вот это будет ныкаться по углам в моем пусть и временном жилище, было не очень приятно.

– Евтанька не прислуга, – спокойно ответил Берендеев. – Она домовуха, поможет по хозяйству, и вообще, она – незаменимый помощник, – настаивал директор.

– Прости, Евтанька, – с растерянной улыбкой произнесла я и поднялась со стула. – Ну что ж, веди.

Стоило нам выйти за дверь как Евтанька перекувыркнулась через голову и передо мной покатился небольшой красный клубок. Интересно, бутерброд она наколдовать сумеет?

В мое распоряжение были выделены двухкомнатные апартаменты. Большая гостиная с рабочим местом и библиотекой и небольшая, но уютная спальня. Я для порядка бегло осмотрела комнаты и поспешила в душ. Хотелось смыть с себя сотни километров пути, лошадиный запах и поселившуюся так не кстати неуверенность в душе. Я быстро напомнила себе, что приехала не шутки шутить, а по делу. И это дело требовало от меня собранности и хладнокровия.

Приняв душ, выяснила у своей мелкой помощницы, что через десять минут ужин в общем зале. Есть хотелось очень. Я быстро переоделась в нормальную одежду – джинсы и белую рубашку. Подкатала рукава, надела свой любимый браслет с изумрудной змейкой, который стал моим магическим артефактом, когда у меня появились способности к колдовству. Стоит ли рассказывать, как долго я училась накапливать в нем силу, чтобы потом использовать ее во время заклинаний. Собрала волосы в небрежный пучок и, вспомнив стычку в коридоре с Дартом Вейдером местного разлива, застегнула рубашку еще на пару пуговиц. Теперь все вполне пристойно. Развернулась к зеркалу попой, оценивая как сидят новые джинсы и вышла в коридор.

Глава 2

Как я узнала из красочного путеводителя по академии, общий зал, где ученики всех школ собиралась для приема пищи или каких-то значимых событий, назывался Залом четырех стихий. Однако школ в академии было всего три: школа алхимиков, школа целителей и школа шаманов. Точных координат острова Буяна, где располагалась академия, не было. Кто-то утверждал, что он находится в одном из северных морей, другие, что близ алтайских год. Попасть сюда еще труднее: защита острова пропускала на территорию только учеников и учителей. Ну, еще тех, кого пригласил лично директор. Не будь это место таким секретным, мне бы не пришлось разыгрывать из себя любительницу детей и ввязываться в аферу с преподаванием. Да ладно, надеюсь, директор окажется именно тем, кого я так давно искала.

Проходя мимо обедающих учеников к небольшому подиуму, где стоял стол для учителей, я заметила своего нового знакомого. Судя по тому, что его столовые приборы на мгновение застыли над тарелкой, он меня тоже заметил. Вот же, блин, длинно выдохнула и поднялась по ступеням к единственному пустующему место, которое, видимо по чистой случайности, оказалось возле профессора Ольховского.

– Добрый вечер, – тихо поздоровалась я с присутствующими и села. – Надо же, соседи, – обратилась я к Ольховскому, в надежде сгладить неловкость после нашей первой встречи. Однако профессор не ответил, продолжая не торопливо нарезать стейк. Мне, конечно, была лестна такая тонизирующая неприязнь, но оставлять все как есть было не в моем характере.

– Приятного аппетита, – нарочито вежливо произнесла я и повернулась в пол-оборота к Ольховскому, чтобы он снова не сделал вид, что не расслышал.

– Что? – мрачно бросил он. – Снова будете меня манерам учить?

– Ну, что вы, Древнир с вами. Думаю, вас уже поздновато чему-то учить.

– Неужели я безнадежен?

– Вы уже большой мальчик. Поздновато воспитывать. Хотя… И зайца можно научить курить. Нет ничего не возможного для человека с интеллектом.

Ольховский медленно повернулся, ввернув в мое лицо холодный, предостерегающий взгляд. Костяшки его пальцев, сжимающих столовые приборы, побелели от напряжения. Еще одно неосторожное слово, и он точно воткнет вилку мне в глаз.

И кто тебя все время за язык тянет? Да, сложно произвести во второй раз первое впечатление. Я уткнулась взглядом в свою тарелку и больше не пыталась наладить отношение с профессором Ольховским. Иначе меня выпрут из академии раньше, чем я успею распаковать вещи.

Я поднялась из-за стола с большим желанием поскорее добраться до своих апартаментов. Не то чтобы профессор выбил меня из колеи, просто я вдруг ощутила неожиданно подкравшуюся тоску и одиночество. Это из-за смены обстановки, успокаивала я себя.

Такой упоительный приступ жалости к себе прервал директор Берендеев.

– Богдана, – он мягко взял меня под локоть, когда я уже была у сводчатой арки ведущей в коридор. – хотел сказать, если вам будет что-нибудь нужно, вы всегда можете обратиться ко мне или к моему заместителю.

«Только не Ольховский», – взмолилась я про себя.

– К профессору Ядвиге Марковне.

Ядвига Марковна Бабкина, не смотря на почтительный возраст, была весьма интригующей особой. Видимо из-за того, что было в ее облике что-то хищное. Может быть, излишняя худоба, делающая ее тонкие длинные пальцы похожими на когти огромной птицы или крючковатый с горбинкой нос. Не знаю.

– Приятно познакомиться, Богумир Казимирович сказал, вы будете преподавать историю магии, – Бабкина подошла ближе и улыбнулась. Ее улыбка показалась мне такой же строгой, как и узкое лицо, обтянутое тонкой, как пергамент, кожей.

– Точно. «Сказания и обряды древних славян». Мне тоже очень приятно, – я пожала ее протянутую руку.

– Можете на меня рассчитывать.

– Спасибо за заботу.

– Первый месяц – это всегда сложно. Приятно сознавать, что есть люди, готовые поддержать.

– Читаете мои мысли.

– А профессор Ольховский. Просто не обращайте внимание. Он не всегда бывает приятным собеседником, скоро привыкните.

В следующие пару дней, во время трапезы в общем зале, я старалась ограничиваться с Ольховским лишь общими фразами. Я решила немного сменить тактику и приглядеться. По привычке навела о нем кое какие справки. Златан Ольховский – профессор, руководитель школы алхимиков. Мне недвусмысленно намекнули, что профессор «балуется» запрещенными практиками. Похоже директора это не смущает, раз он держит Ольховского в школе уже десять лет. Похоже, что общение со жмуриками наложило свой отпечаток на его поведение.

Единственный человек, с которым, как мне показалось, Ольховскому было комфортно – директор Берендеев. Несмотря на паршивый характер профессор редко повышал голос или грубил. Напротив, его речь часто была излишне официальной, мне с моими вечными жаргонизмами порой становилось неловко. Скоро я поняла, о чем говорила Ядвига Марковна. Он застегнут на бесконечное количество пуговиц своего черного костюма, ни как куча детских комплексов? Кто же вы, мистер ледышка?

Завтрак в зале Четырех стихий

Мой предмет был новым в школьной программе. По сути, это тот же урок истории, и мне, дипломированному историку, было вполне по силам справиться с ним. Опасения, конечно, оставались, я была не совсем обычной ведуньей. Магическая сила появилась у меня очень поздно, в шестнадцать. Для среднестатистического колдуна это, мягко говоря, поздновато. Видимо поэтому я так и осталась, как бы это сказать, двоечницей. Пока мои одноклассники превращали синиц в книги и строили хрустальные мосты через реки, я могла только кому-нибудь кровь вскипятить.

Своим магическим амулетом я пользовалась редко и неохотно. Он не слушался меня. Будто, как и все остальные, сомневался в моем праве пользоваться магией. Я пыталась избавиться от него, но стало еще хуже. Он словно сдерживал внутри меня что-то – о чем я даже думать боялась. Я возлагала большие надежды на директора Берендеева и сейчас, входя в сводчатую арку общего зала, с надеждой оглядела преподавательский стол.

Черт, за столом почти никого из учителей не было. Только мой мрачный друг – профессор Ольховский, а еще молодая девица, которую я видела впервые. Широкое восточное лицо, плоское как луна, раскосые глаза и куча амулетов на шее. Шаманка? Я вспомнила, что в академии есть школа шаманов, похоже передо мной ее наставник. Наставница. Да пофиг. Я поднялась по каменным ступеням и, как обычно в последние дни, молча заняла свое место рядом с Ольховским. Профессор как уже завелось, проигнорировал мой визит, продолжая не спеша есть кашу. Достал. Я взялась за ложку, но какой-то внутренний импульс заставил меня положить ее обратно на стол.

– Доброе утро, профессор, – развернулась я к своему соседу. Он чуть заметно напрягся, но не повернулся. Только его взметнувшаяся магия медленно наползала на меня могильным холодом.

«Нет, малыш, я все-таки научу тебя хорошим манерам. Достал уже твой высокомерный взгляд и непомерный гонор. Прежде чем продолжить, мне следовало задуматься, что ведун, магический фон которого так мощно вибрирует в пространстве, может запросто осадить мой пыл. Но в тот момент мне просто хотелось уколоть невежу и побольнее.

– Вы очень много разговариваете, – неожиданно произнес Ольховский, сбивая меня с настроя.

– Так у меня такой предмет – говорительный, – ответила я.

– Я слышал, вы на своих уроках сказки рассказываете? Вы правы, детям нужно отдыхать. У них достаточно сложная основная программа, чтобы загружать их еще и на необязательных к изучению предметах.

– Ага, еще песенки пою, за ушком чешу, – парировала я. – Профессор, я полагаю вы знаете кто такой Альберт Эйнштейн?

– Предположим, – без прежнего апломба ответил Ольховский.

Защитная магия, которая до этого плотным кольцом окутывала Ольховского начала рассеиваться и снова стало тепло. Неужели он решил подпустить меня поближе?

– Эйнштейн говорил: «Если вы хотите, чтобы ваши дети были умными, читайте им сказки. Если вы хотите, чтобы они были еще умнее, читайте им больше сказок». Сказки не рассказывают о существовании драконов. Дети знают, что драконы существуют. Сказки рассказывают детям, что драконов можно победить.

– Неплохая попытка. Что ж полагаю мне придется встать на защиту основных предметов, которые, попрошу заметить, не просто рассказывают, как вы выразились о том, что драконов можно победить, они дают знания о том, как это сделать. А это материя более тонкая, требующая серьезного к себе отношения, – довольный удачно отбитой подачей, парировал профессор.

«Ух, сладкий. Какой хищный профиль, какой нос. Я готова любоваться им вечно, а тонкие не приступные губы, а невыносимо строгий взгляд. Что же ты прячешь за всем этим великолепием?»

– Современная школа, профессор, учит, что главное – дать правильный ответ, при этом понимает ли ребенок сказанное, никому не интересно. К сожалению, современная школа воспитывает рабов. Иногда нужно отвлечься от главного, для того чтобы понять истину.

Во взгляде Ольховского промелькнул интерес, я не могла ошибиться. Он больше не выставлял против меня магических щитов. Это немного охладило мое рвение. Я даже улыбнулась.

Немного уверенности и твердости всегда хорошо действовало на мужчин и собак. Пожалуй, с него хватит воспитательной работы на сегодня. А ты не такой уж бирюк, каким хочешь показаться. Вот теперь мне точно стало интересно.

– Что за сказки вы им рассказываете? – его голос стал почти мягким. Я собрала уже целую коллекцию оттенков голоса профессора Ольховского и назвала ее в шутку «пятьдесят оттенков черного». Такого в моей коллекции еще не было.

– Былины и сказания восточных славян. Завтра будем говорить о таком неоднозначном персонаже как Кощей Бессмертный.

– О его любви к молодым девушкам и золоту? – усмехнулся Ольховский.

– А еще о его близости к Чернобогу и предпосылках для его появления, – добавила я. – Похоже, сказки и вам не чужды?

– Я знаю, что драконов можно победить.

Я решила, пусть одержит эту маленькую победу. Его гордый, но полный благодарности взгляд был призом куда большим, чем радость от победы, даже над таким сильным соперником.

– Было бы интересно послушать.

– Так приходите на урок.

Кажется, мое приглашение застигло его врасплох. Ольховский с удивлением уставился на меня. За те пару недель что жила в академии, я поняла одно – редкий человек пытался завязать с профессором разговор. Наверное, он подумал, что я сумасшедшая камикадзе, раз отважилась. Вот пусть так и думает.

– Буду рада.

Напоследок я наградила его улыбкой и встала из-за стола. Похоже, завтрак давно закончился.

Глава 3

Златан

Такого подъема сил, который в простонародье зовется вдохновением, я не испытывал уже давно. Поэтому закрылся в своей лаборатории, единственном месте, где чувствовал себя спокойно. Пока Берендеев ищет избранного, я решил вернуться к оставленному мной обряду поиска. Я наконец-то усовершенствовал свой магический амулет, соединив его с талисманов вызова нежити. Кровь козла в банке стояла на столе в центре пентаграммы и должна была привлечь свеженького мертвяка. Надеюсь, на этот раз у меня получится. В деревне неподалеку как раз преставился ночью один из посельчан. Нельзя терять времени иначе меня постигнет очередная неудача. Я встал у стола и распростер руки над магическим рисунком.

Силу темную призываю

Поклон ей низкий отбиваю

Прими кровь козла убиенного при полной луне

Забери, испей

Прими не побрезгуй

Дай мне власть над новопреставленным

Да будет так!

Пентаграмма на столе засветилась, отраженные от нее лучи озарили комнату, кровь в чаше закипела, перед глазами возникло кладбище. До самого горизонта поле было истыкано крестами, но на одной могиле креста еще не было. Я сделал пару шагов и остановился у свежего холмика. Взял в руку горсть земли и закрыл глаза. Губы мои послушно шептали призыв. Новопреставленный не заставил себя ждать и уже через минуту передо мной стоял его бестелесный дух.

Я протянул ему кусок цветастой ткани.

– Найди для меня его хозяина.

Призрак, которым оказался пожилой бородатый мужчина, забрал лоскут, поклонился и исчез.

Надеюсь, на этот раз все получится иначе придется вызывать Карачуна – потустороннего отморозка, встречи с которым предпочел бы избежать. Я невольно поежился, вспомнив его семихвостую плеть. Что-то мне подсказывает, что кровью козла он не ограничится.

Картинка перед глазами начала мутнеть, и я снова нашел себя стоящим перед столом. Пентаграмма на столе погасла, сосуд с кровью опустел. Остается только ждать. Я посмотрел на перстень, символ шакала на котором продолжал тускло светиться – связь с посланником крепкая.

Я не заметил сколько времени провозился в лаборатории. Из темного угла отделилась тень и, дрожа в свете факелов, поползла к моему рабочему месту.

– Черт тебя раздери, – со злостью бросил я появившемуся у стола Силычу.

Домовик поклонился и поднял полный раболепия взгляд. Правило: не говорить пока я не разрешу, Силыч выучил как «Отче наш». Так что сейчас мялся у стола в ожидании, моего кивка. После, он коротко передал мне просьбу директора.

– Срочно, – заползая обратно в темный угол, повторил Силыч.

– Мерзкий чурбан, – бросил я ему в спину. Мой домовик слышал в свой адрес эпитеты и покруче, поэтому как ни в чем не бывало растворился во мраке. Конечно, он не виноват и злился я скорее на Берендеева, но под руку попал мелкий проныра Силыч.

Я решил не портить себе настроение пустяками и «одна нога здесь, другая там» по-быстрому выяснить, что опять стряслось в нашем королевстве.

Похоже, уроки закончились и коридоры академии заполнились ученическим морем. Легко маневрируя в толпе, я размышлял, чем же на этот раз озадачит меня Берендеев. Поводов для встречи было несколько. Например пророчество, которым он мне уже плешь проел. Наверняка нашел нового избранного. Слово то какое пафосное. С другой стороны, я понимал его опасения – портал из подземного мира в наш – такое себе удовольствие даже когда он надежно запечатан, а единственный кто мог переступить барьер – эта старая кошелка Яга. Я не верил в искренность ее договора с Берендеевым, слишком могущественной тварью она была, но Богумиру лучше знать, кому верить, кому нет.

Я подошел к высокой сводчатой двери и постучал, прежде чем войти. Богумир Казимирович Берендеев – могущественный белый маг и бессменный директор одной из самых закрытых магических школ, стоял у окна и, заложив руки за спину, смотрел вдаль.

– Какой сегодня прекрасный день. Все-таки есть в осени какая-то душевная грусть. Природа, увядает, но напоследок одаривает нас буйством красок и надежд, – в задумчивости произнес он.

– Ты позвал меня восхищается прелестями осени? Вообще-то, я был занят.

Моя скептическая улыбка немного отрезвила Берендеева.

– Не брезгуй слезливой меланхолией старика. В моем возрасте ты будешь таким же, вот увидишь.

– Я не доживу, у меня работа вредная.

– Да брось Златан, ты ведь молодой человек. Получать радость от жизни можно и на вредной работе, и в любом возрасте. Было бы желание, – директор лукаво уставился на меня. Эта его улыбочка ничего хорошего не предвещала. Скорее всего новое дурацкое поручение.

– К чему весь этот разговор? Уж не по-отечески ли ты хочешь меня жизни поучить?

– Нет, я не стану этого делать, и совсем не потому, что ты не сможешь оценить моего рвения. Отнюдь. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо. И я знаю, на что способна твоя страстная душа.