Справедливость насилия

ivezno

Справедливость насилия

Глава 1

Холодный ветер, проникая сквозь щели незакрытого окна, медленно заползал в комнату. Он не кричал, не свистел, не возмущался – просто дышал, как дыхание чужого мира, который ни на секунду не переставал напоминать мне, что я в нём лишний. Будильник снова взорвал тишину моим least favorite саундтреком – раздражающим писком, которому плевать на мою усталость. Я приподнялся на локтях, скинул одеяло, как будто оно виновато в том, что я проснулся, и нехотя побрёл в ванную.

Пол холодный. Ванна ещё холоднее. Но только ледяная вода, хлестнувшая мне в лицо, наконец-то привела мир в чёткость. Размыла остатки сна. Мир вокруг, тусклый и безликий, приобрёл форму, но не краски. Всё серое, будто кто-то стер палитру жизни и оставил только одну кисть – унылую, монотонную, без вдохновения.

Я посмотрел на ванну. Раньше – просто квадрат с выпуклостью. Сейчас – что-то вроде формы для заливки бетона. Место, в котором из жидкости превращаются в нечто твёрдое. Наверное, именно в этом суть всего мира. Он превращает мягкое в твёрдое. Податливое – в тупо подчинённое.

Я вытер лицо. Вдохнул. И вышел.

На кухне уже пахло подгоревшими гренками и пережаренным яйцом. Привычный аромат. Как сигнал: «Добро пожаловать в очередной день, где всё как всегда».

Мать уже сидела за столом, как будто ничего не происходило. Перед ней – завтрак. Передо мной – невыносимость быть собой.

Я опустился на стул, молча. Несколько секунд смотрел в тарелку. Яичница, как всегда. Даже жёлток треснул, будто сдался.

– Мааамм… – протянул я с ленивым надрывом, будто собирался просить невозможное. – Можно… хотя бы сегодня не идти в школу?

Она не отреагировала сразу. Сделала глоток чая. Будто я снова сказал что-то банальное, как «доброе утро».

– Нельзя, Парвум, – ответила она, не повышая голоса. – Сколько можно тебе повторять. Один день пропустишь – на следующем уроке ничего не поймёшь. А потом как снежный ком: всё больше, больше, больше… и всё – отстанешь навсегда.

Я закатил глаза, но не вслух. Только внутри. Голос – усталый, почти жалобный:

– Да зачем она мне, эта школа, мам… Я в десятом. Оценки всё равно в аттестат не идут. Я бы после девятого ушёл, ты же знаешь… но это ты настояла, не я…

Мать повернулась ко мне, в её взгляде – всё то же. Беспокойство, обёрнутое в банальность.

– Ты не понимаешь, – начала она, как будто читая с заезженной пластинки. – Не важно, что оценки за десятый не идут в аттестат. Важно, что ты получаешь знания. Чтобы в одиннадцатом было легче. Чтобы в жизни было легче.

Легче… – я едва не фыркнул.

Легче жить в этом бетонном аквариуме с обоями времён Советского Союза? Легче вставать, когда будильник орёт тебе в ухо, как дежурный по камере? Легче быть никем? Без лица, без голоса, без шанса?

Я посмотрел на неё. Хотел ответить что-то острое. Больное. Что-нибудь, чтобы она наконец поняла, что я – не она. Что я не живу ради графиков, оценок, сертификатов.

Но я не сказал ничего. Только тяжело вздохнул и пробормотал с плохо скрываемым раздражением:

– Хорооооошооо…

– Вот и славно. Давай доедай и иди одевайся, а то ещё в школу опоздаешь, – сказала мама с кухни, не оборачиваясь. Сказала это так, будто передо мной был не день, а наказание. Очередной день.

Я посмотрел на тарелку. Та же самая яичница. Словно время застыло. Как будто каждое утро – это дежавю, навязчивая петля из желтков и соли. Я молча доел – не от голода, а по инерции. Просто чтобы было что-то в желудке. Просто чтобы не спорить. Просто чтобы запустить тело в ещё один мёртвый день.

Она говорила: «еда – это энергия». А мне казалось, что это топливо, которое сгорает впустую, как если бы пытался завести заглохший двигатель.

Я поднялся, вяло отнёс тарелку в раковину, даже не глядя, упала ли она ровно. Затем, будто на автопилоте, натянул школьную форму – безразмерную, как будто она была пошита сразу для всех, чтобы мы все выглядели одинаково бессмысленно. В сумку полетели учебники – точнее, кирпичи. Мёртвые, скучные, чужие.

– Я пошёл, – крикнул я на выходе, не оборачиваясь.

– Удачи тебе! Не спи на уроках! – отозвалась мама, уже из другой комнаты.

Но я её не слышал. Или сделал вид, что не слышал. В последнее время я много делаю вид, что не слышу. Так проще.

На улице – тот же серый хрустящий снег, тот же вечно мутный воздух, который въедался в лёгкие, будто кто-то курил прямо мне в лицо. Та же дорога. Те же облезлые дома, которые давно сдались. Те же люди – безликие, как фон.

Я шёл и пинал снег с дороги, будто хотел расчистить себе путь, но всё возвращалось обратно – каша, грязь, лужи. Всё здесь всегда возвращается обратно. Как бы ты ни пытался.

И снова этот мыслительный фон – тягучий, злой.

Почему никто здесь не видит, что этот мир – гнилой? Почему все смирились? Почему никто не хочет большего?

Они все ходят, как NPC. Работают сварщиками, электриками, на заводах. Как будто родились, чтобы вкрутить винт и умереть. Им нормально. Им – да. А мне?

Почему меня никто не понимает?

Школа. Эта чёртова школа. Каждый день туда, как в камеру. Я уже в десятом классе, и всё, что они делают – это тычут мне в лицо задачами, как будто они важнее моей жизни.

Зачем мне математика?

Как мне в будущем, настоящем, взрослым, поможет чёртов дискриминант? А квадратный корень? А теорема Виета? У него даже имя звучит как у заклинания, которое накладывают, чтобы мучить.

И музыка… Боже, музыка. У меня её уже нет, но я помню. Как мы все, будто дрессированные, стояли и учили эти нелепые песни для бессмысленных праздников. 23 февраля. Ну не выучу я песню – и что, мир остановится? Парад отменится? Генерал прослезится? Это не музыка. Это – пытка рифмой.

Я сжал ремень на сумке сильнее. Пальцы побелели.

А знаете, что бы я сделал… если бы был в другом мире? Если бы меня призвали?

Я бы не пел песни. Не решал уравнения. Я бы не был их игрушкой.

Я бы стал сильным. Настоящим. Я бы показал им всем, кто здесь – герой. Кто достоин. Кто больше, чем пыль под ногами.

Но мне этого не видать…

Меня не призовут. Никогда. Потому что в другие миры почему-то тащат этих тупоголовых нюней, вечно скулящих о том, как им тяжело.

«Меня обижают», «я хочу домой», «я не справлюсь»…

Домой, блядь! Когда они уже там.

Когда их уже, по сути, обнял сам смысл жизни, а они ноют, как будто их в канализацию выбросили.

Им дали шанс. Возможность. Власть. Цель. И что они делают? Скулёж и слюни.

А я иду по этому чёртову городу, по загаженной снежной каше, по лужам, по асфальту, покрытому чёрной слякотью и отчаянием, делая самые короткие шаги из возможных.

Если я дойду медленно – может, школа сгорит. Может, я успею умереть. Может, успеет начаться что-то интересное, наконец-то.

Но, конечно, ничего не сгорает. Я дохожу. Я – всегда дохожу.

Школа как школа – облупленные стены, линолеум, который вечно пахнет тряпкой. Люди, как всегда, уже внутри, будто и не выходили отсюда вовсе. Словно они тут живут. NPC, застопорившиеся в своём скрипте.

Скинул куртку. Сел.

Математика…

Разложил этот уродливый учебник, из которого уже сыпятся страницы. Я опоздал – и на разговоры с друзьями времени не осталось. Только пожал руки, и тут же звонок.

Часовая бомба стартовала.

В класс ввалилась математичка. Голос у неё – как у старого чайника: ни ярости, ни уюта, просто пар.

– Хорошо, класс, встаньте. Сегодня повторение материала. На доске номера. Найдите в учебнике. Решите хотя бы два. Подходите – ставлю оценку, – пробубнила она, даже не глядя.

Села. Уткнулась в журнал, как будто ей всё это так же невыносимо, как и мне. Только она хотя бы получает за это зарплату. Я же – просто сижу в камере.

Я вытащил механический карандаш. Щёлк-щёлк – и ни одной формулы. Ни одного уравнения. Только линии. Только штрихи.

Я рисовал. Лучше уж это, чем решать задачи для мясных роботов.

Я не «ученик». Я – художник.

Я бы уже учился в художке, если бы не мама. Если бы не её маниакальное «высшее образование даёт тебе возможности».

Какие, мать твою, возможности?

Менеджером на складе?

Оператором в банке?

Четвёртым помощником пятого бухгалтера?

Я не хочу "возможности". Я хочу смысл.

Время капало. Я рисовал. Шум в классе, лёгкий треск грифелей, шепотки. Математичка ожила только тогда, когда начала вызывать имена по списку.

– Димон… скинь ответы, – бросил я тихо. Не было в этом ни просьбы, ни благодарности. Просто необходимость.

– Ща, – ответил он лениво и скинул фотку на телефон. Я глянул на неё, даже не открывая полностью. Просто чтобы знать, что будет, если спросят.

Так и живём. NPC помогают друг другу обманывать систему. Всё по кругу. Всё – без выхода.

Дзззззз…

Звонок. Спасительный, словно выстрел стартового пистолета для беглеца.

Пронесло. Меня не спросили.

Собрал этот унылый, замызганный учебник по матеше в портфель, будто засовывал обратно в сумку кусок тухлого мяса.

Рядом уже маячили мои – ну как… мои – друзья.

Мы двинулись в коридор, как зомби в одном направлении. Следующий урок – литература.

О, Господи, только не это. Опять.

– Литература, блядь… – пробормотал я вполголоса, – что может быть бесполезней?

Серьёзно. Кому она вообще сдалась?

Пушкин? Этот бородатый модник с грустными глазами?

Он даже не знает, что такое Wi-Fi, а его всё ещё заставляют учить, будто он до сих пор CEO русской культуры.

Он умер, как и должен был умереть человек, который не знает, как правильно прожить свою жизнь. Сдулся. Слил дуэль. Слабак.

Пушкин не качал ловкость, Пушкин не умел доджить. Пушкин – просто фиддер. Слил катку тиме против Дантеса.

– Эй, Димон, – буркнул я, отряхивая снег с капюшона, – чё там вообще по литре задали?

– Та хз, Повар…

Опять это…

Моё лицо дёрнулось, как будто меня укусили за ухо.

Сколько можно, а?

– Хах, ну понятно, – усмехнулся я с ледяной ноткой в голосе, – что и ожидать от такой немощи, как ты, если даже запомнить простое имя "Парвум" не можешь.

Он захохотал, как обычно. Беззлобно. Словно это была просто игра.

Но мне было не до игры.

– Русичка там говорила дочитать, этого… Тараса, что бульба ещё.

Бульба… Тарас… ну конечно, снова очередной мускулинный бумер со шрамом, который всех убивает ради "чести", а потом умирает как герой. Вырезка из учебника для патриотов.

– Ну чё, – сказал я, глядя в пол, – похоже, снова два.

Пнул ногой рассыпающийся кусок льда, как будто это и был тот самый Тарас.

– Что там по содержанию, Димон?

– Да я сам хз, – пожал плечами Димон. – Надейся, что нас не спросят.

Прекрасно. Просто шикарно.

Гениальная стратегия на урок – полагайся на удачу, когда в голове только ветер, а в душе – лень, закрученная в цигарку.

– Божеее… – выдохнул я, опускаясь на парту. – Похоже, придётся на перемене наспех перелистать это говнище и хотя бы притвориться, что знаю, о чём речь…

Я открыл учебник литературы. Бумага пахла как старая кладовка. Буквы расплывались перед глазами, как будто сам учебник понимал, насколько ему плевать, что я его читаю.

«Отцы… сыны… долг, честь, борьба… смерть»… Всё как обычно.

Очередной исторический фанфик про очередного военного папашу, который считает, что бить своих детей – это и есть воспитание. Прекрасно. Ещё один герой в лаптях, который умирает красиво, потому что не умеет решать конфликты иначе, кроме как топором.

Я пролистал страницу за страницей, не вникая ни в одну строчку. Слова пролетали мимо, как комары в летнюю ночь. Назойливо, бессмысленно.

Я так и не понял, о чём вообще была эта очередная копирка… может о варёной картошке. Или о боге войны. Или о мужике, который думал, что весь смысл жизни в смерти. Всё это одинаково бессмысленно.

На уроке, как и ожидалось, меня вызвали. Моя душа вздрогнула, тело вяло поднялось. И, разумеется, я смачно и с чувством получил своё законное два.

Спасибо, школа. Спасибо за очередной пощёчину реальности. Вы умеете вдохновлять, как гнилой хлеб вдохновляет на кулинарные подвиги.

Спустя ещё несколько вечных часов, когда солнце стояло в зените, как надзиратель над лагерем, я, наконец, услышал последний звонок.

Свобода. Если это можно так назвать.

Я вывалился за ворота школы, как будто вырвался из тюрьмы, и вдохнул грязный воздух серого города – такой же бессмысленный, как всё, что происходило внутри.

И знаете что? Если бы у меня в этот момент выросли крылья, я бы не взмыл в небеса, я бы, скорее всего, просто сгорел.

Как Икар.

…

Чёрт… Что я несу? Цитирую мифы? Серьёзно?

Я – человек, которому ставят двойки за «Бульбу», а тут уже чуть ли не на философский лад попёрло. Что со мной?

И в этот момент – всё остановилось.

Воздух вокруг меня задрожал, словно вселенная сделала вдох. Пространство начало скукоживаться, как старая фотография, сгоревшая на солнце.

По небу – или это уже не было небом – побежали чёрные трещины, как если бы мир внезапно оказался под стеклом и кто-то ударил по нему кулаком.

Звук, как раскат молнии, прорезал уши. Но я не испугался.

Нет. Я замирал не от страха, а от дикого, необъяснимого восторга.

Это оно. Это оно! Неужели…

Я распахнул руки, будто ловя ветер лицом.

– НЕУЖЕЛИ?!

Моё лицо вспыхнуло, как в истерике.

– Меня призывают в другой мир!!!

Мысль о том, что меня призывают в другой мир, сначала казалась дикой фантазией, чьей-то чужой мечтой, случайно проникшей в мой разум. Но чем ярче становилось ощущение, тем плотнее туман стягивался вокруг моего сознания. Время растворилось. Пространство – распалось.

А затем… всё резко прояснилось.

Я стоял. Не просто где-то, а внутри картины, которую рисовало моё воображение тысячу раз. Огромный зал – не просто тронный – храм королевской власти, залитый мягким светом, льющимся сквозь витражи высотой с башню. Каждый витраж – словно сказка, застывшая в стекле. Позолоченные арки, высокие колонны, резные стены – всё пропитано величием. И в конце этого архитектурного шедевра, словно венец, восседал король.

Я не мог отвести взгляд. Да и не хотел.

«Это… это фэнтези. Настоящее. Я… внутри мира, о котором мечтал всю свою жизнь?..»

На секунду я повернулся. Позади были стражи – молчаливые, как статуи, в сверкающих доспехах. И даже они казались частью этого сна, слишком идеального, чтобы быть настоящим.

Но тут что-то потянуло моё внимание вниз, к боку.

На поясе – ножны. Крепкие, кожаные, с металлическими накладками. И в них – меч. Я ощутил его вес. Не просто холодную сталь – смысл. Меч был не украшением. Он звал. Я уже начал было поднимать руку…

– Приветствую тебя, герой из далеких земель, – раздался властный голос, наполненный благородством и безапелляционностью. – Я Веритас, король этих земель, что зовут Лигнумом. Как же зовут вас?

Он говорил чётко, почти театрально, но каждое его слово отзывалось у меня внутри, как удар в гонг.

Я не сразу смог ответить. Горло пересохло. Спина похолодела. А по телу прошла волна… не страха – осознания.

«Это всё реально. Это. Всё. РЕАЛЬНО.»

– М-меня зовут… Парвус, – выдавил я. И тут же мысленно себя упрекнул за дрожащий голос. Это не подходило герою. Это было… жалко. Но я не мог иначе. Это было слишком.

– Хорошо, Парвус, – кивнул он. Его взгляд был спокоен, как у старого воина, повидавшего всё. – Думаю, объяснения тебе не нужны. Если у тебя будут вопросы – задавай их Сапинсу. Если всё понял, можешь идти. Стража, проводите его.

Что?! Вот так просто? Ни пророчества, ни церемоний? Меня… призвали, и всё?

Я развернулся, шагнул за стражами… и только тогда в голове началось настоящее:

"Конечно мне не нужны твои объяснения, король… Тьфу, блин. Конечно нужны! Что тут вообще происходит?! Я что, просто… с мечом – и вперёд? Герой, блин. Великий. Ха! Ну да, наверное, так и должно быть. Меня призвали, чтобы… ну… убить дракона? Разгромить демонического лорда? Спасти мир от какого-нибудь древнего зла?..

…или просто умереть красиво в первой же битве?"

Я усмехнулся. Глупо, одиноко, но по-настоящему. Всё это теперь мне по плечу… наверное.

Я шагал за стражеv.

Он не оборачивался. Не издавал ни звука. Его броня – полированная, гладкая, как зеркало – звенела при каждом шаге металлическим шёпотом, будто предвещая что-то… важное. Или опасное. Или и то, и другое.

Коридоры, по которым мы шли, были не хуже тронного зала – выточенные из светлого камня, стены увешаны гобеленами с гербами и сценами древних сражений. Пол блестел, как будто по нему не ступала ни одна пылинка. И всё это было настолько сказочно, настолько… нереально, что я просто обязан был сделать то, что сделали бы все персонажи, оказавшиеся на моём месте в любом уважающем себя издании по фэнтези.

"Если я действительно попал в другой мир… значит, здесь должна быть магия? А если здесь есть магия, то… может…?"

Я огляделся – никто не смотрит. Ни намёка на внимание со стороны стража. Словно он и не сопровождал меня, а просто выполнял программу, записанную в его шлем. Я сосредоточился.

"Окно характеристик."

В тот же миг перед глазами – прямо в воздухе – возникло полупрозрачное окно. Оно висело, как голограмма, чуть колыхаясь, будто бы в воздухе действительно были ветры магии. Моя челюсть чуть не упала на сверкающий мрамор пола.

[ПАРВУС]

Сила: 18

Ловкость: 12

Телосложение: 16

Интеллект: 10

Мудрость: 4

Харизма: (1–10)

"…Оу."

Мой мозг на секунду завис. Потом, как и положено в такие моменты, попытался включить режим «аналитика», хотя, если быть честным, паника стояла где-то в углу и нервно постукивала пальцами по столу.

"Так, спокойно. Сила – ясно. Поднять что-то тяжёлое. Ударить кого-то посильнее. Всё как в старых-добрых RPG. Ловкость – гибкость, скорость, рефлексы. Нормально. Телосложение… э-э… ну, наверное, это как в играх – запас здоровья? Или сопротивляемость? Не важно. Главное, что не ноль. Интеллект – очевидно, отвечает за магию. Мудрость… вот тут вопрос."

Я уставился на цифру 4 рядом со словом мудрость, как на особенно трудного соседа по парте.

"Разве не одно и то же, мать их, с интеллектом? Или тут как в соулс лайках – интеллект это знания(мана), а мудрость – как ты ими пользуешься? Или это про магическую чувствительность? Блин, надо найти кого-то, кто объяснит."

И тут я заметил харизму.

"…Что за чёрт? Почему тут не число? Почему диапазон? От одного до десяти? Это что, моя оценка как собеседника? Типа, 'ты сегодня на четвёрочку'?.."

Я закатил глаза.

"Хотя… может это означает, что она зависит не от цифры, а от моих действий? Типа, поговорил с кем-то – система наблюдает, как я себя веду, и даёт оценку? Оценка харизмы в реальном времени… Великолепно. То есть, даже магическая система теперь будет судить, как я лажаю в диалогах. Прекрасно. Просто… восхитительно."

В голове мелькнул образ меня, стоящего перед важным NPC, краснеющего, запинаясь, а система в это время со злобным «пинг!» снижает мне харизму до единицы. Я хмыкнул, уже почти смирившись.

"Ладно. Всё понятно. Более-менее. Система есть, окно есть, характеристики есть. Значит, я здесь не просто как турист. Я – персонаж. Герой. Как минимум с 18 силой. Ха. Парвус – качок."

Я посмотрел на свои руки. Они действительно были… крепче. Пальцы – чуть толще, мускулы – будто бы… удобнее? Не тяжёлые, а функциональные. Моё тело словно обновили до версии 2.0.

Я улыбнулся. Чуть. Почти исподтишка. И пошёл дальше.

Прошло всего несколько минут, а по ощущениям – целая вечность.

Я шагал позади стража, с каждым шагом чувствовал, как внутри растёт напряжение. Не тревога, нет – именно напряжение, как перед выходом на сцену, когда ты не знаешь, забыл ли текст, а толпа уже затаила дыхание.

И вот мы остановились перед массивной, тёмной деревянной дверью. Она была украшена резьбой в виде спиралей, рунических символов и листьев, будто кто-то ваял её не топором, а скальпелем, медленно, одержимо. От неё тянуло лёгким запахом лаванды… и пыли.

"Ладно. Сейчас, наконец, кто-то что-то объяснит. Надеюсь. Кто ты, Сапинс? Мудрый старик? Магистр? Бесстрастный гений? Или просто ещё один NPC с шестью репликами?"

Я едва успел вдохнуть, как дверь распахнулась – без скрипа, мягко, будто у неё был многолетний опыт встреч. Внутри было полутемно, лишь несколько магических ламп – крошечных синих огоньков – плавали под потолком, отбрасывая тусклое свечение на стены, усыпанные книгами.

И тогда я их увидел.

Два человека. Две фигуры, настолько контрастные, что мне на секунду показалось – это специально. Как театральная постановка. Или плохая шутка.

Первый стоял у окна, повернувшись частично ко мне, и… сиял. Не в переносном смысле – свет от лампочек отражался от его латных доспехов, которые выглядели так, будто были выкованы не кузнецом, а богами в какой-то небесной кузнице. Его поза была военная – прямая спина, руки за спиной. Человек-командир. Человек-молния.

А вот второй… Он выглядел так, будто его забыли тут. Дряхлый мужчина в серой робе, длинной до пят, с тонкими руками, торчащими из рукавов, словно ветки. На голове – не шляпа, не капюшон, а просто немного седых волос, которых было явно меньше, чем когда-то. Он стоял с согнутой спиной, разглядывая какой-то фолиант. Без посоха. Без оружия. Даже без загадочной ауры. Весь его вид кричал: "Я здесь случайно."

"Окей. Я делаю ставку: седой старик – Сапинс. Как в сказках. Как в играх. Как… должен быть. Сейчас он повернётся, скажет: 'Молодой герой, ты избран судьбой, чтобы…', и всё пойдёт по классике."

Но всё пошло иначе.

Страж, не теряя ни доли секунды, ровным голосом произнёс:

– Второй герой, Парвус, прибыл.

И весь мой внутренний монолог, весь хрупкий сценарий рухнул как карточный домик.

"…СТОП. ЧТО? ВТОРОЙ?!"

Мой разум не просто отреагировал – он взорвался. Эта мысль влетела в мою голову, как шаровая молния, и, кажется, сожгла в ней пару нейронов.

"Постой. Второй герой? То есть… я не единственный? Я не главный? А кто тогда первый?! Это что, дуэт? Мне теперь делить славу? Или ещё хуже – это будет как с напарником в шутере, который всё время лезет вперёд, подбирает весь лут и не прикрывает в бою?!"

Я уже был готов задать вслух хотя бы три вопроса – желательно на повышенных тонах, – как внезапно заговорил тот самый сияющий в броне, голосом глубоким, сдержанным и без намёка на приветливость:

– Приветствую тебя, новый герой. Я догадываюсь, что король не особо утруждался с объяснениями. Вкратце: ты – второй герой, Парвус. А он – первый герой, Сапинс.

Я уставился на старика. Медленно. Очень медленно.

Он даже не поднял взгляд. Просто листал страницы, как будто всё это уже слышал тысячу раз.

– Вам поручено выполнить приказ короля, – продолжил доспешный. – Сапинс – старший, и он же командир. Он уже в курсе всех деталей. Вопросы – к нему.

"Подожди. Что? Что за бред? Он – командир? Он – 'первый герой'? Вот этот сутулый волшебник-пенсионер, у которого, прости Великий Дракон, даже посоха нет?!"

Я стоял, открыв рот, ощущая, как всё моё представление о героизме, иерархии и фэнтезийной логике рассыпается в пыль, как древний свиток на солнце.