Темная вишня

– Сожалеешь? – ироничный смешок слетел с губ.

– Ты сейчас о себе или о той части нашей дружбы, где ты знакомишь меня со своим старшим братом, по которому я теперь до конца своих дней буду пускать слюни?

– Наверное, теперь об обоих этих моментах.

Я бросила взгляд через плечо на Эмилио, чью усмешку услышала за спиной, но, к счастью, он остался незамеченным для моей подруги.

– Все это бессмысленно, учитывая, в какой ситуации ты можешь оказаться. Этот Доминик слишком настырный, и как только это спокойно проходит через твоих братьев? Почему они позволяют это?

Вздохнув, я чувствовала, как новые сапожки натерли мне пятку, но не предпринимала пока никаких попыток исправить положение.

– Это из-за меня, – я должна была признаться в этом, да? – Это я сказала Итало, что не против всех этих… В общем, всего этого.

Беатрис остановилась, а ее лицо вытянулось:

– Чего-чего ты сказала ему? А как же… – она осеклась, поймав мой взгляд.

– Ты и так знаешь, почему я так поступила, – тихо, чтобы не услышала и муха, пролетавшая мимо, когда мы вновь тронулись с места. – Хоть это ничего не значит.

– Но только не для твоих братьев, Дом. Думаю, они это могут воспринять гораздо серьезнее, чем ты можешь подумать.

Руки сами скользнули в карманы легкого пальто.

– Тебе стоит заканчивать все всякие встречи с этим Мёрфисом. Ничем хорошим это не кончится.

Риккардо

25.09.2020г. 17:54

Кенфорд. Срэндо. Парк

Парк в этом районе достаточно большой, чтобы по нему можно было блуждать около получаса, но я будто изначально знал, куда именно должен прийти. Понятия не имел, что это было: интуиция, связь или чутье. Но ноги привели в нужное место – та самая лавочка, напротив которой зимой возвышалась высокая елка. Сейчас же там ничего не было.

Моим вниманием всецело завладела Доми, сидевшая на ней в белоснежном пальто, пока ее такие же белоснежные волосы поддавались порывам немного прохладного ветра.

– Не опоздал, – губы, накрашенные розовым блеском, растянулись в милой улыбке, когда она поднялась на ноги.

Доминика стояла в сапожках на достаточно высоком каблуке, но все равно была гораздо ниже меня.

Моя рука слегка дрожала, расстегивая пуговицу пальто, освобождая шею от лишнего тепла.

Стоя рядом, благодаря гребаному направлению ветра, я слишком сильно ощущал нежнейший аромат ванильного мороженого, которым пахла Доми. Это достаточно сбивало мысли, которые и без всего этого были беспорядочны.

– Для твоей семьи ты у Анри? – из меня вырвался какой-то нелепый вопрос, на который она кивнула.

– Как и для Эмилио, – уточнила и нахмурила брови.

Она волновалась. И пока Доми не смотрела в мою сторону, мои глаза блуждали по ее лицу, отмечая каждую мелочь: уставшую улыбку, которая пыталась скрыть боль, румяные щеки, чуть покрасневшие глаза.

Я столько раз представлял этот момент, сотни раз прокручивал возможные варианты диалога, но сейчас слова застряли в горле.

– Почему ты мне не сказал? – ее голос стал чуть тише, испуганней.

Спустя долгую секунду медленного размышления, я, наконец, решился заговорить. Голос звучал низко, словно бархат, пропитанный усталостью и мукой:

– Потому что, если бы я сказал тебе тогда, сразу, ты начала бы искать выход немедленно. Высказывать идеи, предлагать планы, лезть в дела, в которых твой вклад равнозначен самоубийству.

Вздох – короткий, глубокий.

– Я пытался найти решение самостоятельно. Здесь не просто традиционалисты так решили, Доми, а все куда гораздо серьезнее. Я – пешка в игре, в которой даже чертовых правил не знаю, – руки сжимались в карманах пальто до легкой, неприятной боли. – Пойми, мне просто не хватило времени.

Смотря в глаза Доминики, сердце давало сбой, угрожая покинуть пределы грудной клетки.

– Моя помолвка с Элизой – сделка, которая в будущем должна сыграть свою роль. Сделка, которую заключили без моего желания, но моими руками.

Она поджала губы, опустив на секунду взгляд к мокрому после дождя асфальту:

– Я все понимаю, но… Это нечестно, – Доми сглотнула. – Ты не должен был решать за двоих, Рик, держать меня в неведении, будто я игрушечная фигурка, чьи чувства ничего не стоят.

В груди неприятно кольнуло от ее слов.

– Я не обесцениваю твои чувства. Я…

– Нет? – вырвалось у нее, перебив меня. – Разве я не заслуживала правды?

– Заслуживаешь, Доми. Больше, чем кто-либо другой.

– Ты же мог мне рассказать. Просто прийти и рассказать, что тебя заставляют жениться, и все остальное, что ты сейчас мне сказал про игры, марионетки и опасность.

– Я не хотел приходить к тебе с пустыми обещаниями, когда сам не понимал, что делать. Не хотел подвергать тебя риску. Боялся втягивать в то, в чем еще сам не разобрался.

– Почему же сейчас стоишь здесь? Разве риска больше нет?

– Есть. Особенно здесь и особенно сейчас.

Район Срэндо раньше казался мне самым безопасным, как нейтральная зона для нас с Доминикой, где мы могли видеться, ведь это была территория Руфеана, который бы не стал прицеплять ко мне хвост. Но сейчас я не был уверен во всем этом, учитывая, что должен стать его зятем.

– И было бы правильно и дальше держать язык за зубами, чтобы не подвергать тебя опасности, но я осознал, что вел себя как эгоист по отношению к тебе. Не хочу оправдываться и говорить о том, почему у меня не хватило времени, чтобы даже обдумать всю эту ситуацию прежде, чем вывалить ее на тебя, ведь у меня нет оправданий. Точнее, ни одно из них не стоит того, чтобы встать наравне с тем, что я от тебя скрыл важную информацию. То, что я сделал, привело к тому, чего боялся – ты узнала о свадьбе с Элизой совсем не так, как я планировал тебе рассказать. Все вышло омерзительно, признаю, и нисколько не отрицаю. Прости меня. Пожалуйста. Я эгоист и мудак, который причинил тебе боль, и все это совершенно незаслуженно по отношению к тебе.

Доми поджала губы, смотря точно мне в глаза. В них не было слез, но та боль, что скрывалась внутри, прекрасно считывалась, заставляя сердце в груди сжиматься, лишний раз забывая о том, что ему необходимо биться.

«Энрике подошел ко мне и устроился рядом на диване, пока я нервно дергал ногой, перебирая пальцы. Мы были в комнате одни. Совсем. За последнее время нам не удавалось побыть с братом наедине дольше минуты из-за подготовки к инициации, которая вот-вот должна была начаться.

Я сильно нервничал, пока брат выглядел спокойным. Хотя мог поклясться, что точно слышал, как он совсем недавно срывался на некоторых традиционалистов из-за того, что они подготовили что-то не так, как нужно.

Мне же было плевать, как там нужно. В голове кружили совершенно другие мысли.

Сейчас мне надо было сосредоточиться на том, чтобы взять на себя ответственность за клан Сант-Хилл. Все ждали от меня, что я, как отец, встану и поведу всех за собой, ведь меня готовили к этому моменту всю жизнь. И я был согласен с каждым словом, с каждой подготовкой и действием отца, принимая правила этого мира.

Но это не значило, что…

– Мне кажется, я боюсь, – негромкое признание вырвалось на выдохе, пока глазами по венам на руках водил.

Энрике продолжал сидеть, откинувшись на спинку дивана, подперев кулаком голову и закинув ногу на ногу.

– Со стороны кажется, что быть Капо – просто, – я непроизвольно нахмурился. – Но ты тоже видел, сколько ответственности нес на себе наш отец. И пускай, как родитель, он потерпел полнейшее поражение, но, как Капо, справился на все двести процентов, – я вздохнул.

– Вилдер Карбоне, – начал брат, и взгляд мой врезался в него, когда мне стоило чуть обернуться через плечо, – в роли отца был настоящим дерьмом. И не думаю, что кого-то в нашей семье это все так же сильно волнует, как раньше. Но ты прав, Рик, в роли Капо Сант-Хилла ему не было равных. Поэтому сейчас туда должен выйти ты, а не кто-то другой, – Энрике кивнул в сторону дверей, ведущих в главный зал для проведения посвящения. – Никто больше не достоин занять его место, и никто не справится со всем этим так же отлично, как он, кроме тебя.

– Ты действительно так считаешь?

Он хмыкнул, уронив руку мне на плечо:

– Ты ничего не боишься, забыл?

Уголок моих губ сам приподнялся, а взгляд опустился с брата обратно на руки.

– Ты прав. Я боюсь только себя… – я вернул взгляд на Энрике. – И, пожалуй, тебя.»

Тогда я посчитал, что действительно ничего не боялся. У Эни получилось меня в этом убедить. Но, стоя сейчас здесь, глядя в глаза Доминики, в глаза, за которыми пряталась боль, в появлении которой был виноват исключительно я…

– Ты обещаешь больше ничего и никогда от меня не скрывать? – вдруг произнесла она. – Какая бы это ни была отвратительная правда, что бы она за собой ни несла, даже смертельную опасность, я… Я не хочу оставаться в стороне, не хочу больше чувствовать себя идиоткой. Уж лучше я буду знать, что происходит, и на какие риски иду, чем оставаться в неведении, но в безопасности. Так что я хочу, чтобы ты мне пообещал, что не станешь больше ничего от меня утаивать и пытаться взвалить все на себя одного.

Ее руки сжались в кулаки, а ветер все так же красиво развевал волшебные волосы.

– Я может, ничего не смыслю в отношениях между мужчиной и женщиной, но точно знаю, что в этих отношениях ты не один, Риккардо, есть еще я. Это работа двоих, а не только кого-то одного. Начни считаться с моим мнением тоже, пожалуйста. Я не хрустальная ваза, и от всего тебе меня не уберечь. Особенно, если я сама буду тебе в этом мешать. А я буду. Потому что… – небесные глаза опустились на мгновение, – sei anche la mia aria2, Риккардо.

В эту секунду меня покорила вся глубина этих глаз. В них виднелось столько решимости и силы, что у меня перехватило дыхание, словно закончился весь лимит на кислород.

Доминика была готова на любые риски, и именно это меня и покорило. Еще тогда, в тот вечер на балконе ресторана, когда она сделала первый шаг в мою сторону, в сторону «нас», наплевав на опасность, – и я понял, что попал. Я влюбился в эту девушку всем своим существом. И сейчас было бы преступлением отступать назад, когда Доми снова решилась на этот шаг.

– Prometto. 3

ВИШНЯ ЧЕТВЕРТАЯ

Доминика

21:20

Кенфорд. Клофорд. Особняк Аллегро

Каблуки от сапожек стучали по выложенной каменной дорожке, пока я направлялась из гаража к дверям особняка, попутно кладя ключи от машины в сумочку.

Сумерки опустились на город, и территорию освещали фонари. Я уже была готова ступить на первую ступеньку крыльца, но обернулась:

– Никки.

Эмилио нагнал меня из гаража.

– Мы можем поговорить? – он выглядел достаточно напряженным, и я, насторожившись, кивнула.

– Пойдем ко мне в студию.

Пройдя в особняк, Эмилио следовал за мной, сохраняя лицо телохранителя, так как Итало и Ренато сидели в гостиной, обсуждая какие-то рабочие дела за чашкой кофе. Они лишь мимолетно взглянули в нашу сторону, когда мы проходили мимо, направляясь к лестнице.

Поднявшись, я сняла с себя пальто, и мы прошли в комнату студии, где сразу же включила свет.

После разгрома, который я тут устроила, мне пришлось избавиться от многих картин, так как они были испорчены. И я рада, что портрет Эмилио не пострадал в этом хаосе.

Джан так и просидел со мной всю ту ночь, не сказав и слова, но, наверное, выкурив всю свою пачку сигарет, после которой мне пришлось долго проветривать студию. Я задремала у него на плече уже под утро, после чего он меня разбудил и ушел.

Как я и предполагала, мы не обсуждали это ни на следующий день, ни через неделю, никогда. Младший брат просто сделал вид, что ничего не видел. И, если честно, я ему очень за это благодарна, ведь, окажись на его месте кто-то другой из братьев, все было бы совершенно иначе. Даже Руди бы все это так не оставил. А в тот момент это совсем не та защита, что была мне нужна.

– О чем ты хотел поговорить? – задала я вопрос Эмилио, повесив пальто на спинку одного из стульев.

Взгляд друга не становился мягче, как это происходило обычно, стоило нам оказаться вне поля зрения моей семьи. И это заставляло нервничать сильнее.

Эмилио хмурил брови, словно не решаясь открыть рот и сказать то, что хотел.

– Эми… – начала я, но он перебил меня.

– Ты видишься с Капо Сант-Хилла? – и внутри все упало, заставив замереть каждый орган в организме.

Облизав пересохшие губы, спросила:

– С чего ты взял?

– Никки, даже твоя реакция тебя выдала сейчас, – он напряженно поджал губы и сжал руки в кулаки. – Я же прав, да?

Стук по окнам снаружи не смог привлечь моего внимания, хоть и заглушал эту нагнетающую тишину, повисшую между нами. Пошел дождь.

Врать Эмилио не было никакого смысла. Его вопросы были больше наводящими, чтобы я созналась сама, чем простой интерес. И именно ими он сейчас загнал меня в угол, словно в ловушку.

– Прав, – натянув рукава белого свитера на ладони, я обхватила себя руками, обнимая. – Ты прав, Эмилио. Я действительно… – воздух будто закончился в легких, и я вдохнула, – вижусь с ним.

– Давно? – спросил он, пока я не решалась поднять на него глаза.

То, что я испытывала сейчас – непередаваемо. Стыд обволакивал внутри каждый сантиметр. Стыд за ложь, не за любовь.

– Девять месяцев.

Эмилио не шевелился, не злился, а просто стоял в конце студии, смотря на меня холодным взглядом, который у меня не получалось расшифровать.

Он был мне как брат, и сейчас я чувствовала все тоже самое, что могла бы ощутить, если бы передо мной стоял Ренато или Итало. Но не Руди.

– Значит, мои подозрения были изначально верны, – негромкие слова, будто сказанные самому, донеслись до моих ушей. Выдохнув, друг все так же сжимал руки.

– Изначально? – воздух выбило из легких. – С какого момента ты подозревал?

– С самого начала, Никки.

– Но раз так, то почему ты позволял мне с ним видеться, никому не рассказав?

– Ну нет, – мрачно хмыкнул он, крича интонацией, что я сказала полную чушь, и глазами на секунду в сторону. – Я не собирался совершать чего-то подобного. Разве я похож на того, кто пойдет против тебя, даже учитывая, что твой выбор неправильный?

– Неправильный?

– Именно, Никки. Неправильный. Неверный. Называй, как хочешь. Но от этого он не перестанет быть таковым.

– Почему же он такой? – и голос мой дрогнул, сделавшись тише. – Только потому, что это против правил?

– Это лишь одна из причин, или я не прав?

– Не прав, Эмилио.

– А то, что он сделал с твоим братом, уже не считается? – сощурился он, а я отшатнулась, словно мне дали пощечину. – Я не сказал и не скажу никому обо всем этом только из любви к тебе, Никки, и уважении к твоей семье. Да, из верности я должен пойти и рассказать обо всем Итало, но повторяю: я не пойду против тебя.

– Если мой брат узнает, что ты был в курсе всего этого и не сказал, тебя убьют, Эмилио, – прохрипела я, чувствуя, как страх пробирался под кожу. – Тебе незачем идти на это предательство из-за меня.

– Почему нет? Ты же идешь на предательство своей семьи ради мужчины, которого любишь. И я иду на предательство своего Капо ради женщины, которую люблю. Не нужно обесценивать, Никки, мои чувства, особенно тогда, когда ты их не разделяешь.

30.09.2020г. 00:26

Кенфорд. Клофорд. Особняк Аллегро

Любовь. Кто бы что ни говорил, но и в нашем мире ей было место. Просто она скрывалась за хладнокровными масками и кровавой жестокостью.

Любовь запрещена, но реальна. Желанна, но недоступна.

Запретная любовь – коварный яд, соблазнительный плод, который так и хотелось попробовать, несмотря на предупреждения об опасности. А когда вкушал его, сладость сменялась горечью, радость – болью, восторг – сомнениями. Но именно в процессе познания вкуса обнаруживались нюансы понимания, достоинства самопознания и глубокое осознание ценности собственных чувств. Ведь они были так редки в этом жестоком мире.

Моя «запретная любовь» принадлежала Риккардо, мужчине, который стоял по другую сторону границы, и которого на дух не переносил каждый из моих братьев. Шансы на то, что у нас получилось бы свободно быть вместе, были равны, практически, нулю. Особенно, если учесть то, что Риккардо необходимо жениться на Элизе Нано в ближайшие месяцы. Но, я не готова вот так просто превращать свою любовь в пыль.

Эмилио… Я знала о его чувствах, и как бы странно это ни прозвучало, но и они считались не менее запретными, чем мои к Капо вражеского района.

Будучи телохранителем, ему было запрещено начинать какие-либо отношения и заводить семью. Он мне сам об этом сказал, ведь его мгновенно сняли бы с охраны семьи, переведя в обычного солдата Клофорда. А оставаясь моим телохранителем, это могло бы вызвать массу других проблем, ведь я не могла ответить ему взаимностью, любые отношения между охраной и охраняемой семьей были запрещены по кодексу, и Руди оторвал бы ему голову. И не только голову.

Перевернувшись в постели на живот, я подперла подбородок руками на подушке.

И что делать?

Этот дурацкий вопрос крутился в моей голове уже пару месяцев, а ответов нет, – только вопрос становился все больше и жирнее.

Беатрис.2: Спишь?

Экран телефона загорелся на тумбе, рядом с изголовьем кровати, осветив угол комнаты. Потянувшись и взяв его в руки, улыбка сама появилась на губах, а пальцы начали мгновенно писать ответ на сообщение:

Доминика: Не сплю

Доминика: Ты дома?

Беатрис.2: Пока нет. Появились дела в офисе.

Беатрис.2: У тебя есть планы на завтра?

И первым порывом начала печатать:

Доминика: Никаких, я свободна.

Но уже в следующую секунду, пока палец не успел нажать на кнопку «отправить», зажала другую – «стереть».

Осознание завтрашнего дня накрыло только сейчас, отчего захотелось заныть в подушку и больше из нее не выныривать.

Доминика: Прости, я завтра занята.

Беатрис.2: Будешь у Анри?

Кажется, я могла смело прокусить губу, чувствуя, как сильно прикусывала ее зубами.

Доминика: Нет.

Руки немного дрожали, но мне нужно было сказать Риккардо так, как есть. Если я требовала от него правду, то и сама не должна ничего скрывать и утаивать.

Доминика: У меня свидание.

Доминика: С Домиником Мёрфисом.

Риккардо

Кенфорд. Сант-Хилл. Главный офис

– А мне уже можно сказать, что у тебя выражение лица такое, будто кто-то только что убил твою любимую собаку на твоих глазах, и ты собираешься разобраться с ним самым жестоким образом? – Я поднял глаза с экрана телефона на того, кто любил добавлять мне нервных тиков. – Секунду назад ты выглядел менее взбешенным, что случилось?

Энрике умело игнорировал мой убийственный взгляд. Он просто прекрасно понимал, что тот адресован был не ему напрямую, а посредственно.

– Мёрфис, – прохрипел я.

– О-о, а вот теперь мне еще больше интересно, – знал бы он, как мне хотелось запихать его ухмылку ему в задницу. – Я бы сделал гугл запрос по типу «Топ-десять самых жестоких способов для убийства», если бы не знал тридцать девять им подобных.

Желание запустить телефон вместо стены в голову брату увеличивалось с каждой секундой, но пока что я лишь сжимал его в руке так сильно, что казалось, скоро экран треснет.

– Ладно, шутки шутками, а теперь серьезно, что натворил этот пластиковый Кен?

Набрав побольше воздуха, я на выдохе разжал телефон, небрежно бросив его на стол.

– Доми идет завтра с ним на свидание.

В проходе в кабинет показался Уго. Повисла тишина. Тяжелая, ощутимая каждой клеточкой кожи, что не хватало лишь гребаных сверчков!

Твою ж мать, если бы можно было сделать этот вечер еще хуже, то, наверное, меня женили бы на племяннице Руфеана прямо в эту секунду, а уже в следующую на офис упал метеорит.

Карий глаз Уго взглядом сканировал меня, – который потерял способность говорить, судя по всему, – и Энрике, у которого перекосило ебало так, что он то ли заржет, то ли сожрет свои щеки изнутри, в попытках сдержать невозмутимость своего лица.

Убейте меня, в самом деле.

– Я не вовремя? – лишь спросил Уго. Я уже могу скатиться под стол, как долбаное желе, или еще нет?

– Нет, – на выдохе три буквы сложились в слово. – Все нормально, заходи.

И снова эта тишина, а брат продолжал стоять в проходе еще какое-то время, после чего сразу подошел к моему столу, стуча по полу подошвой своих черных кожаных берц.

Положив папку с документами мне на стол, он пододвинул ее ближе пальцами:

– Все солдаты распределены, проинформированы и готовы к выполнению своих обязанностей.

За секунду пришлось взять себя в руки, пытаясь не обращать внимания на внутривенное дикое желание пустить пулю в лоб. То ли себе за свой поганый, неосторожный язык. То ли Энрике за то, с каким лицом он продолжал сидеть на своем месте в конце кабинета. То ли Уго за то, что пришел так не вовремя. То ли ебаному Мёрфису, который с какого-то хуя решил, что ему можно претендовать на мою женщину.

– Отлично, – я скрывал легкую дрожь злости за переплетенными руками в замок на столе. – А что с товаром?

– Поступил еще ночью. Мы отгрузили его на складах. Завтра начнется сбор для первых поставок.

– Клэдо? – уточнение сорвалось с губ, заставляя увести мысли в другую сторону.

– Нет, сначала Кастелло-Маре, Портоландино, Беллатори, а потом Клэдо, – пояснил Уго. – Эти небольшие города идут по прямой до него, никуда не сворачивая. Так что мы сможем распространить товар и в них.

– А давно Кастелло-Маре считается небольшим городом? – в разговор проник Энрике, привлекая наше внимание. – Я думал, что он подобен Кенфорду или тому же Клэдо в размерах.

– Нет, он гораздо меньше, и население у нас значительно выше, чем в Кастелло-Маре.

– По сравнению с Рейдом и Авемором он вообще крошечный, – хмыкнул я.

– Как и твой мозг, судя по всему, – монотонно проговорил Уго, а у нас с Энрике вытянулись лица. – Я одноглазый, Рик, а не слепой.

Брат поправил козырек своей черной кепки на голове и зашагал к выходу из кабинета. Я соскочил с места:

– Уго, – он обернулся через плечо со скучающим взглядом. – Как давно ты знаешь?

Уголок его губы чуть приподнялся в еле заметной ухмылке, брат сунул руки в карманы своих карго-штанов, а после сказал:

– Завтра мне нужно будет съездить в Мафорд, чтобы вытащить одного нашего должника из его квартиры, так как он прекратил брать трубку. Если нужно, после него я могу присмотреть и за Доминикой. – Брови на рефлексах свелись к переносице в неком замешательстве. – Ты будешь занят, а ресторан, в который он отведет младшую сестру Руджеро, совсем рядом с квартирой Гарольда. Я могу присмотреть.

– Откуда ты знаешь, куда он ее поведет? – язык Энрике вернулся к жизни раньше моего.

Но Уго на его вопрос ничего не ответил. Только подарил мне свой внимательный взгляд и вышел из кабинета.

– Ты хоть что-нибудь понял? – Консильере оторвал свой взгляд от захлопнувшейся двери и перевел его на меня.

– Либо Уго ахренительный брат, либо у него есть секреты похлеще наших с тобой, – вздохнул я и упал обратно в кожаное кресло за столом.

– Скорее всего, он ахренительный брат с нихуевыми секретами.

Я не знал, что должно было начать меня беспокоить больше, чем та куча и так навалившихся проблем. То, что Доминика завтра должна пойти в ресторан с партнером мафии? Или то, что Уго уже достаточное время знал о моих отношениях с младшей сестрой Аллегро и лишь делал вид, что не в курсе? А может то, что у него были какие-то секреты, которые могли оказаться даже серьезнее нашего с Доми? Ну или же то, что я сказал Энрике о том, что у него тоже были секреты, а он и бровью не повел, чтобы это начать отрицать?

В нашей семье вообще имеются люди, которые вообще ни хрена не скрывают?!

– Но если вернуться к теме предстоящей свиданки твоей блондиночки с тем идеальным косплеем на принца Чарминга, то у тебя, знаешь, сколько есть дозволенных баллов на ревность по десятибальной шкале? – Энрике закинул ногу на ногу. – Минус один. Учитывая, как ты налажал с решением закатить вечеринку через пару месяцев под хэштегом #ПростиДоминикаЯЖенюсьНаДругой.