Карта Несуществующих Мест или Двойник из Ниоткуда

– Да, если подумать…Музей далеко, Свалка страшная, а Библиотека… – Пусик съежился, обмотавшись шарфом так, что видны были только глаза. – …там темно. И книжки шепчут. Иногда нехорошие вещи.

– Тогда в Библиотеку! – решил Джо-Джо. – Если он ищет что-то забытое, связанное с фантомами, то там самое место. Гизмо, настраивай Фантомоскоп на максимум. Бублик, веди по запаху!

Путь к Библиотеке лежал через шумный Парк Вечных Качелей (где качели визжали от восторга, выписывая восьмерки в воздухе), мимо Фонтана Сюрпризов (который, словно извиняясь за вчерашнее, скромно пускал мыльные пузыри в форме сердечек и смеющихся смайликов), и дальше – в тихий, словно уснувший, квартал Старых Слов. Они шли по тихим улочкам, где фантомы еще не появлялись. Но напряжение висело в воздухе. Ворчун шел в арьергарде, бурча себе под нос и время от времени макая палец в маленькую баночку «Стратегического Варенья Бдительности», которую он теперь носил на поясе.

– Вот тут, – Бублик остановился у перекрестка, его нос задрожал. – Запах… раздваивается! Книжная пыль – налево, к Библиотеке!

Сама Библиотека предстала перед друзьями как гигантский спящий кот из темного, покрытого вековым лишайником кирпича. Окна-глаза были полуприкрыты резными деревянными ставнями, а покатая крыша-спина поросла изумрудным мхом и крошечными книжными грибами, похожими на раскрытые миниатюрные томики стихов. Воздух здесь был густым, тяжелым, пропитанным запахом старой бумаги, переплетной кожи, воска и чего-то сладковато-грустного – как воспоминание о прочитанной и давно забытой сказке, оставившей лишь легкий осадок на душе.

– Ой… – прошептал Пусик, кутаясь во все три шарфа, хотя солнце припекало. Его прозрачное тело дрожало сильнее обычного. – Тут так… тихо. Не просто тихо. А… как в склепе для звуков. И книжки будто… смотрят. Спящими глазами.

– Не смотрят, дремлют, – поправил Ворчун, стуча посохом по каменным ступеням, покрытым бархатным слоем пыли. Звук стука казался кощунственно громким. – И будить их – себе дороже. Особенно те, что про проклятия гномов-людоедов или рецепты борща с паутиной сновидений. Но… – он тяжело вздохнул, оглядывая решительное лицо Джо-Джо, – раз уж Весельчак упёрся как баран в это перо, а пес чует там разгадку… Заходите. Только, ради всех гномов в Арктике, тихо. И не трогайте книги с зелёными обложками – это обычно яды. С красными – любовные заклятья, опасные для неокрепших умов. С синими – скучные трактаты о налогах на смех. И… в общем, лучше не трогайте вообще ничего, пока я не скажу.

Дверь в Библиотеку скрипнула протяжно и жалостливо, впуская их в царство полумрака и призрачных лучей солнца, пробивавшихся сквозь высокие витражные окна, где вместо святых были изображены танцующие буквы и спящие драконы. Внутри было не просто тихо. Было беззвучно. Звук их шагов мгновенно глотал толстый ковёр из книжной пыли, устилавший пол, мягкий и упругий. Полки вздымались до самого куполообразного потолка, как каньоны из корешков – кожаных, потрескавшихся, тканевых, выцветших, деревянных, покрытых странными рунами или просто загадочными пятнами, похожими на засохшие слезы. Казалось, сама воздушная пыль, витавшая в лучах света, состояла из миллионов оброненных, забытых букв, кружащих в вечном танце забвения.

– Ищем… что конкретно? – прошептала Гизмо, её голос не вызвал эха, а просто… растворился в тишине, как капля в океане.

– Всё, что связано с инициалами Л.С., – так же тихо ответил Джо-Джо, сжимая в руке холодное перо. Оно вдруг дрогнуло, как живое, и его серебристый кончик слабо засветился, указывая тонким лучом вглубь бесконечных залов, в самую гущу книжных каньонов. – Или с такими же перьями. Или… с вечностью. – Последнее слово сорвалось с губ само собой, навеянное надписью.

– И с белками! – негромко, но настойчиво добавил Бублик, старательно ставя лапы на цыпочки, что у пса его комплекции выглядело одновременно комично и трогательно. Его нос работал как мощный насос, втягивая воздух. – Библиотечные архивариусы прошлого века часто использовали их для чистки труднодоступных мест в переплётах! Исторический факт! Следы беличьей шерсти могут быть уликой!

Они двинулись вглубь лабиринта спящих знаний. Книги на полках временами шевелились, словно во сне, перешептываясь страницами, издавая звук, похожий на шорох крыльев моли. Иногда с верхней полки, словно снежинка из прошлого, падал легкий хлопьевидный комочек пожелтевших, полуистлевших букв. Гизмо пыталась сканировать корешки своим «Фантомоскопом», но рыбка внутри лишь сонно зевала, пуская пузырьки, и светилась ровным зеленым светом. Даже её передовые технологии сдавались перед древней, неторопливой магией этого места, пропитанного временем и молчанием.

Внезапно Пусик, плывший за Ворчуном, как маленькое испуганное облачко, вскрикнул (беззвучно, но очень выразительно) и указал дрожащей, полупрозрачной рукой в сторону глубокой ниши между двумя исполинскими стеллажами:

– С-с-смотрите! Там… свет! Не такой, как везде!

В дальнем углу, за горой фолиантов с названиями вроде «Теория Взбивания Облаков для Практического Применения» или «Песни Камней для Начинающих: Как Разбудить Гранит и Усмирить Базальт», мерцал слабый, но упорный голубоватый огонёк. Он не был похож на солнечный луч. Он светился изнутри, холодно и загадочно. Они осторожно, стараясь не потревожить сон книг, подошли. Источником света оказалась не лампа и не волшебный кристалл. Это была… карта. Но не нарисованная на пергаменте, а выложенная из сотен крошечных, мерцающих бирюзовым светом бусинок на огромном, почерневшем от времени дубовом столе. Она изображала Веселундию, но незнакомую, причудливо искаженную. Радужный мост вился змеёй, упираясь не в реку, а в пропасть. Парк Вечных Качелей был строго квадратным и разделенным на клетки. А на месте мастерской отца Джо-Джо зияла угрожающая черная дыра, помеченная рунической надписью: «Разлом Сожалений».

– Карта… – ахнула Гизмо, забыв про шепот. Глаза ее за стеклами очков стали огромными. – Вернее не полная карта, а фрагмент той самой Карты Несуществующих Мест! Настоящий! И он… активен! Ворчун, посмотри! Что скажешь?

–Похоже, что так и есть, – задумчиво прокряхтел Ворчун. – Похоже, что так и есть…

– Или очень искусная подделка белок! – немедленно заподозрил Бублик, подбегая к столу и обнюхивая его край. – Запах… старого воска… магнито… магнитной пыли? И… той самой грусти! Усиливается! Карта – ловушка! Приманка! Сыщик Бублик предупреждал!

Джо-Джо, сердце которого колотилось, как барабан в руках лихого музыканта, поднес перо к светящейся поверхности карты. Серебристый кончик пера вспыхнул в ответ ослепительно ярко, и одна из светящихся бусинок – та, что обозначала саму Библиотеку Забытых Шёпотов – замигала интенсивным белым светом. От неё потянулась тонкая, мерцающая нить холодного пламени, как паутинка из звёздной пыли, к крошечной точке на самом краю карты. Точка была помечена изящной руной, похожей на стилизованное перо, обвивающее слезу или каплю.

– Л.С. здесь, – прошептал Джо-Джо с полной уверенностью. Тайна инициалов сгущалась, становилась осязаемой. Они были на пороге разгадки. – Вот она. Его… или её… вечность.

В этот момент священную тишину Библиотеки разорвал знакомый, скрипучий, как несмазанные ворота в ад, вопль:

– Хохи тут! Готовьтесь к а-а-адскому… э-э… книго-воровству-сс-с и блестяшко-собирательству-у-у!

Из-за горы фолиантов, словно черти из забытой всеми табакерки, высыпали Хохи. Грымзя, в короне, теперь украшенной оторванными золотыми буквами «Э» и «Й» (вероятно, от слова «Энциклопедия»), сразу устремила алчный взор на светящуюся карту:

– Блестяшка-карта! Сияющая! Моя-я-я! Для коллекции-и-и! – Она прыгнула на стол, едва не опрокинув его.

– Не смей! – закричала Гизмо, бросаясь наперерез, забыв про всю осторожность. Ее «Фантомоскоп» замигал тревожно.

Начался хаос, немыслимый в этом царстве тишины. Казюля, визгливо хихикая: «Книжки-раскладушки! Пора раскрывать секреты!», выстрелила струёй едкой розовой слизи в ближайшую стеллаж. Книги, попав под удар, ахнули облаком древней пыли веков и начали беспорядочно хлопать страницами, как стая испуганных гигантских бабочек. Тома взлетали, падали, раскрывались с громким шумом, засыпая всех бумажным дождем. Бульк («Ик!»), пытаясь увернуться от летящего увесистого тома «Сонника для Недовольных Улиток», чихнул липкой прозрачно-зеленой массой прямиком на ногу Ворчуну.

– Опять?! – взревел гном, подпрыгивая на одной ноге и тряся липкой конечностью. Пыль оседала на его шляпе и бороде. – Да я вас… я вас… заставлю эту слизь вылизать до блеска! И книжки потом переплетать! Вечность! Целую вечность!

Шушуня, растворившись в ближайшей тени, метнулась к карте, как черная молния. Ее цель была ясна – оторвать ту самую мерцающую бусинку с меткой «Л.С.». Плюх, прикрывая голову руками, нырял под стол: «Ой, книжки летают! Это же опасно! Они могут по голове дать!»

– Отойди от улики! – залаял Бублик, прыгая между падающими книгами, как мячик на пружинке. Его сыскной плащ развевался. – Это собственность следствия! Белкам не достанется! И Хохам тоже! Прекратить безобразие!

Джо-Джо увидел, как тонкая, мерцающая нить на карте, связывающая Библиотеку с точкой Л.С., под действием сотрясений и хаоса стала рваться, истончаться, как тающий лед. Он должен был действовать! Сейчас! Не думая о последствиях, движимый инстинктом и странной связью с пером в руке, он схватил его и ткнул светящимся кончиком прямо в центр бусинки с заветной руной!

ЩЕЛЧОК!

Звук был не громким, но невероятно глубоким, как будто щелкнул замок на вратах самой Вечности. Яркая, ослепительно-бирюзовая вспышка озарила всё вокруг, залив зал холодным светом. Карта на столе погасла мгновенно. Падающие книги замерли в воздухе, зависнув в самых невероятных позах. Даже слизь Казюли зависла в виде нелепой розовой сосульки. Хаос застыл.

Когда зрение вернулось, залитое светящимися пятнами, они увидели, что на месте огромного дубового стола теперь зиял… портал. Но это было не просто отверстие. Это было чернильное зеркало, огромное и бездонное, в котором отражалась не Библиотека, а бескрайнее, усыпанное мириадами огней звёздное небо. Только вместо звезд в бездонной черноте висели, медленно вращаясь, гигантские, светящиеся изнутри книги. Фолианты в кожаных переплетах, потрепанные томики, свитки – целая галактика забытых знаний, парящая в космической пустоте. От портала веяло леденящим холодом космоса и резким, чистым запахом… чернильных гроз и озоном.

– Вау… – прошептала Гизмо, и в этот раз ее шепот прозвучал громко в абсолютной тишине. Ее глаза за стеклами сияли, как те самые книжные звезды.

– Вот это поворот! – пробурчал Ворчун, поправляя шляпу. – Прямо как в сказке про гнома-астронавта! Только страшнее. И холоднее.

– Ой-ой-ой! – запищал Плюх, выглядывая из-под стола. – Там… там очень высоко! И темно!

– Улика ведет в… в книжную галактику? – потрясенно пробормотал Бублик, подбираясь к краю портала и заглядывая в бездну. Его нос задрожал. – Запах… бесконечности! И… и его! Подозреваемого! След горячий!

– Блестяшка-портал! – завизжала Грымзя, забыв про карту. Ее глаза горели алчностью. – Сияющая дыра! Наша-а-а-с! Вперед, Хохи! За новыми блестяшками-сс-с!

Хохи рванули к мерцающему провалу первыми, толкаясь и крича. Но Джо-Джо был ближе. Он стоял у самого края. И заглянув в чернильную, усыпанную книжными звездами бездну, он увидел. Не просто парящие фолианты. В глубине, на фоне огромного, светящегося голубым свитка, стояла тень. Человеческая. Одинокая. Стоящая спиной. И в руке у той тени что-то блеснуло – еще одно белое перо, точь-в-точь как его собственное. Сердце Джо-Джо сжалось ледяной рукой.

– Он там! – крикнул Джо-Джо, голос сорвался. – Двойник! За мной!

Он не раздумывал ни секунды. Сжав свое холодное перо так, что пальцы онемели, он шагнул в чернильную гладь портала. Ощущение было странным – не падение, а погружение в ледяную, тягучую темноту, пронизанную светом далеких книжных солнц. За ним, вцепившись мертвой хваткой в его куртку, прыгнул Пусик с тихим: «Ой, я не хочууу…». Ворчун, ругаясь на чем свет стоит и хватая Гизмо за руку («Держись, изобретательница, а то затеряешься в каталогах вечности!»), прыгнул следом. Бублик, не раздумывая, с громким: «Стой, подозреваемый! Сыщик Бублик идет!», бросился в чернильную бездну.

Хохи, толкаясь, визжа («Не толкайся-сс-с!», «Сама виновата!», «Ик!», «Ой, я боюсь высоты!», «Хохи вперё-ё-ёд за сокровищами-и-и!»), кубарем провалились в портал последними, как разноцветные комочки хаоса.

Чернильное зеркало сомкнулось за ними с тихим вздохом, словно гигантская книга захлопнула свою обложку. В Библиотеке Забытых Шёпотов снова воцарилась глубокая, непроглядная тишина. Только книги, замершие в воздухе, тихонько опустились на пыльный пол, аккуратно сложившись в стопки. На дубовом столе, где мгновение назад сияла карта и зиял портал, лежало теперь маленькое белое перышко. И на нем опахале, горели новые слова, написанные тем же светом лунного серебра:

«Найди меня в Саду Вечных Снов. Л.С.»

Путешествие в неведомое началось. А Карта Несуществующих Мест только что обрела свой первый потерянный фрагмент – и указала путь к следующему. Город Теней ждал.

Глава 4: Сонный Канун и Шепот в Тумане

Падение длилось вечность и мгновение. Не было ни верха, ни низа – только ледяная чернильная пустота, россыпь книжных солнц и ощущение, будто тело разбирают на атомы и тут же собирают заново. Джо-Джо сжимал перо – единственную твердую точку в этом безумии. Оно горело в его руке, оставляя на ладони призрачный серебристый след.

– Ой-ой-ой-ой-ооооой! – тонкий вопль Пусика висел рядом, растворяясь в беззвучии.

– Я тебе говорил, Весельчак! Не лезь куда ни надо! – голос Ворчуна тонул в свисте нездешнего ветра. – Вот мы и попали! В чернильную трясину! Вечность стирать придется!

– Фасо… фазовый переход нестабилен! – долетал обрывок голоса Гизмо. – Гравитация… отсутствует! Трение… минимально! Захватывающе!

– Стой, подозреваемый! Ты не уйдешь! – гулкий лай Бублика разорвал тишину сзади.

– Блестяшки-звезды! Хочу-у-у! – визжала Грымзя.

– Книжки-подушки! Мягкие! – хихикала Казюля.

– Ш-ш-ш… тихо! – шипела Шушуня.

– Ик! Где низ? – булькал Бульк.

– Ой, мы потеряемся! – пищал Плюх.

ЩЕЛЧОК!

Не звук, а ощущение. Как будто захлопнулась гигантская книга. Им в лицо ударил воздух – невероятно густой, сладкий, тяжелый. Воздух, пропитанный ароматом миллионов цветов, но не бодрящий, а дурманящий, как вино из снов. Они рухнули не на камни, а во что-то мягкое, упругое и прохладное.

Джо-Джо откашлялся, поднимаясь на локти. Под ним был не ковер из пыли, а живой, изумрудный мох, бархатистый и прохладный. Он огляделся, и дыхание перехватило от неожиданной красоты и… жуткой тишины.

Они стояли в Саду. Но каком! Гигантские цветы, невиданных форм и неземных оттенков – от мерцающего сапфирового до ядовито-лилового – склоняли тяжелые головки, будто замершие в глубоком поклоне. Лепестки некоторых были усыпаны блестками, похожими на застывшие слезы. Странные, искривленные деревья с серебристой корой тянули голые ветви к низкому, молочному небу, где висели не солнце и луна, а два огромных, медленно пульсирующих светящихся шара – теплый янтарный и холодный жемчужный. Воздух дрожал от тихого, едва уловимого гудения – гудения спящих пчел размером с кулак, застывших в воздухе среди цветочных чаш. И всюду – тишина. Не мертвая, как в Библиотеке, а сонная, глубокая, обволакивающая, как пуховое одеяло. Казалось, даже время здесь текло медленнее, лениво переваливаясь с боку на бок.

– Мама дорогая… – прошептала Гизмо, поднимаясь. Ее «Фантомоскоп» лежал рядом, его рыбка сонно кружила в аквариуме, светясь умиротворенным зеленым. – Это же… биосфера в состоянии стазиса! Энергия сна… колоссальная! И эти цветы… – Она потянулась было к ближайшему, фантастически красивому цветку с лепестками, переливавшимися всеми цветами заката, но Ворчун резко одернул ее за рукав.

– Не тронь, изобретательница! – прошипел он, прищурившись. Его обычно бойкий взгляд стал вялым. – Видишь пыльцу? Иней сна. Пахнет сладко… слишком сладко. Как варенье из снотворных ягод. Чихнешь – и уснешь на сто лет, как гном Спячка в той сказке. Помнишь? Проснулся, а борода в паутине.

Действительно, с каждого цветка струилась легкая, золотистая пыльца, оседая на мхе тончайшим слоем. И запах… он был божественно прекрасен, но за ним чувствовалась тяжелая, неодолимая сила. Джо-Джо почувствовал, как веки наливаются свинцом. Мысль о новой шутке, которая вертелась в голове, вдруг показалась неважной. Усталой. Зачем шутить, если можно… поспать?

– Ой… – Пусик завис над мхом, как маленькое полупрозрачное облачко. Его глаза слипались. – Тут… так… спокойно. Тихо. Как в колыбели… Хочется… закрыть глазки…

– Сыщик Бублик… – пес попытался тряхнуть головой, но движение было замедленным. – …обнаружил… следы подозреваемого! Запах… старых книг… и… горького шоколада… И… и сонных орешков… – Его нос задремал на полпути, опустившись к моху. – М-м-м… косточки… во сне…

Хохи вывалились последними, но их обычный визгливый энтузиазм был приглушен дурманящей атмосферой.

– Блестяшки… – пробормотала Грымзя, глядя на светящуюся пыльцу. Ее корона съехала набок. – …сонные… Не хочу…

– Стены… – Казюля зевнула во весь рот, забыв про слизь. – …далеко…

– Ш-ш-ш… спать… – прошептала Шушуня, растворяясь в тени гигантского цветка.

– Ик… зевота… – Бульк рухнул на мох.

– Ой… мягко… – Плюх мгновенно свернулся калачиком рядом с ним и засопел.

Джо-Джо с усилием встряхнулся. Холодок под ребрами, знакомое предупреждение, пронзил дурман. Он сжал перо. Оно ответило ледяным уколом в ладонь, заставив вздрогнуть. Он огляделся. Сад был огромен, лабиринт из спящих цветов и серебристых деревьев терялся в молочной дымке. Но его перо… его перо слабо пульсировало, а серебристый кончик едва заметно указывал вглубь сада, к месту, где кроны деревьев смыкались в подобие темного грота.

– Не поддавайтесь! – сказал он громче, чем планировал. Звук его голоса был приглушен, словно обернут ватой. – Это ловушка! Держитесь вместе! Ищите что-то… неспящее.

Они двинулись сквозь Сад Вечного Сна. Шли медленно, пробираясь сквозь заросли гигантских стеблей и обходя спящих пчел, висящих в воздухе, как диковинные украшения. Воздух был густым от ароматов, каждый вдох требовал усилия. Ворчун клевал носом, бормоча что-то про "варенье… с малиной… не сонное…". Гизмо шла, уткнувшись в свой "Фантомоскоп", который показывал лишь ровное зеленое свечение "сна". Бублик шел, пошатываясь, его нос едва работал. Пусик плыл чуть выше мха, его очертания расплывались. Даже Хохи брели сонной гурьбой, не пытаясь пакостить.

Джо-Джо вел их, следуя за слабым импульсом пера. Оно вывело их к небольшой поляне. В центре ее росло самое странное дерево во всем саду. Его ствол был черным, как-будто обугленным, а ветви были усыпаны не листьями, а тысячами крошечных, мерцающих фонариков-бутонов, похожих на захваченные в плен звезды. И на самой нижней ветви, в гнезде из переплетенных серебристых волокон, сидела птица. Не просто птица. Существо из света и тени. Ее оперение переливалось всеми цветами лунной дорожки, а длинный хвост струился, как жидкий жемчуг. Глаза были закрыты, но казалось, что она не спит, а лишь дремлет, храня какую-то великую тайну. И в клюве у нее, аккуратно зажатый, лежал мерцающий треугольный фрагмент – точь-в-точь как тот, что нашли в библиотеке! Часть Карты Несуществующих Мест!

– Вот… он… – прошептал Джо-Джо, чувствуя, как перо в его руке сильнее заструилось холодом. – Фрагмент…

Но прежде чем кто-либо успел сделать шаг, воздух рядом с деревом задрожал. Из дрожащей дымки, словно проступая сквозь вуаль сна, вышел он.

Двойник.

Он стоял, глядя на поющую птицу сновидений. Его поза была напряженной, готовой к прыжку или к бегству. В руке он сжимал свое белое перо. Лицо, бледное и изможденное в этом призрачном свете, выражало не алчность, а… тревогу? Заботу? Он осторожно, почти благоговейно, протянул руку к гнезду, явно не желая разбудить птицу.

Джо-Джо не сдержался. Камень под ногой скрипнул. Звук, приглушенный сонным воздухом, все же прозвучал как выстрел.

Двойник вздрогнул и резко обернулся. Их глаза встретились через поляну, залитую мерцающим светом фонариков-бутонов. В глазах двойника мелькнул не гнев, не ненависть, а чистый, животный ужас. Ужас, смешанный с немым упреком. Он метнул взгляд на птицу, потом обратно на Джо-Джо. Его губы дрогнули, и он прошептал. Звук был едва слышен, сухой, как шелест мертвых листьев, но он донесся сквозь дурман Сада:

– …не… тро…гай… ее…

И прежде чем Джо-Джо успел что-то понять или крикнуть, двойник резко взмахнул рукой с пером. Воздух перед ним сгустился в молочную пелену. Он шагнул в нее… и растворился, как сон на рассвете. Исчез. Оставив лишь эхо своего шепота, запах старых книг и горького шоколада, и птицу сновидений, мирно дремлющую с фрагментом Карты в клюве.

На мху, у самых ног Джо-Джо, где только что стоял двойник, лежал маленький предмет. Ярко-желтый. Как капля солнца, упавшая в этот сонный мир. Леденец. Простой, круглый, на палочке. И на белой бумажке, обернутой вокруг палочки, было что-то нацарапано. Обожжено тонкой иглой.

Джо-Джо поднял его. Развернул бумажку.

Там было всего два слова:

«Спаси ее.»

И крошечная стрелочка, указывающая вглубь Сада, туда, где сгущался молочный туман, и виднелись очертания чего-то большого, темного и тихо звенящего на ветру – возможно, древнего колодца или забытой часовни.

Холодок под ребрами Джо-Джо превратился в ледяной ком. "Ее"? Птицу? Кого-то другого? И что значит "спасти" в этом царстве вечного сна? Предупреждение двойника висело в воздухе тяжелее цветочной пыльцы. Охота на двойника только что превратилась в миссию спасения. А Сад Вечного Сна, прекрасный и смертельно опасный, раскрывал свои тайны неохотно, окутывая все новыми слоями молочного тумана и невысказанных вопросов.

Глава 4: Сонный Канун и Шепот в Тумане (Продолжение)

Мерцающий свет фонариков-бутонов, усыпавших черное дерево, отбрасывал на поляну причудливые, шевелящиеся тени. Воздух, густой от дурманящих ароматов, казалось, застыл после исчезновения двойника. Лишь тихое гудение спящих пчел и едва слышный шелест серебристых волокон гнезда нарушали гнетущую тишину. Леденец в руке Джо-Джо был холодным и странно тяжелым. Два слова – «Спаси ее.» – горели в его сознании ярче любого фонарика.