Карта Несуществующих Мест или Двойник из Ниоткуда

Вдруг воздух перед ним задрожал. Не как у фонтана. Тоньше. Точно поверхность воды, в которую бросили камень. И он появился.

Двойник.

Стоял в двух шагах, на теплой плитке крыльца. Так близко, что Джо-Джо видел каждую деталь. Одет в такую же клетчатую рубашку, но ткань казалась поношенной, выстиранной до белесости. Джинсы – того же покроя, но выцветшие до неопределенного серо-голубого оттенка. Рыжие вихры – те же, что у Джо-Джо, но без золотистых искорок на солнце, просто тускло-рыжие. Глаза – его собственные глаза, зеркальные… но пустые. Глубоко усталые. Без огонька. Без искры. И самое страшное, самое неправильное – на левой щеке, где у Джо-Джо сияла, как маленькое солнышко, веснушка-нота "ля", было гладкое, пустое место. Будто кто-то стер ее ластиком.

Джо-Джо остолбенел. Весь мир сузился до этой фигуры. Холодок под ребрами превратился в ледяной ком, сковывающий дыхание. Двойник смотрел на него. Без улыбки. Без злобы. Без всякого выражения. Просто смотрел.

– Кто… – успел прошептать Джо-Джо, инстинктивно сжимая камень-кота.

Двойник двинулся молниеносно. Не для атаки. Его рука (пальцы холодные, как мрамор в подвале) мелькнула. Он вырвал Камень-Кот из руки Джо-Джо. Вырвал легко, будто брал то, что ему и так принадлежит.

– Отдай! – вскрикнул Джо-Джо, бросаясь вперед. Это был крик не столько гнева, сколько ужаса. Камень – его связь с мамой, с теплом дома, с чем-то нерушимым!

Но двойник уже отступал. Он окинул Джо-Джо последним взглядом – тяжелым, невыносимо знакомым и одновременно чужим. Взглядом, полным немой тоски и чего-то еще… упрека? Сожаления? – и шагнул назад. Прямо в стену дома-мороженого. Камень в его руке вспыхнул тускло-синим холодным светом. Стена дрогнула, стала жидкой и мутной, как вода в луже после дождя. И двойник растворился в ней, как призрак, унося с собой тепло камня.

Джо-Джо остался один. С пустой, холодной ладонью. В голове внезапно образовалась зияющая пустота. Он только что думал… Думал о чем-то важном. О чем-то очень теплом. О маме? О ее смехе? О той шутке, которую он ей рассказал вчера? Он забыл. Совсем. Словно кусочек его памяти, его самого, вырвали вместе с камнем. Он почувствовал слабость, легкое, но противное головокружение, как будто земля под ногами стала зыбкой. Как будто его самого начали… стирать.

Сбор Команды и Шепот Старых Книг

Через полчаса в мастерской Гизмо, пахнущей паяльником, маслом и пылью, царило напряженное оживление. Джо-Джо, все еще бледный, рассказывал о встрече. Его голос был чужим, сдавленным. Пусик, кутаясь в три шарфа, дрожал, как осиновый лист, его прозрачность то усиливалась, то спадала.

– Это не призрак, – прошептал он, пряча лицо в складках ткани. Голос его был едва слышен. – Призраки… они из нашего мира. Энергия. Остатки. Он… другой. Как дыра. Как пустота. Холодная. Он не отсюда.

– Зазеркалье! – вдруг рявкнул Ворчун, стуча посохом по полу так, что зазвенели банки с гайками. Все вздрогнули. – Я же говорил! Дедушка Кремень рассказывал у очага! Бывают трещины. В самой ткани мира. Оттуда иногда глядят… отражения. Нехорошие. Ненастоящие. Крадут вещи. И мысли! Особенно теплые! – Он мрачно посмотрел на Джо-Джо. – Вот твой камушек и твою думушку и стырили.

– Значит, нужен детектор! – Гизмо уже лихорадочно рылась в ящиках. Гаечные ключи летали, микросхемы мигали, как испуганные светлячки. – Создам "Фантомоскоп"! Будет ловить их энергетические следы, частотные искажения! Надо только подобрать правильный резонатор… – Она схватила кристалл с полки и принялась припаивать его к какому-то блестящему корпусу.

Бублик тем временем припал носом к тому месту на крыльце, где стоял двойник. Он втягивал воздух с таким сосредоточенным видом, будто читал самую важную в мире книгу. Потом поднял голову, его умные собачьи глаза были серьезны.

– Запах… – проговорил он торжественно. – …**старых книг.** Пыльных, как в Библиотеке Забытых Шёпотов. Пыльных чердаков, где хранятся вещи, о которых все забыли. И… далеких звезд. Но не веселых, праздничных, а… грустных. Очень грустных. – Он тряхнул ушами, сбрасывая невидимую пыль. – И еще… горького шоколада. Самого горького, какой только бывает. – Бублик посмотрел на Джо-Джо. – Это не белки. Это… что-то древнее. И печальное. Он что-то ищет. Чувствую носом. Он очень хочет это найти.

Джо-Джо сжал кулаки. Пустота в памяти ныла, как синяк. Он посмотрел на друзей: на Гизмо, спаивающую проводами что-то сложное и блестящее; на Ворчуна, мрачно натирающего посох мазью "От Ушибов и Гномьей Досады"; на Пусика, сливающегося с тенью книжного шкафа; на Бублика, чей нос теперь был их компасом в этом странном тумане.

– Он забрал мой камень. Он забрал… кусочек меня, – тихо, но очень четко сказал Джо-Джо. Голос его звучал хрипло. – Он опасен. И он что-то хочет. Что-то важное. Мы должны его найти. Пока он не забрал… все.

В мастерской Гизмо зажурчал паяльник, замигали разноцветные лампочки на зарождающемся "Фантомоскопе". Охота на невидимку, на двойника из Ниоткуда, началась. А за окном Веселундия, яркая, шумная, пахнущая пирогами и праздником, вдруг показалась Джо-Джо хрупкой. Словно любимая игрушка, в которую вкралась невидимая трещина. И сквозь эту трещину дул холодный ветер из мира, которого не должно было быть.

Глава 2: Перо, Пыль и Тень в Шкафу

Утро после "Желе-Катаклизма" встретило Веселундию подозрительной чистотой. Солнце-попрыгунчик светило, но как-то осторожно, будто боялось разбудить новую аномалию. Плитка местами мерцала чужими цветами, а воздух временами звенел не смехом, а странным, приглушенным эхом, как будто город прислушивался к шагам незваного гостя.

Радужная Площадь блестела – следы вчерашнего происшествия были отмыты Плюшкой-3000 с помощью гигантских вафельных полотенец и взбитых сливок. Но в воздухе витал едва уловимый запах тревоги, как от забытого на плите и подгоревшего компота.

Команда собралась в Центре Управления Аномальными Катаклизмами, так временно называлась мастерская Гизмо – царство шестерёнок, паяльников и банок с этикетками «Смех Концентрированный (Открывать в Очках!)». Ворчун, всё ещё пахнущий лимонным освежителем (несмотря на ночь в ванне с пеной «Антилипучка»), ворчал, натирая ушибленный от падения в желе зад всё той-же мазью «От Ушибов и Гномьей Досады». На стене висела огромная, нарисованная от руки карта Веселундии, испещренная красными крестиками (места появления фантомов) и синими вопросительными знаками (маршруты возможного перемещения двойника).

– Готово! – Гизмо торжественно водрузила на стол «Фантомоскоп 2.0». Устройство напоминало помесь телескопа, кофемолки и аквариума, в котором лениво плавала механическая золотая рыбка. – Улучшенная модель! Теперь он не только ловит фантомные сигналы, но и пытается указать направление! И… э-э… развлекает золотой рыбкой. Двухзадачность!

– Направление? – Джо-Джо машинально коснулся места на щеке, где сияла веснушка-нота "ля". Пустота от украденного камня-кота все еще ныла где-то внутри, как зуб после удаления. – К нему? К двойнику?

Высокая вероятность, – кивнула Гизмо, подкручивая миниатюрную антенну на корпусе. Рыбка внутри лениво махнула хвостом. – Если он создает искажения, рыбка должна… ну, не то чтобы залаять, как Бублик, но заволноваться. Запустить пузыри. Замигать тревожно. Я еще калибрую индикаторы реакции.

– Главное, чтобы не запустила фонтан желе в мою и без того пострадавшую персону, – проворчал Ворчун, с опаской косившийся на прибор. – Одного лимонного купания мне хватило на всю оставшуюся вечность. И на несколько предыдущих.

– Итак, – Гизмо щелкнула указкой по карте, где был отмечен фантомный дуб Джо-Джо. – Как я уже говорила, предположительно аномалии возникают в местах сильной эмоциональной привязки или там, где недавно что-то потеряли. Логично предположить, что сам двойник движется по подобным "якорям" памяти или утраты!

– Значит, он пойдет туда, где много старья? Где забытое копится веками? – Джо-Джо машинально потер щеку, где сияла веснушка-нота "ля". Пустота от украденного камня-кота все еще ныла. – В Музей Устаревших Изобретений? На Свалку Старых Игрушек? В Библиотеку Забытых Шепотов?

– Библиотека пахнет книгами! – тут же заключил Бублик, его нос вздрагивал, как чувствительный сейсмограф. – Старыми, пыльными! И… горьким шоколадом! Точь-в-точь как он! Сыщик Бублик голосует за Библиотеку! Хотя… – он задумался, – …музейные белки тоже могут быть причастны! Они хранители древних артефактов! Сыщик Бублик к делу готов! – пес эффектно встряхнув клетчатым плащом (теперь неотъемлемая часть его сыскного образа после «Желе-Дела»). Он важно прошелся по комнате, его нос работал как мощный насос. – Мой нос уловил след! Тот самый! Запах… старых книг! Пыльных, как в Библиотеке Забытых Шёпотов! Чернильных косточек – тех самых, что пахнут тайнами! И… статического электричества! Как искры перед грозой! Точь-в-точь как от того фантомного фонтана и… и от него! – Бублик ткнул носом в воздух, где вчера стоял двойник. – Это явно не белки! Хотя… – он задумался.

– Бублик, – вздохнул Джо-Джо, – белки тут ни при чем. Но кажется, у нас наметился след. И двойник… он другой. Пусик прав. Он как дыра. И он что-то ищет. Вчера он украл камень… а что, если он ищет части чего-то? Как пазл?

– Как это, белки не при чём ? Ещё как при чем! – парировал детектив. – Белки гении маскировки! Но нос сыщика не обмануть! Вперед! По следу бумажной пыли и… электрических белок! – Он гордо ткнул лапой в сторону двери. Вот тогда пазл и сложится!

– Пазл? Ты сказал "пазл"? – нахмурилась Гизмо. – Интересная гипотеза! Если фантомы – это искажения пространства, вызванные его присутствием или поиском… то что, если он ищет артефакты? Предметы силы? Якори для своей нестабильной формы? – Она схватила блокнот и начала что-то быстро чертить. – Ворчун, твой дед говорил что-то про "якоря Зазеркалья"?

– Хм, – Ворчун потер бороду, оставляя на ней следы пыли. – Припоминаю байку дедушки Кремня…

Все насторожились. Ворчун редко вспоминал деда серьезно.

– Что за байка, Ворчун? – спросил Джо-Джо.

– Бормотал старик про "Осколки иных миров" и «Карту Несуществующих Мест», – начал гном, голос его стал глубже, задумчивее. – Говорил, что первые часовщики Веселундии, те, что время подгоняли под веселье, создали ее. Не для дорог. Для… записей. Чтобы записывать все, что потерялось. Все, что могло быть, но не случилось. Улицы, что снесли. Дома, что сгорели. Мечты, что лопнули, как мыльные пузыри. И даже… – он понизил голос, – …целые миры. Версии Веселундии, что пошли не той дорожкой. Сгинули. Или были стерты.

– Стерты? – переспросила Гизмо. – Как?

– Сильно хотели забыть, наверное, – пожал плечами Ворчун. – Или… кто-то сильный стер. Дедушка говорил, Карту разорвали и спрятали. Потому что знания на ней – опаснее динамита. Могут реальность пошатнуть. А уж если кто соберет ее целиком… – Он мрачно посмотрел на мерцающий треугольник в руках Джо-Джо. – …то, глядишь, и несуществующее место станет существующим. А существующее… ну, ты понял.

Тишина повисла густая, как пыль в обсерватории. Пусик вздрогнул.

– Значит… двойник… он из такого места? Из несуществующего? И он собирает Карту, чтобы… чтобы вернуть свой мир? – спросил Джо-Джо, и ледяной ужас пробрался по спине. – Вполне вероятно… Да, и Осколки… Дедушка Кремень говорил про Осколки иных миров, что притягивают отражения, как магнит железо. И что если такой осколок попадет сюда… – Он мрачно посмотрел на Джо-Джо. – …то отражение может зацепиться. Стать плотнее. Опаснее. Вот твой камушек… он мог быть таким якорем для него. А теперь он у него. Сильнее стал, значит.

Холодок под ребрами у Джо-Джо сжался в ледяной шарик. Мысль о том, что он сам помог двойнику стать сильнее, украдкой подарив ему талисман, была горькой пилюлей.

– Тогда нам нужно найти эти "осколки" первыми! – решительно сказал Джо-Джо. – Обезвредить их. Или использовать, чтобы выследить его! Гизмо, твой Фантомоскоп может их найти?

– Теоретически… – начала Гизмо, но ее слова потонули в оглушительном грохоте.

Было похоже, будто в трубу камина свалилась тележка с консервами. И почти так оно и было! В облаке сажи и искр, эффектно перевернувшись, приземлилась Грымзя. Ее корона из банки «Сгущёнки-Взрывчатки» съехала набок, а ржавая сабля ткнулась прямиком в банку с «Концентрированным Смехом».

– Хохи тут! – проскрипела она, озираясь хищным взглядом. – Варенье и блестяшки – наши-ы-ы-с! Атакуем-сс-с!

Мастерская мгновенно превратилась в эпицентр апокалипсиса. Через кошачий лаз, словно горох из треснувшего стручка, вывалились остальные Хохи. Казюля, хихикая как сорока, у которой стащили последнюю блестку, тут же выпалила из своей хоботообразной лапки струю едкой розовой слизи. Целью был новенький Фантомоскоп. «Бу-у-у! Пузыри пускать научи!» – донеслось сквозь ее визгливый смех. В тот же момент Шушуня растворилась в ближайшей тени, оставив на стене лишь мерцающую надпись: «Ш-ш-ш… Хохи были тут…», которая тут же начала медленно стекать вниз, как черничная слеза. А Бульк, громко икнув и пытаясь сохранить равновесие после кульбита, чихнул липкой прозрачно-зеленой массой. Шляпа Ворчуна приняла удар на себя, замигав от неожиданности и брезгливости.

Плюх же, жалобно пища «Ой-ой-ой!», метнулся к ближайшему укрытию – пустому ящику из-под шестеренок. -Может, не надо драться? А то они… они Шмеля-Робота выпустят опять… – его голосок потонул в общем гаме.

Завершил адскую симфонию репродуктор на спине у Булька, заскрипев как несмазанная дверь в преисподнюю: «Хохи тут! Готовьтесь к а-а-адскому… э-э… веселью! И варенью-сс-с!»

– Мой стратегический запас «Ярости Малины»! – завопил Ворчун, прикрывая собой дверцу кладовки, словно рыцарь священный алтарь. – Гизмо, твоя штуковина! Примени её! Стреляй чем-нибудь усыпляющим!

– Это Фантомоскоп! Он для детекции, а не для… – начала изобретательница, но хаос достиг точки кипения.

Бублик, увидев Хохов, мгновенно переключил сыскной режим на "Код Красный":

Ага! Диверсионная группа! – залился он громким, командным лаем. – Отвлекают нас, пока главный подозреваемый – двойник – действует! Защищаем улики и варенье! В атаку! – Он рванул к Грымзе, но его благородный порыв прервала лужа свежей слизи Казюли. Лапы пса поехали, как на катке из масла, и он врезался в перегруженный стеллаж с банками всем своим сыскным весом.

БА-БАХ! ТРЯСЬ-БРЯСЬ!

Это было похоже на взрыв в лаборатории безумного алхимика. Банки с «Икотой для Пингвинов», «Радужной Пылью» и «Запахом Старых Книг» грохнулись на пол, разбиваясь вдребезги. В воздух взметнулось буйство красок и запахов: облако изумрудной пыли, розовых блесток и фиолетового тумана накрыло комнату густым, непроглядным покрывалом. Все закашлялись, замахали руками, спотыкаясь о скользкий пол и разбросанные винтики. Пусик завизжал так пронзительно, что стал полностью невидимым от испуга, оставив лишь дрожащие шарфы, парящие в воздухе.

– Мои драгоценные компоненты! – вскрикнула Гизмо, роняя Фантомоскоп. Прибор жалобно запищал, а его механическая рыбка внутри закрутилась как бешеная, светясь яростно-красным светом, который едва пробивался сквозь разноцветную мглу, подсвечивая клубы пыли изнутри.

Именно в этом калейдоскопе хаоса Джо-Джо, протирая слезящиеся от пыли глаза, заметил нечто важное. За опрокинутым шкафом, из-под которого только что выскользнула тень Шуши, обнажилась стена. И на ней… была дверь. Маленькая, потертая временем, словно кукольная, с крошечной тусклой латунной ручкой. Она явно вела не наружу, а вглубь стены. И от нее веяло… не просто пылью, а чем-то чужим.

– Что… что это? – прошептал Джо-Джо, чувствуя, как знакомый холодок под ребрами усилился, словно предупреждение.

– Ага! Тайный ход! – тут же заключил Бублик, вынырнув из-под банки с «Икотой», чихая розовыми блестками. Его нос работал на пределе. – Запах… старой древесины! Затхлости веков! И… грусти! Той самой, горькой! Усиливается отсюда! Это не беличья база! Это… логово подозреваемого! Или тайник с уликами! Вскрываем, товарищи!

Не смей! – зашипела Шушуня из угла, ее голос доносился словно из-под земли. – Моя-я-я теневая заначка… Ш-ш-ш… там мои секреты… блестяшки…

Но было поздно. Любопытство и толчок Бублика заставили Джо-Джо дёрнуть крошечную ручку. Дверь со скрипом, похожим на старческий стон, открылась, открывая узкий, пыльный проход вглубь стены. Оттуда пахнуло молью, сухими листьями и чем-то… нездешним. Как холодный ветер из забытой страны.

– Фантомоскоп зашкаливает! – крикнула Гизмо, поднимая прибор. Рыбка внутри билась о стекло, как безумная, направляя свой светящийся нос прямо в черный провал проема. Красный свет пульсировал в такт ее ударам. – Там сильнейшая аномалия! Энергетический всплеск! Как вчера у фонтана!

Ворчун, отбиваясь веником от пытавшейся стащить его поясную сумку Грымзи, рявкнул:

– Какая ещё аномалия?! Там, наверное, старые носки Плюха! Или слизь Шуши! Или мое пропавшее в прошлом году шило! Не лезь, Весельчак! Темнота – друг нечисти!

Но Джо-Джо уже протиснулся в проём. Пусик, дрожа и оставаясь полупрозрачным, поплыл за ним, как маленькое испуганное облачко. Бублик сунул внутрь морду, освещая путь своим носом, который теперь светился тускло-желтым в пыльной тьме:

– Осторожно! Может быть, ловушка! Или… или архив подозреваемого! Сыщик Бублик идет первым!

Внутри оказался крошечный чулан, забитый хламом времен. Пыль столетиями лежала на полках, уставленных сломанными заводными птицами, пожелтевшими письмами с неразборчивыми адресами и банкой «Очень Старого Варенья, Не Открывать! Надежно Запечатано Гномьей Клятвой!». И посреди этого царства забытых вещей, на трехногой табуретке, лежал предмет, которого здесь явно не должно было быть. Который кричал о своей чуждости.

Большое страусиное перо. Изумительно белое, с холодным серебристым отливом на кончике. Оно выглядело абсолютно чистым, безупречным, будто только что упало с крыла птицы из сказочной страны. И на его широком опахале, словно выведенное чернилами из лунного света и звездной пыли, светилось:

«Для Л.С. Твоя вечность.»

– Вау… – прошептал Джо-Джо, завороженный. Он не решался дотронуться, но холодок под ребрами звал, тянул к нему.

– Улика номер один! – немедленно среагировал Бублик, тыкаясь носом в дверной косяк. – Перо! Значит, подозреваемый… или его сообщник!… умеют летать! Или дружат со страусами из параллельного мира! Запах… – Он глубоко втянул ноздрями. – Запах…**дорогих духов**! Незнакомых! Грозы! Той самой, электрической! И… бесконечной тоски! Сильнее, чем вчера! Это его след! Однозначно!

Гизмо протиснулась с Фантомоскопом. Прибор дрожал в ее руках. Она навела его на перо. Рыбка внутри завизжала пронзительно, засветилась ослепительно синим и замерла, уткнувшись носом в стекло прямо на перо, словно указывая.

– Невероятный сигнал! – ахнула Гизмо, глядя на скачущие показатели на мини-экране прибора. – Энергетическая подпись… она идентична следам фантомов! Но чище. Яснее. Эта вещь… она не отсюда! Как тот двойник! Она – ключ! Возможно, один из тех "осколков", о которых говорил Ворчун.

В мастерской тем временем бушевала битва:

– Казюля, куда ты стреляешь-сс-с?! – завопила Грымзя. – Это же я-я-я!

– Сама виновата! – хихикала Казюля, запуская слизь в люстру, от чего та закачалась, рассыпая искры. – Ты сказала «пали-и-и!»

– Может, лучше спрячемся? – пищал Плюх из-за перевернутого стола. – А то они нас опять… опять поймают и заставят чистить слизь…

– Хохи тут! – загудел репродуктор Булька. – Готовьтесь к а-а-адскому… э-э… веселью! И перу-сс-с!

Грымзя, услышав заветное «перу-сс-с» и «блестяшка», рванула к чулану: «Моя-я-я!».

Но Джо-Джо был быстрее. Он схватил перо. Оно было холодным и от него веяло такой глубокой печалью, что сердце сжалось. В ту же секунду Фантомоскоп издал мелодичный, успокаивающий звон. Рыбка успокоилась, свет сменился на ровный зелёный.

– Сигнал стабилизировался…и пропал, – сказала Гизмо, удивленно глядя на прибор. – Но перо… оно физически здесь. Реально. И оно… оно словно закрылось, когда ты взял его, Джо-Джо. Как будто ждало тебя.

Ворчун, отвоевавший сумку с вареньем (ценой нескольких новых пятен слизи на жилете), подошел, хмуро разглядывая находку. Он потрогал перо кончиком посоха – оно не дрогнуло.

– «Для Л.С.»… – прочел он, щурясь. – Лунный Странник? Ледяной Сфинкс? Лорд Слунов? Кто этот Л.С.? И какое отношение он имеет к твоему двойнику-отражению, рыжик? И главное – почему этот… якорь… валяется в моем старом чулане для секретного гномьего варенья? Я там только противомольные шарики хранил! И то в прошлом веке!

Хохи, увлечённые попыткой Казюли приклеить Булька к потолку, временно забыли про перо. Но Джо-Джо не сводил с него глаз. Этот предмет был не просто странным. Он был личным. Посланием. Напоминанием. Приглашением в чужую историю.

Он ощутил знакомый холодок под рёбрами. Двойник не просто бродил по Веселундии. Он оставлял следы. Вещи из своего мира. И этот след вёл к таинственным инициалам – Л.С.

– Гизмо, Ворчун, – тихо, но твёрдо сказал Джо-Джо, сжимая перо. – Мы идём по следу. Настоящему. Это не белки. Это… чья-то тоска. И она знает, что мы ищем её. Нам нужно узнать – кто такой Л.С.? И что еще ищет двойник?

Охота на невидимку наконец обрела первый вещественный трофей. Белое перо для Л.С. И тень огромной тайны, накрывшая Веселундию. Следующей остановкой должен был быть источник запаха старых книг – Библиотека Забытых Шёпотов. Там, среди спящих фолиантов, могли храниться ответы. Или новые, более опасные вопросы.

Глава 3: Библиотека Забытых Шёпотов и Шелест Тайн

Белое перо, холодное и загадочное, как осколок чужой луны, покоилось на столе в мастерской Гизмо. Надпись «Для Л.С. Твоя вечность.» светилась мягким, немигающим светом, отбрасывая дрожащие серебристые тени на банки с «Радужной Пылью» и запутанные чертежи. Воздух был густ от запаха паяльника и лимонного освежителя, которым Ворчун безуспешно пытался заглушить аромат своего недавнего «купания».

– Л.С.... – размышлял вслух Джо-Джо, водя кончиком пальца по гладкому, почти ледяному опахалу. Оно отозвалось едва слышным звоном, словно крошечный колокольчик, звенящий в пустоте огромного собора. Звук пробежал холодком по его спине. – Кто ты? И почему твоё перо спрятано в старом чулане здесь? Какой «вечности» оно служит?

– А может, это не «кто», а «что»? – предположила Гизмо, прислонив к перу свой усовершенствованный «Фантомоскоп 2.0». Механическая рыбка внутри замерла, прижавшись прозрачным носом к стеклу аквариума, будто пытаясь рассмотреть что-то сквозь него. – Лунный Свет? Летающая Сковорода? Лимонный Сфинкс? Логических вариаций множество! Перо – явно артефакт высокой энергетической чистоты. Не хуже моего «Смехометра» в лучшие дни! – Ее глаза горели научным азартом, но в них читалась и тревога.

– Логово Слунов! – мрачно заключил Ворчун, поглаживая свою бороду, все еще отдававшую цитрусовой химией, специальной пастой «Анти-Хаос и Гномья Гордость». – Яснее ясного! Они подбрасывают нам эти… находки, чтобы запутать следы! Как мышь сыру подсовывает, чтобы кота отвлечь! А перо… – он ткнул в него посохом, – перо, наверное, с крыла того самого Филина-Хранителя, что мы разнесли в Часовом Лабиринте! Помните? Тот тоже пах статикой и глупостью!

– Не похоже, – покачал головой Джо-Джо, не отрывая взгляда от пера. Ощущение глубокой, бездонной печали, исходившее от него, было слишком… человечным. Не слуновской ледяной злобой, а именно тоской. Как звук забытой колыбельной. – Оно… оно чувствует. Грустит. Слуны так не умеют.

– Запах! – Бублик глубоко втянул ноздрями воздух у самого основания пера, его черный нос задрожал, как чувствительный радар. – …Дорогих духов! Не здешних! Чернильных орешков… старых, как мир! И… и библиотечной пыли! Той самой, что вон там! – Он резко повернул морду и ткнул носом в сторону огромного, пыльного тома «Энциклопедия Невероятного Веселундии: Том I – От Абрикоса до Ящерицы-Невидимки», лежащего на верхней полке, чуть ли не под самым потолком. – Сыщик Бублик уверен на все сто хвостов! Ключ к разгадке – там! В книгах! И белки тут ни при чем! Хотя… – он на мгновение задумался, почесав ухо задней лапой, – …библиотечные белки – особая каста! Умные, коварные и с отменным вкусом к старинным переплетам! Их нельзя сбрасывать со счетов!

Идея, несмотря на белковую оговорку, витала в воздухе. Веселундия гордилась своей Библиотекой Забытых Шёпотов – древним хранилищем, куда свозили все невостребованные, странные или просто очень старые книги, чьи истории давно перестали тревожить чье-либо воображение. Говорили, что там можно было найти ответ на любой вопрос, даже самый безумный, если суметь разговорить правильный фолиант, превратив шелест его страниц в понятные слова. И если где-то и могли храниться сведения о загадочных инициалах «Л.С.» или таких же необычных перьях, то только там.