Г.Р.О.М. 4

Но всё нужно подготовить, обезопаситься, сбить их с толку. Нападёшь без подготовки – схема рассыпется, а нам много кого нужно задействовать, от мелких банд до крупных, от урок до одного маньяка…

Я обратил внимание, как на рынке поменялся расклад. Среди китайского «сектора», ну, то есть там, где торговали только китайцы, крутились крепкие мужики в костюмчиках, молодые и наглые, похожие на бандитов. Усиленная охрана, видать, боятся провокации.

А там, где обычно продавали овощи и фрукты, вообще сменились торговцы. Фрукты и овощи на месте, но сами кавказцы другие, хотя для простого обывателя разницы нет. Это была территория Маги, но всё это захапали себе конкуренты-азербайджанцы, которые ещё месяц назад в город даже не лезли. Банда Маги теряет позиции, и, возможно, направленные сюда люди брата Джабраилова могут устроить что-то нехорошее прямо здесь.

Вполне могут… ещё и зацепят кого, им-то что, боевики. Да и Будёновск не так давно случился. И кто-то из них мог там находиться в то время.

Но я про эту группу не забыл, схема понемногу идёт, от малого к большому. Ну и рынок будет задействован, на этом рынке чего только не купишь, и пушки есть, и всякие услуги. Мне ли, как бывшему следаку, не знать? Часто ходил здесь ножками, много чего повидал, самое время воспользоваться этими знаниями.

Вот к одному такому товарищу я и пошёл. Он хитрый, но поможет лучше всех. И главное – сделает всё быстро.

Я дошёл до магазинчика, где продавались книжки, вытащил кошелёк, достал оттуда картонный прямоугольник. Это мои фотки три на четыре, одна вырезана на удостоверение частного охранника, ещё одна ушла в разрешительную систему, ещё две осталось. Я на них в пиджаке, вид серьёзный.

Постучал в окно. Седой дедушка с большим носом, пивший чай за прилавком, показал на часы, мол, ещё не работаю. Я постучал ещё раз, настойчивее, махнул фотками через окно и показал купюру. Он бодренько пошёл открывать. Не потому, что деньги увидал, а потому что понял, что я за клиент.

– Чего-то спозаранку-то? – спросил дед, открывая дверь. Он немного картавил. – Я только с девяти утра работаю.

– У тебя десять минут, Лев Абрамыч, – настойчиво сказал я. – Делаешь мне одну корочку, и я даю тебе сто баксов… или я ухожу и прихожу сюда со своим знакомым в погонах, и он захочет проверить, что ты там устроил в подсобке. Ты же там опять яйца варишь? И не просто так, да?

– Да что же вы так сразу с ультиматума-то, молодой человек? – посетовал он. – Работа это кропотливая, мне и отдыхать надо.

– Время, Абрамыч, – я показал купюру. – Сделай как умеешь, и будем хорошими знакомыми, не будем ссориться.

Без рекомендации он обычно ничего не делает, но тут решил не спорить, впустил меня в магазинчик. Он мужик не глупый, сразу понял, что раз я откуда-то про него знаю, значит, кто-то навёл.

Ну и сто баксов – сто баксов, деньги из воздуха не берутся. Хотя старый Лев Абрамыч в советское время сидел как раз потому, что хорошо рисовал разные купюры, даже хрен отличишь от настоящих. Сейчас же решил переквалифицироваться.

В магазинчике у него много старых книг, есть даже дореволюционные. Кроме этого, он продавал всякую канцелярию, что давало какой-то доход, особенно в конце лета, когда родители готовили детей к школе и закупали всё нужное.

Но в основе его бизнеса была совсем другая деятельность – он первоклассно подделывал любые подписи, документы и удостоверения. Водительские права или паспорт старого образца – раз плюнуть. Ну и серьёзное мог что-то сделать.

Ну и он действительно варил яйца, я сразу почувствовал запах, едва вошёл. Варил не потому, что их любил, а потому что с их помощью можно было делать оттиск печати с бумаги.

Старая схема. Абрамыч прижимал только что сваренное вкрутую яичко к бумаге, получал след, и тут же ставил его на другую. И причём хорошо у него выходило, даже не было характерного овального следа, научился.

Коллеги рассказывали ещё в той жизни, что как-то раз нагрянули к нему внезапно, и Лев Абрамыч начал торопливо поедать яйца с оттисками, чтобы не оставить улик. Съел всё быстро, но после этого у него заболела поджелудочная, и он попал в больничку. Но от второго срока это его не спасло.

Из тесного торгового помещения мы попали в ещё более тесную подсобку. Там почти нет свободного места, всё завалено стопками книг, а большую часть помещения занимал стол с большой лампой и набором увеличительных стёкол. И прямо здесь же находилась маленькая походная керосиновая плитка, на которой стояла кастрюлька с варёными яйцами. Уже готовится к рабочему дню.

– И что требуется? – спросил старик, щуря на меня глаза.

– По высшему разряду сделай. Корочка бекетовского управления внутренних дел, отдел собственной безопасности, – я сел на венский стул со сломанной спинкой, и взял лежащую книгу с ближайшей стопки.

Это оказался «Капитал», с оттиском профиля Карла Маркса на обложке.

– Э-э-э, – Абрамыч выпучил глаза. – Но там…

– Просто возьми корочку с оттиском нашего ГУВД, фотку, печать и надпись. Грубо, но быстро. Детали не надо, сверять не будут. Время идёт, – я показал часы,– засёк.

Швейцарские котлы шли точно, не надо было подводить каждый день, главное – не забывать их заводить вечерами.

– Но это же… – продолжал возмущаться делец.

– Двести долларов, – спокойно сказал я.

– Да не в деньгах дело, это…

– Не для мокрух, – успокоил его я. – Просто припугнуть охреневшего милиционера. А уж на тебя никто не выйдет. Делай. Я же знаю, что ты даже корочку чекиста раз делал. Я много чего знаю, но без причины вредить не хочу. Мы же поняли друг друга?

Он шумно выдохнул, выпучил глаза, но всё же взялся. У него рискованный бизнес в любом случае, тем более отказываться уже поздно. Абрамыч открыл нижний ящик стола, выбрал подходящую корочку, и ещё раз посмотрел на меня.

– Да не попадусь, – сказал я. – Ты делай-делай. Часики тикают. Или я к Арсену пойду, – я назвал ещё одного дельца.

– И будет у тебя «капетан мелиции», – Абрамыч поморщился. – Арсен – художник от бога, но русского не знает совсем. Сделаю. Ох, торопиться нынче молодёжь.

Много времени не ушло, дело отработанное, ксивы заказывали разные, для всяких схем. Ныне покойные Лесник и Костик были здесь постоянными клиентами.

Абрамыч взял два отпечатанных бланка, осмотрел корочку с выдавленным «ГУВД Бекетовской области», приклеил к ней бумажки, быстро внёс записи, уверенно вклеил мою фотку, попав в нужное место с первого раза, а сверху прижал яйцом, которым уже снял оттиск с образца. Защитные плёнки уже появились, но ими пока пользовались не везде. Поэтому подделывали всё это легко.

Вообще, корочка такая – очень опасная для меня, поэтому придётся её сжечь, когда закончу. Попадёшься с ней – проблем будет выше крыши. Но сегодня нужна, покажу кому надо.

Справился за восемь минут. Я проверил всё. Если вглядываться, то сразу поймут, что никакой я не капитан милиции Верещагин, заместитель начальника отдела собственной безопасности, как гласила корочка, и что сам документ – подделка. На фотке я не в форме, что нарушение, подпись начальника ГУВД хоть и верная, но сейчас уже давно другой начальник.

Но это надо вглядываться, а если наехать серьёзно – понять подвох не успеют. А если буду говорить, как мент – поверят. А я так говорить умею.

– По высшему разряду, – сказал я, захлопнув корочку. – Всё, бегу.

Я не удержался, взял со стопки «Капитал» Карла Маркса, вложил туда купюры и протянул дельцу.

– О, «Капитал» наконец-то принёс дивиденды, – Абрамыч бережно взял книгу. – Хоть кто-то правильно понял термин «прибавочная стоимость».

– Маркс молчит, – заметил я с намёком, – ну и ты помалкивай. Деньги любят тишину.

– Само собой, рот на замке.

Продолжаем план. Я вернулся в машину и через пять минут уже был на точке. Костя и Валера ждали через дорогу, сидели на скамейке и нервно курили, наблюдая за нашими целями.

А на той стороне дороги ругались друг с другом два мента. Один толстый и рыжий, в полосатом свитере, второй – уже седой, хотя не старый, в джинсовой безрукавке, под которой видно кобуру.

Багажник девятки открыт, запаску выкатили и пытались его подкачать, но что-то не выходило. Да и пропоротая шина ещё на месте, не сняли. Домкрата нет? Стоят ещё неудачно, прямо на клумбе, сломали куст с цветами. Вот никто и не торопится им помогать из жителей дома.

Но там я стоять не буду, а то менты заставят помогать, а у меня свои планы на это дело. Так что остановился через дорогу, бибикнул, Костя и Валера сели ко мне в тачку, я сразу поехал дальше, чтобы долго не отсвечивать.

– Проколол им шину? – спросил я.

– Всего одну, – ответил Костя с хитрой ухмылочкой. – Чтобы решили п-п-поменять сами, а не звать к-кого-то или увозить т-тачку. Вот и м-меняют. Да т-только не выходит.

Да, он понял задачу отлично. Одно колесо поменять проще, чем четыре, да и запаска всего одна, вот опера и занимаются этим, никуда не уходят, никого не зовут. И чем дольше они там возятся, тем больше у меня времени подготовиться и заманить их в ловушку. Но лучше бы они разделились, тогда схема сработает.

– Соображаешь, братка, – сказал я, продолжая думать над всем этим. – А в какой квартире та знакомая Ярика?

– Второй подъезд, тридцать седьмая, – сказал Валера. – Милиционеры злые, – он показал в сторону двора, – у них и насос хреновый, и домкрат. Ругаются матом, и друг на друга, и на прохожих.

– А мы будем действовать хитро. Но быстро, чтобы ничего не поняли.

Я объехал вокруг двора. Увидел, что седой махнул рукой и пошёл пешком в сторону остановки троллейбуса. Не захотел помогать, психанул. Так себе из них друзья, но мы можем сделать их врагами, будут стучать друг на друга.

Но решить всё нужно быстро, до начала рабочего дня.

– Сделаем так, – быстро сказал я. – Валера, следишь за седым, это Гантимуров. Смотришь, куда он пойдёт, иди за ним. Если увидишь, что он идёт на работу в РОВД – догони, скажи, что есть информация… – я ненадолго задумался. – Информация… что коллеги из Центрального РОВД собираются брать на их земле точку с дурью, чтобы палки себе срубить. Дело верное, сегодня накроют, тайник спрятан в надёжном месте, но его вычислили.

– А откуда эта информация взялась? – спросил Валера, почесав голову. – Он на слово мне не поверит.

– Скажи – от рыжего, – я показал на опера, который продолжал возиться с запаской. – Сделай вид, что он тебя силком к Гантимуру направил, как только узнал. У них мобилы есть, но ты заговори его, чтобы он не перезвонил. Намекни ещё, что ты информатор его. Ещё сделай вид, что не хочешь по поручениям бегать, но деваться некуда. Типа, очень срочно. И скажи, что место это…

Я открыл бардачок, достал карту города. Нашёл нужное место сразу.

– Вот здесь! – показал пальцем.

– Кочегарка? – удивился Валера.

– Угу. Пусть там покурит, предупреди, чтобы Филиппова ждал, а мы к тому времени приедем, разберёмся. Он-то захочет и палку срубить, и дурь себе прибрать. Водится за ним такое, может по примеру Зиновьева приторговывать.

– Вот гад.

– Не то слово.

– Ну… – Валера выглядел неуверенно.

– Он наглый, – напутствовал я, – будет давить. А ты делай вид, что побаиваешься его, но стой твёрдо. Потом он тебя бояться будет. Надо, Валера, не только стрелять, но и хитрить, путать врагов. А они с Ярика только начали, за других потом возьмутся.

– Да понял-понял, – торопливо сказал он. – Раз надо, то сделаю.

– Вот и отлично.

– А если он придёт на точку, – Валера задумался, – и позвонит второму?

– А мы второго к тому времени запугаем и запутаем. Начинаем. Ты, Костя подъедешь на моём «марке» к нему поближе, – я показал на девятку, – предложи помощь. Он обнаглеет, сразу тебя запряжёт работать, сам будет стоять и командовать. Поверь мне на слово, такие только так и умеют работать. А ты поддайся, сделай вид, что робеешь, боишься его, помогай. Домкрат у меня есть, если что.

– П-п-по башке бы ему, этим д-домкратом, – отозвался Левитан.

– Успеешь. Тоже потерпи, у тебя будет возможность ему в ответ навалять, он от тебя шарахаться будет. А я в квартиру к той девушке, детали узнаю, чтобы было, что им предъявлять.

– Б-буду ждать.

– Потом вернусь, наедем на него, руки заломаем, типа арест, покажу ему это, – я махнул корочкой. – Запугаем, а потом скажем, – я оглядел парней, – что его товарищ уже сдал его с потрохами.

– А как? – спросил Валера.

– Так как. И что ствол подбросили, и всё остальное, у меня там есть, что ему припомнить. Как палки рубили на приезжих – он сразу поймёт, о чём речь. Но предложим посотрудничать, – добавил я и усмехнулся. – И увидите – он всё расскажет. Всё выложит.

– А п-потом к тому, – Костя показал в направлении ушедшего Гантимурова, – и сказать, что его тоже сдали? Что тот рыжий всё п-про него рассказал?

– Именно. Соображаешь. Предложим сотрудничать каждому по отдельности, они всё расскажут, ну и ещё перестанут друг другу верить. И сообща работать уже не смогут. А мы послушаем, что они оба скажут насчёт того типа, кто Ярика приказал подставить. И решим, что делать дальше.

Оба переглянулись, но мой замысел поняли. Основную часть придётся делать мне, но команда всё равно должна выполнить свою часть работы, чтобы всё выглядело естественно, хотя и придётся импровизировать. Но не зря я их брал для таких дел.

– А ещё, – я глянул на Валеру, – звякни Хирургу, пусть вечером готовится к выходу. И инструмент пусть свой захватит, он сам его хранит.

– Ого, – он удивился. – Есть цели?

– Есть одна, в самый раз по нему, надо будет работать. Сначала работаем с этими, а потом с теми, кто у нас на очереди.

Глава 6

Я поздоровался с бабушками у входа во второй подъезд и пошёл наверх. Отсутствие замка на входе сразу сделало это место излюбленным для всей окрестной молодёжи. Это видно по многочисленным рисункам на грязных стенах, надписям и следам от горевших спичек.

Хотя кто-то из здешних «художников» рисовал неплохо, у остальных рисунки больше напоминали наскальную живопись первобытных людей. Ну и помимо знаменитого слова из трёх букв были и стандартные обвинения, что «Юра – лох» и что Катька – девушка с пониженной социальной ответственностью, только одним грубым словом, нецензурным. Ну и названия модных музыкальных групп повсюду, от Металлики и Продиджи до каких-то коллективов, которые через двадцать лет никто и не вспомнит.

Сильно накурено. Тощий парень в майке с тюремными наколками на плечах смолил «приму» на третьем этаже, а на четвёртом чумазые пацаны пыхали «кэмэлом» и громко при этом кашляли, но всё равно понтовались. Стащили где-то пачку. Короче, жизнь в подъезде кипела.

Я поднялся на пятый этаж, сразу постучал в дверь и нажал на звонок. Он отозвался противной трелью. Стучал я долго и настойчиво, не отпуская кнопку звонка. Так обычно только менты и бандиты делают, ну а я под них маскируюсь.

– Иду! – раздался недовольный женский голос. – Иду же! Господи, да хватит уже! Голова болит.

Вскоре дверь была открыта. На меня смотрела уставшая женщина лет тридцати, недавно из душа, судя по мокрым волосам, завёрнутым в полотенце. Значит, пошла в душ сразу после визита ментов. На ней серая вытянутая футболка, под которой нет лифчика, что сразу заметно по формам, и короткие шорты. В целом, симпатичная, но слишком уж потасканная жизнью и усталая.

– На дому больше не работаю, – отрезала она прокуренным голосом.

– А тех двух принимала. Пошли поговорим, – я показал сделанную сегодня корочку. – Подставят они тебя, девочка, эти два кадра.

– А то я не знаю, – произнесла проститутка (а кто это ещё), и шагнула назад, пропуская меня.

Квартира у неё однокомнатная, бедно обставленная, никаких украшений на стене, вся утварь – дешёвая и пыльная. В комнате только советский продавленный диван и вечная югославская стенка, в которой ничего не было, кроме пыльных фужеров. Один ковёр висел на стене над диваном, ещё один лежал на полу, наверняка скрывая дыры в протёртом линолеуме.

Но мы прошли на кухню. Здесь обстановка тоже не ахти. На столе стояла полная тарелка окурков, играющая роль пепельницы, сильно воняло куревом. Живущая здесь гражданка курила тонкие сигареты, но в пепельнице также были окурки от «Мальборо». Парочку я свистнул на всякий случай и сел на дрогнувшую табуретку.

Под ногами – лопнувший лист линолеума, который ещё и по краям у стены начал заворачиваться. На стене – проводное радио из когда-то белой, а ныне жёлтой пластмассы. Сейчас оно молчало. Плитка – чистая, но решётки покрыты копотью. Видно, что внутри духовки – старые сковородки. Сверху – синий чайник с облупившейся эмалью и чёрным дном.

На столе лежали карты. Кажется, я прервал её, когда она их раскладывала.

– Казённый дом наворожила? – я усмехнулся. – Или дальнюю дорогу?

– Суженого, – с едкой усмешкой отозвалась проститутка.

Точно съёмная квартира, и обстановка достаточно студенческая, сам в такой жил одно время. Женщина встала у окна и закурила, глядя на меня.

– Ну и что нужно, начальник? – спросила она, своим чутьём и интуицией безошибочно угадывая, кто я такой. Вернее, кем я когда-то был. – Ты следователь?

– Не совсем, – начал я. – Короче, оба этих товарища – у нас под колпаком. И то, что они человека подставить пытались, который с тобой был – так это им самим боком выходит. Но вот ты оказалась замешана. Зачем они приходили? Чтобы ты показания дала? И ствол кто подбросил? Ты или они?

Тут говорил наудачу, но думал, что именно так всё и было. Иначе зачем женщина в этой схеме? Они же могли просто тормознуть Ярика где угодно, подкинуть ствол или наркоту – схема-то отработанная, её ещё Жеглов показывал в старом фильме, только там кошелёк был. Правда, у Жеглова были свои цели, а у этих – совсем другие.

Но ментам было мало изъятого ствола, им нужны и показания свидетеля, чтобы уж наверняка продержать его в СИЗО.

– Да не знаю я ничего, – отмахнулась она и уселась на табуретку напротив меня, скрестив ножки. – Не моё это дело.

– Ты их не бойся, – я наклонился к ней. – Рыжего прямо сейчас будем брать, можешь даже в окошко посмотреть, как это будет. Но обстоятельства мне знать нужно полностью. Я в курсе и про ствол, и про остальное. Расскажешь – в этом деле фигурировать не будешь вообще. И они тебя навредить не успеют. Не до тебя им станет, они будут думать, как себя спасти.

– Ага, знаю я, как это бывает, – она поморщилась. – Какое всем до меня дело? Вы забудете, они нет. В первый раз, что ли?

– Не забуду. А этих можем прижать. Говори, не под протокол.

Разговорил. Звали её Катька, она из области, но не из деревни, а из небольшого городка на юге. Приехала в Бекетовск, работала в одной фирме, но фирма закрылась. Другой работы нет, вот Катька и пошла на панель. Обычная история, таких в это время я слышал десятки, если не сотни.

Одним вечером она нарвалась на экипаж ППС, те её задержали, и вдруг, откуда не возьмись, в сумке у неё появился косяк с травкой. И тут же припёрся рыжий опер, который стал ей угрожать большими сроками, но предложил сделку.

Чтобы не сесть, Катька согласилась сотрудничать, и её подложили под какого-то коммерсанта, который отказывался сотрудничать с рыжим опером. После этого от Катьки потребовали написать заявление, что коммерс её якобы изнасиловал. Но ход делу не дали, а заяву даже не донесли до милиции, коммерс согласился заплатить сразу, как понял, к чему всё идёт.

После этого от Катьки отстали, но недавно снова потребовали, чтобы она подставила молодого клиента.

– И где познакомились? – спросил я.

– В кабаке, недалеко отсюда. Он ко мне сам подошёл, позвал, вот и…

– Привираешь, – я посмотрел на неё. – Ему двадцать один, всегда проводит время только с молодыми, а ты его старше лет на десять. Он бы на тебя не клюнул, разве что сильно пьяный был.

– Мне двадцать три, вообще-то! – снова сорвала она, покраснев от злости. – И он… ладно. Он к Ленке начал было лезть, щупал её. А Ленке чё – довольная сидит. Ну я ей говорю – уступи клиента, а она ему таблеточку одну в водку закинула, он и окосел.

– Что дальше? – спросил я.

– Ушли к нему, и там я…

– Да говори уже, – поторопил её.

– Положила свёрток один, который рыжий дал, в барсетку ему. Утром он проснулся, удивился, что я там рядом лежала. Пошёл за сигаретами, и меня проводить заодно на автобус, вот и… – Катька помахала рукой, будто это помогало ей говорить, но не закончила.

– Там его взяли? – уточнил я.

– Нет, – она помотала головой. – Менты проспали, потом меня спрашивали, куда он делся. А он на работу поехал, вот где-то по дороге и взяли.

– Понятно. А сейчас чего они припёрлись?

– Ну, – Катька поправила полотенце, – чтобы сказала, что он пистолет при мне доставал. Может, что мне угрожал, может, ещё кого-то убить обещал. Короче, сказали, чтобы я про пистолет не забыла, когда следователь придёт или к себе вызовет.

– А теперь слушай сюда, – чётко сказал я, взял карты со стола и перетасовал. – Этим двоим сейчас не до тебя будет. Но ты, если не хочешь, чтобы тебя саму казённый дом ждал, – я положил колоду на стол, – говоришь следаку всё, как мне… но про ствол ни слова. Ну и про таблетку помалкивай. Вечером встретились, утром ушла – и всё. Сделаешь так – про пистолет никто не вспомнит. Его не было. И мы забудем, что ты к этому причастна. Так тебе спокойнее будет, поверь, девочка.

– Но эти двое…

– Я же тебе сказал – больше не побеспокоят. Я тоже ворожить умею, – я достал купюру в сотню, сверху прижал картами. – Деньги тебя ждут. Вот и выбирай – казённый дом или бабло, девочка.

Что она выбрала – ответ понятен, денежка тут же перекочевала в её руки.

А я спокойно ушёл. Дальше нас с Костей ждало веселье.

– Атас! Эй, веселей рабочий класс! – орала магнитола из девятки. – Танцуйте, мальчики, любите девочек! Атас!

Костя Левитан возился с гаечным ключом, сидя на корточках у колеса девятки, а Филиппов – рыжий опер, любитель группы «Любэ», сидел на капоте моего «марка» – вот же гад – и раздавал команды. Волосы у него рыжие, давно не стрижены. И правда – кукла Чаки, если бы она была в человеческий рост, материлась и пила столько пива.

– Да кто так крутит, мляха-муха? – возмущался он. – Ты возьми ладом ключ и крути! Учить всему надо?

– Д-да нормально у меня…

– Дэ-дэ-дэ, – передразнил его Филиппов. – Только и умеешь – пэ-пэ-пэ да дэ-дэ-дэ…

Ну и гадина же. Человек ему помощь предложил, а этот тип, охреневший от собственной безнаказанности, его самого заставил всё делать, ещё и издевается над заиканием.

Костя – парень крутой, да и если в конторе кто-то решит посмеяться над ним за его спиной, за него любой из наших этому шутнику пасть порвёт. Но мент издевался, не чувствовал опасности. Глядя на его наглую рожу, вдруг захотелось утопить его вместе с Раскольниковым в том самом туалете.

Но его ждёт другая судьба, а пока пришла пора немного проучить его.

Костя, заметив меня, поднялся, вытер лоб. Руки в масле и грязи.

– Ну и чё ты встал? – возмутился Филиппов, ещё не заметив меня.

– В машину его! – распорядился я.

Левитан хмыкнул, взял опера за полосатый свитер, оставив на нём следы масла, и уверенно взял в удушающий. Филиппов захрипел, а я тут же забрал пистолет из его кобуры и ксиву. Этой же ксивой махнул в сторону прохожего.

– Милиция! – рявкнул я, чтобы он прошёл мимо.

Впрочем, народ наученный, что лезть не надо, и парнишка торопливо отправился по своим делам. А Филиппову я рявкнул прямо в ухо:

– ОСБ!

Он обмяк так, будто душа покинула тело, едва услышав те самые три буквы, которые нечистые на руку сотрудники милиции боятся услышать больше всего на свете. Сразу и про свой ствол забыл, и про корочку. Всё равно против ОСБ не поможет. Ведь именно этот отдел занимается такими ментами, как Филиппов.

Костя усадил его в девятку, причём так, что тот при посадке шмякнулся своей башкой пару раз. Он посадил опера впереди, отвернул зеркало, а я сел сзади и махнул фальшивой ксивой у его глаз. Достаточно долго, чтобы он заметил страшные слова «отдел собственной безопасности», но не успел приглядеться к фотке и всему остальному внимательно.

– Ну что, товарищ старший лейтенант, – произнёс я едкой интонацией осбшника. – Вот ты и попался.

– Да чё я сделал-то? – прогундосил он жалобным голосом.

Филиппов попытался развернуться или глянуть в зеркало, но Левитан, скорчив зверскую рожу, мешал ему. Вряд ли опер знает меня в лицо, но лучше не мелькать, да и ему так страшнее будет.

– Как что? – я притворно удивился. – Да у нас на тебя целое дело заведено, уже несколько томов накопилось. У тебя, друг мой, столько всего, что в Нижнем Тагиле, на красной зоне, тебя уже заждались. На десяточку накопилось? – я глянул на Левитана.

Тот закивал и наклонился ближе к цели, буравя её своим единственным глазом. А Филиппов оказался не особо храбрым, сразу затрясся. Я покрутил в руках его ПМ. Забрать бы сейчас, да вот схема за один день не утрясётся, а подмену будет видно уже вечером, когда он принесёт сдавать ствол в оружейку. Ладно, это потом.