Повести Темных Лет

Собственно, комната небольшая. Пол застлан свежей соломой, посередине стоит стол, за которым на стульях друг напротив друга сидят дядя Тормунд и капитан городской стражи. На стене висит щит, под ним, прислоненный к стене, стоит боевой топор с широким лезвием на длинной рукояти… Я чувствую дружескую обстановку, правда разбавленную тревогой. Перед собеседниками на столе стоят большие кружки, наполненные пивом. Никто из них не видит меня и даже не чувствует моего присутствия. Дядя одет в свою лучшую одежду черных цветов, капитан же сидит в кожаном легком доспехе. Я понимаю, что оружие в комнате тоже его. Тормунд, высокий, стройный, с тонкими чертами лица. В длинных волосах, цвета вороного крыла, вкрались пряди седины. Начальник стражи, наоборот- низкорослый, но очень крепкого сложения человек, с абсолютно лысой головой и густой недлинной бородой, кажущейся в свете свечей рыжей. Собеседники в очередной раз отпили из своих кружек, и дядя сказал:

– Достойное пиво! Послушай, друг Дэрфель, что я хочу тебе сейчас сказать. Шутки в стороны, пора поговорить серьезно, – длинная пауза.

Лицо капитана сразу же становится суровым. Когда Тормунд так говорит, значит разговор пойдет и вправду серьезный.

– Этот обоз – последний. На следующий год, если мы и приедем, то уже лишь как солдаты. Если в том будет необходимость. Ты прекрасно понимаешь, капитан, что все это делалось очень скрытно для того, чтобы не спровоцировать западников раньше времени. Узнай они про то, что Фомальборг вооружает пограничные княжества, колеблющиеся в своем решении, какую сторону им принять, и войны не избежать. Ингаланорцы сразу же нанесут превентивный удар по вам и союзникам, мы же толком помочь не сможем пока. Гортхард копит силы. Идут переговоры с Севером, Востоком и Югом о военной помощи. И небезуспешно. К сожалению, Запад для нас практически потерян. Гномы почти все на стороне эльфов, а те, как известно нам старые враги. На юго-западной границе только вы и еще пара-тройка колеблющихся княжеств и областей. К кому они приткнут? Неясно. Если собьют вас, то рухнет вся граница. От воображающих себя свободными от какой-либо из сторон князей и Советов не останется даже воспоминаний. А мы станем с врагом прямо на линии контакта. И тогда большой истребительной войны просто не избежать.

Повисает тяжелая пауза. Мне хочется закричать дяде: «Война уже началась!! Готовьтесь!! Шлите вестника в Фомальдор!!!». Но бесплотный дух не имеет языка. Только эмоции. Дэрфель с помрачневшим лицом отпивает из кружки большой глоток и вытирая бороду рукой говорит:

– Не сомневайся, друг Тормунд, в нас. Мы все прекрасно знаем, слышали и видели, чем заканчивается для народов Срединных земель дружба с Заморскими гостями. Знаем, что ингаланорцы называют нас всех Низшими людьми и относятся соответственно этому названию. Знаем… Что они творят на землях, подчинившихся им. И как вводят право первой ночи, и как приписывают простой люд в поместные, превращая в бесправных рабов, как обирают невыносимыми поборами, а если не выплатишь, то ты раб или мертвец. Это не наш путь, мы свободный народ и будем биться до конца! А про соседей скажу, что если кто из верхушки и совершит страшную ошибку и примкнет к западникам, то простой народ так просто себя взять не даст!!

Я чувствую не только волну гнева, поднимающуюся в Дэрфеле, но и неуверенность, относящуюся к последним словам. Дядя строго глядит на собеседника и откинувшись на спинку стула говорит:

– Может и так. Но вот, например взять Свободный город. Вроде бы и не собирается их народ принимать ничью сторону, а ведут себя как-то странно. С ответом тянут, в город не пускают, придумывая то одно, то другое. Хотят сохранить торговлю со всеми и остаться в стороне. И вашим, и нашим. Ни одного обоза помощи не отправлено им. Мы не знаем о чем они думают и чего хотят. А ведь рано или поздно им придется выбрать. Что они решат? У меня и сейчас есть подозрения, что эти в городе, на самом деле шпионы. Вопрос лишь в том, кому они в итоге расскажут, что здесь видели. Что скажешь?

– Скажу, что ты излишне подозрителен, на мой взгляд. Из столицы тревожных новостей не приходило, все спокойно, все как обычно. Каждый год эти купцы приезжают к нам торговать и ничего особенного не случилось еще ни разу. Они просто торгаши, ищущие только выгоду и прибыль. А то, что у них сильная охрана- так этим сейчас никого не удивишь, времена очень неспокойные. Лихолетье. – вздыхает Дэрфель.

– Может ты и прав.... За ними приглядывают?

–Конечно. Мои люди постоянно рядом с ними и ничего настораживающего не заметили. Разве что, оружия в этот раз побольше, чем обычно. Так они же у вас его и покупали сами. И сейчас там около десятка моих ребят, да у ворот человек пять. Ну и достаточно я думаю. Не думаю, что они вас рассекретили. Сгружались ночью, их люди все на месте были. Нет, даже если и расскажут кому что, так про вас можно лишь сказать- обычные торговцы, только товар не обычный, а так…

– Хорошо бы… Но я все равно своим сказал, чтоб сегодня ночью лишнего не употребляли. Мало ли…

Я пребываю в сильном смятении. Необходимо сказать им про то, что я видел. Что война началась. Тревога! Внезапно все звуки пропадают и меня выносит на улицу. Вверх. Вверх. Несильный ветер подхватывает меня и переносит над городом в сторону ворот и обоза у них. Небо светлеет. На горизонте уже появилась светлая полоска зари, пока еще тонкая, как нить.

Подо мной неспешно проплывает уже спящий город. Узкие улицы и двухэтажные дома в центре города. Каменный первый этаж часто занимают лавки и мастерские. Вторые этажи жилые и из дерева. Ближе к окраине дома становятся беднее, деревянные и без пристроек. Зато огорожены и в каждом небольшой сад или огородик. Где-то здесь Иэри. Я чувствую ее. Где конкретно она находится не определить. Но если она тут, то значит наказана и отправлена к тетке. Вот почему ее так долго не было.

Но меня тянет все дальше, к другой цели. Ворота. К ним. У ворот пятеро воинов из гарнизона и трое из свободных. Торговцы протягивают им бурдюк с улыбками и словами: «Доброе вино. Западное. Тут у вас только восточные и южные привозят, так что вот, пробуйте. Такого ни за какие деньги не купишь здесь.» Один из стражи принимая из рук говорившего дар отвечает: «Благодарю тебя Витгар, попробуем.» И отпив, передает своим по кругу бурдюк. Вытирает тыльной стороной ладони губы улыбаясь спрашивает: «Теперь до следующего лета?» «Да, а может и подольше. Как начальство решит»– улыбается в ответ Витгар.

Я не могу подавить крик, он сам рвется из меня. Безмолвный крик, полный ужаса и беспомощного отчаяния. Мне совершенно становится ясно, что в вине яд. Действующий не сразу и тихо. Воины уснут навсегда к тому моменту, когда наступят серые предрассветные сумерки. К тому же, я откуда-то знаю, что скоро поднимется туман и он будет особенно густым вокруг города. Как раз, между городским валом и опушкой леса, расположенного вокруг.

Дэрфель, Дэрфель, проморгали врага твои воины! Лежат у обозных телег, отведав заморских вин, лежат у ворот. И не встанут больше никогда. А наемники из охраны обоза уже осторожно, чтобы не звякнуть, не скрипнуть, надевают кольчуги и кожаные доспехи. Достают припрятанное оружие из двойных днищ фургонов, натягивают тетивы на луки и проверяют, как ходят мечи в ножнах. И занимают позиции вокруг ворот и подступы к ним. Великое же предательство затеяно здесь сегодня!

Меня разрывает на части, хочется кричать и плакать от бессилия помочь, предупредить. Я вспоминаю, что сплю и отчаянно хочу проснуться, но все мои усилия приводят только лишь бесполезному метанию на одном месте. Тихо, как будто издалека, становится слышен бой барабанов, выбивающих боевой ритм. Меня вновь возносит в небеса. Они светлеют и звезды блекнут. Пришел Свет. Он пока еще на подступах, но он обязательно придет. И тогда прольется кровь, много крови. И запылают дома, ибо Свет пришел испепелить Тьму. И совсем неважно, что при этом погибнет множество людей, и не только воинов. В основном– не воинов. Но это Низшие. Предатели рода людского, прислужники и приспешники Врага, Черного Владыки и иной судьбы им нет. Так говорят Великие Баалы!!

Барабанный бой приближается, усиливаясь. Ритм становиться все более быстрым и грозным. Меня выносит за пределы городского вала и тянет к кустам на опушке леса. Туман между валом и лесом уже начинает подниматься. Скоро он станет густым и скроет все поле. А также накроет и город. Я пролетаю сквозь него и оказываюсь в лесу. Там затаились воины. Их много, очень много. И они пришли убивать.

То тут, то там в кустах я вижу прячущихся солдат, торчащие шлемы-шишаки, части доспехов и оружия. Я знаю, что это солдаты из местных, тех, кто добровольно присоединился или силой подчинился ингаланорцам. В лесу темно, но я различаю все, начиная от мелких веточек на земле, заканчивая цветом глаз затаившихся людей. На всех на них надеты, в основном, толстые кожаные доспехи. Кольчуг мало, как и стальных шлемов. Оружие разнообразное, это копья, топоры, недлинные мечи и почти у всех круглые деревянные щиты… Но вот я вижу конных, облаченных достаточно добротно, по сравнению с остальными. Особенно выделяются двое, явно предводители этого воинства. И это ингаланорцы, их легко определить по хорошим кольчугам и цветным накидкам с вышитыми гербами. На красных сюрко красуются золотые морские орлы, пикирующие вниз. Открытые шлемы без забрал выкрашены у обоих красной эмалью. На поясах широкие ремни с красивыми ножнами, в которых длинные мечи из первоклассной стали. У старшего воина вокруг лица и шеи к краям шлема прикреплена еще и кольчужная бармица.

Я чувствую исходящую от него холодную ненависть, сдерживаемую из последних сил. У молодого воина, который сидит на коне рядом, ненависти нет. Зато есть чувство страха. Но не страха смерти, а страха опозорится перед воинами и отцом в бою. Этот юноша– сын предводителя отряда, лорда, ведущего в бой солдат и его единственный наследник. Все это мелькает передо мной за какой-то краткий миг. Барабаны бьют все громче и громче.

–Будьте готовы. Внимательно следите за сигналом из города. Как только вылетит огненная стрела, пусть пехота сразу же мчится в город, это будет означать, что ворота захвачены. Поле надо пересечь как можно быстрее и занимать ворота. Затем в город. Режьте всех! Никого не щадить! Конница входит следом, но лишь тогда, когда скажу я. Впрочем, мы посмотрим. Зачем нам делать грязную работу самим, если есть на то Низшие? Пусть потрудятся во славу Баал!!– говорит лорд, обернувшись в пол оборота к пожилому воину в таком же сюрко, как видно своему вассалу, тоже из ингаланорцев.

–Вы правы, милорд. Пусть эти свиньи дохнут и режут. В случае провала мы всегда можем сказать, что ублюдки не смогли справиться даже с таким простым заданием, как вырезать спящий город. Ну, а в случае успеха, вся слава достанется нам, а в сей жестокости, конечно же, виновны местные дикари! – отвечает тот со смехом и косится на юношу.

–Отец, а если план не сработает? Если эти торгаши-предатели расскажут все и нас самих атакуют и прижмут к лесу? –вопрошает юноша.

–Провала быть не может. Они выполнят свое дело и выполнят его хорошо, а иначе я убью заложников– их семьи и родственников. Но мне нравится твой ход мыслей, не зря я тебя столько с собой возил! Такая возможность могла бы иметь место, если бы я не подстраховался! Ну, и конечно, обещание, что в случае успеха, все будут жить долго, богато и счастливо! – улыбается лорд– Следите за городом, не пропустите стрелу! Скоро начнется!

Он смотрит в небо. Рука касается какого-то мешочка на поясе и я вижу, как его передергивает. Взгляд впивается в меня и страх начинает овладевать мной. Я понимаю, что он видит меня! Это невозможно, но это так! Он видит меня!! Лицо его, немного вытянутое, с длинными вислыми усами, становится жестким. Меня обдает волной жгучей ненависти, и я начинаю подниматься вверх.

–В городе Черные! Как минимум их колдун! Будьте осторожны и внимательны! Это юнец, младше моего сына, одет в черный дублет с вышитой серебром совой! Взять его живым! Только живым!! Сожжем ублюдка на костре! Передать это всем! – слышу я удаляясь приказ, отданный жестким ледяным тоном.

Страх и стремление предупредить дядю и Дэрфеля толкают меня вверх, выше и выше. Талисман! У ингаланорца в мешочке какой-то талисман! Он смог увидеть меня, значит может и еще что-то! Только что?

Я стремлюсь в город, я хочу туда!!!!!

….................................................................................................................................

Гил очнулся внезапно и сел на соломе рывком. Сквозь щели ставен лился неяркий свет. А с улицы сильно несло дымом, слышался треск горящего дерева и крики, перекрываемые лязгом металла. В ужасе, Гил метнулся к окну, выбил ставню и ринулся наружу из сарая. Навстречу разверзнувшемуся в городе аду. Он не успел!!

Улица была в дыму, смешивающимся с утренним туманом и все окружающее выглядело неестественно. Что делать? Куда бежать? Гил постарался справиться с приступом начинающейся паники и принял решение продвигаться к фомальдорским фургонам. Вокруг раздавались женские вопли, плач детей, яростные крики, смешиваясь с треском пожаров и звоном железа. Пробежав по узкой улице до ближайшего перекрестка, парень завернул за угол большого дома с какой-то вывеской, повешенной на вынесенной из стены балке. И наткнулся на ужасную картину. Впереди бежала простоволосая молодая женщина в одной нижней рубахе. Неожиданно, с другого конца улицы, выскочил всадник в кольчуге и пришпорив коня, поскакал прямо на нее. Женщина закричала и развернувшись, побежала обратно, на встречу Гилу. Всадник настиг ее и с размаху ударил сзади по голове шипастой булавой. Жертва рухнула на дорогу лицом вниз, а вместо затылка было кровавое месиво из костей и мозгов. Гил застыл на месте. Всадник несся на него. Нереальность происходящего не давала Гилу сдвинутся с места. Неужели это происходит с ним наяву? Как это может быть? Нет, это, наверное, сон, просто дурной сон! Но всадник уже занес для удара булаву и зарычал, оскалив гнилые зубы. Этот рык и вывел его из оцепенения. Гил в последнюю секунду присел и откатился кубарем влево, пребольно ударившись об стену дома. Оружие прошло над головой, не задев Гила. Конный заорал что-то в ярости и развернулся в седле, пытаясь остановить и повернуть коня, но тот нес его дальше, и воин с размаху врезался головой в низко висящую вывеску. Удар был достаточно силен, чтобы выбить седока из седла.

Гил видел, как конник с размаху, всем весом ударился о землю и застыл. Не дожидаясь того, что будет дальше, парень кинулся со всех ног к ближайшей ограде и с ходу, не думая, перемахнул через нее. Бегом, через двор к противоположной стене. По пути пнул ногой налетевшую на него с бешеным лаем собачонку и перелетев ограду, оказался в соседнем дворе. Крыша дома горела, внутри тоже трещало горящее дерево. Посреди двора лежал, согнувшись пополам мужчина, прижимая что-то розово-сизое к животу. Когда Гил разглядел кишки, ему стало дурно, но увидев во дворе еще тела, он не удержался и его вырвало. Обнаженная женщина лежала на спине, широко раскинув ноги, а в грудь ей было воткнуто копье, пригвоздившее ее к земле. Рядом, в луже крови, плавало тельце маленького ребенка.

Бегом отсюда! К своим! В голове стучала мысль: «Найти оружие! Найти оружие». Вытащить из несчастной копье Гилу даже не пришло в голову. Перелезая через каменную ограду, он увидел труп в кожаном доспехе. Рядом валялся недлинный одноручный меч. Гил кинулся к нему, как, наверное, умирающий от жажды, ринулся бы к воде. Схватив оружие, он судорожно огляделся. Улица, на которой он оказался вся была в дыму, всюду летели гонимые ветром искры, впереди горели дома. Там в дыму различались фигуры, отчаянно рубившие друг друга, и раздавались жуткие вопли боли, страха и ярости. Разобрать кто кого рубит было нельзя и Гил понял, что надо и дальше прорываться к дяде по дворам. Паника нахватывала волнами, но он отчаянно пытался справится с ней и взять себя в руки. Паника–смерть.

Впрыгнув в следующий двор, он очутился нос к носу с низкорослым бородатым воином в коричневом кафтане из толстой кожи, с нашитыми железными пластинами. Недолго думая, тот ударил Гила топором в голову и парень, еле успев закрыться мечом, отпрыгнул в сторону.

А внутри двора происходил очередной ужас. Двое таких же людей, как и его противник, тащили за руки по земле истошно визжащую женщину. Ее визг заглушил грозный рев. Из задней двери в доме вывалился огромный растрепанный человек с кузнечным молотом в руках и ринулся на помощь женщине. С полного замаха, двумя руками, он обрушил свое оружие на голову одному из нападавших. Страшный удар пришелся сбоку и Гил увидел как со звоном лопнул металлический шлем на голове нападавшего, как сплющилось его лицо, а глаза выпали из глазниц. В следующий миг молот врезался торцом в грудь второму, успевшему лишь выпустить свою жертву из рук. Хруст костей, показалось, заглушил даже треск пожара. Солдат отлетел, наверное, шагов на пять, борода моментально стала красной от крови, хлынувшей изо рта. Напавший на Гила, посчитав, что эта угроза пострашней мальчишки, ринулся на кузнеца сзади и воткнул ему топор в спину. Здоровяк выгнулся дугой, но уже падая, на развороте, махнув молотом, зацепил по челюсти убийцу. Оба тела упали почти одновременно. Женщина кричала. Гил помчался дальше, не разбирая дороги.

Он бежал сквозь дым и огонь, пересекал улицу, пробегал насквозь чей-то разгромленный дом, уворачивался от ударов, кого-то ударил сам, не зная, попал ли при этом. Чем ближе приближался он к центру, тем больше было дыма огня, хаоса и убийств. Когда он пробегал вдоль каменного дом, из двери на него выпали два сцепившихся солдата. С визгом и ревом, все в крови, они, не расцепляясь, стали кататься по земле, бешено тыкая друг друга кинжалами, нанося удары вслепую, куда попало. Перепрыгнув через них Гил непонятно как оказался в кровавой свалке. Звон стали и крики стали оглушающими. Мелькали мечи, топоры, свистнули стрелы. Кто-то схватил его снизу за ногу, острая боль прошила икру. Гил заорал и изо всех сил ткнул мечом вниз. Рука почувствовала мгновенное сопротивление, затем клинок пошел легче, как в масло. С низу раздался жуткий крик. Выдернув клинок, Гил кинулся вперед, через свалку. Опять кто-то кричал рядом, пытался убить его, он тоже кричал, отбивал направленные на него удары и наносил их сам. Перед глазами проносился вихрь мелькающих клинков, искаженных гримасами до нечеловеческого облика лиц. Внезапно пространство перед ним очистилось и Гил ринулся вперед. «Прорвался! Я прорвался!» пронеслось в голове. Снова бег, снова ужас. Приколотые к стенам копьями дети, насилуемые женщины, убивающие друг друга мужчины, горящие дома, вонь крови, гари и испражнений- все смешалось в какой-то кровавый кошмар, через который несся Гил. Где же та война, о которой он читал в книгах? Где знамена, трубы, блеск оружия, идущие строй на строй длинные, закованный в латы шеренги воинов? Где бравая конница, лихо идущая в атаку? Вместо этого– крики истязаемых женщин, вопли умирающих мужчин, плач детей, огонь, почти материальный запах страха и ужаса, крови и вывалившихся внутренностей!

В какой-то миг, уже чувствуя, что еще немного и он сойдет с ума, Гил выскочил на открытое место. Хаос резко кончился, а точнее остался позади. Тяжело дыша Гил огляделся и увидел перед собой центральную площадь. Поставив перед гарнизонным зданием фургоны и телеги полукругом, оборону занимали фомальдорцы и пробившиеся к ним из кровавой каши уличных боев остатки местной дружины. Площадь перед фургонами была завалена телами ингаланорцев и их союзников. Над всем этим вился густой смрадный дым. На другой стороне площади Гил заметил блеск оружия и какое-то неясное движение. Тогда он побежал. Побежал к своим. Через открытое пространство. Со всех ног, изо всех сил. Слезы радости застилали глаза.

Не чувствуя боли в проткнутой ноге, Гил понесся к спасительным фургонам. С улицы, выходящей на площадь от городских ворот, раздались крики и возле головы бегущего свистнула первая стрела. Вторая воткнулась в землю прямо перед ним и Гил споткнувшись об нее упал. Крики врагов стали злее и громче. Гил смог разобрать: «Черный колдун!». Вскакивая, он увидел свой разодранный сапог и сочившуюся из него кровь и это внезапно обессилило его. Но стрелы засвистели с удвоенной силой, выбора не оставалось, кроме как умереть или бежать и Гил побежал. Из-за укрытия фомальдорцев в ответ в противника полетели чернооперенные стрелы, и они достигли своей цели. Раздались вопли боли и обстрел ослаб. Вдруг, от фургонов, к Гилу навстречу выскочил человек и прикрываясь большим круглым щитом подбежал к парню. Едва он успел схватить и прикрыть беглеца, как в дерево щита со стуком вонзились сразу три стрелы.

–Давай, парень, двигай ногами, если жизнь дорога! – проревел его спаситель и буквально поволок за шиворот к баррикаде.

По голосу Гил узнал Гэлмора, своего наставника по фехтованию. Когда они добежали до ближайшей телеги, Гэлмор буквально перекинул Гила через нее, а сам поднырнул под телегу, бросив истыканный стрелами щит. Гил сидя на земле огляделся. У стены казармы лежали мертвые воины Фомальдора и солдаты гарнизона. Рядом стонало несколько раненых, лежало оружие и щиты. К Гилу подбежал, пригибаясь Тормунд, над которым просвистело сразу несколько стрел. Защелкали тетивы, выпуская стрелы в ответ. Пробежав быстрым взглядом по племяннику, Тормунд прошептал: «Великая Тьма! Ты жив! Я уже и похоронил тебя!». Первый раз за всю жизнь, дядя, не стесняясь никого, при всех сгреб в охапку и прижал к себе парня.

–А где твоя девчонка? Жива? Ты дрался? Ну как, же, твой меч в крови, ты в крови! О! Что я несу! Ты не ранен? – осыпал Гила вопросами Тормунд.

Гил не мог ничего сказать в ответ. В горле стоял ком, а он сам еще пребывал в шоке от всего произошедшего и увиденного. Сегодня он сражался как настоящий солдат. И не в книжном или учебном сражении, а на самой настоящей войне. Со всей ее грязью и кровью. И бой еще не окончился. К ним подбежал, прикрываясь щитом Гэлмор.

–К бою! Они сейчас опять полезут! И не как прошлый раз! Посмотри, что происходит! – голос воина был мрачен.

Со стороны врага гомон затих, зато стал слышен ритмичный стук и грохот. Противник стал выкрикивать что-то в такт этому ритму. Они поднимали боевой дух. Гил выглянул из-за бортовых досок телеги и ужаснулся. За телегами он снова увидел войну. Над крышами домов поднимались дымы пожаров, трещал огонь. Солнце, поднявшееся уже довольно высоко, тускло просвечивалось сквозь дымную пелену, повисшую над городом. И напротив баррикады из фургонов, большинство из которых были со снятым верхом, строилась вражеская рать. Другого слова не было. Их собралось там не менее сотни или даже больше. Защитников же оставалось не более сорока человек. В задних рядах человек из сна Гила, восседая на лошади что-то говорил, размахивая мечом.

–Приготовились!!! – зарычал Гэлмор и каждый воин вскинул щит или поудобнее перехватил копье. Гил встал рядом с ним, но тот сказал: «Отойди за меня. Брось свою железку и возьми копье, проку больше будет. Работай из-за моей спины. Стой крепко! Сейчас будет потеха». Было немного странно то, что Гил вдруг перестал испытывать страх. Он никуда не делся, просто ушел так глубоко, что не ощущался вовсе. Зато на его место пришло какое-то возбуждение, желание боя, какая-то кровожадность, почти злость. В этот момент, как угадав чувства Гила, Тормунд ударил мечом по щиту и взревел во всю силу легких: «Фоомаль-Дор!!! Фоомаль-Доррр!!!». Все дружно подхватили этот клич-рык и теперь он несся над площадью, заглушая врага. Гил тоже орал во всю мочь и стучал древком взятого копья в землю. Его охватил восторг. Восторг от того, что он стоит в одном ряду с настоящими воинами, в самом настоящем сражении, а не стычке на дороге, где он и не участвовал по-настоящему. И тут враг ответил.

Свистнув, на защитников обрушился поток стрел. Они застучали по подставленным щитам, по доскам фургонов, по шлемам и доспехам. Кто-то громко вскрикнул, кто-то застонал. И одновременно с этим, на них, выкрикивая боевой клич, покатилась звенящая оружием и доспехами орда. Лучники фомальдорцев успели дать залп и в первых рядах нападавших завопили, застонали и стали падать с разбега на землю первые раненые и убитые. Прямо по ним пронеслась наступающая рать и как яростный морской прибой она обрушилась на фургоны и телеги защитников. Гила оглушил страшный треск, лязг и рев множества глоток. Наступавшие с разбегу запрыгивали на телеги и тут же натыкались на копья защитников, падали назад, разрубленные топорами, валились вперед, проткнутые мечами.

На телегу, за которой стояли Гил, Гэлмор, Тормунд и еще трое солдат, одновременно заскочило человек пять, отчаянно нанося удары и пытаясь прикрыться щитами. Один, закричав упал в телегу со стрелой в глазу. Падая, он толкнул соратника и тут же Гелмор воткнул тому в горло меч. Кровь брызнула из пробитого горла, послышался какой-то жуткий клекот, и воин свалился с телеги вниз головой. Тормунд, успев закрыться от удара топором щитом, воткнул свой полутораручный меч под кожаный доспех противника снизу вверх и провернув его в ране, разорвал видимо там все. Поток кровь хлынул на телегу из-под кожаной юбки, как из ведра. Раненый так страшно закричал, выпучив глаза, что Гил опять почувствовал укол страха. И чтобы заглушить его, тоже страшно закричав, ткнул копьем со всех сил в грудь нового нападавшего, лезущего на телегу. Наконечник не пробил кольчуги, но удар сбросил солдата с баррикады. А следом лез уже следующий. Ему разбил шлем, вместе с головой, вооруженный тяжелой секирой дружинник. Гил сбил еще одного нападавшего. Но на место каждого убитого, раненого или оглушенного, на баррикаду лезли все новые и новые солдаты врага. Рев, звон и треск слились в один сплошной шум.