Контракт на чувства

Лифт плавно останавливается, створки разъезжаются. Я выхожу на полуосвещенную подземную парковку. В нескольких шагах меня ждет черный Мерседес, а рядом с ним Виктор в безупречном темно-синем костюме.

– Добрый вечер, сэр, – говорит он, а мой внутренний определитель мгновенно распознает его глубокий мягкий голос с легкой шероховатостью.

Я усаживаюсь в салон, где сидит блондинка в черном платье. Ее алые губы растянуты в улыбке на пол лица.

– Здравствуйте, мистер Грэм, – щебечет она.

– Здравствуй, Джемма. Тебя проинструктировали? – уточняю я и замечаю, как ее улыбка сползает.

Виктор уже осведомил Джемму о правилах на этот вечер, но меня интересует другое – ее реакция на вопрос. Она должна быть холодной, ровной и без глупых игр. Если эскортница позволит себе флирт или пошлые шутки, она тут же вылетит из машины. Я не терплю непрофессионализма.

– Да, держать розу и не отходить от вас. Не задавать никаких вопросов и, по возможности, ни с кем не общаться, – четко произносит она.

Я удовлетворенно киваю и утыкаюсь в телефон, чтобы изучить фотографии гостей благотворительного вечера. Хватает нескольких минут, чтобы запомнить одежду партнеров и других значимых людей. Никто не должен догадаться о моей болезни, иначе мне не выжить в суровом мире акул. Меня тут же проглотят те, кто сегодня клянется в вечной преданности, ведь в бизнесе нет места сочувствию.

Мое появление на благотворительном вечере не остается незамеченным. Ко мне тут же устремляется хозяйка особняка – Нора Робертс. Ее голос немного визгливый и с нотками жеманности. Раздражает, но терпимо.

– Мистер Грэм! Мы заждались вас! Добро пожаловать! – распинается Нора. – Уже собрана внушительная сумма на помощь бездомным Канады, но я уверена, что ваш вклад переплюнет всех! – Она говорит в шутливой манере, но мы оба знаем, что с деньгами никто не шутит.

– Несомненно, Нора. – Я протягиваю чек, ее глаза округляются, а на губах расползается восхищенная улыбка.

– Благодарю, мистер Грэм! – с воодушевлением произносит она.

Разумеется, ее не волнует судьба бездомных. Благотворительный вечер – повод собрать у себя влиятельных людей и выручить как можно больше средств, чтобы после похвастаться этим в светской хронике. Для каждого из присутствующих важен статус в обществе, степень влияния, а на бездомных всем плевать. Мне тоже.

– Угощайтесь напитками, мистер Грэм, – продолжает распыляться Нора, игнорируя мою спутницу. Меня это не задевает. Джемма здесь в качестве моего поводыря и щита от навязчивых женщин.

Потянувшись к фужеру, я непроизвольно подмечаю детали: худенькая официантка с большими испуганными глазами сжимает поднос до побелевших пальцев, но он все равно дрожит в ее руках. Девушка напоминает запуганного до смерти мышонка. Может, она подсыпала в мой бокал яд, а теперь боится, что ее рассекретят? Неважно. Со мной такой фокус не прокатит – я никогда не пью и не ем на подобных мероприятиях, только создаю видимость. По правде говоря, зачастую так делает большинство присутствующих – они выливают свои напитки в урны или под деревья.

Нора кивает официантке, и та резко разворачивается, врезаясь в Оушена Солингера. Его я узнаю по излюбленной манере материться, пока девчонка собирает осколки фужеров. Меньше всего хочется смотреть на это зрелище. Положив руку на талию Джеммы, я делаю шаг, чтобы уйти к другим гостям, но вдруг замираю на месте.

– Простите, пожалуйста, я случайно! Я не заметила, – просит прощения официантка, всхлипывая.

Этот голос. Глухой и немного осипший, как после мороженого. Картинки воспоминаний встают перед глазами.

Мне девять. Я слышу крики за дверью родительской спальни. Они снова ругаются.

– Ты опять напилась, Миранда!

– Отпусти меня, Томас! Я так больше не могу! Ты душишь меня своей любовью.

– Я не дам развод, слышишь?! Никогда не дам!

– Ненавижу тебя! Ненавижу!

Хлесткий звук пощечины и мамин вскрик.

Отец брал ее силой, а она кричала и звала на помощь. У меня сердце сжималось от жалости к ней, хотя я даже не догадывался, что происходило за дверью, но знал, что утром у нее снова будет глухой, немного осипший голос.

Говорят, что в мире не существует людей с идентичными голосами, как и с отпечатками пальцев. Все так, но голос Мередит Фэй словно возвращает меня в прошлое, когда я умел чувствовать. Да, эмоции плохие, мрачные, но они все же есть. Мне становится жаль девчонку. Я не хочу смотреть, как она вытирает ботинки Солингера своим фартуком.

– Мередит Фэй, – произношу я, желаю убедиться, что память на имена меня не подводит.

Ее глаза становятся двумя большими блюдцами, а щеки вспыхивают алыми.

– Здравствуйте, – почти шепотом отзывается она, будто до чертиков боится меня.

Член в моих брюках дергается, и это для меня что-то новенькое. Или забытое. Неважно. Только мои фантазии немного уходят вперед, где Фэй стоит передо мной на коленях и смотрит на меня снизу-вверх, сгорая от желания.

Поймав на себе сосредоточенный взгляд Оушена, я понимаю, что он заметил мою секундную заминку, но я не подаю вида.

– Оушен, Нора, простим девушку. У нас благотворительный вечер, как-никак, ни к чему портить прекрасную атмосферу чужими слезами.

Солингер кивает, но мне знаком этот хищный блеск в его глазах. Не разыгран ли передо мной спектакль? Какова вероятность, что Фэй здесь неспроста?

Мои мысли не дают покоя, я привык всегда быть начеку, поэтому весь вечер не спускаю с Оушена глаз. И когда все присутствующие глазеют на фейерверк, я замечаю, что он направляется не к выходу, а к дому. Вряд ли он решил переночевать тут.

Стоя неподалеку от них, я еще не знаю, насколько глубоко врежется в память открывшаяся картина, как долго мольбы Фэй будут вторгаться в мои мысли без спроса, разгоняя в паху кровь.

Мередит

– Ну каков же ублюдок! – сотый раз повторяет Бренда.

Она ходит из стороны в сторону по комнате, напоминая разъяренного зверя в клетке, после того как я вывалила на нее события благотворительного вечера.

Сначала я не собиралась говорить о нападении Оушена и думала ограничиться сухим пересказом, но в итоге не смогла сдержать эмоций. Его омерзительный голос не стирается из памяти. Я провела в ванной почти час, но мне все еще мерещится отвратительный запах алкоголя и туалетной воды на теле. Он въелся в кожу и теперь преследует меня.

– Поверить не могу, что Солингер так поступил с тобой! – кипит от злости Бренда, сжимая и разжимая кулаки, и выглядит при этом очень воинственно несмотря на то, что одета в розовую пижаму.

– Постой, Бренда! – вскидываюсь я и встаю с дивана. – У Оушена фамилия Солингер? Ты его знаешь?

Бренда останавливается и морщит нос, будто речь идет о куче мусора. Она дергает плечом и отводит взгляд.

– Доводилось пересекаться, – уходит от ответа она.

Мне не нравится ее реакция – создается впечатление, что Бренда знает Оушена гораздо лучше, чем пытается показать. Может, он пользовался ее услугами?

– Понятно… – задумчиво тяну я.

Бренда кладет ладони мне на плечи и заглядывает в глаза.

– Мери, ты должна держаться от него подальше! – Она делает ударение на каждом слове, только убеждая меня в догадках.

Мне очень хочется докопаться до правды, но нужна ли она мне? Кто я такая, чтобы тревожить чужие раны?

– Ты так говоришь, будто мы постоянно с ним видимся, – хмыкаю я и демонстративно зеваю, желая покончить с этой дурацкой темой.

Вообще, уже достаточно поздно, я валюсь с ног от усталости в отличие от Бренды – она напоминает заведенную куклу.

– Ладно, черт с ним! – Бренда глубоко вздыхает, сбрасывая с себя невидимые оковы напряжения.

Она усаживается на диван, сложив ноги в позе ленивого лотоса. В ее глазах появляется знакомый блеск, и я понимаю, что уснуть мне никто не даст.

– Давай еще раз. Ты говоришь, что тебя защитил Дэймон Грэм?

Я недоуменно смотрю на нее.

– Ну да… Наверное, случайно оказался там.

– Случайно? – тянет Бренда и вытягивает губы в трубочку, будто собирается надуть пузырь из жвачки.

– Бренда, я тебя не понимаю! – Всплеснув руками, я плюхаюсь на диван рядом с ней.

– Что ты не понимаешь? Мери, он видел тебя один раз и не просто узнал, а вспомнил твое имя!

– Да, я сама удивилась.

– Ты его чем-то заинтересовала! – выдает Бренда и буквально подпрыгивает на месте, радуясь непонятно чему.

– Заинтересовала?! – Моя бровь скептически выгибается.

Разумеется, я понимаю, к чему клонит Бренда. Перед глазами тут же пробегают кадры нашей встречи с Дэймоном, и на каждом запечатлен его равнодушный взгляд, поэтому я с полной уверенностью заявляю:

– Ты заблуждаешься! Знаешь, какие женщины рядом с ним? Я по сравнению с ними – помойная мышь.

– Оу, Мери… – кривится Бренда и заявляет, тыча в меня пальцем: – Да он тебе нравится!

– Что? Неправда! – Я мотаю головой, чувствуя, как по щекам ползет жар, а сердце в груди стучит чаще.

– Правда! Ты бы видела себя сейчас! – настаивает она, поигрывая бровями.

Я прячу лицо в ладонях, но Бренда отводит их в стороны.

– Брось, Мери, не смущайся! В этом нет ничего постыдного.

– Какая разница, Бренда? Возможно, его заинтересовало наличие у меня визитки Томаса Грэма. Вдруг, он что-то рассказывал обо мне Дэймону…

Бренда меняется в лице. Сейчас она напоминает врача, который собирается сообщить больному плохие вести.

– Черт, Бренда! Не смотри на меня так!

– А как я смотрю?

– Вот так! С жалостью!

– Прости, но скорее всего, ты права. Дэймон Грэм не из тех, кто влюбляется и строит отношения, – резюмирует она и закусывает губу.

Отчего-то слова подруги вызывают неприятное чувство в груди, хотя ее версия с самого начала звучала абсурдно.

– Я знаю об этом. Сандра сказала, что он пользуется услугами агентства. Бренда, это там, где ты работаешь? – аккуратно интересуюсь я, следя за ее реакцией.

Бренда глубоко вздыхает и разочарованно улыбается.

– Увы, нет, Мери. Там другой уровень. Не спрашивай, все равно не поймешь.

Вот теперь мне по-настоящему интересно. Вопреки жгучему любопытству, я решаю больше не задавать вопросов, иначе мне не удастся переубедить Бренду, что Грэм мне ни капли не интересен.

Пожелав мне приятных снов, Бренда уходит к себе в спальню, оставив меня один на один с мыслями. О Грэме. Ну зачем она говорила о нем?!

Неоновый свет уличных фонарей и медифасадов ненавязчиво лезет в окно и облизывает потолок, а я глаз не могу сомкнуть, разглядывая игру цветастых пятен над собой. Раз за разом прокручиваю в памяти те короткие фразы в мой адрес от Дэймона и будто наяву слышу его голос.

Боже, его голос можно слушать бесконечно. Дэймон не просто говорил, а чаровал и кружил голову. Он произносил мое имя, как комплимент, от которого учащался пульс.

Ругая себя за то, что вообще думаю об этом мужчине, я невольно соглашаюсь с Брендой – да, я влюблена в Дэймона Грэма. Глупо, конечно, но со мной такое не впервые – я часто влюбляюсь в героев романов и кино. Почему-то и Дэймона мой девичий разум соотносит с кем-то выдуманным, нереальным, ведь я точно знаю, что в жизни таких мужчин, каким нарисовала моя фантазия, не существует. Дэймон Грэм на самом деле холодный, расчетливый и бесчувственный мужчина, совершенно непохожий на своего отца.

***

Утро наступает неожиданно быстро, как удар подушкой по голове. Но в моем случае ударом служит рингтон на телефоне.

Я подскакиваю на диване, не соображая, где нахожусь и что вообще происходит.

– Мери, сними ты уже эту чертову трубку! – доносится из спальни недовольный голос Бренды.

Нащупав в одеяле мобильный, я смотрю на экран. Незнакомый номер.

– Слушаю, – хриплым ото сна голосом произношу я.

– Здравствуй, Мери, – говорит Камилла, сгоняя с меня остатки сна.

Ее звонок еще неожиданней, чем удар подушкой.

– Доброе утро, – прочистив горло, отзываюсь я.

– Вообще-то уже давно день, – ехидно подмечает она. Судя по яркому солнцу за окном, так и есть. – Несмотря на то, что ты вчера облажалась по полной, я даю тебе еще один шанс.

– Правда? Вы не шутите?

Камилла усмехается.

– Стала бы я звонить! Твой приятель похлопотал, поручившись за тебя. Я возьму тебя официанткой в ресторан на испытательный срок. Не накосячишь – будешь работать на постоянной основе. Жду тебя через два часа. Не опаздывай!

– Спасибо! Спасибо! – кричу в телефон я, но на том конце уже бросили трубку.

Я рада любой работе, ведь мне катастрофически не хватает денег, а продолжать пользоваться добротой Бренды – настоящее свинство.

Глава 6 Часы

«Little things become everything

Всякие мелочи становятся целым миром

When you wouldn't think that they would

В тот миг, когда совсем этого не ждешь»

Sabrina Carpenter – In My Bed

Мередит

Стажировка в ресторане «France» пролетает так быстро, словно кто-то нажимает кнопку ускорения. Принимать заказы и разносить подносы несложно, главное оставаться вежливой и обходительной с гостями. К тому же здесь работает Шон – играет на скрипке. После работы мы вместе добираемся домой на такси – он живет неподалеку от меня. Если погода позволяет, мы идем по ночному Торонто, беззаботно болтая обо всем на свете. Испытываю ли я к Шону симпатию? Лишь как к другу.

Сегодня мы с Шоном, как обычно, после рабочего дня, покидаем ресторан через служебный выход. Бархатное небо освещает огромный медный диск и россыпь сияющих звезд. Спонсором отличного настроения служит приятная сумма на счету – моя первая зарплата в Торонто. И не сколько-нибудь, а целая тысяча долларов!

– Шон, спасибо большое, что помогаешь мне! Если бы не ты, не знаю, нашла бы я нормальную работу. Думаю, что нет. – Я не преувеличиваю.

– Брось, я же говорил, что мы – приезжие, – держимся друг за друга, – отвечает он. – К тому же, в этом есть и моя корысть, – немного тише произносит Шон и, поджав нижнюю губу, смущенно поглядывает на меня.

– Да? И какая же? – Я непонятливо смотрю на него.

Мы останавливаемся перед перекрестком. И хотя на дороге нет ни единой машины, и горит зеленый, Шон крепко удерживает меня за локоть и разворачивает к себе, опустив взгляд на бордюр.

– Ты мне нравишься, Мери, – обескураживает меня он. – Если вдруг и я тебе тоже, мы могли бы… Может быть… – Ему никак не удается проговорить нужные слова, а мне и вовсе хочется закрыть его рот ладонью.

– Попробовать встречаться? – нехотя помогаю я, надеясь, что ошибаюсь. – Шон, пожалуйста, скажи, что это не так! – с мольбой в глазах прошу я.

Вот же черт! В симпатии признается он, а стыдно почему-то мне!

Плечи Шона опускаются, будто под тяжестью невысказанных слов, а глаза становятся большими ледяными озерами. Я мысленно перебираю слова извинения, но каждое кажется фальшивым и неуместным. Между нами виснет молчание – густое, противное, неуютное.

– Шон, прости…

– Нет. Это ты извини меня, Мери. Не стоило торопиться. Давай сделаем вид, что я тебе ничего не говорил? – Шон одаривает меня вымученной улыбкой, и мы идем дальше, хотя разговор больше не клеится, хоть гвоздями прибивай.

Жаль, что у меня нет симпатии к Шону – он хороший человек, отличный друг и только. Возможно, стоит присмотреться к нему? Рано или поздно моя надуманная влюбленность к мистеру Грэму развеется, посмотрю ли я потом на Шона другими глазами?

***

Работа в ресторане выматывает, но наличие в кошельке денег – весомый аргумент, чтобы дорожить ею. Если так и дальше пойдет, я смогу приобрести поддержанный ноутбук для фриланса. Мой ведь остался дома.

Дом. По нему я не скучаю, только по своему братишке Роби. Я привыкла проводить с ним время, играть, учить новым словам, радоваться тому, как он коверкает мое имя. Становится грустно от понимания, что Роби забудет меня, если я не вернусь во Флешертон, а я не вернусь. Ни за что не вернусь.

– Что, опять витаешь в облаках? – шипит Камилла над моим ухом, пока я неторопливо собираю грязные тарелки с освободившегося стола. – Так можно и чаевых лишиться, я не говорю уже о самой работе, Мери, – отчитывает меня она, склонив голову, как хищница, учуявшая добычу.

– Простите, – машинально реагирую я.

Вообще я не чувствую себя виноватой, просто за последние две недели уяснила, что с Камиллой спорить бесполезно – у нее никогда не бывает хорошего настроения. Проще извиниться, оправдываться себе дороже.

– Ладно. Давай бегом в ВИП! Там ждут очень важные гости! – торопит меня она, сердито сверкнув глазами. – Не облажайся, смотри!

Мне еще не доводилось обслуживать привилегированных гостей. Камилла отправляла к ним либо Сандру, либо Сьюзен, а сейчас пришла моя очередь. От меня требуется оставить гостей довольными, тогда они поблагодарят хорошими чаевыми. Сандра как-то говорила, что одно такое обслуживание пополнило ее счет на две тысячи баксов!

Я отношу поднос с грязными тарелками на кухню, а потом быстрым шагом направляюсь к ВИП-комнате. Перед тем, как войти, я поправляю волосы и форменные брюки с рубашкой, делаю глубокий вдох и натягиваю на лицо сдержанную улыбку. Открываю дверь и буквально давлюсь заготовленной фразой. В горле моментально пересыхает, а коленки начинают дрожать, когда я вижу за столом Оушена Солингера, а напротив него – Дэймона Грэма. Он сидит, откинувшись на спинку стула, облаченный в безупречно сидящие черные брюки и белую рубашку с расстегнутой верхней пуговицей. Казалось бы, просто офисный стиль, но на нем одежда выглядит как доспехи власти.

За его спиной стоит еще один человек, одетый в строгий черный костюм. Телохранитель?

– Здравствуйте, рады приветствовать вас в нашем ресторане, – тихо и невнятно произношу я, будто у меня язык опух и прилип к небу.

Дэймон отрывается от изучения каких-то бумаг и переводит взгляд на меня. Кажется, что время замирает и становится тягучим, как смола. Медовые глаза смотрят на меня очень внимательно, с прищуром, будто подмечая какие-то детали и читая в моих мыслях те постыдные сценарии, которые я фантазировала по ночам.

Я сглатываю вязкую слюну и поворачиваюсь к Оушену.

– Дорогуша, будь любезна, принеси мне виски со льдом, – бросает он, нетерпеливо постукивая пальцем по столу. Хочется поежится от его сального взгляда.

В тот злополучный вечер я не рассмотрела его, зато сейчас вижу отчетливо. У Оушена восточная внешность, а острый нос с горбинкой придает ему сходство со стервятником. Мне противно обслуживать этого ублюдка, но выбора нет.

А почему они вместе? Друзья или партнеры? Дэймон направился за ним тогда, потому что знал о его намерениях?

Какая разница, Мери? Возьми себя в руки и улыбайся!

– Хорошо, – отвечаю Солингеру я и обращаюсь к Грэму: —А вам, сэр? – Мой голос становится ровнее, хотя непослушные пальцы предательски дрожат. Чтобы не выдать себя, я решаю запомнить заказ, а не записывать в блокнот.

– Холодный зеленый чай с мятой и имбирем, – монотонно произносит Грэм и вновь утыкается в бумаги. Складки белоснежной рубашки мягко ложатся на его согнутую в локте руку, когда он перекладывает документы. Солнечный свет из окна мягко скользит по идеальной линии его скулы, оттененной белым воротником.

– Благодарю за заказ, – бормочу я и чуть ли не выбегаю за дверь.

По вискам противно стекает капелька пота, сердце стучит сразу везде: в груди, в горле и в ушах. А лицо горит так сильно, будто вот-вот выжжет мне мозг. Ну почему я так на него реагирую? Я имею в виду не противного брюнета с сальным взглядом, а Дэймона Грэма.

Когда чай и виски стоят на подносе, я смотрю на них, как на ядовитых змей – не хочу нести заказ. До истерики. Можно попросить Сандру или Сьюзен, но боюсь, Камилла мне этого не простит и уволит. Делать нечего – надо брать себя в руки и учиться держать мысли и эмоции под контролем.

Выпрямив спину, я подхожу с подносом к ВИП-комнате. Из-за двери доносятся громкие голоса, будто там ругаются. Я топчусь на месте, не решаясь войти, пока дверь не распахивается. Солингер. Он хватает бокал с виски, в три глотка опустошает его и с грохотом ставит обратно. Я еле удерживаю поднос, чуть не опрокинув его со всем содержимым на пол. Ни слова не говоря, Оушен обходит меня и направляется к выходу из ресторана.

– Сэр, а как же счет? – робко напоминаю я, но Солингер меня словно не слышит.

Вот же черт! Теперь Камилла вычтет с меня сотню долларов, если не больше.

– Не волнуйся, Мередит, я оплачу, – монотонно произносит Грэм.

Он помнит меня. Все еще помнит!

– Спасибо, – тихо благодарю я, принимаясь ставить перед ним чайничек с чашкой. – Если вам больше ничего не нужно, я пойду.

– Посиди со мной, Мередит. – Он не просит, не требует, а просто указывает, будто это входит в обязанности официантки.

– Но, сэр, мне запрещено… – Я растерянно смотрю на него.

Камилла убьет меня, если узнает, но сейчас я боюсь не ее.

– Сядь! – В его тоне появляются повелительные нотки, как раскат грома.

– Если я потеряю работу, вам придется взять меня в свой офис, – неожиданно вылетает у меня. Я, как загнанная в угол мышь, готова наговорить ему все, что угодно, царапаться, кусаться, лишь бы поскорее сбежать отсюда. Его сила давит на меня, парализует и

Грэм усмехается, морщинка между его бровей разглаживается. Он кивком просит охранника оставить нас наедине. Я провожаю взглядом телохранителя, никак не решаясь посмотреть на Грэма. Мне хочется спрятать глаза куда угодно: на красивую антикварную люстру, замысловатую картину на стене, свой маникюр или, в конце концов, просто в окно, лишь бы не смотреть на Дэймона. Остановившись на позолоченной дверной ручке, я вижу боковым зрением, как Дэймон неспешно наливает себе чай, делает глоток и ставит чашку на стол.

– Кто тебя нанял? – спрашивает он. Тихо и без эмоций.

– Странный вопрос. Камилла Джонсон – администратор этого ресторана. – Я пожимаю плечами.

Короткая усмешка, от которой мне еще больше становится не по себе.

– Нет, Мередит. Не играй со мной. Спрашиваю еще раз: кто тебя нанял? Отвечай честно, тогда мы избежим недопонимания.

Я поднимаю на него недоуменный взгляд, не соображая – шутит он или нет. По его лицу не прочесть, о чем он может думать, пока внимательные и настойчивые глаза сверлят во мне дыру.

– Повторяю: Камилла Джонсон, администратор этого ресторана. Или вам нужно знать имя хозяина заведения? Я его не помню. – Нацепив на лицо дежурную улыбку, я поднимаюсь изо стола. – Извините, мне нужно работать.

– На место! – Команда впивается в подкорку, обходя сознание, напрямую к мышцам, и я буквально падаю на стул, как подкошенная. Дэймон видит мою реакцию, удовлетворенно кивает и продолжает: – Мередит, ты считаешь себя умнее меня?

– Нет.

Теперь меня не просто пугает его жесткий тон, а буквально замораживает изнутри.

– Моего отца не стало несколько месяцев назад, но он каким-то образом успел дать тебе свою визитку. Далее: ты приходишь в мой офис и требуешь работу. Хочу заметить, что ты не первая, кто пришел с визиткой моего отца. Работу ты не получаешь, но по стечению обстоятельств оказываешься на благотворительном вечере около меня, после – сцена с Солингером, а сейчас ты здесь. Спрашиваю еще раз: Мередит, кто тебя нанял? – Дэймон вздыхает и смотрит на меня так снисходительно, будто его в этой жизни уже ничем не удивить.

И почему-то именно сейчас становится понятно, почему охранник стоит за дверью – не для того, чтобы не слушать наш разговор, а не дать мне сбежать отсюда!

– Да сдались вы мне на сто лет! – резко выпаливаю я, наверное, окончательно лишившись здравого смысла. Но я не собираюсь молчать, пока меня обвиняют непонятно в чем. – Мне просто нужна работа! Ваш отец много лет проездом останавливался на нашем ранчо во Флешертоне. Его еще мой отец знал! А воспользоваться предложением работы меня вынудили обстоятельства! И сюда я попала случайно – так получилось. Думайте, что хотите! И к тому же… пусть меня кто-то на самом деле нанял, то для каких целей? Отравить вас этим чаем? – Я киваю на

Взгляд Дэймона смягчается, в нем даже скользит замешательство. Мне это придает уверенности и позволяет расправить плечи.

– Вопросов больше нет? – спрашиваю я, воинственно вздернув подбородок. Дэймон качает головой. – Тогда я пойду с вашего позволения, – ехидно добавляю я.

Грэм ничего не отвечает, но его молчание давит сильнее крика. Я открываю дверь, охранник стоит на моем пути, но взглянув за мою спину, пропускает.

Каждый шаг по коридору гулко отдается в ушах, смешиваясь с бешеным стуком сердца. Стараясь не выдавать смятение, я иду в сторону комнаты для персонала, а там закрываюсь в туалете, подхожу к раковине, включаю холодную воду, сую ладони под струю, прислоняю их к пылающим щекам и только потом смотрю в зеркало – в нем словно чужая я с дикими глазами и дрожащими губами.