«Колыбельный шепот ветра»

Я уповаю на то, что мы сможем найти способ быть вместе хотя бы изредка. Я готов на все, лишь бы сохранить нашу связь. Я надеюсь увидеть вас в этом месяце… Понимаю, что теперь вы обременены нелегким бременем, но после того, как вы освободитесь от него, мы сможем видеться еще реже. Я жду от вас…

Капля пота сорвалась со лба Эмили и тяжело упала на лист, оставив пятно на начертанных ее мужем словах. Письмо обрывалось, оно не было дописано и отправлено, иначе Эмили, вероятно, никогда бы не узнала этой мерзкой правды. Она не сразу поняла, что эти слова были предназначены другой женщине, ее разум просто не хотел этого осознавать. Но когда смысл слов дошел до нее, желание вновь разрыдаться горькими слезами сменилось на немой ужас.

Изменщик. Эдвард изменщик, и он любил другую женщину еще до их женитьбы. Знал ли об этом Артур? Если да, то почему он не прекратил этот порочный союз после того, как в их доме появилась Эмили? К тому же, из письма было ясно, что эта женщина была замужем. Если бы это вскрылось, тень легла бы не только на самого Эдварда, но и на весь его род. Доброе имя Уитморов могло пострадать от этой позорной правды.

Эмили содрогнулась от озноба, что невидимой дланью прошелся по ее спине и шее. Она бросила взгляд на смутные очертания Эдварда, лежачего на тахте безобразной пьяной грудой, продолжающей издавать громкий храп, что сотрясал комнату. Молодая женщина не могла определиться со своими чувствами. По какой-то неведомой для нее причине, она не испытала большого огорчения оттого, что муж изменял ей. Возможно, эта боль придет позже, но сейчас она ощущала лишь глубокое разочарование и… отвращение.

Смутная догадка заставила ее быстро нагнуться под стол к мусорному ведру. Она вывалила на столешницу ворох смятых бумаг и принялась быстро разворачивать их, попутно ознакомляясь с содержанием. Большая часть этих исписанных страниц, несомненно, были сочинениями Эдварда, повествующими о каких-то вымышленных приключениях у берегов Африки. Несомненно, Эдвард представлял себя их главным действующим лицом, но сейчас не они были объектом интереса его жены. Она нашла еще несколько версий того самого письма, что прочла ранее, и в них мистер Эдвард Уитмор был куда более красноречив и несдержан, описывая такие подробности их с миссис Д. отношений, от коих запылали щеки даже у самой Эмили.

Она запихала письма обратно в ведро и решительно направилась к камину.

– Что, если бы эти письма прочла не я, а кто-то другой, Эдвард, глупец?! – бормотала она, спешно бросая бумаги в огонь. – Что, если бы кто-то из слуг узнал обо всем и доложил лорду Уитмору или вовсе использовал это для шантажа? Господи, какой позор!

Когда последнее письмо отправилось в очаг и съежилось под языками пламени, Эмили осознала, что больше не слышит храп мужа. Она обернулась и увидела, что Эдвард сидит на тахте, протирая глаза.

– Дорогая… это ты? Что ты делаешь здесь?

– Спасаю доброе имя Уитморов, – прошипела женщина. – А заодно и мое тоже!

Он молчал, глядя на нее мутным от вина взглядом, в коем читался искренний мальчишеский испуг. Несмотря на то, что Эдвард Уитмор был старше своей жены на четыре года, сейчас он выглядел нашкодившим ребенком, который не знает, как оправдаться перед родителем и готов расплакаться от чувства вины.

– Ты читала мои письма? – спросил он тонким голосом. – Эмили, как ты могла?

– Нет, Эдвард, как ты мог?!

Эмили выпрямилась.

– Как ты мог быть настолько беспечным в своих сердечных делах? Ты можешь навести беду на всю нашу семью! На обе наши семьи! Представь, каким позором будет для моих родителей то, что они выдали свою младшую дочь за мужчину, который изменял ей с первых дней их брака!

– Говори тише, Эмили, – Эдвард поднялся с тахты и, пошатываясь, сделал шаг по направлению к ней. – Ты все не совсем правильно понимаешь.

Она взяла себя в руки, отдышалась и кивнула.

– Я буду говорить тише, если ты сейчас же найдешь все улики и сожжешь их в огне на моих глазах. У тебя есть письма от этой Д.?

– Нет, дорогая, я сжигал их. Я боялся, что кто-то их обнаружит. Ты ведь знаешь, чем это грозит нам обоим. Если ты расскажешь кому-то, Эмили, ты обречешь меня на погибель! Обещай мне, что ты никому не расскажешь!

Эмили сделала шаг навстречу мужу и взяла его холодные руки в свои. Эдвард трясся и готов был расплакаться. Женщина усадила мужа обратно на тахту и присела рядом, не отпуская его рук.

– Успокойся, Эдвард. Приди в себя. Опасность миновала. Тебе следовало раньше рассказать мне об этой связи и о своих чувствах. Вместе мы бы нашли выход из этой ситуации.

Эдвард обнял жену за плечи и уткнулся в ее блузку. Она сидела и слушала его тихие рыдания, размышляя о собственном положении. Их брак, в который она веровала и которым дорожила, с самого начала был безнадежным. Если бы только она узнала об этом ранее, то, возможно, бросила бы попытки построить с Эдвардом семью и завести ребенка. Но как же быть и что делать, если ее собственная семья была в руках отца Эдварда, лорда Уитмора? Теперь, зная, что Уитмор способен оставить ее семейство без крова, она не сможет даже попытаться заговорить о разводе. Если бы даже Эдвард сам согласился на это, ее репутации придет конец, а ее семья останется обесчещенной и обреченной.

– Значит, ты не любил меня, Эдвард, – мрачно произнесла женщина. – Почему же ты согласился взять меня в жены?

– Конечно же я любил и продолжаю любить тебя, дорогая! – он поднял на нее раскрасневшиеся глаза. – То, что между мной и Доротеей не имеет ничего общего с тем, что происходит между нами с тобой. Я не знаю, как объяснить это! Это совершенно другие чувства. Это как любить свою мать, но не как любить свою жену.

– Правда? Но ведь разлука с ней причиняет тебе боль.

– Так и есть. Но ведь и разлука с матерью так же причиняет мне ужасную боль!

Эмили покачала головой и мягко оттолкнула Эдварда.

– Я не думаю, что ты сам веришь в то, что говоришь. Я прочла твои письма. Ты испытываешь к этой женщине гораздо больше тепла и нежности, нежели ко мне, Эдди. Но, я сама не знаю почему, это не ранит меня. Куда больше меня ранит то, в каком я сейчас положении. Наш брак не должен был состояться.

– Не говори так, дорогая!

Он вновь попытался обнять ее, но Эмили убрала его руки от себя и встала.

– Сегодня лорд Уитмор предложил стать отцом моего ребенка и, когда он родится, выдать его за наше с тобой дитя. Таким образом он хочет помочь мне выполнить условие брачной договоренности, а сам хочет заиметь наконец достойного наследника. Доктор из Лондона считает, что в наших неудачных попытках завести ребенка нет моей вины. И теперь я особенно склонна в это поверить, даже не знаю почему.

– И что же ты ответила ему?

– Он дал мне время на размышления и сказал, что наш разговор не должен покинуть стены его кабинета, иначе он вышвырнет мою семью из дома, ведь теперь он владеет долгами отца. Я поделилась этим с тобой, потому что ты мой супруг.

Эдвард смотрел на нее, явно ожидая, что она сама примет решение. Эмили же, напротив, хотела узнать его мнение.

– Тебе надлежит согласиться, Эмили…

Она закрыла глаза, не веря собственным ушам. Хотя, чего еще она, глупая, могла ожидать от этого слабого и порочного мужчины?

– Таким образом у нас появится ребенок. Если это будет сын, он унаследует состояние моего отца.

– Ты унаследуешь его состояние, Эдди! Ты его законный наследник. Я не понимала, почему твой отец хочет переложить эту ответственность на еще даже незачатое дитя. Но теперь я вижу твое абсолютное безволие. Ты не казался мне таким, когда нас впервые познакомили. Ты был мил и мягок, но я считала, что за всем этим стоит хоть какой-то характер.

Мужчина уронил голову на грудь и не смел поднять взгляда.

– Прекрати все свои греховные связи, Эдди, – сказала Эмили после краткого молчания. – Сейчас не время для такого. Лучше возьми себя в руки и сделай мне наконец ребенка, а сам возьмись за свои романы. Напиши уже хоть что-нибудь, не бросив на половине!

Эмили вышла, хлопнув дверью, а Эдвард тяжело вздохнул и потянулся к бутылке. Сделав несколько глотков, он прилег обратно на тахту и стал вновь медленно погружаться в сон. Он думал о Доротее.

Глава V.

Лондон, Сохо.

Сентябрь, 1895.

Джеймс вернулся в Сохо вечером, после того как плотно пообедал в пансионате миссис Томас, сменил рубашку и прихватил револьвер. Он не хотел пересекаться с клиенткой, пока не узнает хоть что-то, стоящее отчета, поэтому прибыл к пансионату на Брювер-стрит поздно: его карманные часы на цепочке показывали шесть пятнадцать пополудни. В это время Элизабет наверняка уже покинула свою комнату и отправилась на выступление в какой-нибудь мюзик-холл или театр. Джеймс был бы рад увидеть ее за работой, но пока, как он считал, не имел права отвлекаться от основного дела, коим был с ней связан.

Покинув кэб, он оглядел фасад кирпичного здания пансионата, подметив, что уют этого заведения был заметен даже снаружи. Окна были чистыми, за занавесками лился мягкий свет, а дымоходы над крышей густо курились, указывая на то, что владельцы не жалели угля на обогрев.

Оглядев улицу, Джеймс увидел паб напротив, и решил сначала наведаться туда. В этот час в него уже постепенно набивалась разношерстная толпа; у двери курили несколько мужчин, по виду работяг, недавно сдавших смену и заскочивших в паб выпить пинту эля перед тем, как вернуться к семье. Вывеска изображала вырезанный по дереву велосипед с большим передним колесом, а название паба, ожидаемо, «Пенни-Фартинг»15, располагалось прямо под ним.

Ступив за порог, детектив оказался в просторном зале, оформленном темным деревом. За столиками тут и там сидели посетители, в основном мужчины. Некоторые ели, другие курили трубки или сигары. Запах жареного мяса, картофеля и хлеба смешивался с ароматами табака и пива, отчего у Маккензи даже потекли слюнки. Он направился прямиком к стойке, где из-за длинных латунных кранов для розлива пива выглядывала широкоплечая фигура бармена в рубашке с закатанными рукавами и фартуке. Подойдя к стойке, за которой уже выстроился ряд из молодых джентльменов, скорее всего, студентов, Джеймс заказал пинту биттера и закурил в ожидании своей очереди.

– Никогда не видел вас раньше, мистер, – улыбнулся молодой усатый бармен, ставя перед Маккензи стеклянную кружку с золотистым напитком. – Зашли к нам по случайности?

Джеймс кивнул и ответил бармену вежливой улыбкой.

– По правде, я еще на работе, – признался он и протянул бармену визитку. – В пансионате напротив проживает моя клиентка. Я сразу перейду к делу, дабы не занимать ваше время. Вы слышали что-нибудь о похищенной девочке? Она пропала более трех недель назад, оставшись с наемной няней, когда ее мать ушла на работу.

Бармен внимательно изучил визитку Маккензи и кивнул.

– Дочь той актрисы, мисс Стоун? Да, сэр, я слышал об этом инциденте. Я уже рассказывал полицейским, к сожалению, ни я, ни кто-то из моих коллег не видел той няни, покидающей пансионат, хотя у нас здесь большие окна, и мы стараемся подмечать, что происходит на той стороне улицы. Но, как вы понимаете, увидеть все невозможно. Вечером сюда обычно набивается много народу, мы едва успеваем обслуживать посетителей…

– Я понимаю, – кивнул Джеймс, стряхивая пепел с сигареты в пепельницу. – Что вы скажете о работе полиции? Они прочесали округу, разговаривали с людьми?

– Конечно, мистер Маккензи. Бобби16 шастали здесь целую неделю, опрашивали даже случайных прохожих. Меня допрашивали четыре раза! Хотел бы я поделиться чем-то полезным… Мне жаль ту женщину, никто не заслуживает столкнуться с подобным.

– Верно, – согласился детектив и погасил окурок, – это пиво для вас. В качестве благодарности.

Бармен улыбнулся и кивнул. Когда Маккензи расплатился и уже был готов отойти от стойки, взгляд его собеседника забегал из стороны в сторону.

– Послушайте, мистер Маккензи, есть кое-что…

Джеймс замер и вновь обратил взгляд на молодого человека.

Бармен взял кружку и сделал небольшой вежливый глоток, после чего поставил напиток под стойку, вероятно, намереваясь насладиться им после закрытия.

– Помимо вас и бобби сюда заходили еще люди. Они тоже интересовались этой мисс Стоун и ее девочкой.

– Правда?

– Да, сэр, – он понизил голос, – я не разговаривал с ними, они говорили с владельцем паба, мистером Дженкинсом, а он уже задавал вопросы мне. Но я видел их. И я вам вот что скажу, эти ребята были не полицейскими и даже не детективами, как вы.

– Кем же они были?

Бармен пожал плечами.

– Не хочу судить людей по одежке, но эти двое выглядели и вели себя как бандиты, ну знаете, потертые неглаженые костюмы, развязные манеры, громкие голоса…

Он опять огляделся и, увидев, что кто-то подзывает его с другого конца стойки, махнул посетителю рукой.

– Что ж, мистер Маккензи, это все, чем я могу помочь. Удачи в поисках! Надеюсь, бедная девочка найдется. Будьте осторожны с этими парнями. И прошу вас, не говорите об этом с мистером Дженкинсом! Если он узнает, что я проболтался, скорее всего меня уволят. Он велел мне держать язык за зубами.

– Будьте покойны на этот счет.

Джеймс оставил бармену несколько пенни на чай и вышел на воздух. Рука вновь потянулась к карману пальто за портсигаром и спичками. Новая информация заинтриговала его настолько, что ему страшно захотелось закурить. Он глубоко вдохнул едкий дым, запрокинул голову и выпустил его через ноздри.

На улице начинало смеркаться, а воздух стал холодным. Джеймс задумчиво оглядывал двустворчатую дверь пансионата напротив, представляя, как Эдит Тейлор выходит, держа маленькую Анну за руку и спешно покидает улицу. Куда она могла направиться? На ближайшую железнодорожную станцию? И почему, черт возьми, Анной интересовались бандиты? Быть может, отчаявшаяся в край Элизабет наняла еще кого-то, помимо него и Уинслоу? Или это приятели Уинслоу наводили справки после того, как он играл с ними в карты? Джеймс бросил окурок и придавил его каблуком ботинка.

Дождавшись, пока дорогу переедет повозка, груженная большими ящиками и запряженная двумя тощими лошадьми, Джеймс перешел на другую сторону и толкнул дверь пансионата. Он оказался в просторном холле с вешалкой и тахтой у стены. За стойкой никого не было. Протерев подошвы ботинок о коврик, детектив подошел к стойке и позвонил в колокольчик. Из-за приоткрытой двери, очевидно, ведущей в столовую при пансионате, слышались голоса и звон посуды. Наверняка в это время постояльцам подавали ужин. Маккензи дольше и настойчивее позвонил в колокол и, через время, из-за двери высунулась голова молодой горничной в чепце.

– О, простите, сэр, сейчас я позову управляющую, миссис Брайант. Она немного занята с ужином.

– Нет нужды, милая, я не собираюсь вселяться. Мне нужно поговорить именно с тобой.

Горничная показалась из-за двери в полный рост. Это была худенькая девушка в темно-коричневом платье и опрятном белом фартуке, отделанном кружевами по краям. Сцепив перед собой ладони и чуть наклонив голову, она предстала перед Маккензи, скромно потупив взгляд, будто боясь смотреть на него.

– Меня зовут Джеймс Маккензи, я частный детектив и занимаюсь делом пропавшей девочки, которую выкрали из этого пансионата около месяца назад. Мою клиентку зовут мисс Элизабет Стоун. Ты знаешь ее?

Горничная изменилась в лице и сделала шаг назад.

– Простите, сэр, я лучше позову миссис Брайант…

Маккензи успел насколько возможно мягко взять девушку за запястье и удержать в холле.

– Не нужно ее звать, я не займу много твоего времени, но ты можешь заработать небольшую прибавку к жалованию, если расскажешь, что тут, черт возьми, происходит!

От его прикосновения девушка вздрогнула, и Маккензи, прежде чем отпустить ее руку, достал из кармана полпенни и вложил монетку в ее ладонь.

– Не бойся, милая, я не один из тех бандитов, что приходили ранее, и я не полицейский. Я работаю на мисс Стоун, она живет здесь. Верно?

Горничная обернулась за спину, затем взглянула на монету в руке и быстро положила ее в карман фартука.

– Если вы говорите о той актрисе, что выступает в театре, ее здесь больше нет. Она съехала сегодня утром.

Маккензи подался вперед, стараясь не показывать своего крайнего удивления.

– Ты уверена? Мисс Элизабет Стоун, та самая женщина, чью дочь похитила няня, съехала из этого пансионата?

Девушка кивнула, продолжая стоять перед детективом по струнке и смотреть в пол. Похоже, здесь с ней не очень хорошо обращались.

– Я уверена, сэр, потому что я убирала ее комнату, после того как тот джентльмен перенес ее чемоданы в экипаж. Вы можете уточнить это у миссис Брайант, хотя она редко делится чем-то, что касается гостей, сэр. Мне не поздоровится, если она узнает, что я рассказала что-то вам. Она считает, это портит репутацию заведения.

– Понимаю, милая, но расскажи мне, что это был за джентльмен? Как он выглядел?

– Молодой джентльмен, сэр, – горничная повела плечами. – Кажется, он был агентом мисс Стоун, но я не знаю, как его зовут. Он появлялся редко, хорошо одевался, прилично себя вел.

Она вновь обернулась.

– Мне уже пора идти, сэр! Извините, это все, что я знаю.

– Да, конечно, ступай. И спасибо тебе за информацию. Я найду мисс Стоун по-другом адресу. Спасибо.

Когда она удалилась, Маккензи еще с минуту стоял в холле, слушая, как за дверью гремят тарелками, и потирая щетину на подбородке. Тихо и не по-джентельменски выругавшись, он вышел на холодный воздух, достал портсигар и спички, зажег очередную сигарету и затянулся. У входа в паб напротив собралось еще больше людей, становилось шумно.

Почему Элизабет съехала в такой спешке и намеревалась ли она известить его о смене адреса? Пришлет ли она телеграмму или сама объявится в его конторе, как вчера вечером? Опустив руку в карман пальто, чтобы нащупать рукоять револьвера, Джеймс наткнулся на помятый лист бумаги и вытащил его наружу. В свете газового фонаря он вновь прочел афишу театра «Лирик». Значит, Элизабет будет выступать там через неделю. Что же, если она не объявится, то ему придется наведаться в этот театр.

Вдыхая сигаретный дым и размышляя, детектив обошел здание. Узкий проулок вывел его к черному ходу – железной двери, запертой изнутри. Выбросив окурок, Маккензи тем же путем вернулся обратно к парадной пансионата. Ему предстоял разговор с миссис Брайант.

***

– Я не обсуждаю личные дела постояльцев с кем бы то ни было, сэр, – миссис Брайант с нескрываемым раздражением стучала пальцами по стойке, глядя на Джеймса поверх очков, словно строгая гувернантка, отчитывающая капризного ученика. – Если мисс Стоун решила съехать, это ее полное право, и я не обязана докладывать вам о причинах, о которых я и сама могу только догадываться. Эта молодая леди переживает утрату дочери, возможно, ей просто захотелось сменить обстановку.

Миссис Агата Брайант оказалась высокой женщиной в строгом черном платье со стоячим воротничком. Ее тронутые сединой каштановые волосы были собраны в пучок, открывая высокий лоб с сеткой морщин. Единственное украшение – серебряная брошь с жемчужиной – скромно мерцала в свете ламп на фоне темной ткани у ворота.

– Я веду расследование, миссис Брайант, – Маккензи с невозмутимым видом достал из внутреннего кармана бумажник, извлек из него расписку и положил на стойку. – Этот документ подписан самой мисс Стоун вчера вечером. Как видите, здесь ее подпись, вы можете сравнить ее с подписью в вашей книге регистрации. Это моя расписка о предоставлении частных детективных услуг взамен на первоначальный гонорар в размере десяти фунтов.

Женщина взяла документ, поднесла его к глазам и чуть приподняла очки за оправу.

– Она наняла меня для поиска ее дочери, так как полиции не удалось найти никакой информации о девочке или няне, похитившей ее. Мисс Стоун также нанимала другого моего коллегу, имя которого я не хочу называть, исходя из этических соображений, но скажу, что он также не добился особых результатов.

Управляющая достала из-под стойки тяжелую регистрационную книгу и принялась листать ее, пока не нашла нужную запись. Затем она внимательно сравнила каждый завиточек в подписи Элизабет, что стояла в расписке с ее же подписью в книге.

– Действительно, это подпись мисс Стоун, – она отодвинула расписку и убрала книгу обратно под стойку. – Так почему вы считаете, что вам удастся добиться большего, чем полиции или вашему коллеге?

Джеймс пожал широкими плечами.

– Я не могу быть уверен в этом, но, по крайней мере, я приложу больше усилий для поиска девочки, чем это сделали полицейские. Полиции зачастую не хватает времени, а я сейчас веду только дело мисс Стоун, поэтому смогу отдать все свое время и силы.

Миссис Брайант хмыкнула, оценивающе оглядев мужчину. Потом все же вздохнула и сдалась.

– Хорошо, спрашивайте, мистер детектив. Что вас интересует?

Джеймс с улыбкой кивнул в знак благодарности.

– Вы помните вечер похищения? Если не ошибаюсь, это случилось десятого августа?

Женщина кивнула с задумчивым взглядом.

– Да, сэр, это было десятого августа, в субботу. Ничем не примечательный день, – она пожала плечами, – было много гостей, люди сновали туда-сюда, я едва поспевала следить за кухней и приглядывать за работой горничных в комнатах. Поэтому, если даже эта нянечка Эдит Тейлор действительно заходила сюда, ни я, ни кто-то из работников пансионата ее не заметил. Так я и поведала полиции.

– Но ведь у вас есть книга для регистрации, – напомнил Маккензи. – Разве кто-то мог проникнуть внутрь, не зарегистрировавшись?

Миссис Брайант поморщилась от недовольства.

– Эта система введена не так давно и пока еще не работает идеально. Ибо некоторые из новеньких не справляются с работой, случаются часы, когда за стойкой никого нет, поскольку мне приходится отлучаться, дабы все проконтролировать. Тогда желающие вселиться собираются в холле толпой и ждут очереди. Большинство горничных не умеют читать и писать, поэтому меня здесь заменить некому, а наш сторож мистер Бигль порой выполняет обязанности дворника и растопщика, так что и он, скорее всего, отсутствовал. Эта проклятая фальшивая нянька могла проникнуть сюда и выйти с девочкой незамеченной.

– Вы уверены, миссис Брайант, что никто из постояльцев не обратил внимания на молодую женщину с ребенком? Да и как эта Эдит Тейлор могла приступить к работе, не зарегистрировавшись? Ведь, насколько я понял из разговора с мисс Стоун, они с этой молодой няней обедали в кафе недалеко от пансионата, а после, когда мисс Стоун ушла, мисс Тейлор пришла в пансионат спустя некоторое время.

– Как я уже сказала, у нас здесь много работы. Многие снимают жилье на короткий срок, потому лица постоянно меняются, мистер детектив. Мисс Элизабет конечно же предупреждала, что придет няня, и она заранее попросила эту девушку дождаться меня в холле и записаться, но, видимо, та намеренно прошмыгнула мимо регистрации, дабы не оставлять следов.

Джеймс понимающе кивнул. Такое поведение злоумышленницы, замышлявшей похищение дитя, было вполне объяснимым.

– Хорошо, миссис Брайант, – он подождал, пока группа постояльцев, проходящая мимо, покинет холл. – Что вы думаете о работе полиции? Как вам показалось, они действовали профессионально и были заинтересованы в раскрытии дела или работали спустя рукава?

Женщина тяжело вздохнула и, сняв очки, потерла усталые глаза.

– Мисс Элизабет показалось, что полиция не приложила достаточно усилий и относилась к ее делу предвзято, но мне думается, что на такое мнение ее толкнуло отчаяние. Инспектор и констебли перешерстили всю округу, беседовали с кучей народу, кто мог хотя бы мельком узреть эту женщину с ребенком. Но тут много женщин с маленькими детьми, сэр. Даже портрет Эдит Тейлор не помог найти ее. Я думаю, она уже далеко от Лондона, как и бедная Анна.

Водрузив очки обратно на кончик носа, управляющая подняла брови и воззрилась на Маккензи в ожидании следующего вопроса.

– Хорошо, – Маккензи понизил голос, – а теперь расскажите мне про тех бандитов, что приходили в ваше заведение и задавали вопросы о мисс Стоун. Они приходили до или после того, как Элизабет съехала?

Зрачки женщины забегали из стороны в сторону, а затем она гневно нахмурилась и с негодованием воззрилась на детектива.

– Откуда вам известно…

– Не от кого-то из ваших работниц, миссис Брайант, – заверил Джеймс. – Мне рассказали об этом внимательные завсегдатаи из заведения напротив. Эти ребята приходили в паб, но я уверен, что первым делом они захаживали именно сюда.

– Да, двое мужчин в мятых костюмах действительно приходили сегодня в полдень, – миссис Брайант оперлась на стойку и чуть склонила голову, делая вид, что проверяет какие-то записи в журнале.

– Чего же они хотели?

– Они спрашивали, куда отправилась мисс Элизабет. Я ответила, что мои постояльцы не отчитываются передо мной, когда меняют место пребывания. Мисс Стоун съехала очень рано, еще до рассвета. За ней приехал экипаж с молодым джентльменом. Насколько я поняла, он из театра, но я не знаю его имени, он не представлялся и не проходил дальше холла. Мистер Бигль и этот джентльмен помогли перенести мисс Элизабет ее чемоданы, и она очень быстро покинула это место. Думаю, она спешила.