Контракт с ведьмой

Мои намерения дрожали. Быть нужной? Быть признанной? Или – быть собой? Я вдруг поняла, что всю жизнь пыталась влезть в рамки, придуманные не мной. И теперь должна решить: зачем я здесь? Что я хочу? Зачем я хочу, чтобы меня признали?

– Я иду, – сказала я в пустоту. – Потому что могу. Потому что хочу знать, кем была она. И кем стану я.

Свет второго круга колыхнулся, как занавес от лёгкого ветра. Он не растаял, как первый. Он… отступил. Открыл путь. Третий круг ждал.

Его свет был тусклым, почти серым, но в этой тусклости чувствовалась глубина, как в глазах человека, который видел слишком многое и уже не ждёт ничего.

Я вошла – и не почувствовала ничего. Ни боли. Ни страха. Ни воспоминаний.

Только тишина.

А потом – зеркала. Без отражения. Или, точнее, с отражением, которое менялось. В одном – я, уставшая, сломанная, чужая себе. В другом – ведьма. Та, чьё тело я теперь носила. Она была другой. Живой. Сильной. Грозной. И страшно одинокой.

И вдруг – они слились. И я увидела себя в её глазах. И её – в своих.

…Она стоит у алтаря. Лицо напряжено, губы в тонкой полоске. Кто-то умирает. Её любимый? Брат? Учитель? Она что-то шепчет, но магия не спасает. Она слишком поздно поняла, как работает Истина.

…Я – стою на кухне в своей прежней жизни. Читаю сообщение от парня, с которым встречалась. Он пишет: «Ты слишком сложная». И я – стираю его номер. Смотрю в окно. И впервые чувствую пустоту.

…Видение снова сменилось. Я стою перед собой. И голос – не ведьмин, не мой. Просто голос:

– Кто ты?

Я открываю рот – и не знаю, что ответить. Алиса? Ведьма? Подмена? Шанс? Ошибка?

Тишина.

Потом – откровение. Не имя. Не статус. А суть:

– Я – та, кто осталась. Чтобы понять. Чтобы выбрать. Чтобы стать.

Круг не расступился. Он погас. Но оставил внутри свет – холодный, тихий, но живой. Моя правда. И я прошла.

Перед четвёртым кругом стояла тишина. Не спокойная – настороженная. Воздух стал плотнее, как перед бурей. Мне казалось, что даже Долина затаила дыхание.

– Ты не обязана идти дальше, – раздался голос. Он не звучал ни внутри головы, ни снаружи. Он был… в самой земле.

Я не ответила. Просто шагнула вперёд.

Четвёртый круг не светился. Он был пустым. Плоским. Как выжженное поле. Я не поняла, пересекла ли границу, но в какой-то момент всё исчезло. Даже тишина. Только я. Без тела. Без образа. Без имени.

И вдруг – не воспоминание. Истина. Я стояла перед лицом того, кем могла бы стать, если бы всё пошло иначе. Не ведьмой. Не героиней. А женщиной, которая предала бы всех. Себя. Этот мир. Генерала. Просто чтобы выжить.

– Это тоже ты, – сказал голос. – Если захочешь.

Он показал путь лёгкий, безопасный. Там, где нет боли. Где никто не ждёт подвигов. Где ты просто живёшь. Снова кофе, книги, стабильность. Без магии. Без долга.

Я почти шагнула туда.

И тут – ведьма. Не образ. Присутствие. Она смотрела на меня, не говоря ни слова. Только взгляд. Суровый. Усталый. Но полный веры. В меня.

Я подняла лицо и прошептала:

– Я выбираю трудное.

Четвёртый круг не исчез. Он вздрогнул. Вспыхнул. И растворился в пепле.

Я сделала шаг. И только тогда поняла – я больше не та, кем была.

Пятый круг встретил меня тишиной. Будто всё уже сказано. Будто остался только выбор.

– Последний шаг, – сказал тот же голос. – Не испытание. Решение. На этот раз окончательное.

Пространство снова изменилось. И я оказалась в знакомой квартире. В прошлой жизни. Только всё было иначе. Светлее. Теплее. Мама ставила на стол чай. Папа читал газету. Сестра с мужем и детьми тоже пришли на празднование Нового года. Все были в сборе. Меня ждали. Любили. Прощали. Как будто всё можно было начать сначала.

– Ты нужна нам, – сказала мама. – Оставь это. Вернись домой.

Я почувствовала, как сердце дрогнуло. Это было так реально. Тепло. Уют. Никто не ждёт подвигов. Никто не умирает. Там не нужно быть сильной. Только быть. Жить.

Но в следующую секунду картинка сменилась. В пустом зале замка – я. Одна. Совет смотрит с подозрением. Лина – с надеждой. Генерал – с молчаливым вопросом в глазах. Этот мир не прощает слабости. Но он… настоящий.

– Зачем? – спросил голос. – Ты можешь уйти. Всё это исчезнет. Будто сна не было.

И тут – вспышка. Генерал. Его лицо. В ту ночь, когда он принёс вино. Когда смотрел на меня, как будто видел настоящую. Когда сказал: «Ты сильнее, чем кажешься». И мне стало вдруг почти смешно: я даже имени его не знаю, а уже готова сражаться с тенями, существами из других планов – ради него. Прямо как героиня дешевого любовного романа, чёрт бы меня побрал.

Я выдохнула.

– Я осталась. Уже тогда. Осталась – не потому, что обязана. А потому, что выбрала.

Сцена рассыпалась, как пепел. Ветер унёс остатки прошлого. Передо мной – дорога. Выход.

И шестой круг, если он есть, – уже не страшен.

Я сделала шаг вперёд, намереваясь войти в следующий круг – если он вообще существует. Но в тот момент пространство сжалось, будто сама Долина оттолкнула меня. Свет сорвался с невидимых границ, и всё начало рушиться, как домино. Я едва успела подумать, что, возможно, не пройду дальше, как земля ушла из-под ног.

Я вышла из Долины – не по своей воле. И потеряла сознание.

Глава 8. Проснись и сражайся

Сознание возвращалось как нечто крайне нежелательное.

Сначала – звук. Скребущий, противный, как будто кто-то ногтем по стеклу проходится внутри черепа.

Потом – запах. Влажная пыль, железо и что-то очень… больное.

И уже потом – ощущение, что у меня есть тело. Не идеальное, не отдохнувшее, и вообще – не просилось в эксплуатацию. Но есть.

Я открыла глаза. Закрыла. Открыла снова.

Надо мной склонился кто-то в сером. Или это я лежу в грязи, и облака такие мрачные?

– Она очнулась, – сказал кто-то, и мне вдруг стало стыдно, что я не оправдала надежд умереть драматично.

Попытка сесть закончилась тем, что меня поймали за плечи. Ловко. Жестко.

Не генерал – руки не те. У него хватка как у западни.

– Где я? – прохрипела я, и услышала себя, как будто кто-то другой говорил.

Голос – наждачная бумага. Горло саднит, как после ста лет молчания.

– У границы шестого круга. Вас нашли патрульные. Вы… выброшены Долиной.

Слово «выброшены» почему-то обидело.

Меня усадили, обтерли, напоили чем-то горячим. От чего-то сладкого и знакомого у меня выступили слезы – кажется, это был обычный травяной чай.

Вот ведь, дожили. Чай довёл до слёз.

Я озиралась, стараясь не показать, как сильно трясёт руки. Никаких знакомых лиц. Никого из Совета. Никого из тех, кто бы мог сказать: «Ты справилась». Или хотя бы: «Ты жива, ведьма». Даже этого не было.

Только серые мундиры, нейтральные взгляды, и где-то на границе лагеря – его фигура.

Генерал.

Стоял, не приближался. Как будто выжидал.

А я сидела в чьём-то плаще на походном ящике, с лохматой головой и осознанием, что вышла из Долины ведьмой, а выгляжу как побитая собака.

Что ж, первое впечатление мы уже произвели. Впечатлим повторно.

Я встала. Ноги подогнулись, но я сделала шаг. Потом второй. И ещё.

Он не пошевелился. Ни одного лишнего движения.

Только когда расстояние между нами стало неприлично личным, он заговорил.

– Тебя не было три дня.

Это прозвучало не как обвинение. Даже не как укор, просто факт, вырванный из горла.

– Я… – Что я? Заблудилась в Долине Судеб, тусовалась с тенями прошлого, чуть не осталась ведьмой навсегда, потом потеряла сознание на выходе? – Я вышла.

– Насчёт этого никто не был уверен.

Он смотрел так, будто пытался через меня увидеть, кто я теперь. С той ли он разговаривает. Вернулась ли ведьма, гостья из другого мира или кто-то другой.

И, если честно, я сама не знала.

– Тебя искали.

Он шагнул ближе.

– Всё разведывательное крыло. Пять отрядов. Один маг следа.

Пауза.

– Я сам искал.

Я сглотнула. И снова ощутила этот мерзкий комок в горле, но теперь уже изнутри – из тех, что состоят из несказанных слов, невыплаканных слёз и чувства вины, которое вроде как не заслужено, но почему-то есть.

– Я не думала, что… – Я сбилась. Что? Что ты придёшь? Что я кому-то важна? Что кто-то пойдёт искать ведьму, которую и знать не хочет?

Он молча смотрел, и в этом молчании было столько эмоций, что мне стало страшно.

– Ты… – начал он, но не договорил. – Ты стала другая.

Я усмехнулась. Саркастично, как умею.

– Спасибо. Я старалась.

Он ничего не ответил. Просто поднял руку – и показал мой браслет. Тот, что я оставила в Долине. Только теперь – с трещиной.

– Мы нашли его… треснувшим. В тот момент, когда ты исчезла.

Я не нашлась, что сказать. И, честно говоря, даже не знала, радоваться этому или пугаться.

Всё, что я чувствовала – это странное, дикое, почти нечеловеческое облегчение от того, что он действительно пришёл. Искал. Нашёл.

Он протянул руку, словно собирался коснуться моего лица – и остановился.

– Идём. До Совета придётся немного проехаться. У нас будет пара часов всё обсудить.

– Конечно, – я закатила глаза. – Куда же без Совета.

Он вздохнул.

– Именно. Без него никак.

…

Я не помню, как оказалась в повозке.

В какой-то момент он сказал: «До замка поедем, подожди меня здесь. Скоро выдвигаемся.», и дальше всё пошло как в тумане.

Кто-то помог сесть. Кому-то я что-то пробормотала. А потом – колёса заскрипели, и ритм движения стал гипнотизирующим.

Я провалилась в сон, как в омут.

…

Сон. Воспоминание. Нечто между.

Тьма. Мокрая трава. Воздух густой, как туман, и запах яблок. Спелых, сладких, и почему-то жутких.

– Ты пришла, – сказала она.

Я обернулась.

Она стояла босиком в Долине. Слишком знакомая. Лицо – моё. Только… более резкое, взрослое. Ведьмино.

– Ты знала, что я приду? – спросила я.

– Я и есть ты, – ответила она просто. – Только та, что не сбежала.

Она подошла ближе, и земля не звенела под её шагами, а под моими – да.

– Ты испугалась. Я – нет. Вот и вся разница.

Я чувствовала, как меня трясёт. Не от страха. От злости.

– Я не сбежала. Я выбрала.

Она кивнула.

– Да. Иначе бы ты не стояла здесь. В живых.

Пауза.

– И не была бы готова услышать.

Я молчала.

– Я убивала. Я предавала. Я защищала, как умела. И осталась в Долине, потому что больше не верила, что могу быть кем-то другим.

– А я?

– А ты – начала верить. Именно поэтому тебя вытолкнула Долина. Она тебя не удержала.

Пауза.

– Я тебя отпускаю.

Её пальцы коснулись моей груди – туда, где сердце. На миг – тепло, почти боль.

– Живи. Но помни. Это не второй шанс. Это ответственность.

…

Я проснулась, когда повозка остановилась.

Глаза были сухими. Пальцы сжаты в кулаки. На груди – красноватый след, словно ожог.

Генерал откинул полог и заглянул внутрь.

– Ты спала, как мёртвая.

– Почти, – хрипло сказала я. – Но мёртвые ведьмы не разговаривают сами с собой, верно?

Он не ответил. Только подал руку.

– Совет ждёт.

– Я знаю, – кивнула я. – И теперь – я тоже.

…

Мы шли в молчании. Вернее – он шёл, а я старалась не идти как зомби, не шататься, не спотыкаться и держать спину ровно. Кажется, у меня это получалось. Почти.

Лагерь оживал по краям – кто-то узнал, кто я, кто-то просто глазел. Не каждый день Долина выкидывают ведьм. Особенно живыми.

Здание Совета стояло чуть выше остальных, с каменными колоннами и ненавистью в архитектуре. Оно будто кричало: «Здесь мы решаем судьбы, так что прогнись».

У входа нас встретил маг из Совета, в синих одеждах с серебряной вышивкой. Он смерил меня взглядом, как будто оценивал: цела ли, вменяема ли, и есть ли хоть капля остатков магии.

– Ты уверена, что можешь говорить? – спросил он.

– Говорить – могу. Танцевать – пока нет. Жаль, да?

Он не улыбнулся. Зато генерал еле заметно качнул головой. То ли в знак неодобрения, то ли чтобы скрыть усмешку.

Мы вошли в зал.

Внутри всё было так же, как я запомнила – слишком высоко, слишком торжественно и слишком много лиц на трибунах.

Те пятеро, что стояли у центра все еще были главными. Но за ними, выше, сидели другие: старшие, младшие, представители кланов, факультетов, родов, кого угодно. Все те, кто имел право что-то решать – и почти никогда не несли за это ответственность.

– Эрис, ведьма Круга Перехода, – прозвучало.

Откуда-то сверху, будто голос глашатая.

– Представь свой отчёт.

Я выдохнула. Один раз. Медленно.

Ты ведь хотела этого, да?

Ты хотела доказать, что ты – не ошибка, не тело ведьмы, не чужая шутка.

Так говори.

– Я прошла Долину. Вышла с другой стороны. Без силы ведьмы, но с её памятью. Частично.

– Что ты получила? – вмешался кто-то с галёрки. Голос – острый, как кинжал. Женский.

– Я видела её решения. Её страхи. Поняла, почему она заключила контракт.

Смотрю в глаза Совету. В их лицах – любопытство, недоверие, и один… страх. Кто-то не хотел, чтобы я вернулась.

– Я – не она. Но её выбор теперь и мой.

Я знала, что эти слова прозвучат высокопарно. Но я не знала, как иначе выразить, что я больше не просто «попаданка в теле». Я теперь – смесь. Чужого дара, своей воли и какого-то древнего зова, от которого мурашки по коже.

– Доказательства? – снова кто-то.

Я сняла плащ и показала руку. На запястье – тонкая красная нить. Метка. Её не было до Долины.

– Печать Перехода, – прошептал один из старших. – Её не получить иначе.

В зале стало тихо. Очень. Тишина, от которой звенело в ушах.

– Что ж, – сказал кто-то из Пятерых. – Тогда ты – действительно прошла.

– Но она не вернулась ведьмой, – вмешался другой.

– И что? – поднялся маг в синем. – Мы давно знали, что наша ведьма больше не с нами. Теперь у нас – другая.

Он посмотрел прямо на меня.

– Вопрос в том, готова ли она быть с нами.

Я смотрела в ответ. И знала – ещё нет. Но буду.

– Готова.

…

Совет отпустил меня без лишних слов. Ни поздравлений, ни рукопожатий, ни даже косых взглядов – будто бы моё появление было неизбежным, а не чудом. Или проклятием.

Снаружи всё ещё был день, но тишина вокруг казалась вечерней. Я чувствовала, как моё тело просит покоя, и на этот раз – я не сопротивлялась. Генерал шёл рядом со мной. По дороге он предложил свернуть в его покои – сказал, что они ближе, тише, удобнее и с нормальной едой. Я кивнула. Мы даже дошли до его дверей. Но, постояв секунду, я покачала головой и извинилась. Хотелось побыть одной. Он ничего не сказал, просто кивнул в ответ, как будто понимал.

Путь до моих покоев прошёл в полудрёме. Мне не встречались ни знакомые лица, ни дежурные стражники – будто кто-то намеренно освободил мне дорогу.

Комната встретила меня прохладой и полумраком. Я сбросила плащ, не зажигая свет, и почти не разуваясь, опустилась на край кровати.

Голова гудела. Не от усталости – от перегрузки. Слишком много за раз: сон, Долина, разговор с ней, Совет, генерал, их взгляды. Его взгляд. Всё это слепилось в одну плотную массу, из которой невозможно было вытащить отдельные мысли. Только чувства.

Я вытянулась на кровати и закрыла глаза.

Покой пришёл не сразу. Сначала были размышления. Не панические, нет. Скорее… тревожно-спокойные.

Что изменилось во мне после Долины? Я стала другой? Или я – та же, только с чужими воспоминаниями?

Я чувствовала её рядом. Не как призрак, не как дух, а как глубоко вросшую часть. Как шрам, который не болит, но зудит в ненастье.

Уйдёт ли это со временем? Или я теперь всегда буду с ней на двоих?

…

Проснулась я ближе к ночи. Легче. Голова – ясная, тело – отдохнувшее.

Первое ощущение— голод. Не тонкий намёк организма на перекус, а честная такая телесная истерика: "либо ты ешь, либо я иду грызть мебель".

Я пошарила рукой по комнате в поисках чего-нибудь съедобного и, к моему величайшему везению, обнаружила на подносе у двери что-то вроде позднего обеда – заботливо оставленного и почти нетронутого.

Курица, ломтик хлеба и странный, но вкусный соус, который я подозревала в наличии магических калорий. Я съела всё – с тем упоением, с каким едят победители полевых битв.

Только потом пришло ощущение внутренней тишины.  Тишины глубокой, настойчивой, как затишье перед тем, как принять решение. И это решение тянуло меня. К нему. К его голосу, взгляду, молчанию. К тому, кто искал, ждал, и не требовал ничего взамен.

Я поднялась, накинула плащ и тихо вышла из покоев.

Коридоры были почти пусты. Лишь тусклый свет фонарей и редкие шорохи. Я шла на ощупь, по памяти, почти не думая. Просто – к нему.

Его покои были в южном крыле. Ближе к тренировочному двору. Удобно, как он и сказал. Я постояла у двери, не решаясь постучать.

Ну и что ты хочешь, спросила я себя. Чтобы он обрадовался ночному визиту от женщины, которую едва не похоронили три дня назад? Или чтобы смотрел тем самым взглядом – как на проблему, к которой он слишком устал подбирать инструкции?

Я всё ещё сомневалась, но рука уже тянулась к двери. Тихо, почти извиняясь, я постучала – два раза, мягко, как будто не я пришла, а случайный сквозняк.

Пауза затянулась. Я уже хотела развернуться, как дверь отворилась.

Он был на месте. В домашней рубашке, без брони, босиком. Уставший, но спокойный. Без удивления. Будто знал.

– Я знал, что ты придёшь, – сказал он просто.

– Я… не знала, – ответила я.

– Тогда заходи и решай.

И я вошла.

Он направился к чайнику, буднично, обычно, будто принимал гостей по ночам регулярно. Я, между тем, стояла у двери, ощущая себя одновременно нелепо и правильно – как будто весь день, со всеми его трагедиями, вёл именно сюда.

– Садись, – сказал он, не глядя. – У меня тут есть чай и сомнительно тёплый пирог. Но для ночного перекуса вполне сойдет.

Я уселась в кресло у низкого стола, сунув руки в рукава плаща. Было странное чувство: я пришла не за разговором и не за утешением. Просто быть рядом, с ним.

Он пододвинул чашку.

– Ты выглядишь лучше, – сказал, наконец.

– Спасибо. Восстановление от смерти – мой новый скрытый навык.

Он хмыкнул. Без насмешки. Тепло, как будто оценил мой сарказм.

Мы молчали с минуту. Ничего не напрягало. Чай постепенно остывал, пирог источал запах корицы и чего-то фруктового. Тишина была мягкой, как тёплое одеяло – не гнетущей, а защищающей.

– Ты изменилась.

Я кивнула.

– Да. Она ушла. Но я… взяла с собой часть. Не по зову, а по выбору.

Мы замолчали. Он пил чай. Я – держала чашку, не решаясь сделать глоток.

– Почему ты не осталась? – тихо спросил он. – После Совета.

Я посмотрела в огонь. Там не было ответа.

– Потому что тогда я бы пришла, как слабая. А сейчас я пришла потому, что хотела.

Он кивнул. Как будто именно это и хотел услышать.

И вот тогда – в этой странной, тёплой, почти домашней тишине – всё стало просто. Не романтично. Не внезапно. Просто… логично.

Я поставила чашку на стол. Руки дрожали – не от страха, от какого-то неуловимого напряжения внутри, которое не хотелось снимать словами.

Я встала, подошла к нему – не как к герою, не как к спасителю, а просто – к мужчине, с которым хочется быть ближе. Ничего не просить, не объяснять, не доказывать. Быть рядом, настоящей, неидеальной, уставшей, но живой.

Он не двинулся с места, лишь его дыхание немного участилось. Но я почувствовала – он ждал. Не звал, не подталкивал. Просто оставлял пространство.

– Я не уверена, что правильно понимаю, чего хочу, – выдохнула я. Голос севший, как после долгого крика внутри.

– Тогда ничего не говори, – ответил он. – Просто останься.

Он подошел ближе. Почувствовала, как между нами сгустился воздух. Как кожа тянется к коже, как руки ищут точку опоры, как взгляд цепляется за взгляд.

Он коснулся меня первым. Уже не осторожно – решительно. Пальцы прошли вдоль шеи, скользнули за ворот, легко, уверенно, как будто знал, где я начну дышать иначе. И я действительно начала. Глубже. Словно за всё это время в этом мире дышала не в полную силу. Он притянул меня ближе. Не рывком – плотным, точным движением. Всё в нём говорило: "Я здесь. Сейчас. Целиком". Я не отстранилась, а шагнула навстречу. Впервые – не чтобы защититься. Чтобы почувствовать.

Он поцеловал меня. Не раздумывая, не прощупывая почву. Этот поцелуй не спрашивал разрешения. Он был таким, каким бывает поцелуй, когда мужчина уверен – не потому, что ему всё дозволено, а потому что знает: сейчас он имеет право. Горячий, глубокий, с привкусом чая и чего-то, что за эти дни стало, между нами, сильнее слов. Я утонула в нём, без стыда, без оглядки.

Коснулся к бедру, к изгибу талии, к телу, которое слишком долго жило в режиме выживания и вдруг вспомнило, что значит быть желанным. И – впервые за всё это время – отпустило. Как будто внутренний замок, державший всё напряжение последних недель, щёлкнул и исчез. Даже желание острить и иронизировать куда-то делось – словно сарказм наконец понял, что пора взять передышку. Я почувствовала, как исчезла сжатость в плечах, в животе, в дыхании. Впервые – просто позволила.

Его ладони не скользили, они брали. Не торопливо – настойчиво, но не грубо. Он не рвался, он вёл.

Он уложил меня на постель, не прерываясь. Снял одежду быстро, но аккуратно, будто знал – если остановится, я могу снова начать все усложнять. А я не хотела думать. Я хотела его.

Когда он вошёл в меня, я выдохнула – не от боли, не от удивления. От завершённости. Всё сошлось. Тело отзывалось на каждое движение. Он держал темп, уверенный, целенаправленный, без спешки. Не искал, а точно знал, что делать, как тот, кто имеет право. Право взять, не спрашивая, потому что уже понял: я здесь не по слабости, а по выбору. И я отдалась этому знанию без остатка.

Это не было похоже на взрыв юношеской страсти. Скорее, взрослое желание – уверенное, выстраданное, но не менее страстное от этого. Мгновение, в котором оба знали, зачем здесь. Без масок. Без пафоса. Только кожа, дыхание и честное, сырое счастье – быть рядом, быть с кем-то, быть женщиной, наконец – по-настоящему.

Я не искала любви. Но в ту ночь поняла, что всё, что я прожила – стоило хотя бы этого.

И в эту ночь я наконец не осталась одна.

Глава 9. Не имя главное

Я проснулась от тепла. Того самого, которое не из одеяла, а из тела рядом. Оно дышит, живёт, и не исчезло за ночь – чудо. Удивительное, почти невозможное. Мне не было холодно, не хотелось прятаться под подушку или сбежать в сон обратно. Хотелось остаться в этом моменте – мягком, тёплом, живом.

Сначала пришло осознание, что я в безопасности. Потом – что я не одна. И только потом – что мне по-настоящему спокойно от этого.

Тело отзывалось приятно, будто впервые за долгое время жило по-человечески. В голове – ни вихрей, ни страхов, даже мысли были вежливыми и не спешили.

Я повернулась на бок, натянула одеяло повыше и уставилась в потолок. В голове родилась первая за день мысль:

«Я переспала с мужчиной, имя которого до сих пор не знаю.»

Сказать, что это было странно – ничего не сказать. Я не девочка. И не сказать, что у меня никогда не было случайностей. Но чтобы так – чтобы после всего, чтобы вот так просто… и безымянно?

– Ты всегда так драматично думаешь по утрам? – послышался хриплый голос рядом. Он звучал лениво и чертовски самодовольно.

Я повернула голову. Он лежал, опираясь на локоть, и смотрел на меня с такой откровенной насмешкой, что мне захотелось чем-то в него кинуть. Лучше – подушкой. Или тапком.

– Просто пытаюсь вспомнить, как тебя зовут, – сказала я невинно. – Ты ведь где-то представлялся. Или у тебя, как у всех генералов, имя засекречено?

Он приподнял бровь.

– Ты правда не помнишь? – уточнил он. – Это даже немного обидно. Меня зовут Раян. Раян Тарен.

– Не обижайся, но я правда не уверена, что помню твоё имя, – сказала я, глядя на него в упор.

Он склонил голову чуть набок, и в его взгляде мелькнул тот самый огонёк – смесь насмешки и вызова, от которой внутренне ёкает, даже если ты клянешься себе, что нет.

– Серьёзно? Значит, я произвёл впечатление, но не в той области.

– Ну, знаешь ли, – я потянулась, нарочито лениво. – Если бы ты так старался в диалоге, как в остальном, может, я бы запомнила.

Он фыркнул.

– А если кто-то ещё после меня окажется настолько же впечатляющим, но с визиткой?

– Так ты всё-таки приревновал? – прищурилась я.

– К будущим безымянным мужчинам, – подтвердил он, – если такие вообще появятся после этой ночи, в чем я очень сомневаюсь.

Я усмехнулась и прикрыла глаза.

– Ну, с таким предупреждением это почти угроза.