Контракт с ведьмой

– Нет, – сказал он, – это приглашение.

И тишина снова стала уютной. На этот раз только между нами.

Он вытянулся на спине, заложив руки за голову, и какое-то время мы просто лежали. Без суеты. Без надобности говорить. Впервые за долгое время я не чувствовала необходимости спасать себя от тишины.

– У тебя всегда так? – спросила я, лениво подтянув к себе угол одеяла. – Ночь страстей, утро сарказма и уверенность, что женщина останется на завтрак?

– Обычно я просыпаюсь один, – спокойно ответил он. – Или раньше других.

– Ага, сбегаешь под утро?

– Не сбегаю. Просто не остаюсь.

Он посмотрел на меня, и в этом взгляде было что-то новое. Мягкое. Но не уязвимое.

Я хмыкнула.

– Ну, поздравляю. Прецедент создан.

Он кивнул.

– И завтрак будет. Без лишней церемонии. Зато с кофе.

– Если ты умеешь готовить, это уже почти признание в любви.

– Я умею приказывать тем, кто умеет. – Он потянулся, и я поймала себя на том, что смотрю на его плечи дольше, чем прилично. – Но ради тебя – могу сварить сам. Если рискнёшь.

– О, я всегда за эксперименты. – Я села, собирая волосы в ленивый пучок. – Тем более после такого вступления.

Он встал первым. Не спеша, но с той грацией, от которой у меня внутренне ёкнуло второй раз за утро. И – снова без стыда. Потому что всё, между нами, уже было.

Мы завтракали в его покоях – у окна, за столом, который больше напоминал военную карту, чем место для еды. Но на нём стояли две чашки, тосты, что-то, похожее на яйца, и удивительно вкусный кофе. Раян молчал, но не потому, что не хотел говорить. Просто ему не нужно было заполнять паузы. Это, пожалуй, подкупало сильнее всего.

Я наблюдала за ним. Без попытки проанализировать. Просто смотрела. Как он двигается. Как держит ложку. Как слегка морщит лоб, читая записку, принесённую кем-то из его солдат. Как тут же переключается обратно ко мне, словно между войной и утренним разговором нет противоречия.

Он был совсем другим вне командных тонов и бронзовых залов. Спокойным. Собранным. Но с этим странным оттенком внутренней тяжести, которую он даже не пытался скрыть.

"Интересно, он вообще умеет отдыхать? Или только делает вид?"

Я поймала себя на мысли, что хочу остаться. Не из вежливости. Не из влечения. А чтобы узнать, кто он такой в тишине. В конце концов, я вроде как его жена. На бумаге. Или на крови – кто их там разберёт, эти магические брачные контракты. Но с таким завтраком и таким утренним видом – пожалуй, можно на время поверить в семейную жизнь.

Мы почти доели, когда он поднял взгляд:

– Ты, кажется, что-то хочешь спросить.

Я покачала головой и сделала глоток кофе.

– Пока не знаю, как это сформулировать.

Он не стал настаивать. Просто кивнул.

И снова повисла тишина. Но в ней уже было что-то другое. Вопрос без слов: "А что теперь?"

За дверью раздался короткий стук – не громкий, но такой, который оставляет после себя паузу. Не вопрос, а констатация: «Мы знаем, вы там, и это важно».

Раян выпрямился – не резко, не тревожно, но тело собралось, как будто само знало, что сейчас снова надо быть не просто мужчиной за столом, а… им.

– Входите, – спокойно сказал он, даже не обернувшись.

Дверь открылась. На пороге стоял молодой офицер в форменной куртке, ещё не до конца застёгнутой. Видимо, его тоже выдернули из чего-то важного.

– Простите, командующий. Срочно из штаба. Говорят, нужно ваше решение до полудня.

Он не посмотрел на меня. Ни удивления, ни любопытства – чистый доклад. Либо хорошо выдрессирован, либо уже ничего не удивляет.

Раян взял записку, коротко кивнул и снова сел, будто ничего не произошло.

Я наблюдала, как он читает – быстро, с хмурой сосредоточенностью. Брови сошлись. Он отложил лист на край стола.

– Что-то серьёзное? – спросила я, уже зная ответ.

– Совет. Что-то готовят. Или, скорее, что-то вскрылось.

– И тебе нужно идти? – Я не упрекала. Просто уточняла правила новой игры.

Он посмотрел на меня с тем же спокойствием, с каким смотрел всю утро, только теперь в глазах было чуть больше стали.

– В идеале – да. Но мне хочется, чтобы ты пошла со мной.

– Я присоединюсь позже, – ответила я, вставая. – Мне нужно хотя бы на десять минут вернуться в свои покои. Умыться. Прийти в себя. И не выглядеть так, будто меня только что вытащили из постели командующего.

Он хмыкнул.

– А ведь именно это и произошло.

– Тем более, – я усмехнулась, – пусть хоть вид будет приличный.

…

Я во возвращалась в свои покои не спеша. Хотелось побыть одной. Немного. Чтобы не раствориться окончательно в этой странной новизне. Но, как оказалось, даже тишина в этом замке не бывает просто тишиной.

На одном из поворотов, недалеко от центральной лестницы, я услышала голоса. Двое. Один говорил резко, второй – глухо, сдержанно. Я притормозила, инстинктивно затаив дыхание. Они не видели меня. И не слышали.

– Он слишком близко к ней. Это риск. – Голос резкий, знакомый. Советник? Кто-то из тех, кто привык обсуждать чужие судьбы в приказном порядке.

– Приказ уже подписан. Мы просто ждём момент. – Второй голос был спокойнее. Но в нём чувствовалось напряжение.

– А если она вмешается?

– Тогда и её. Они связаны. Это упрощает задачу.

Пауза. Шаги. Я прижалась к колонне, стараясь не дышать.

– Главное – чтобы командор не заподозрил.

Упоминание о нем прозвучало как пощёчина. Как холодный плеск реальности после тёплого утра.

Шаги удалились. Я стояла в коридоре, ощущая, как всё внутри сжалось. Казалось, замок снова вздохнул вокруг меня, только теперь – иначе. Словно напомнил, что покой здесь никогда не бывает настоящим.

Я дошла до своих покоев и только закрыла за собой дверь, как из соседней комнаты показалась Лина – свежая, расчёсанная и с таким видом, будто ждала именно меня.

– Ну наконец-то, – протянула она, с интересом оглядывая мою взъерошенность. – Я уж начала думать, что тебя съела Долина. Или кто-то после неё.

Я устало плюхнулась в кресло и потянулась к кувшину с водой.

– Никто не ел. Всё по обоюдному согласию.

– О, то есть ты всё-таки была у него? – Лина присвистнула. – Я же говорила, что он опасно хорошо выглядит. Но чтобы ты… после всего…

– Не начинай. Утро было хорошим. Не порть его.

– Тогда скажи мне, что тебя гложет. Ты выглядишь совсем не как после хорошего утра.

Я на секунду задумалась, потом вздохнула и рассказала ей. Коротко, но этого было достаточно. Про разговор в коридоре. Про приказ. Про угрозу. Про имя, которое прозвучало как чужая вина, наложенная на меня.

– Думаешь, это о тебе? – спросила она, уже без иронии.

– Уверена. И о нём тоже. – Я встала. – Мне нужно собраться с мыслями. И решить, как действовать.

Лина больше не улыбалась. Она просто кивнула.

– Тогда я с тобой. Не потому, что надо. А потому что ты теперь не одна.

Она фыркнула и села рядом, явно довольная.

Я молчала. Лина наблюдала, но не лезла. И это было странно… приятно. Я наконец-то осталась одна в своей голове. Хоть на минуту. Но даже в этой минуте всё внутри продолжало шевелиться – не от эмоций, а от настороженности. Слова, услышанные в коридоре, не давали покоя. Неважно, кто именно их произнёс – важно, что они звучали как предупреждение. Или как приговор. Мне нужно было хоть немного подумать. Сложить в голове кусочки. Понять, на чьей я доске и какая у меня фигура. Перед зеркалом мелькнуло моё отражение – растрёпанное, в рубашке не по размеру, но с выражением лица, которого я давно у себя не видела.

Собравшись с мыслями, я переоделась – что-то простое, нейтральное, не выдающее, где и с кем я была. Лина протянула мне плащ с лёгкой ухмылкой, но комментарий сдержала. Видимо, решила, что достаточно уже сказала.

– Готова? – спросила она.

– Насколько можно быть готовой к Совету, – вздохнула я.

– Тогда пошли. Я слышала, сегодня скучно не будет.

Мы вышли из покоев, и замок, как будто почуяв, что я снова в деле, встретил меня прохладой каменных стен и эхом шагов. На повороте уже ждали два стражника. Один кивнул – не как охрана, а как эскорт. Я кивнула в ответ.

И снова – другая я. Уже не утренняя, не растрёпанная. Почти ведьма. Почти жена командующего. А может, и просто пешка в чьей-то чужой партии.

Но, чёрт возьми, теперь я хотя бы знала, что умею ходить по доске.

Глава 10. Игроки на доске

Зал Совета в этот раз напоминал амфитеатр, вырезанный в камне: высокий свод, темные стены с глухим блеском, колонны, уходящие в тень под потолком. Свет проникал узкими полосами через высокие окна, и казалось, он здесь больше для эффекта, чем для пользы – мрачное величие требовало полутонов.

Я шагнула внутрь одна. Лина осталась у двери, как и полагалось. Ни охраны, ни фанфар – всё было слишком официально, чтобы позволить себе церемонии.

В центре круга стоял Раян. Спина прямая, руки за спиной, взгляд направлен вглубь зала, где полукругом разместились фигуры Совета. Он не смотрел на меня, но я знала – почувствовал.

Я приблизилась – не спеша, но и без колебаний. Внутри всё было собрано, словно тело само знало, как себя вести. Ведьма? Жена командующего? Или просто свидетель, чьё имя уже произнесли за спиной? Неважно. Важно – не дрогнуть.

– Гостья из другого мира прибыла, – сухо произнёс один из членов Совета. Голос – как щёлкнувший замок.

Я посмотрела вверх. На трибунах – знакомые лица. Советник Каррин – седой, с внимательным взглядом и осанкой бывшего военного. Он считался одним из старейших и влиятельнейших членов Совета, хоть и редко высказывался первым. Жесткий воин в алом. Женщина в зелёном с ледяным прищуром. Ещё двое – новые для меня, но от этого не менее важные.

Они смотрели на меня не как на равную. Не как на врага. Как на переменную, которую всё ещё пытаются вычислить.

– Мы хотим услышать, – продолжила женщина в зелёном, – что вы видели в Долине. Своими словами. Без прикрас.

– Вы не против, если я скажу правду? – я подняла бровь.

Каррин чуть кивнул.

– Только её и ждём.

Я вдохнула и сделала шаг вперёд, чувствуя, как холод каменного пола пробирается сквозь подошвы. Сейчас не время для острот. Но и для покорности – тоже нет.

– В Долине я встретила ту, чьё тело носила. Она не мертва. Или, по крайней мере, не исчезла. Она… наблюдает. И, возможно, выбирает.

Шёпот пронёсся по верхнему ряду. Кто-то быстро переглянулся. Женщина в зелёном напряглась, но не перебила.

– Она знала, что я здесь. Что я чужая. Но не прогнала. – Я сделала паузу. – Более того, она помогла. Или проверила. Одно из двух.

Каррин подался вперёд.

– И что вы поняли?

– Что я не случайность. И не ошибка. Что, возможно, всё это кому-то нужно. Или уже предрешено.

Снова тишина. И в этой тишине я почувствовала, как кто-то из них поменял ко мне отношение. Не в лучшую или худшую сторону – просто перестал воспринимать как статиста.

Раян стоял рядом. Спокойно, твёрдо. Без попытки вмешаться. Но этого было достаточно, чтобы я знала: одна я только формально.

Теперь оставалось выяснить: что именно они собираются с этим делать.

– Вы уверены, что она не управляет вами? – вдруг спросила женщина в зелёном. Голос не повышала, но каждая интонация била, как ледяной осколок. – Вы прожили три дня в месте, где большинство теряет себя. А вы вернулись и говорите, будто вели беседу с духом и вышли оттуда с ясной головой.

Я встретилась с ней взглядом. Хотелось отшутиться. Хотелось уколоть в ответ. Но не стоило.

– Я не уверена, – честно сказала я. – Возможно, она действительно влияет. Возможно, уже оставила во мне часть себя. Но если вы рассчитываете, что я буду просить прощения за то, что выжила и что думаю, – зря тратите время.

Несколько человек обменялись взглядами. Кто-то из новых членов Совета склонил голову чуть вбок, словно анализируя уравнение.

– И всё же, – подал голос третий, сухой и пожилой, с руками, сцепленными на трости. – Не кажется ли вам, что вы вернулись… слишком собранной?

– Простите, вы предпочли бы истерику?

Тишина. Даже Каррин чуть скривился, но не вмешался.

– Лично я предпочёл бы предсказуемость, – продолжил старик. – А вы – пока что нет.

– В этом мы с вами похожи, – сказала я, не опуская головы. – Совет тоже не кажется особенно предсказуемым.

– Дерзость – слабая маска, – не выдержал воин в алом. Голос хлестнул по залу. – Учитывая, в чьём теле вы сейчас стоите и чьё место заняли, вы могли бы быть осторожнее. Или благодарнее.

– Я никого не просила о теле и месте, – спокойно ответила я. – И, если уж на то пошло, не я заключала этот контракт.

– Вы забрались в самую середину политической и магической шахматной партии, даже не зная правил, – продолжил он, нависая интонацией, как угроза. – И теперь пытаетесь учить всех, как двигать фигуры.

На секунду захотелось отступить. Не физически – вглубь себя. Но именно в этот момент заговорил Раян. Спокойно. Но с той особой тяжестью в голосе, с которой обычно не спорят.

– Её вызвали сюда потому, что я получил приказ привести её. Записка, которую передали сегодня утром, была адресована мне, не вам. Если Совет считает, что она опасна – он сам допустил её в этот зал.

Все повернулись к нему. Раян стоял всё так же – руки за спиной, спокойствие на лице. Но в голосе чувствовалась сталь.

– Я наблюдал за ней с первого дня. Она не ищет власти. Не требует почёта. Но каждое её слово и шаг – честнее, чем многое из того, что я слышал в этих стенах.

Пауза.

– Если вам нужно кого-то обвинить – начните с меня. Это я позволил ей быть рядом. Это я привёл её сюда.

Я не ожидала этого. Он не смотрел на меня. Но каждое его слово ложилось бронёй на мою спину.

– Довольно, – сказал Каррин, подняв руку. – Нам не нужно устраивать здесь сцену. Ни ей, ни вам.

Женщина в зелёном отвела взгляд. Воин в алом напрягся, но замолчал. Старик с тростью всё так же молчал, только постукивал пальцами по резному набалдашнику.

– Есть вещи, – продолжил Каррин уже спокойнее, – которые требуют не демонстраций, а решений. И, к сожалению, Совет не всегда един в этих решениях.

Он бросил взгляд вверх – куда-то в полутень трибун. И я поняла: в этом зале сидят не просто наблюдатели. Некоторые из них – исполнители чьей-то воли. Разной воли.

– Есть те, кто считает, что вас нужно изолировать. Есть те, кто полагает, что вы – полезный инструмент. Есть даже те, кто опасается, что вы и есть угроза, которую мы ждали не оттуда.

– А вы? – спросила я.

Каррин немного улыбнулся уголком рта. Без теплоты.

– А я считаю, что вы – переменная. И нам нужно знать, в чьём уравнении вы появитесь первой.

Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Раяна:

– Командующий, до вечера вы предоставите нам отчёт. Полный. О всём, что связано с ней. Без исключений.

– Принято, – сухо отозвался Раян.

– А вы, гостья, – вновь ко мне. – Пока оставайтесь в пределах крепости. Но не приближайтесь к библиотекам и нижним башням. Без разрешения. Это не запрет. Это… предосторожность.

Советник в алом встал первым. Затем, не торопясь, поднялись остальные. Зал будто выдохнул – сдержанно, как и всё здесь. Никаких громких слов. Только взгляды, некоторые – долгие, оценивающие, другие – короткие, с оттенком неприязни.

Я повернулась к Раяну. Он всё ещё стоял, будто вкопанный, но теперь смотрел на меня. Не как на подчинённую. Не как на чужую. Как на ту, с кем делят поле боя.

Мы вышли из зала рядом, в тишине, пока тяжёлая дверь не закрылась за нашими спинами. Только в коридоре, когда шаги Совета отдалились, он сказал:

– Ты держалась. Лучше, чем многие из тех, кто носит мундиры десятки лет.

– Не уверена, что это плюс, – ответила я, пытаясь стряхнуть с плеч напряжение.

– Здесь – плюс. В других местах… посмотрим.

Мы сделали несколько шагов. Я почувствовала, как медленно возвращаюсь в тело, как будто только сейчас вспоминаю, как дышать свободно.

– Ты ведь слышал, как всё прошло, – сказала я, больше утверждая, чем спрашивая.

– Я был там, помнишь? – сдержанно усмехнулся он. – И слышал не только я.

– То есть, слухи уже побежали впереди нас?

– Нет. Это не слухи. Это – напоминание. Что теперь ты – не просто гостья.

Он на секунду остановился, посмотрел на меня чуть дольше, чем нужно, и добавил:

– У тебя теперь есть имя. Лицо. История. Значит, скоро появятся и те, кто будет пытаться всё это отобрать.

Я кивнула. Была готова. Или хотя бы хотела в это верить.

Мы свернули с главного коридора и углубились в один из боковых проходов. Людей здесь почти не было. Иногда мимо проходили стражники или младшие чиновники, но все делали вид, что нас не замечают. Этот уровень крепости, казалось, жил по собственным законам.

Внутри покоев Раяна было всё так же аккуратно и сдержанно, как и в нём самом: стол, несколько кресел, высокий шкаф с бумагами и оружием, кровать в дальнем углу, застеленная до абсурда ровно. Никаких украшений, кроме вида из окна на серую линию гор.

Он молча прошёл внутрь и жестом указал на кресло. Я опустилась, заметив, как мышцы слегка дрожат. Не от страха – от того, что только сейчас позволила себе почувствовать усталость.

– Совет всегда такой? – спросила я, когда он налил воды из кувшина и протянул мне.

– Такой – это какой?

– Как набор хищников, которые забыли, кто в этой комнате еда.

Он хмыкнул.

– Это их нормальное состояние. Большинство из них – потомственные члены Совета. Некоторые родились здесь, другие купили своё место. Почти все – игроки, не воины. Они мыслят категориями влияния, а не выживания.

– А кто из них сейчас ведёт игру?

Раян подошёл к полке, взял папку, перелистал что-то – может, для виду. Отвечал он не сразу:

– Каррин – самый влиятельный. Его слушают, хотя никто не признаёт это вслух. Женщина в зелёном – это Иллара, глава фракции внешних связей. У неё связи далеко за пределами Империи, но доверия к ней мало. Воин в алом – Халрен. Его фракция отвечает за дисциплину и внутреннюю армию. Жёсткий, но предсказуемый.

– А старик с тростью?

– Салек. Бывший магистр Главной Академии. Его держат из уважения, но недооценивать его глупо. Он умеет ждать.

Я кивнула, вникая. Всё это нужно было запомнить.

– И кто из них отдавал приказ этим утром? Тем, кто пришёл за тобой?

Раян чуть качнул головой.

Я поколебалась. Не стоило бы сейчас, но лучше он узнает от меня, чем от кого-то другого.

– Перед Советом, по дороге в покои, я услышала разговор. Меня никто не видел – я шла по коридору и случайно услышала, как кто-то говорит о зачистке. Прямо – о тебе. И, возможно, обо мне. Возможно, это были члены Совета, а может, приближённые. Один из них упомянул, что приказ уже утверждён, но пока не обнародован. Это звучало как подготовка к чему-то масштабному.

Раян поднял взгляд. На этот раз – прямо на меня. Спокойно, но я увидела, как в глубине зрачков мелькнуло то самое напряжение, которое редко вырывается наружу. Это спокойствие уже начинает меня пугать, его вообще можно чем-то пронять?!

Он помолчал, словно сопоставляя услышанное.

– Ты уверена, что говорили именно обо мне и тебе?

– Да. Прозвучало твоё имя. А затем – слова о зачистке. Я не знаю, кто именно это говорил – не видела лиц. Но тон был не обсуждающий, а констатирующий. Будто решение уже принято. Я, кстати, прекрасно поняла, что именно они имели в виду под «зачисткой». Это ведь не генеральная уборка. Хотя, учитывая тон – скорее уже уборка после… крушения.

Он кивнул, и только после этого проговорил:

– В старом значении? Удаление опасных элементов. В новом – зачистка слабых фракций перед сменой власти. Или подготовка к перевороту.

– То есть, кто-то готовится к войне. Или уже в ней.

– Возможно. – Он сел напротив. – Но не факт, что это внешняя война.

Мы замолчали. Снаружи что-то стукнуло – окно или птица, не разобрать. Но звук быстро стих.

– Ты сказала тогда, что я стал для тебя чем-то вроде точки опоры, – заговорил он тише. – А ты для меня – точка нестабильности. Но, странным образом, это не разрушает баланс.

– Это был комплимент? – прищурилась я.

– Это был факт.

Я усмехнулась. И впервые за последние часы – искренне.

– Тогда держи меня в курсе, командующий. Пока мы в одном уравнении.

Он кивнул. Медленно, будто подтверждая не столько мои слова, сколько то, что они действительно теперь – на одной доске.

Я поднялась, чувствуя, как тяжесть последних часов понемногу рассасывается в теле. Но лёгкость не пришла – только собранность и странная готовность к следующему шагу.

– Думаю, мне стоит вернуться к себе. Лина наверняка уже строит планы по моему спасению, если не нашла меня за пару часов, – пробормотала я, стараясь придать голосу лёгкость.