Доминик Магнус

Я задумался. Каким должно быть моё решение? Что делать дальше? Бежать из дома? Отказать Магнусу и продолжать жить обычной жизнью, развлекая семью фокусами?

Вся эта ситуация до жути странна. Кумир, преследуемый неизвестными злодеями и слугами закона, из всех людей на планете выискивает именно меня, фаната-любителя, несколько лет назад тайно проникшего к нему в гримёрку. Кому-то это покажется странным, кто-то скажет, что это и вовсе жутко. Я не стану оспаривать ни тех, ни других, но, с другой стороны, всё, что связано с магией навряд ли будет подчиняться простой логике.

В моей голове крутилось очень много вопросов, каждый из которых требовал немедленного ответа. Казалось бы, всё это так сложно и не может решиться в одно мгновение.

Но, на самом деле, я уже давно принял своё решение

В добрый путь?

После встречи с Магнусом прошли сутки. Мысли от последнего разговора с ним не выводили меня из ступора. Страх, волнение, необъяснимое влечение к этой внезапной авантюре – мысли слепили меня, как яркий пёстрый калейдоскоп, мешая сконцентрироваться на чём-либо.

Семья будто почувствовала, что со мной что-то не так. Дядя Саша задумчиво вглядывался, тётя Даша постоянно задавала вопросы. Но я не мог им всего этого рассказать. Столько непонятных и громких слов, требующих от меня резких решений. Их реакция мне будет абсолютно понятна: нельзя доверять абсолютно незнакомому человеку, даже если он – твой кумир.

Ближе к ночи я собрался с мыслями и начал собирать вещи. В глубине души всё ещё конфликтовали мысли о том, как тёте будет тяжело, но руки продолжали складывать вещи в чемодан.

Я надеюсь, что всё будет хорошо, ведь я снимаю с неё такое бремя ухаживать за каким-то девятнадцатилетним безработным чудиком. Я верю, что жить ей станет гораздо проще, зная, что ей больше не нужно тратить нервы и силы на меня.

Разобравшись с вещами и полностью упаковав свой чемодан, я направился к выходу. Все уже легли спать, поэтому я старался идти как можно тише. Медленно спускаясь вниз по лестнице, я в последний раз видел фотографии и картины, развешанные на стенах, в последний раз спускался по этим ступенькам, зная, что пути назад уже нет.

Подойдя к двери, я услышал шелест бумаги. Газета. В один момент меня сковал стыд и страх. Я боялся повернуться, зная, что за моей спиной сидит человек, принявший меня в свою семью. Но я должен был.

– Ну, не бойся, Миша, – спокойно произнёс дядя. – Мы всегда знали, что этот момент рано или поздно придёт.

Я повернулся и увидел своих опекунов. Они смотрели на меня глазами полными тоски, печали и чего-то, что я не совсем понимал. Казалось, будто они уже давно приняли то, что сейчас происходит.

– Всё-таки уходишь, Мишенька, – мягко произнесла она своим слегка дрожащим голосом.

– Да, тётушка, ухожу.

– Далеко уходишь, Мишенька? – дядя Саша посмотрел на мой чемодан. – Даже чемодан собрал.

– Да. Простите меня, – с трудом сдерживая давящее чувство в груди сказал я.

– О, милый Миша, – тётя Даша взмахнула руками. – Мы ведь и правда всегда знали, что это рано или поздно произойдёт. Это никак не изменить. Ты – особенный мальчик, Миша. Никогда этого не забывай.

– Спасибо, тётушка, – я улыбнулся, развернулся и собрался идти.

– Подожди, Миша, – тётушка окликнула меня. – Я очень многое не смогла тебе рассказать, прости меня за это. Ты взял ту подвеску в виде книги?

– Да, тётушка, подвеска с фотографиями моих родителей.

Дядя молчаливо кивнул.

– Помни, Миша, что твоя настоящая фамилия – Бонум. Ты – Миша Бонум. Я надеюсь, что это пригодится тебе в твоих приключениях. И помни, Миша, я не меньше твоих родителей тебя люблю и не стану любить меньше с твоим уходом. Будь счастлив и береги себя.

Эмоции переполняли меня. Теперь я знаю свою фамилию. Я поставил чемодан на землю и подошёл к тётушке. Она, с трудом сдерживая слёзы подбежала ко мне и крепко меня обняла.

– Я тоже тебя люблю, тётушка, – сказал я, крепко её обняв.

После долгих и тёплых объятий мы с тётей разошлись. Я пошёл к тому самому холму, где меня, наверное, уже ждал Доминик Магнус, а тётя вернулась домой.

***

На улице было уже темно, однако в парке ещё работало освещение. Дул приятный тёплый ветер, листва мирно шелестела на ветру. Полная белая луна казалась белой дырой в чёрной вуали звёздного неба. Созвездия переливались, как драгоценные камни на дорогой броши. На мгновение я забыл, зачем ушёл из дома.

Я пришёл на то самое место, но, к моему удивлению, там не было холма. Я вышел на чистое поле. Я уже подумал, что заблудился и забрёл не туда, но вдруг я услышал голос:

– Ты всё-таки пришёл, – голос был низким, протяжным и совершенно мне незнакомым.

– Кто это? – спросил я, медленно разворачиваясь. – Мистер Магнус, это вы?

– Ты совершил ошибку придя сюда, Сальватор. Магнус и его шайка сгинут, и ты – вместе с ними, если продолжишь ему помыкать.

– Я не Сальватор! – я почувствовал неладное и побежал обратно. – Я не…

Я не успел договорить, потому что во время побега, что-то задел и упал. Когда я поднялся на ноги, я обнаружил, что передо мной возникло сухое чёрное дерево. На единственной ветке этого дерева сидел ворон, на шее которого висел амулет в виде перекрещенного треугольника. Я захотел было подойти к нему, но стоило мне только сделать шаг в его сторону, он громко каркнул, спрыгнул с ветки и взлетел вверх. Я думал, что мне сначала показалось, будто он увеличился в небе, но, когда я понял, что он летит на меня, смог реально оценить его размеры. Ворон увеличился в несколько раз и стремительно пикировал на меня. Я должен был как-то реагировать. Но как? И тут меня осенило. Я снял цилиндр, сделал разворот и выпустил из цилиндра пару голубей в сторону ворона. Это помогло мне выиграть немного времени, однако нужно было придумать что-нибудь более эффективное. Но что? Что нужно применить, чтобы обезвредить его? Трюк с огненным шаром? Это же опасно! Но другого такого трюка нет. Да, придётся пробовать огненный шар.

Ворон пошёл на стремительное пике. Я сконцентрировался и начал проводить необходимый ритуал руками. Я чувствовал, что рукам вдруг стало теплее, однако я не решился открыть глаза. Теперь нужно было занести руки над головой на уровне цилиндра и резко подать их в сторону цели. Да! Получилось! Я услышал звук, подобный гулу костра, и почувствовал резкий спад температуры в руках. Я открыл глаза. Ворон исчез, а передо мной стоял Доминик Магнус. Он улыбнулся и развёл руками:

– Не знаю, что ты тут делаешь, но выглядит это впечатляюще, – Магнус стоял, скрестив руки, и улыбаясь смотрел на меня удивлёнными глазами. – Я рад, что ты, всё-таки, пришёл.

– Это вы наслали на меня этого ворона? – спросил я.

– Ворона? – лицо Магнуса вдруг стало серьёзным. Он оглянулся. – Нет, воронов я на тебя не насылал. Поднимайся, в пути расскажешь, нас уже ждут.

– Хорошо, но куда мы направляемся?

– Мы отправляемся в далёкий путь, Миша. Нам многое предстоит сделать.

Мне, всё же, было интересно, что за ворон на меня налетел, и что за амулет был на нём. Перекрещённый треугольник. Чёрт, что-то тут всё-таки не так. Но, в любом случае, я выбрал свой путь, и уже никогда с него не сверну.

Нас, действительно, ждали.

Доминик привёл меня к некоему транспортному средству, похожему на карету без лошадей. Стены кареты из тёмного лакированного дуба были закованы в позолоченные рамки и украшены декорациями и узорами XVIII века. Колёса, несмотря на видимую старость транспортного средства, были узкими, на вид из прочной резины, словно снятыми с первых гоночных машин. В передней части кареты гудел двигатель, напоминающий по своему звуку паровой двигатель старомодного поезда, но никакого пара не выходило. Снаружи кареты никого не было.

Магнус оглянулся, осмотрелся по сторонам, как будто опасаясь преследования. Никого не увидев, он открыл дверь кареты, посмотрел на меня и махнул головой, зазывая вовнутрь.

Внутри было тепло и пахло чем-то средним между апельсинами и ладаном. Запах непривычный, но не настолько сильный, чтобы это могло как-то мешать. Яркое и роскошное внутреннее убранство кареты отвлекло меня, не дав заметить крупного краснощёкого мужчину, сидящего в переднем ряду сидений. Взгляд его также был насторожен, крупные руки с необычно толстыми пальцами сжимали руль. Он резко повернулся и уставился на меня. На меня смотрело хмурое щекастое лицо, покрытое густыми рыжими бровями и бородой. Пронзительно голубые глаза одновременно вселяли необъяснимую настороженность и уверенность в собственной безопасности. Прошло несколько секунд чего-то, похожего на гипноз, и мужчина резко изменился в лице и широко улыбнулся.

– О, да вы тот самый ассистент, о котором Магнус уже мне все уши прожужжал, – голос мужчины был на удивление мягким, добрым и мурлыкающим. – Бернард Пиггибэнк, рад, наконец, с вами познакомиться.

Он протянул мне свою огромную руку. На безымянном пальце сиял позолоченный перстень, который, даже в масштабах руки Бернарда, выглядел гротескно большим. Пальцы его рук напоминали мясистые сардельки. Рукопожатие было ожидаемо крепким.

– Миша, – я улыбнулся своему новому знакомому в ответ. – Миша Бонум.

Стоило мне назвать свою фамилию, как огромная рука Пиггибэнка в один момент выскользнула из моей. Глаза его выпучились, и правая рука потянулась куда-то к боку. Бернард начал мотать головой, смотря то на меня, то на Магнуса. Я повернулся и обнаружил, что Доминик Магнус был не менее шокирован этой новостью: он застрял в проходе, опустил голову и смотрел куда-то в пустоту, явно не ожидая такого развития событий.

– Ты кого мне сюда привёл, дурная ты голова?! – Пиггибэнк уставился на Магнуса. – Бонум? Из тех самых Бонумов?!

Магнус подпёр ладонью лоб, как будто вспомнил какую-то очень важную деталь, долго мешавшую ему разгадать беспокоившую его тайну, и глубоко вздохнул.

Он поднял голову и посмотрел на меня:

– Откуда ты знаешь эту фамилию?

– Ну… Мне тётя сказала на прощание… А что? Это какая-то плохая фамилия?

Взгляд Пиггибэнка сменился на недоумение. Он опустил руки и стал внимательно слушать.

Магнус вздохнул, почесал лоб и поправил волосы:

– Есть парочка Бонумов, в своё время учинивших неслабый такой «казус». И после этого они стали работать на тех, кто уже как лет шесть пытается отправить меня на тот свет.

Он взял паузу.

– Я искренне надеюсь, что вы просто однофамильцы, – он зашёл в салон и указал на шляпу на моей голове. – Тем более, я уверен в том, что в твоей голове нет того зла, которым те уроды пропитаны насквозь. Бернард, вези нас к остальным.

Пиггибэнк немного успокоился. Это было видно по тому, как выпученные от удивления глаза вернулись обратно под его морщинистые веки. Он посмотрел на Магнуса, потом на меня, а затем развернулся и сел на своё место.

Там, где он сидел, что-то начало трещать и кряхтеть. Казалось, будто Бернард пытался задушить огромного железного гуся, но тот всеми силами сопротивлялся. Через несколько секунд этой борьбы, в передней части кареты загудел старый двигатель, и Пиггибэнк, одержавший победу, повёз нас в неизвестном мне направлении.

Шум двигателя не дал мне услышать всего диалога, происходящего между Пиггибэнком и Магнусом, но отдельные услышанные слова и фразы дали мне понять, что их обоих одолевали сомнения насчёт моего происхождения и роли в их таинственном плане. Я часто сталкивался с тем, как за моей спиной обсуждали меня же, но в этом случае я не ощущал никакой пренебрежительности, презрения или осуждения.

Надеюсь, они оба понимали, что я, действительно, не представляю угрозы для своего кумира и его друзей.

***

Через некоторое время мы прибыли в место, странным образом вобравшее в себе виды поля сражений и руин цирка. Потрёпанный, частично разрушенный купол, красно-белые ленты которого были парами дыма и чем-то похожим на кровь, непонятные сооружения из досок и колючей проволоки, просторное поле, утыканное цирковыми флажками и усеянное маленькими и большими ямами, напоминавшие кратеры – не было ничего, за что можно было зацепиться и понять, зачем Магнус меня сюда привёл.

Несколько кратеров дымились, выпуская в небо сероватый дым, напоминавший больше дождевую тучу. Увидев то, как я увлечённо рассматриваю окружение, Магнус решил прервать тишину:

– Маскировка, – спокойно отрезал он. В его голосе можно было услышать нотки гордости. – Мы уже давно так прячемся от наших злопыхателей. Цирки, к сожалению, вытравили.

Только сейчас я поймал себя на мысли, что ни разу с последней встречи с Магнусом, не слышал о каком-либо цирке в городе.

– Я действительно уверен, что ты, Бонум, не тот Бонум, – продолжил он. – У меня есть причины тебе доверять, поэтому ты здесь и тебе никто не причинит вреда. Я знаю, что и ты не причинишь.

Вспомнив, что ещё в карете Магнус указал на шляпу, подаренную им же шесть лет назад, я решил спросить:

– Вы следили за мной? В этой шляпе что-то спрятано?

– Нет, вовсе нет, – засмеялся Доминик. – В шляпе нет, ни злых духов, ни вшитых глаз или ушей, ни маленьких инопланетян, передающих мне информацию из далёкого космоса. Всё проще: в этой шляпе часть моей души, часть меня. Благодаря этому я имею что-то вроде ментальной связи с тем, кто её носит: я чувствую их боль, их счастье и иногда, в особых случаях, даже мысли.

Заметив моё смущение, он сменил интонацию:

– Не бойся, это, по сути, для твоего же блага. Я знаю тебя, как открытую книгу, а значит, могу за тебя поручиться. Но это не значит, что я собираюсь выдавать кому-то твои секреты.

Частично я принял слова Доминика Магнуса, но что-то внутри легонько сдавило. Возможно, я был расстроен недоверием своего кумира, а может, это просто от непонимания. Так или иначе, я посмотрел на своего собеседника и кивнул.

Мы вошли в то, что когда-то было цирковой ареной. Внутри вид был не сильно лучше того, что происходило снаружи. Только не было дыма и кратеров. Свет проникал внутрь сквозь несколько дыр в верхней части купола и освещал часть его центра. Вокруг царила кромешная темнота, из которой в центр тянулись извилистые узкие тропы. Сам центр купола был пустым: там не было ничего, кроме мелкого мусора и обрывков тканей, разбросанных между тропинками.

– Выглядит жутковато, – полушёпотом произнёс Магнус. – Но это – наше убежище. Через некоторое время я представлю тебя всем, но, пока что, можешь пройтись и осмотреться. А мне нужно кое с кем переговорить.

Я хотел ответить отставшему от меня Магнусу, но, как только я повернулся, я не увидел ничего, кроме слегка освещённого центра купола.

Не зная, куда дальше идти я стал в центр. Тропинки не сходились в центре, но путались друг с другом, чем-то напоминая хвосты крысиного короля. Я снова оглянулся, и, не услышав и не увидев ни души, выбрал одну из тропинок и пошёл по ней во тьму.

Небольшой волшебный огонёк представлявший собой упрощённую версию огненного шара, справлялся с ролью источника света, и помог мне пройти по тропинке, не наступив на мусор. Шёл я дольше, чем ожидал, будто купол изнутри был больше, чем снаружи, но, со временем я дошёл до конца тропы.

Передо мной была стена купола, ровно разрезанная на части. Части разрезанной ткани волнами стремились к полу, напоминая дорогую и роскошную занавеску. Между ними была только чёрная пустота.

Я вошёл внутрь.

В нескольких метрах от меня стоял небольшой стол. Сверху сквозь темноту на него падал ровный столб света. Содержимого стола не было видно из-за широкой спинки стула, украшенного дешёвой позолотой, но было видно, как вверх стремилось несколько маленьких струек дыма.

Подойдя к столу, я увидел старика. Одет он был очень диковинно: плотно уложенный тюрбан из пёстрой оранжево-зелёной ткани, не то мантия, не то халат из той же ткани – всё в нём выдавало пришельца из далёких земель, если не древних эпох. Кожа его, цвета переспевшей хурмы, была иссечена старческими морщинами, что придавало ему серьёзный вид. Чёрные брови и усы с бородкой были чётко пострижены, подчёркивая его старческую худощавость. Спокойные полузакрытые глаза не выдавали никаких эмоций: казалось, будто он вообще не заметил моего появления.

Углы стола, за которым сидел старик, были покрыты той же позолотой, что и стул. Поверхность же была обделана махровой зелёной тканью, схожей с той, что используют в казино. По бокам от старика было разложено множество различных статуэток, фигурок, напоминавших древних идолов из учебников по истории и свечек разной ширины. По правую руку от старца тлела какая-то длинная узкая палочка, источавшая при этом какой-то экзотический и незнакомый мне ранее аромат. В центре же тонкие и морщинистые руки ловко размешивали какие-то карты.

– Миша Бонум, – старик перестал размешивать карты, положил колоду и жестом пригласил меня к столу. Стул передо мной со скрипом отодвинулся, дав мне место. – Сама судьба привела тебя сюда.

– Здравствуйте, – робко сказал я, садясь за стул, не зная, что сказать дальше.

Старик поднял свои веки, обнажив пронзительно острый взгляд. В его глазах не было злобы или гнева, но казалось, будто одним своим взглядом он вскрыл всё моё нутро и тщательно изучил содержимое. Он осмотрел меня и на несколько секунд сосредоточил своё внимание на моём головном уборе.

– Сними шляпу, Миша, – с отчётливым южным акцентом сказал он.

Я послушался.

– Меня зовут Ра’Ат Аккур, – старик слегка склонил голову и приложил левую ладонь к груди. – Ни ты, ни те, кто тебя сюда привёл, не знают, что они дали начало процессу, который может перевернуть весь мир с ног на голову. Но ты, как Сальватор, владеешь силой, способной изменить реальность так, как тебе самому захочется.

– Чего… – я опешил. – Я ведь просто ассистент Доминика Магнуса… Вы что-то путаете.

Вдруг воспоминание ослепило меня, как солнце, в миг обрушившееся на мою голову:

– Сальватор! Меня уже кто-то так называл!

Старик откинулся на спинку стула и внимательно смотрел на меня, не выдав искреннего удивления:

– Что ты видел?

– Сухое дерево на открытом поле, ворон, летящий прямо на меня. Амулет…

– Что за амулет, Миша, – с поразительным спокойствием спросил старик, чьи слова коверкались неподдельным акцентом. – Опиши этот амулет.

– Перекрещенный треугольник.

– Мхмм… – старик начал задумчиво почёсывать свою бородку, не отрывая от меня взгляда.

На несколько секунд повисла тишина.

Старик выровнялся на стуле и немного наклонился вперёд, как будто собираясь выдать мне какую-то важную тайну.

– На твой разум объявлена охота, Миша, – его взгляд не утратил своей остроты и мне казалось, что он смотрит мне прямо в душу. – Ты – Сальватор, как инкарнация древней легенды, мощной, как ураган, но такой же непредсказуемой. Они это знают, и ты им нужен. Вскоре они обязательно заявят об этом напрямую. Ты здесь, чтобы стать сильнее и умнее, но настоящие испытания тебя встретят в совершенно других местах.

Я обречённо вздохнул:

– Мне очень трудно во всё это поверить, Ра’Ат Аккур, – я произносил его имя буквально по слогам, боясь случайно ошибиться. – Вы говорите, что всё зависит от моего решения, и приписываете мне какую-то абсолютно невообразимую силу. А что, если я приму неверное решение? Что, если я ошибусь?

Острые края усов старика приподнялись вверх, создав несколько дуг из морщин на его щеках. Ра’Ат Аккур впервые за всё это время улыбнулся.

– Мой юный друг, – в голосе старика стали слышны нотки добродушия. – Каждое принятое решение – уже правильное. Здесь и без дара ясновидения понятно, что даже то, что тебе покажется ложным решением, приблизит тебя к истине и откроет то, чего ты бы не увидел, приняв верное.

Старик вдруг посмотрел на одну из свечек на своём столе:

– Скоро придёт Магнус, поэтому, если хочешь что-то у меня узнать, спрашивай сейчас.

Я задумался:

– И Магнус и Пиггибэнк как будто испугались моей фамилии. Говорят, что люди с этой же фамилией работают на каких-то злодеев. Но мои тётя и дядя не говорили мне о каких-то дальних родственниках с такой фамилией. Неужели, моя родня соврала мне?

Губы старика сжались в ровной горизонтальной линии под носом. Взгляд сменился на что-то, отдающее не то состраданием, не то разочарованием.

– Не стоит верить всему, что говорит тебе Магнус, – голос старика был нейтральным, даже немного монотонным. – Он, как и многие из нас, имеет и своих скелетов в шкафу. А твоя семья всегда действовала во имя твоего блага, и нет, тебе не врали, дальних родственников среди тех злодеев нет. Судьба вас сведёт, и ты сам всё поймёшь.

Когда Ра’Ат Аккур договорил, слева от меня возник Доминик Магнус. Пришёл он так же тихо, как и исчез, из-за чего я немного удивился его внезапному появлению. Он с улыбкой окинул нас взглядом, заметил голову, на которой не было шляпы, посмотрел на меня и сказал:

– Нам пора, сейчас я тебя со всеми познакомлю. Я подожду у входа.

Он перевёл взгляд на старика и резко стал заискивающие-серьёзным:

– Я… могу с ней поговорить?

Старик снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была почему-то злобной и ехидной:

– Доминик Магнус, если ты осмелишься снова подступиться к моей дочери, то твою кончину сможет предсказать даже неговорящий младенец.

Доминик резко кивнул и отошёл от стола на несколько шагов.

Старик посмотрел на меня:

– Тебя ждут испытания, Миша Бонум, но ты не будешь проходить их один. Не бойся доверять тем, кто похож на врага, но и не доверяй себя всего тем, кто называет тебя твоим другом. Судьба приведёт тебя в нужное место.

Я даже не успел открыть рот и поблагодарить Ра’Ат Аккура. Тот в миг хлопнул в ладоши и прямо из его ладоней пошло густое облако, сравнимое с песчаной бурей. Поймав несколько песчинок в свой полуоткрытый рот, я начал откашливаться и отмахиваться от песка, и уже через несколько секунд я стоял там же, где заканчивалась тропа, по которой я пришёл к старику.

Я обернулся, но там, где до этого был проход к столу Ра’Ат Аккура, куски ткани падали на ровную кирпичную стену. Как будто ни прохода, ни самого старика не было.

Заметив моё замешательство, Доминик равнодушно пояснил:

– Он иногда так делает, когда хочет произвести впечатление. Очень старый и очень мудрый человек, но некоторые трюки как у подростка.

Я взял шляпу, протёр её от пыли и песка, нагнанного стариком, и кивнул Доминику.

– Ну что ж, – тот снова улыбнулся. – Пойдём, нас уже ждут.

Цирк и компания

Мы шли около минуты в тишине и непроглядной темноте. Тропинка под ногами перестала петлять и вела прямо. В десяти метрах от нас загорелся треугольник белого света. Только подойдя ближе стало ясно, что это, на самом деле, очередной проход, прикрытый длинными красными занавесками. Сквозь ослепительный белый свет не было видно того, что происходит за этими занавесками. Мы прошли внутрь.

Нас ждал крупный прямоугольный зал, освещённый ярким солнечным светом, льющимся из высоких окон на одной из стен. За нами с характерным скрипом закрылись роскошные двери из тёмного дуба. Впереди ровными рядами были расставлены стулья. Ряды разделила красная ковровая дорожка, которую, судя по её виду, истоптало уже несколько десятков тысяч пар ног. Вела эта дорожка к чему-то похожему на невысокую сцену. На этой сцене в случайном порядке были расположены абсолютно не связанные друг с другом объекты: пианино у стены, передвижная школьная доска, покрытая размазанными пятнами мела, канделябры со свечками и кафедра. Нельзя было сказать точно о предназначении этого самого помещения: это не было похоже ни на часовню, ни на зал собраний.

Стульев в этом помещении было больше, чем посетителей, из-за чего всё помещение казалось полупустым. Услышав скрип дверей, несколько посетителей начали нас рассматривать.

Моему взору открылось то, чего я не совсем ожидал увидеть: на меня смотрели те же циркачи, которые много лет назад веселили меня и весь народ. Клоуны, факиры, силачи и акробаты – все они были совсем другими. Потрёпанные парики, частично стёртый грим, унылые и истощённые лица открывали для меня, как мне казалось, невозможную картину.

Среди них сидели и те, кто не был похож на скрипачей: это люди в плащах, обычной гражданской одежде, ничем не выдававшие ни своё происхождение, ни своё состояние.

Магнус шёл вперёд, я шёл за ним. Мы шли, и я начал замечать знакомые лица: в первых рядах сидел Ра’Ат Аккур, на краю сцены стоял Бернард Пиггибэнк, одаривший меня недоверчивым суровым взглядом. Доминик сел на втором ряду, я занял место слева от него, и мы молча чего-то ждали.

Через несколько минут двери снова захлопнулись, и в зал вошли новые люди. Я видел их впервые, но, судя по реакции уже сидевших в зале, это были очень важные люди.

Впереди шла высокая старая женщина, облачённое в роскошное фиолетовое платье на одно плечо, украшенное сверху окрашенным мехом, напоминавшим огромный хвост чёрно-фиолетовой лисицы. Шляпка с крупными полями, украшенная множеством искусственных цветов, закрывала седину и часть её лица. Красота и необычайная пестрота её одеяния не скрывала щуплой морщинистой кожи, уже давно утратившей свою гладкость.