Лед и пламя

– Хочу сказать, что умею заниматься любовью с женщиной. Знаю, как прикоснуться к ней. Где и как.

Он услышал, что ее дыхание участилось, и перешел к окончательному разгрому противника: медленно провел пальцем по щеке девушки, по ее губам, ниже, вдоль шеи и, наконец, в ложбинку груди. Прижав большой палец к ладони, скользнул четырьмя другими под низкий вырез кружевной сорочки, лишь кончиками пальцев коснувшись сморщенной бархатистости ее соска.

– Это, – прошептал он, – один из способов прикоснуться к женщине.

Теодосия покачнулась и упала бы, если бы Роман не поймал ее за талию. Она попыталась отступить от него, но обнаружила, что не его рука удерживает ее, а собственное нежелание отделиться от него.

– Почему вы думаете, что можете ласкать меня таким образом, мистер Монтана?

Он удерживал свои пальцы там, где они были.

– А что мешает вам меня остановить? – Он сверкнул белозубой усмешкой и наконец убрал руку. – Нам нужно преодолеть большое расстояние, если мы собираемся завтра добраться до Темплтона. Как бы мне ни нравилось касаться вас, и как бы вам ни хотелось моих прикосновений, у нас мало времени. Очевидно, вам придется изучать э… сладостное искусство страсти без меня.

В течение последующих четырех часов, управляя повозкой, Теодосия пыталась сосредоточиться на песнях жаворонков, которые резвились среди ветвей дуба и крушины, но музыка птичьих трелей не могла так привлечь ее внимания, как это делал Роман.

Ему нравилось касаться ее, он сам это признал. Она не могла представить, каково было бы касаться его подобным образом. Впереди себя Теодосия видела спину Романа, массивные плечи, длинные волосы и мускулистые ноги, удерживающие его в седле, – высокого и прямого. Бедра двигались взад-вперед в такт лошадиной поступи.

«Ягодицы могут совершать круговые вращения или движения взад-вперед».

Слова, которые она прочла в сексуальном трактате, всплыли в ее памяти. Продолжая наблюдать за легким покачиванием бедер Романа, она гадала, были ли его движения такими же, как те, которые совершает мужчина, вовлеченный в сексуальные отношения. Так ли будет двигаться доктор Уоллэби? Почему-то она так не думала.

Сидя верхом на мотоцикле, Роман смотрел, как бурная река Колорадо плескалась о края парома. Он понял, что течение сейчас было сильнее, чем в тот раз, когда он пересекал реку по пути в Оатес Джанкшен.

– Этот переезд в лучшем случае рискованный, – констатировала Теодосия, оглядывая деревянные боковые перекладины парома.

Когда Роман повернулся посмотреть на нее, он заметил, что лицо девушки было бесцветным, как порывистый ветер, развевающий ее волосы. Сжимая поручни левой рукой и держа клетку попугая в правой, она держалась так, словно вот-вот ожидала очутиться в воде с незначительной надеждой на спасение.

– Бояться нечего, мэм, – сказал ей один из паромщиков. Он ослабил хватку веревочного шкива и улыбнулся ей.

Теодосия увидела, что у него не было зубов.

Когда он открывал рот, казалось, что кто-то нарисовал черную дыру на его лице.

– Совсем нечего бояться, – согласился другой. – Мы с братом работаем на этом пароме уже много лет, а потеряли всего трех пассажиров и байк. Мужчины дрались и, того, попадали в воду, а байк свалился потому, что был плохо закреплен.

Роман заметил тревогу в глазах Теодосии.

– Вы не деретесь, мисс Гатри, и не пьяны, поэтому перестаньте бояться.

Его команда рассердила ее, но низкий, глубокий голос пробудил внутри нее чувство, не имеющее ничего общего с гневом.

– Страх порождается ощущением невозможности контролировать определенную угрозу, – отозвалась она, еще больше раздражаясь, когда почувствовала, что щеки залились краской, как она теперь знала, от желания. – Большинство страхов приобретенные. В самом деле, младенец рождается лишь с двумя страхами – боится громких звуков и потери физической поддержки. Становясь старше, начинает чувствовать другие страхи, такие, как страх темноты. У меня нет водобоязни, потому что я научилась плавать в очень раннем возрасте. Таким образом, я не боюсь воды.

– Роман увидел, как паромщики в замешательстве нахмурились.

– Она из Бостона, – сказал он.

– О, – отозвались они в унисон, словно его сообщение объясняло все.

– Признайтесь, мисс Гатри, – сказал Роман, – вы чертовски боитесь.

– Беспокоюсь, – пояснила она, крепче ухватившись за повозку.

– Если вы умеете плавать, значит, у вас нет причин для беспокойства, – упрямо парировал Роман. – Худшее, что вам сейчас угрожает, – это возможность упасть и намокнуть. Потом вы сможете доплыть до берега, где мы вас подождем.

Не успели эти слова слететь с его губ, как паром резко накренился. Следующее, что он увидел, была блестящая медная птичья клетка, летящая в туманном воздухе.

– Что ж, пора добавить птицу к списку пассажиров, которых мы потеряли, – констатировал беззубый паромщик. – Что это была за птичка, мэм?

Теодосия не проронила ни звука, но один лишь беглый взгляд на ее лицо сказал Роману, что ее так называемое беспокойство превратилось в неподдельный животный ужас. Обреченно вздохнув, он швырнул свою шляпу одному из паромщиков и сбросил сапоги. Его портупея ударилась о палубу с громким стуком за мгновение до того, как он прыгнул с края парома.

Холодная вода сразу же насквозь промочила одежду. Когда он вынырнул на поверхность, клетка подскакивала прямо перед его лицом. Обезумев от страха, Иоанн Креститель просунул голову между прутьями клетки и укусил своего спасителя за нос.

– Проклятие! – Став сильнее от злости, Роман повернулся к берегу и, высоко держа клетку, стал грести одной рукой, продвигаясь через бурную воду. Он приплыл к берегу лишь на несколько минут позже парома.

Теодосия встретила его у реки, – быстро взяла клетку и подняла на уровень глаз.

– Иоанн Креститель, – прошептала она. – Иоанн…

– Этот ублюдок в порядке! – Тыльной стороной ладони он стер капающую воду со лба. – Он укусил меня!

– Укусил вас?

– Два куска, – добавил беззубый паромщик, подходя к своим пассажирам.

Теодосия нахмурилась.

– Два куска, сэр? Вы, конечно же, хотели сказать два укуса?

– Птица укусила меня за нос! – кипятился Роман.

– Дважды? – спросила Теодосия.

– Один раз!

Она посмотрела на паромщика.

– Вы сказали «два куска», сэр, но мистер Морено укушен один раз.

– Куска! – закричал Роман. – Два куска! Бога ради, женщина, он хочет двадцать баксов, что не имеет никакого отношения к факту, что этот ослиный хвост укусил меня за…

– Я совсем не собирался разозлить вас, – вмешался паромщик. – Извиняюсь, если сделал это. Все, что я хочу, это два куска, и я отправлюсь своей дорогой. На том берегу уже ждут пассажиры, как видите. Только что подъехали.

Роман бросил взгляд на противоположную сторону реки и увидел трех мужчин верхом на мотоциклах. Им не надо было представляться, он и так безошибочно узнал их.

Он быстро выхватил сумочку Теодосии, открыл ее и достал крупную купюру.

– Это намного больше, чем два куска, – сказал он паромщику. – Твой паром вышел из строя, понятно? Дал течь, ослаб шкив. Мне плевать, что это будет, но он не сможет переправиться через реку.

Мужчина взглянул на троих всадников на противоположном берегу и медленно понимающе кивнул.

– Мне с моим братом, возможно, понадобится целый час, чтобы наладить старичка. Конечно, еще за сотню долларов он мог бы стоять сломанным даже целый день.

– Дайте ему еще одну купюру, мистер, – сказала Теодосия. – Если паром вышел из строя, значит, он должен иметь достаточную сумму, с которой…

– Еще за 100 баксов он сможет купить десять новых! И его паром совсем не… о, черт, не важно! – Роман схватил Теодосию за руку и повел к авто, но резко остановился, когда увидел, что трое бандитов помчались на байках к хлипкому мосту ниже течения реки.

Проклятие, они не собирались ждать парома! Он подхватил Теодосию на руки, поднес ее и попугая к машине и бросил на сиденье.

Она ушиблась так сильно, что тупая боль отозвалась в позвоночнике.

– Мистер! Что…

– Поднимайтесь по склону, потом свернете налево. Дорога будет огибать кедровую рощу и дальше пойдет позади нее. Когда реки не станет видно за деревьями, вылезайте из машины, идите в лес и ждите меня.

– Что? Но…

Он протянул руку и закрыл ей рот ладонью.

– Ради Бога, слушайте! Вы должны ударить меня, понятно? Как только вы это сделаете, я поведу себя так, словно собираюсь дать вам сдачи. Когда увидите мой кулак, хватайте руль и уезжайте туда, куда я сказал.

– Ударить вас? – переспросила она голосом, заглушаемым его ладонью. – Но почему?

– Черт побери, делайте, как я говорю!

Зловещий блеск его глаз был словно огонь, ищущий, что можно сжечь, – перед ней был не бродяга с очаровательной кривоватой улыбкой, осознала она, а Роман, носивший опасность, как другие мужчины одежду.

Не имея ни малейшего понятия почему, она залепила ему пощечину.

Он вскинул кулак, с облегчением увидев, что Теодосия немедленно пустила авто вверх по склону и повернула налево. Краем глаза он заметил, что трое бандитов остановили своих байки на мелководье и пристально наблюдали за ней.

Обувшись, надев пояс и шляпу, он вскочил на Харлей, поднялся на вершину холма и помчался направо. В тот момент, когда дорога обогнула кедровую рощу и преследователи уже не могли его видеть, он разогнал байк до максимальной скорости и вскоре заметил прицеп Теодосии впереди на дороге.

Он быстро проехал в кедровые заросли и нашел Теодосию стоящей в прохладной тени.

– Мистер Морено, пожалуйста, скажите мне, что…

– Оставайтесь здесь. – Он поставил мотоцикл на подножку. – Я вернусь к вам, как только… как только смогу.

– Но, мистер Мор…

Не слушая ее протеста, он выбежал из леса и сел в джип. Он знал, что колеса машины оставят широкий и безошибочный след на высокой, свежей траве и низком кустарнике.

Они мчались к оврагу.

– Спокойно, парень, – пробормотал Роман, ведя машину вниз по склону.

– Спокойно, парень , – эхом отозвался Иоанн Креститель. – Оказывается, скорость – это искусство. Одни люди владеют им, а другие нет.

Голос попугая испугал Романа. Он бросил на птицу свирепый взгляд.

– Еще одно твое слово, и я разнесу тебе башку. Спустившись на дно углубления в земле, он проверил свои кольты и спрыгнул с сидения. Намеренно оставляя четкие отпечатки следов, пошел к высоким зарослям кустарника и спрятался за ним.

Его ожидание закончилось через четверть часа, когда раздался отдаленный рев мотоциклов. Спустя несколько секунд трое мужчин пустили свои байки вниз по склону.

Роман наблюдал, как грабители спешились. На одном была черная повязка вокруг шеи, на другом – красная, на третьем – коричневая, каждый имел разнообразный арсенал оружия.

– Вот ее тачка, – сказал Коричневая Повязка, вытащив пистолет. – Но где же, дьявол побери, девчонка?

– Может, она вернулась, чтобы встретиться со своим длинноволосым приятелем, – предположил Красная Повязка.

Черная Повязка покачал головой.

– Она влепила ему так, что он, должно быть, будет лететь до самой луны. Потом она оставила его. Бабки будет наши, как только мы найдем ее. И если мои глаза меня не обманывают, вот ее следы. – Он указал на примятую траву, которая вела к высокому кустарнику, и засмеялся.

– Можешь выходить, малышка, и не забудь захватить свое баблишко!

Пальцы Романа стиснули рукоятки пистолетов, когда они приближались к нему. Он не хотел убивать их без надобности, но уж постарается немного попридержать. Ну, давайте, молча приглашал он. Ближе. Еще немного ближе.

– Мистер Морено!

Роман застыл – он не видел Теодосии, но ее крик врезался ему в уши, словно удар меча. Проклятие, черт побери, что она делает?

– Мистер Морено! – снова закричала Теодосия, силясь удержаться на несущемся Харлее, который галопом мчался к мелкому оврагу. – Не могу остановиться!

Она закрыла глаза, дергала тормоз и приготовилась к ужасному падению, которого так и не случилось. Прямо на краю склона мотоцикл резко остановился. Напуганная, но невредимая, Теодосия открыла глаза и увидела свой джип. Рядом с ней стояли трое вооруженных мужчин, уставившихся на нее.

Она видела их раньше, один раз у реки и другой, когда они промчались по лугу на байках. Но где же Роман?

– Не думаю, что вы, трое возмутительных существ, знаете, где мой сопровождающий? – Она соскочила с жеребца и стала, уперев руки в бедра.

Красная Повязка нахмурился.

– Как она назвала нас?

– Не важно, – отозвался Коричневая Повязка. – Она примчалась на Харлее того длинноволосого.

– Они, должно быть, обменялись, – добавил Черная Повязка. – Это значит…

Осознав, что спутник женщины перехитрил их, все трое резко развернулись.

Они встретились с блеском голубых глаз и его черных кольтов.

Роман взвел оба курка.

Одного он ранил в плечо, а другого в ногу, силой удара пули сбив обоих с ног. Следующая пуля врезалась в предплечье третьего грабителя, но ему все равно удалось быстро взобраться вверх по склону по направлению к Теодосии.

Теодосия уже спускалась вниз.

Бандит схватил ее, прижал дуло пистолета к виску и потащил на дно оврага. Он усмехнулся, когда двое других его сообщников вытащили свое оружие и поднялись на ноги.

– Ты ведь не собирался взаправду пристрелить нас, а, Длинноволосый?

Роман изобразил ленивую усмешку, но про себя проклинал Теодосию всеми известными ему ругательствами.

– Ты же не думаешь, что я взаправду позволю вам причинить вред девушке, а, Красная Повязка? – парировал он.

– Причинить мне вред? – переспросила Теодосия, стиснутая в мясистых руках своего захватчика. – Мистер, позвольте мне прояснить ситуацию. Я никогда не видела этих людей до сегодняшнего дня. Они не могут испытывать враждебность по отношению ко мне и, таким образом, не должны иметь никакого желания причинить мне физический вред. Мне кажется, что эти люди преследовали вас, поэтому именно вы тот, кто…

– Но… но мы думали, что преследуем вас, – сказал Красная Повязка, нахмурившись. – Он, леди, постоянно обеспечивал вашу безопасность, уводил нас от вас – не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Вы, должно быть, туговато соображаете, хотя это не важно. Мы охотимся не за вашими прелестями – подавайте ваше баблишко, и байк Длинноволосого мы тоже заберем: умеющий так мчать, он стоит немалых деньжат.

Теодосия вскинула темную бровь.

– В самом деле. Ну так вы не можете взять ни мои деньги , ни мотоцикл мистера Морено. Мистер, сделайте что-нибудь.

– Да, мистер, – сказал Коричневая Повязка и рассмеялся. – Сделайте что-нибудь.

Что, черт побери, он должен был сделать, кипятился Роман. Одно движение с его стороны могло стоить жизни Теодосии, да и ему тоже.

Возможные решения проносились у него в голове, но неожиданное движение в повозке прервало его мысли.

Иоанн Креститель, просунув голову между прутьями клетки, вытягивал шею, чтобы увидеть, что происходит.

Роман, забыв о птице, снова искал решения. За неимением лучшей идеи он, в конце концов, решил прибегнуть к одному из самых старых трюков, которые знал.

– Бросайте свои пушки, – предложил он. – Мой компаньон позади вас и не станет раздумывать, прежде чем выстрелить вам в спины.

Братья Повязки рассмеялись.

– Ты думаешь, мы дураки, Морено? – спросил Красная Повязка. – У тебя нет никакого компаньона.

Иоанн Креститель, продолжая вытягивать шею, издал пронзительный клич.

– Еще одно твое слово, и я разнесу тебе башку! – заорал он.

Грабители остолбенели, затем побросали оружие и подняли руки высоко над головой.

Теодосия расправила юбки и повернулась, сердито глядя на попугая.

– Иоанн Креститель, где, скажи на милость, ты слышал такое грубое выражение? Ты…

– Ради Бога, садитесь в повозку, мисс Гатри! – Прежде чем она успела объявить, что его так называемый компаньон не кто иной, как попугай, Роман выбежал из-за кустов и отшвырнул ногой пистолеты воров и забрал все остальное оружие. – Идите!

Теодосия взглянула на него.

– Мистер Морено, эти люди должны быть взяты под стражу и отданы в руки справедливого правосудия. Мы должны доставить их в Темплтон.

– Да, – согласился Черная Повязка. – Мы имеем право на справедливый суд. Кроме того, мы ведь ранены!

Роман рассмеялся, но его улыбка не предвещала ничего хорошего. Он медленно взвел курки кольтов.

– Ваши ранения несерьезны, и вам это чертовски хорошо известно. Что же до справедливого суда… согласен. Если пробежите через поле и вокруг кедровой рощи меньше чем за пять минут – вы оправданы и я вас отпущу; затратите больше, значит, виновны и умрете.

Иоанн Креститель щелкнул семечко подсолнуха.

– Ради Бога, слушайте! Черт побери, делайте, как я говорю! – Он спокойно ел семечки. – Мистер, сделайте что-нибудь.

С поднятыми руками бандиты направились к своим байкам.

– Пешком, – объявил Роман. – Хотя нет, лучше бегом.

С перекошенными от злости лицами они начали подниматься по склону, Роман позади них. Только когда достигли дальнего конца поля и исчезли за деревьями, подступающими к реке, он взял поводья Секрета и вернулся к Теодосии.

– Вы не пострадали, да?

Теодосия взобралась села в джип обняв рукам руль.

– Пережила чувство испуга, а все остальное хорошо. А с вами? – Она изучала его глазами. – С вами ничего не случилось, мистер Морено?

Ее вопрос заставил его задуматься: никто и никогда прежде не спрашивал его об этом, никому не было дела.

И, черт возьми, для нее это тоже не имело большого значения – он нужен был ей целым и невредимым, чтобы доставить в Темплтон.

– В полном порядке, – он прорычал эти слова, заставив ее гадать, что такое она сделала, чтобы рассердить его.

– Как вы узнали, что эти люди…

– Они преследовали вас от самого Оатес Джанкшен. Я советовал вам не выставлять напоказ деньги. – Он перерезал топливные штанги на 2 мотоциклах бандитов. Третий, самый новый – Хонду погрузил прицеп, доехав до Темплтона его можно продать за приличную сумму.

– Вы знали, что они следуют за мной и не сказали мне?

Некоторое время он наблюдал за двумя ласточками. Они летали низко, скользя над самой землей. Он прислушался. Звуки, которые раздавались, были громче, чем обычно, и казались ближе, чем были на самом деле, чувствовался запах реки и кедровой рощи так явственно, словно где-то рядом с ними.

Он вскочил в седло, крепко сжал руль Харлея.

– Не выношу слез, мисс Гатри.

– Но с чего бы мне плакать? Я бы не испугалась.

Он усмехнулся.

– Да? Так позвольте сказать вам кое-что: вы можете знать дюжину иностранных языков, а также всю эту психологическую чепуху, быть ходячим словарем длинных слов и помнить названия каждой дурацкой звезды на чертовом небе, но у вас нет обычного здравого смысла, чтобы испугаться трех вооруженных грабителей, преследующих вас.

Его резкость обидела ее.

– Я бы не испугалась, мистер Роман, – сказала она мягко, – потому что вы со мной. Если вы думаете, что я не оценила по достоинству ваши умения, значит, вы ошибаетесь. Мое уважение к вам истинное, и я говорю правду, что чувствую себя с вами в безопасности.

Он напряженно изучал ее лицо, найдя ее веру в него отраженной в глубинах ее пьянящих глаз. Она, едва зная его, уже доверяла.

Это была первая женщина, верящая в него.

Что-то нежное проникло в него, но затем внезапная мысль этому помешала.

– Если вы так доверяете, почему нужно было приходить мне на выручку с ворами? Вы не думали, что я справлюсь с ними один?

– Я видела, как они помчались по полю, но не придала этому значения. Как вы мне и сказали, целую вечность ждала, а потеряв терпение, села на ваш байк – хотелось проехать на нем по лесу, но буквально через несколько секунд он сильно разогнался, а тормоз всё не выжимался.

– Поехали. Мы можем преодолеть еще, по крайней мере, миль пятьдесят, прежде чем начнется дождь.

– Дождь? – Теодосия вгляделась в небо. – Его не будет – облака перисто-слоистые, что указывает на ясную погоду.

Он покатил на Харлее вдоль дороги.

– Не имеет значения, какие там облака вы видите, мисс Гатри, – приближается дождь.

Она снисходительно улыбнулась – нет, не будет, но дальнейший спор по этому вопросу был бы бесполезен – упрямому мужчине придется осознать свою ошибку самому.

* * *

Теодосия вцепилась в руль автомобиля. Холодный сильный дождь барабанил по крыше машины, вызывая дрожь. Увидев вспышку отдаленной молнии, она зажмурила глаза.

Молния. Сколько лет не удается избавиться от страха перед ней – одно лишь упоминание возвращает ее в тот день, когда погибли родители.

– Мисс Гатри? – Хотя сумерки спустились наземлю, еще было достаточно светло, и Роман мог разглядеть выражение ее лица – на нем отражался более чем страх.

Ужас охватил ее.

Такой испуг смутил его, но с какой стати его должно волновать то, чего она боится?

«И не стоит волноваться – это просто… ну, нервы, каприз», – убеждал он себя.

Накрыв Харлей тентом, он направился к ней, заметив, как она наряжена на водительском месте. .

Позаботившись о байке, попытался решить, что же делать с Теодосией. Страхи, которые ему когда-либо приходилось успокаивать, не имели отношения к грозам .

Демонстрируя полное спокойствие, он прислонился к джипу, скрестил руки на груди, стараясь изловчиться и поймать дождевые капли на язык.

– Вы когда-нибудь так делали, мисс Гатри? Наблюдая, как они все-таки попадали на его вытянутый язык, она покачала головой.

Кто бы мог поверить, что в мире существует такой человек, который никогда не ловил дождевые капли языком?

– Попробуйте, – предложил он, усмехнувшись.

Его улыбка не успокоила, не отодвинула страх.

– Я боюсь.

– Дождя? – Он увидел, что ее глаза увлажнились: от дождя ли, слез ли – можно было только догадываться. Тревожное чувство нашло на него. – Послушайте, не плачьте. Вы говорили, что чувствуете себя со мной в безопасности. Вы сказали…

– Не плачу и не боюсь дождя. А ваши пистолеты не защитят меня от того, чего боюсь.

– Но чего…

– Почему мы ехали так медленно, когда начался дождь? – возмутилась она. – Почему не поторопились, чтобы найти укрытие?

Зная, что за ее упреком скрывается сильный страх, он не отреагировал.

– Гнать значило бы перегреть мотор. Мисс Гатри, чего вы боитесь? Что…

Прежде чем он успел задать еще один вопрос, очередная стрела молнии разрезала темные тени на небе. В следующую секунду он едва среагировал, когда Теодосия бросилась к нему.

Обхватив ее руками, понял – молния так страшит ее, и, конечно, против этого его пистолеты – детская игрушка.

Удерживая ее одной рукой, другой достал толстое одеяло из мешка с запасами в задней части джипа, затем заставил ее опуститься на сидения салона, разложив их в пол.

Они лежали бок о бок. Ее дрожь сотрясала ему руки, и он накрыл ее одеялом и притянул ближе.

– Обнимите меня, – прошептала она.

– Уже обнимаю. – Он нахмурился, когда она начала извиваться, словно пытаясь вжаться в него. Он положил левую ногу ей на бедра.

Ее тяжесть немного успокоила девушку: зарывшись лицом в теплый влажный изгиб его плеча, уловила запах солнца, излучаемого мужским телом. Рождалась уверенность, что буря пройдет, одновременно обострялись чувства.

– Я… я никогда раньше не была в объятиях мужчины.

– Да? Ну и о какой научной штуковине думаете, будучи в моих?

Его нежное подтрунивание углубило ощущение безопасности, которое продолжало овладевать ею.

– Я размышляю о ваших внушительных pectoralis major, deltoideus и biceps brachii.

– He говорите. Попробую угадать. Вам нравятся мои мускулы рук.

– И грудные мускулы, – добавила она с улыбкой. Мистер Монтана, насчет дождя – как вы узнали?

Он, поддев пальцами влажные пряди волос, прилипшие к ее лицу, убрал их.

– Птицы летали близко к земле, мисс. Звуки были резче, а запахи сильнее, чем обычно, – три верных признака дождя.

Его объяснение заняло ее мозг и освободило от неотвязных мыслей о буре.

– Влажный воздух – тяжелый воздух. Да, да. Это заставило бы птиц летать низко, равно как и усилило бы запахи и звуки – никогда не рассматривала такой возможности, а лишь использовала облачные образования, чтобы предсказать погоду.

Она ощутила, как в ней усилилось еще более глубокое уважение к нему. Подняв голову, улыбнулась.

– Вы научили меня тому, чего я не знала, мистер Морено. Спасибо, что поделились со мной своей мудростью.

Он никогда не считал знание примет дождя мудростью: оно пришло к нему не из учебника, а из детства, почему всегда думал, как о чем-то вполне естественном и разумном.

Она назвала это мудростью и выразила признательность за то, что узнала от него.