Навмор

– И остался здесь? Почему?

– А куда идти? – Степаныч философски развел руками. – Жена небось уже замуж вышла. Сто раз правнуков нарожала. Дети выросли, забыли батю. Внуки меня и не знали. А тут… тут хоть водка не кончается!

– Почему не ушел дальше? В рай там, или… – начал Лазарь.

– В раю скучно, в аду тесно, а здесь… – Степаныч сделал еще глоток. – Здесь хоть есть с кем выпить. Даже если это мертвецы.

– И ты просто… бродишь тут сотни лет?

– Не просто брожу! Я вожу таких вот дураков, как вы. Показываю дорогу. За умеренную плату.

– Какую плату? – напрягся Гордей. – У нас денег нет. То есть, есть, но вряд ли твои деньги.

– Деньги? – Степаныч расхохотался. Смех был как кашель туберкулезника. – На кой мне деньги? Я двести лет мертвый! Мне истории нужны. Свежие, из мира живых. Расскажете пару баек – проведу куда надо.

– Только истории?

– А что еще с вас взять? Души у вас пока целые, кровь горячая… хотя погоди-ка.

Степаныч подошел к Лазарю, принюхался. Младший Морозов отшатнулся – от мертвеца пахло землей и тленом.

– Тааак, – протянул проводник. – А ты, парень, не совсем живой уже. Холодком от тебя тянет. Нездешним холодком.

– Это семейное, – буркнул Лазарь.

– Семейное?

– Типа, – согласился Гордей. – Нам нужно в центр Нави. К дворцу Чернобога.

Степаныч присвистнул. Изо рта вылетело что-то маленькое и черное – то ли муха, то ли кусок легкого.

– Ну вы даете! Прямо к Черному Владыке? Это ж самоубийство!

– У нас там дед, – отрезал Лазарь. – И мы его заберем.

– Ваш дед у Чернобога? – Степаныч покачал головой. – Тогда соболезную. Был дед, да сплыл. Никто от Черного Владыки не возвращался.

– Мы будем первыми.

– О, какие смелые! – Степаныч еще раз глотнул из фляги. – Ладно, по рукам. Истории в дороге расскажете. Пошли, пока местные не проснулись.

– Местные?

– Заложные покойники. Они тут везде. Днем спят, ночью бродят. А сейчас как раз…

Вдалеке раздался вой. Потом еще один. Десятки голосов подхватили, сливаясь в жуткий хор.

– …просыпаются, – закончил Степаныч. – Пошли быстрее. Они голодные после сна.

***

Степаныч вел их между скелетами великанов. Каждый шаг отдавался гулким эхом, словно они шли внутри огромного музыкального инструмента. Кости резонировали, издавая низкий гул.

– Не трогайте ничего, – предупредил проводник. – Не смотрите в глазницы. И главное – не отвечайте, если кто заговорит.

– А что будет, если ответить? – Лазарь, конечно, тут же уставился в ближайший череп.

– Станешь частью скелета. Будешь торчать тут до скончания времен. Или пока кто-нибудь не ответит тебе. Тогда поменяетесь местами.

– Весело у вас тут.

– Навь – не курорт. Тут свои правила. Первое и главное – не верь глазам. Особенно своим.

– Это как? – Гордей обошел подозрительно шевелящуюся кость.

– А вот так! Видишь дерево? – Степаныч ткнул вперед.

Действительно, между скелетами росло дерево. Черное, корявое, но живое. Даже листья были.

– Это не дерево. Это Федька-висельник. Повесился в 1876 году. Теперь притворяется деревом, ловит зазевавшихся.

– А если действительно дерево?

– Тогда это еще хуже. Живое в Нави долго не живет. Либо становится мертвым, либо чем-то средним. А среднее – самое поганое.

Они вышли к реке. Черная вода текла… вверх. По склону холма, игнорируя все законы физики.

– Река Слез, – объявил Степаныч. – Не пейте, не трогайте, не смотрите на отражение.

– Почему? – Лазарь уже наклонился к воде.

Гордей дернул его за шиворот.

– Потому что будешь вечно плакать, – пояснил Степаныч. – Видишь на дне?

Братья присмотрелись. На дне реки лежали лица. Сотни, тысячи лиц. Все плакали, рты открыты в беззвучных рыданиях.

– Это те, кто попил. Теперь их слезы – часть реки. И так будет всегда.

– А как перейти?

– По мосту, как все нормальные… то есть ненормальные люди.

Мост оказался из костей. Человеческих. Хруст под ногами отдавался в желудке.

– Не думайте о том, что это были люди, – посоветовал Степаныч. – Думайте, что это… ветки. Да, сухие ветки.

– Ветки не хрустят ТАК, – поморщился Лазарь.

На середине моста он остановился, стащил перчатку поправить волосы. Замер.

– Док? – Гордей обернулся. – Что?

– Ногти… – Лазарь смотрел на свою руку.

Ногти были синими. Не голубоватыми, как от холода. Синими, как у утопленника.

– Давно они такие? – тихо спросил Гордей.

– Не знаю. В усадьбе вроде нормальные были.

– Это Навь, – Степаныч покачал головой. – Она проявляет то, что скрыто. У тебя внутри холод, парень. Мертвый холод. И он прорывается наружу.

– Но я живой!

– Пока. Но ненадолго, судя по ногтям. У тебя проклятие?

– Типа того, – Лазарь натянул перчатку обратно. – Родовое.

– Ооо, родовые самые поганые. От них не избавишься. Только если…

– Что?

– Не, забудь. Это не для живых способ.

Они дошли до конца моста. Впереди расстилались Поля Скорби – бесконечная равнина серой травы под серым небом. Кое-где торчали черные деревья с веревками на ветвях.

– Не смотрите на висельников, – в который раз предупредил Степаныч. – Они…

– Зануды, помним, – перебил Лазарь.

Но было поздно. На ближайшем дереве качалось тело. Против ветра, как заметил Гордей. Мужчина в старом кафтане, лицо синее, язык вывалился.

И он смотрел прямо на них.

– Эй, – прохрипел висельник. – Эй, живые! Подождите!

– Не отвечайте! – зашипел Степаныч.

– Я знаю вас! Я знал вашего прапрадеда!

Лазарь дернулся, но Гордей удержал его.

– Он был моим другом! Мы вместе… вместе…

Голос висельника стих. Он продолжал качаться, глядя пустыми глазами.

– Что с ним? – шепнул Лазарь.

– Забыл, – пояснил Степаныч. – Они всегда забывают. Помнят, что хотят что-то сказать, но что именно – нет. Потому и зануды. Могут часами бормотать, пытаясь вспомнить.

Ветер усилился. И в нем…

«…не туда идете…»

Лазарь вздрогнул.

«…Морозовы всегда упрямые…»

«…как отец ваш…»

– Слышишь? – он схватил Гордея за рукав.

– Не слушай. Это ветер.

– Но они знают наши имена!

– В Нави все всё знают, – Степаныч пожал плечами. – Мертвых больше, чем живых. Миллиарды душ за всю историю.

«…зря пришли…»

«…не спасете…»

«…станете как мы…»

– А может, стоит прислушаться? – Лазарь огляделся. – Вдруг предупреждают?

– Или заманивают, – отрезал Гордей. – Пошли дальше.

Они ускорили шаг. Висельники на деревьях провожали их взглядами, губы шевелились в беззвучных словах.

– Кстати, – вдруг спросил Лазарь, – а тут, WiFi есть?

Степаныч остановился так резко, что братья чуть не налетели на него.

– Чего?

– Ну, интернет. Мировая паутина. Сеть.

– Это по-французски? – подозрительно прищурился проводник.

– Да нет же! Это… как бы объяснить… способ общаться на расстоянии.

– А! Телеграф, что ли?

– Типа того. Только круче.

– Не, телеграфов не держим. И вообще, французское не признаем. Принципиально. После Бородина зарекся – никакой французской хрени!

– Но интернет не французский…

– Мне по барабану! Звучит по-французски – значит, не надо. У нас тут все по-простому. Умер – лежи. Не хочешь лежать – броди. Захотел выпить – придумай водку. Вот!

Степаныч с гордостью продемонстрировал флягу.

– Как это – придумай водку? – заинтересовался Гордей.

– Единственный плюс Нави. Что сильно захочешь – то и получишь. Я двести лет хотел водку, которая не кончается. И придумал! Смотрите!

Он сделал огромный глоток, опустил флягу, потряс. Булькание подтвердило – внутри по-прежнему полно.

– Правда, на вкус как ослиная моча, – добавил Степаныч. – Но это детали.

Впереди показался город. Тот самый, с перевернутыми домами. Вблизи он выглядел… нормально. Обычный российский областной центр. Пятиэтажки, девятиэтажки, пара высоток. Даже вывеска магазина мигала.

– Стоп, – Гордей поднял руку. – Это что, настоящий город?

– Как бы тебе сказать… – Степаныч почесал затылок. Из-под ушанки выпал жук и уполз обратно. – И да, и нет. Город настоящий. Вот только он не совсем… мертвый.

– В смысле?

– В прямом. Город молодой. Лет тридцать всего. Появился в девяностые.

– Города не появляются просто так.

– В Нави появляются. Знаете, сколько народу в девяностые померло? Тысячи. Десятки тысяч. От пуль, от водки, от безнадеги. И многие не хотели уходить дальше. Застряли.

– И?

– И решили – будем вместе. Целым районом. А потом районы срослись в город. Живой город из мертвых людей.

– Это метафора? – с надеждой спросил Лазарь.

– Хотелось бы. Знаете, как желудок работает?

– Переваривает пищу, – неуверенно ответил Гордей.

– Во! Только тут пища – это вы. Живые. Город заманивает, глотает и переваривает. Медленно. Чтобы не помер сразу, а стал частью городского… организма.

– И мы туда пойдем?! – Лазарь отступил на шаг.

– А в обход – трое суток. Через Темный Лес. Там Паучиха живет. По сравнению с ней город – санаторий.

Братья переглянулись.

– Ладно, – Гордей проверил патроны. – Правила?

– Не ешьте ничего. Не пейте. Не спите. Не заходите в здания. И главное – если предложат остаться, отказывайтесь. Вежливо, но твердо.

– А если не вежливо?

– Тогда бегите. Быстро.

Степаныч замолчал и посмотрел на город.

– Он скоро проснется.

Братья переглянулись.

Вокруг было тихо. Но ненадолго.

***

ᛞᛟᛒᚱᛟ ᛈᛟᛃᚨᛚᛟᚹᚨᛏᚺ ᚹ ᚨᛞ ᚲᚨᛋᛏ ᛟᛞᛁᚾ

Глава 2. Добро пожаловать в ад (Часть II)

«Мертвые не спят. Они просто притворяются.»

ᛗᛖᚱᛏᚹᛁᛖ ᛈᚱᛁᛏᚹᛟᚱᛁᚢᛏᛋᛁᚨ

***

Город встретил их тишиной. Улицы пусты, светофоры мигают, но машин нет. В окнах темно, только кое-где мелькают силуэты.

– Жутковато, – пробормотал Лазарь.

– Это еще цветочки, – Степаныч уверенно шел по главной улице. – Вот когда они выйдут…

Словно по команде, двери начали открываться. Из подъездов выходили люди. Обычные люди в одежде из девяностых – спортивные костюмы, кожаные куртки, малиновые пиджаки. Женщины с начесами, в леггинсах и свитерах с люрексом.

Все улыбались.

– Гости! – радостно крикнула женщина с сумкой-челноком. – Ой, какие молодые! Красивые!

– Давно гостей не было! – поддержал мужик в адидасе. – Оставайтесь на ужин!

– У нас весело! – дети в китайских кроссовках прыгали через скакалку. – Поиграйте с нами!

– Спасибо, мы спешим, – Гордей пытался протиснуться через толпу.

Но людей становилось все больше. Они выходили из всех дверей, окружали, улыбались своими слишком широкими улыбками.

– Куда же вы спешите? – женщина в леопардовом платье погладила Лазаря по руке. Прикосновение было холодным и влажным. – У нас тут хорошо. Квартиры есть, работа есть…

– Водка есть! – крикнул кто-то из толпы.

– И девочки красивые! – подмигнул парень с золотой цепью на шее.

– Спасибо, но нам правда надо идти, – Лазарь вывернулся из цепких рук.

– Да куда вы пойдете? – директор школы в помятом костюме покачал головой. – Дальше только хуже. А у нас – цивилизация. Пусть и мертвая, но цивилизация.

Толпа сомкнулась плотнее. Дышать стало трудно – от людей пахло сыростью и чем-то приторно-сладким.

– А может, правда останемся? – вдруг сказал Лазарь.

Гордей дернулся.

– Док?

– Ну а что? Смотри – нормальный город. Люди приветливые. И магазин есть.

– Лазарь!

– Вот и славно! – обрадовалась женщина в леопардовом. – Пошли, покажу вам отличную квартирку. Как раз освободилась. Жильцы… уехали.

Она потянула Лазаря к ближайшему подъезду. Младший Морозов шел, как во сне.

– Стоять! – Степаныч влез между ними. – А ну брысь, мертвячка! Это мои клиенты!

– Сам мертвяк! – огрызнулась женщина. Ее лицо на секунду сморщилось, показав череп под кожей.

– Я честный мертвяк! А вы – паразиты! Жрете живых!

– Мы не жрем! – обиделся директор школы. – Мы ассимилируем. Это разные вещи.

– Ага, как же!

Пока мертвецы ругались, Гордей тряхнул брата.

– Док! Очнись!

Лазарь моргнул. В глазах прояснилось.

– Что… что я говорил?

– Ерунду говорил. Морок на тебя напал. Пошли отсюда.

Но толпа не пускала. Руки тянулись со всех сторон – погладить, потрогать, проверить температуру.

– Теплые, – шептали голоса. – Живые. Свежие. Молодые.

– Останьтесь…

– Всего на денек…

– На недельку…

– Навсегда!

Последнее слово они крикнули хором. Окна в домах распахнулись, оттуда высунулись сотни голов.

– Останьтесь! – гремело со всех сторон. – Мы одиноки!

– Вот блин, – Степаныч попятился. – Рано вылезли. Обычно они до темноты ждут.

– И что делать? – Гордей поднял двустволку.

– Не стрелять! Их тут тысячи! Нужно… а, точно! Гостиница!

– Какая гостиница?!

– «Уют»! Они туда живых заманивают! Если зайдем – отстанут! Пошли!

Степаныч рванул вперед. Братья за ним. Толпа расступалась неохотно, но расступалась. Видимо, правила города не позволяли хватать гостей прямо на улице.

Гостиница стояла на углу. Обычная девятиэтажка, переделанная под отель. Неоновая вывеска мигала, зазывая постояльцев.

– Сюда! – Степаныч толкнул дверь.

Холл встретил их красным ковром, пластиковыми пальмами и запахом освежителя воздуха с нафталином. За стойкой администратора сидела женщина с начесом до потолка.

– Добро пожаловать в «Уют»! – защебетала она. – Одноместный или двухместный?

– Люкс, – выпалил Степаныч. – На троих.

– Прекрасно! – администраторша засуетилась с книгой записей. – У нас как раз есть свободный! С видом на парк! Совсем недорого!

– Мы не…

– Молодые люди! – перебила она Гордея. – У нас скидка для живых! То есть… для новых постояльцев! Оговорочка вышла!

Она захихикала. Смех был как скрежет ногтей по стеклу.

– Ладно, – Степаныч подмигнул братьям. – Дайте ключи, мы поднимемся.

– Конечно! Третий этаж, налево по коридору. Лифт, правда, не работает. Уже лет двадцать. Но лестница удобная!

Она протянула ключ. Обычный советский ключ с биркой «Люкс №301».

– Спасибо, – Гордей взял ключ. Металл был ледяной.

– Ужин в восемь! – крикнула администраторша вслед. – Не опаздывайте! У нас сегодня котлетки!

***

Лестница скрипела под ногами. Стены покрыты обоями в цветочек, местами отклеившимися. Пахло сыростью и еще чем-то… сладковатым.

– Зачем мы сюда пришли? – зашипел Лазарь.

– Затем, что на улице нас бы разорвали, – Степаныч тяжело дышал. – Город голодный. Тридцать лет живых не было. А тут сразу двое. Да еще с такой… силой.

– Они чувствуют силу?

– Еще как! Вы для них – деликатес. Обычный человек – это борщ. А вы – черная икра.

Третий этаж. Коридор тянулся в обе стороны, теряясь в темноте. Двери номеров приоткрыты, из-за них доносились звуки – шепот, плач, иногда смех.

– Не слушайте, – предупредил Степаныч. – И не заглядывайте.

Конечно, Лазарь заглянул.

В номере напротив сидела семья. Папа, мама, двое детей. Ужинали. На столе – тарелки с чем-то, телевизор показывал «Поле чудес». Обычная картина.

Если не считать, что все они были связаны из одного куска плоти. Срослись в единый организм с четырьмя головами.

– Док! – Гордей оттащил брата. – Я же сказал – не смотри!

– Они… они…

– Семья, которая решила остаться вместе, – пояснил Степаныч. – В прямом смысле. Город такое позволяет. Любое желание исполняет. Криво, но исполняет.

Люкс №301 оказался в конце коридора. Степаныч открыл дверь, впустил братьев.

– Осторожно. Люксы самые поганые. Больше всего морока.

На первый взгляд – обычный номер. Гостиная с диваном и телевизором, спальня с большой кроватью, ванная. Даже цветы на столе.

– И что тут не так? – Лазарь огляделся.

– Все не так. Смотрите внимательнее.

Гордей присмотрелся. Обои… дышали. Едва заметно, но стены поднимались и опускались, словно грудная клетка.

– Это…

– Не обои, – кивнул Степаныч. – Вы внутри. Город – живой организм, помните? А гостиница – его желудок.

– Мы в желудке?! – Лазарь отпрыгнул от стены.

– Технически – да. Но перевариваривание начнется не сразу. Часов через шесть. Если не раньше.

– И на кой болт ты привёл нас сюда?!

– А куда еще? На улице разорвали бы за минуту. Здесь хоть время есть. Переждем до темноты, потом свалим.

– Как свалим, если мы внутри?

– Есть способы. Главное – ничего не есть, не пить, и не засыпать. И не смотрите в зеркала.

– Почему? – Лазарь машинально глянул на зеркало в прихожей.

И отшатнулся.

В отражении комната выглядела иначе. Стены из красной плоти, пол покрыт слизью, с потолка свисали щупальца. А диван…

На диване сидели скелеты. Много скелетов. В одежде разных эпох.

– Предыдущие постояльцы, – пояснил Степаныч. – Которые остались на ужин.

Гордей отвернулся от зеркала.

– Док, отойди.

Но Лазарь смотрел не отрываясь. В зеркале что-то менялось. Появилась фигура. Женщина в халате, с сигаретой в руке.

– Лазарик, – сказала она голосом из прошлого. – Не стой у окна. Простудишься.

Лазарь вздрогнул всем телом.

– Мам?

Администраторша в зеркале улыбнулась. На секунду ее лицо было лицом Елены Морозовой. Уставшим, опухшим от выпивки, но родным.

– Что? – администраторша уже обычным голосом спросила. – Я говорю – вид чудесный! На парк!

Лазарь моргнул. В зеркале обычная комната. Никаких скелетов, никакой плоти. И никакой мамы.

– Док? – Гордей положил руку на плечо. – Ты чего?

– Показалось, – Лазарь тряхнул головой. – Просто… показалось.

Но руки дрожали. Гордей это видел.

– Не смотри, – тихо сказал старший брат. – Помнишь, что мама говорила? В конце?

– Что в зеркалах демоны живут, – прошептал Лазарь. – Что они за ней пришли.

– Может, это были не галлюцинации? Не думал об этом?

– Каждый день думаю.

Тишина. Только стены дышали да Степаныч булькал флягой.

– Ладно, – Гордей хлопнул в ладоши. – План. Ждем темноты, потом валим. Степаныч, как выбраться?

– Есть старый выход. Через подвал. Канализация города. Воняет страшно, зато безопасно. Ну, относительно.

– А что с жителями?

– Ночью они… меняются. Становятся честнее. Перестают притворяться людьми. Проще проскочить, пока они в истинном облике.

– Сколько ждать?

Степаныч глянул в окно. Серое небо Нави не менялось, но он как-то определил.

– Часа три. Может, четыре.

– И что делать?

– Сидеть тихо. Не привлекать внимания. И главное – когда позовут на ужин, не идите.

Словно в ответ на его слова, за дверью раздались шаги. Потом стук.

– Дорогие гости! – голос администраторши. – Ужин готов! Спускайтесь!

Братья замерли.

– Мы не голодны! – крикнул Гордей.

– Но у нас котлетки! Как мама делала! С пюрешкой!

Лазарь дернулся. Котлеты с пюре – их с братом любимое с детства.

– Откуда она знает? – прошептал он.

– Город читает желания, – Степаныч прижал палец к губам. – Тихо.

– И компот! – продолжала администраторша. – Из сухофруктов! Как в детском саду!

– Спасибо, мы поели! – соврал Гордей.

Тишина. Потом.

– Ну ладно. Если передумаете – спускайтесь. Мы ждем. Всегда ждем.

Шаги удалились.

– Она еще вернется, – предупредил Степаныч. – И не одна.

***

Прошел час. Может, два. В Нави время текло странно – то убыстрялось, то замедлялось.

Лазарь сидел у окна, глядя на город. Внизу началось движение. Жители выходили на улицы, но теперь не скрывались. Кто-то полз на четвереньках. Кто-то левитировал в метре над землей. А некоторые…

– Не смотри, – Степаныч дернул штору. – Чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

– Я и так не сплю.

– И правильно. Заснёшь тут – проснёшься частью города. Будешь в стене висеть, махать ручкой новым постояльцам.

– Часть команды, часть корабля… Весело…

– Навь вообще весёлое место. Если любишь чёрный юмор.

Гордей проверял оружие. Патронов оставалось немного – расстреляли на заложных в усадьбе.

– Степаныч, а что ты знаешь о Чернобоге?

Проводник помрачнел. Сделал большой глоток.

– Знаю, что он древний. И…

– Он злой?

– Злой? – Степаныч задумался. – Не то слово. Он… уставший. Представь – сидишь тысячи лет в одном месте, смотришь на мертвых. Они приходят, уходят, а ты остаешься. И так век за веком.

– Но зачем ему наш дед?

– А вот это вопрос на миллион. Слухи ходят… но это только слухи.

– Какие?

– Что Черный Владыка хочет сломать границы. Между Навью и Явью. Между жизнью и смертью. Чтобы все смешалось.

– Зачем?!

– А затем, что мертвых больше. Намного больше. За всю историю человечества сколько умерло? Миллиарды. А живых сейчас сколько? Так кто имеет больше прав на мир?

Братья переглянулись. Логика была извращенной, но… логичной.

– И дед – ключ?

– Ключ или отмычка. Детали не знаю. Но если Черный Владыка задумал – дело швах. Он своего добьется.

В дверь опять постучали. На этот раз сильнее.

– Гости дорогие! – голос администраторши звучал настойчивее. – Ну что вы там сидите? Выходите!

– Мы отдыхаем!

– Какой отдых на голодный желудок? У нас уже остывает все!

– Правда не хотим есть!

Стук прекратился. Потом дверная ручка дернулась.

– Закрыто, – прошептал Степаныч. – Но ненадолго.

Ручка дернулась сильнее. Потом что-то заскреблось по двери. Словно когтями.

– Ну что вы упрямитесь? – голос администраторши стал ниже, грубее. – Мы же по-хорошему!

– И мы по-хорошему, – ответил Гордей, взводя курки.

– Не надо оружия! – взвизгнул голос. – Мы мирные! Мы просто… голодные!

Скребущие звуки усилились. Теперь не только по двери – по стенам, по потолку.

– Они окружают, – Лазарь достал Глоки. – Сколько их?

– Весь город, – мрачно ответил Степаныч. – Тысячи.

Кусок обоев отвалился от стены. Под ним – красная плоть, пульсирующая жилами.

Вместе с обоями что-то упало к ногам Лазаря. Черное перо.

– Что за… – он поднял его, покрутил в пальцах. Большое, масляный отлив, теплое на ощупь.

– Началось, – проводник отошел к окну. – Город больше не прячется.

Пол под ногами стал мягким. Липким. Ботинки утопали, как в болоте.

Лазарь машинально сунул перо в карман.

– Есть план Б? – он попытался вытащить ногу.

– Всегда есть! – Степаныч разбил окно флягой. – Прыгаем!

– С третьего этажа?!

– Ты живой, переживешь! А мне вообще по барабану!

Дверь треснула. В щель просунулась рука – серая, с неправильно загнутыми пальцами.

– Выходите! – ревел уже не женский голос. – Мы ждали! Мы так долго ждали!

– Прыгаем на счет три! – скомандовал Степаныч. – Раз!

Рука нашарила замок.

– Два!

Пол под Лазарем размягчился окончательно. Липкая жижа поползла по ботинкам.

– Гор! – Лазарь дернулся.

Гордей схватил брата, выдернул из ловушки. Ботинок остался в полу, медленно растворяясь в слизи.

– Три!

Они прыгнули.

***

Падение было недолгим, но приземление – жестким. Лазарь врезался в асфальт плечом, перекатился. Боль прошила руку, но кости вроде целы.

Гордей приземлился на ноги, как кот. Степаныч грохнулся рядом, матерясь на чем свет стоит.

– Живы? – спросил проводник, поднимаясь.

– Чтоб вас черти… – Лазарь пошевелил плечом. – Мой ботинок…

– В жопу ботинок! Бежим!

Сверху раздался вой. Из окон гостиницы высовывались жители города. Но теперь без масок – гнилые лица, вываливающиеся глаза, черные языки.

– Вы не уйдете! – кричали они хором. – Никто не уходит!

Стены гостиницы вздулись. Здание ожило – окна моргали, двери хлопали как рты.

– Сюда! – Степаныч нырнул в переулок.

За ними погнались. Не бежали – текли. Жители города сливались в единую массу, серую и бесформенную. Тысячи рук тянулись к беглецам, тысячи ртов выли от голода.

– Где выход?! – Гордей на бегу стрелял за спину. Дробь рвала серую массу, но та мгновенно затягивалась.

– Там! – Степаныч указал на люк. – Канализация!

Люк был заварен. Конечно.

– Отойди! – Лазарь направил Глоки на крышку.

Выстрелы. Искры. Металл поддался, люк отлетел.

Снизу ударила вонь. Но выбора не было – серая масса уже заполнила переулок.

– Вниз!

Они попрыгали в дыру. Лазарь последний – что-то схватило его за плечо. Холодные пальцы, неестественно длинные.

– Останься! – прошептал женский голос. Администраторша смотрела на него пустыми глазницами. – Мы так одиноки!

– Прости, родная, – Лазарь выстрелил ей в лицо. – У меня другие планы.

Упал в темноту. Внизу Гордей поймал его, поставил на ноги.

– Цел?

– Минус ботинок, плюс синяки. Жить буду.

Канализация оказалась… странной. Трубы шли под невозможными углами, вода текла вверх по стенам, а воздух светился тусклым зеленым светом.