Кот, который живёт сам по себе

Интуитивно Андрей догадался искать как можно более уязвимые места Абраменко, чтобы затронуть в ней материнские чувства и перетянуть их на себя. И как это часто бывало раньше, страх открывал в нём удивительные способности к выживанию, спасая его от моментального выселения и на этот раз.

– Привет, малыш, – полностью переключившись на дочь, Таня сбросила туфли и подошла к дочери. – Как ты себя чувствуешь?

– Плохо, температурим, – не давая дочери раскрыть рта, продолжал Задорожный. – Весь день вялая, надо бы снова сходить в аптеку за жаропонижающим.

Утром Таня купила целый пакет лекарств, которые Лена должна была принимать под присмотром отца. Только он о них совсем забыл, а Лена в силу своего возраста, не хотела пить горькие таблетки. Беда была в том, что Задорожный заметил нетронутый пакет на кухонном столе, куда его ещё утром положила Абраменко. Требовалось срочно что-то предпринять и отвлечь её от этого факта.

Протянув дочь Тане, Андрей поспешно встал.

– Потрогай, какая горячая, – быстро переместившись на кухню, он открыл коробку колдакта и незаметно выковырял из блистера несколько таблеток, как будто днём он давал их дочери.

Налив в стакан холодной воды из-под крана, он вернулся на диван, где Таня молча сидела с Леной на руках, обнимая её пылающее жаром тельце. Измученная за день температурой, девочка почувствовала себя в безопасности на руках у матери и снова задремала.

Так же молча, Таня взяла из рук мужа таблетку со стаканом воды.

– Ты что поил её этой водой и днём? Совсем из ума выжил?! – почувствовав, как защипало пальцы от холодного стакана, моментально взорвалась Таня.

– Я… я.. нет, конечно… просто сейчас, я… – тут же замялся Задорожный, почувствовав слабость в животе.

«Провалился! – мелькнуло у него в голове. – Это же надо было так глупо лохануться».

Аккуратно положив дочь на диван, Абраменко только метнула уничтожающий взгляд на разом опавшего Задорожного и сходила на кухню, где поставила чайник на плиту. Вода закипала медленно, нагнетая в комнате всё более напряжённую обстановку. Задорожный так и стоял не шевелясь возле дивана, не зная куда день руки. Его дочь лежала перед ним на кровати красная от температуры, а он только и думал о том, что надо было сегодня утром внимательней послушать Таню и дать дочери таблетки. Тогда не было бы сейчас этой сцены. Как он мог так опростоволоситься?

Наконец, вода в чайнике закипела и Таня разбавила кипятком ледяную воду в стакане. Разбудив Лену, она заставила её выпить таблетку и на руках отнесла дочь в её комнату.

Задорожный тут же плюхнулся на освободившийся диван, понимая, что скандала ему не избежать. Все собранные страхом силы разом покинули его, и он покорно ожидал, когда кара, занятая в детской комнате здоровьем ребёнка, обрушится на него с удвоенной силой. С другой стороны, Абраменко явно шла домой с другими чувствами и заранее перетянув её внимание на здоровье дочери, возможно Андрею всё же удалось избежать беды.

Мучаясь ожиданием неизвестности, он почувствовал, как у него сводит живот и начинается изжога. Надо было бы встать и выпить соды с водой, но сил у Задорожного на это совсем не осталось.

Наконец, Абраменко вышла из детской и прикрыла за собой дверь. Тот взгляд, которым она уставилась на него, мог бы разрезать стальной канат, и она сверлила им Задорожного, пока медленно подходила к дивану.

– Ты совсем идиот?! – почти прошипела Таня, опасаясь разбудить дочь громким криком. – Я оставила на тебя больную дочь с подробными инструкциями, а ты даже не удосужился последить за ней?!

– Как не следил, весь день с ней просидел!

– И смотрел телевизор?! – указывая на работающий без звука телевизор, всё тем же ядовитым шёпотом, возмутилась Таня. – А за Леной ты смотрел? Когда у неё поднялась температура? Во сколько? Что ты сделал, чтобы сбить ей?

– Дал ей колдакт, что же ещё! – Андрей не считал нужным отвечать шёпотом и его голос всё громче звучал в квартире.

– Хватит орать, ребёнка разбудишь! – обернувшись к закрытой двери детской, осекла Задорожного Таня. – Колдакт с холодной водой, как ты собирался сделать это сейчас?

– Н-нет, это вышло сейчас, случайно, не знаю, что на меня нашло.

Глаза Абраменко хитро блеснули.

– А сироп от кашля ты ей давал?

– Зачем ей сироп, она же не кашляет.

– А что она ела?

– Как обычно, хлопья там, кашу…

– Это всё, что ты ей смог приготовить?

– Так если у нас в холодильнике больше ничего нет!

О содержании холодильника Задорожный знал не понаслышке, сам заглядывал туда весь день и разочарованно закрывал, поэтому уверенно об этом говорил.

– А приготовить еду самостоятельно ты не мог? Вообще, чем ты занимался весь день? И не говори, что сидел с дочерью не отходя от постели! – последнее было сказано таким тоном, что даже толстокожий Андрей почувствовал, как сильно изменилась его жена за те несколько часов, что отсутствовала дома.

– Да что на тебя нашло, что ты взъелась на меня?!

– Озарение! – тут уж даже Таня не сдержалась и перешла на крик. – На меня нашло озарение, что все эти годы я живу бок о бок с жирным боровом, который только и делает что жрёт да срёт и сидит на моей шее!

Лицо Абраменко потемнело от гнева.

Шокированный выпадом жены, Задорожный открыл рот, чтобы съязвить, но тут же осёкся. Столько лет она жила с ним и не вякала, а тут вдруг осмелела. Что-то сегодня явно произошло. Что-то, что прибавило ей уверенности в себе.

В этот момент Задорожному стало по-настоящему страшно. Подобие озарения снизошло и на него. Живя в её квартире не работая и даже не помогая ей по дому, Андрей почувствовал, что у него нет рычагов давления на Абраменко. Без него ей даже станет легче. И оставалось только удивляться, как она не прозрела раньше.

К счастью для Задорожного тот же страх оказаться на улице без гроша в кармане моментально придумал способ избежать расправы.

Захлопнув всё ещё открытый для едкой реплики рот, Андрей сменил тактику. Агрессией он только быстрее заставит её выставить себя за дверь, а вот жалость…

– Можно подумать я не стараюсь найти работу, – опустив глаза, он принял позу побеждённого и был бы изрядно удивлён, что его подсознание почерпнуло такое поведение из программы Дискавери, когда он в очередной раз «под мухой» щёлкал каналы телевизора. – Каждый день я просматриваю колонки с работой и хожу по собеседованиям. Тебе хорошо, у тебя есть работа и ты уже не помнишь, что это такое, сидеть напротив молодчиков и унижаться перед ними, отвечая на вопросы: «Какие ваши сильные стороны?»

– Да потому что их нет! Привык сидеть у меня на шее и пытаешься переложить это бремя на других.

Голос Абраменко дрогнул. Она настраивала себя на скандал, но Задорожный умело повернул ссору в русло их обычного разговора.

– Думаешь, мне нравится каждый день объезжать весь город и оббивать пороги фирм? Я бы и сегодня пошёл, если бы не заболела Леночка. Весь день с ней просидел. Я бы и еду ей приготовил, но ты знаешь как я готовлю, Леночке такое бы не понравилось.

– Что ты всё заладил Леночка, да Леночка? Восемь лет не вспоминал о ней, а тут вдруг стал заботливым отцом!

– Я всегда был хорошим отцом, ты же не видишь, как мы общаемся с ней, когда она приходит домой после школы.

– Да она вместе со мной заходит домой! – в Абраменко снова начала закипать ярость.

– Не каждый же день, иногда она возвращается раньше.

За весь разговор Задорожный ни разу не посмотрел ей в глаза и говорил всё ровным, даже чуть заискивающим голосом. По ответным репликам жены он чувствовал, что она поддаётся на его ложь. Дочь он приплёл к разговору только из-за того, что Абраменко её любит. Сам он никак не относился к дочери, но сейчас благодарил её за существование, так как она помогла ему избежать судьбы оказаться на улице.

– В конце концов, если хочешь, я завтра же на коленях буду умолять взять меня в один из МакДональдсов уборщиком. Не мой уровень и испортит трудовую, – которой у него никогда не было. – Но тогда я буду якобы на работе.

– Да сейчас-то что тыкать этой работой, пока Лена болеет, сиди с ней. Пары дней ей хватит.

Задорожный торжествовал. Ему стоило немалых трудов удержаться от победоносной улыбки, которая вскоре сменилась гримасой боли. Эта ссора не прошла для него бесследно и изжога только усилилась.

Тяжело вздохнув, Таня пошла на кухню готовить ужин. Подойдя к холодильнику она вспомнила, что прошла мимо магазина, ничего не купив дочери. Спохватившись, она снова надела туфли и вышла на улицу, оставив в квартире озадаченного Задорожного.

Десять минут назад он готов был поклясться, что она вышвырнет его вон из дома, а сейчас Абраменко вновь превратилась в обычную Таню. Оставалось только удивляться, какое влияние, сам того не подозревая, он имел на сожительницу. Ещё бы знать, как им пользоваться, когда захочешь, а не в стрессовых ситуациях, цены бы его таланту не было.

Корчась от боли, Андрей, наконец, встал с дивана и дошёл до кухни, где смешал столовую ложку соды с водой и залпом выпил его содержимое. Стало немного легче. Отойдя к окну он наблюдал, как Абарменко идёт в магазин, по дороге замахнувшись на дворового кота.

Решительный настрой Абраменко, когда она ещё шла по улице, заметил не только Задорожный. Сидя на краю крыши кот обратил внимание на произошедшие с ней изменения и стоило девушке войти в дом, как он тут же спустился к окнам девятнадцатой квартиры, чтобы посмотреть, что будет дальше.

Став свидетелем их ссоры, кот внимательно наблюдал за всем разговором. Казалось, что Абраменко изменилась в лице, расправила плечи и впервые напоминала уверенную в себе женщину. Вот только длилось это недолго. Похожий на жирного паука, Задорожный съёжился под натиском жены и своими короткими ответами вновь опутал Таню апатией и покорностью своей судьбе.

Кот почти видел простирающиеся от Задорожного липкие ленты паутины, которая всё плотнее смыкалась вокруг Тани, заключая её в кокон. И что самое ужасное, Абраменко практически этому не сопротивлялась. Коту даже показалось, что она была рада вернуться в прежнее состояние, потому что когда она прозрела, реальность оказалась для неё слишком неприглядной. Кроме того, в новых обстоятельствах надо было что-то делать и решать, тогда как вернувшись к прежней жизни, она по-прежнему могла комфортно плыть по течению, избавляясь от негатива разговорами на работе и короткими интрижками с директором предприятия.

Коту стало противно. Абраменко получила отличный шанс наладить свою жизнь, выползти из болота, куда затянул её Задорожный и вся их жизнь. Выбраться не одна, а с ребёнком, который глядя на отношения отца и матери в будущем превратится в кого-то из них. Таня могла сегодня обрести свободу, но не захотела.

Плечи её поникли, а выражение лица приняло перманентную маску безразличия. Яркую вспышку сознания поглотили серые будни, так что кот развернулся и пошёл прочь от окна их квартиры, справедливо опасаясь, что паутина Задорожного может затянуть и его, стоит коту раз попасть в пределы её досягаемости.

Через пять минут, кот столкнулся с Абраменко на улице. Таня замахнулась на него рукой и топнула ногой. Скорее по привычке вымещая зло на беззащитном животном, даже не глядя на кота. Купив продуктов, она вернулась домой, приготовила ужин и позвала дочь к столу.

Всё это время Задорожный благоразумно старался не попадаться ей на глаза. Он даже готов был выйти из дома и прогуляться по улице, но он уже несколько месяцев не выходил за пределы их двора и сама мысль оказаться на улице, больше чем в десяти метрах от дома, да ещё и вечером, увидеть вблизи других людей, такая перспектива пугала его до смерти. Представляя себя переступающим порог дома, он явно чувствовал, что разучился ходить. Перемещаясь по квартире в ограниченном пространстве, он как-то не задумывался о таких вещах, но стоило ему представить пешую прогулку по улице, как его ноги врастали в землю.

Поэтому после их разговора, Андрей большую часть вечера провёл возле окна, изредка бросая косые взгляды на Абраменко, но та, судя по всему, потеряла к нему всякий интерес. Истратив все силы на короткую ссору, она чувствовала себя разбитой и рано уложив Лену спать, сама легла рядом с ней. Ближе к ночи она планировала перебраться к себе в кровать, но так и проспала на кровати дочери до самого утра.

Дождавшись, когда Абраменко заснёт, Задорожный в мерцающем свете телевизора пробрался на кухню и, не разогревая, съел остатки ужина. В темноте его безотчётный страх перед выселением из квартиры принял ненормально большие размеры. Аккуратно расставив кастрюли в раковине, Андрей побоялся залить их водой, так как звук от текущей воды мог разбудить Таню. Утром он ещё пожалеет об этом, но стиснувший его сердце страх, не давал ему возможности даже пошевелиться.

Тихо ступая, Задорожный перебрался из кухни в зал. Он не рискнул раскладывать старый диван, опасаясь, что скрип и щёлканье несмазанных пружин так же может разбудить Таню. Поэтому он скинул с дивана мешающие лежать вещи и, скрючившись, лёг на него, обхватив руками пульт от телевизора. С голубого экрана на Андрея смотрели дикторы телевидения, что-то рассказывая с серьёзным лицом. Но Задорожному чудилось, что они осуждают его за трусость.

Не выдержав давления, Задорожный выключил телевизор и остался лежать в кромешной тьме. Из-за пережитых волнений, он никак не мог заснуть. Раньше бы он выпил чуть больше пива, но интуитивно он чувствовал, что стоит Абраменко учуять запах спиртного, как скандал снова повторится. Надо было выждать время. Удалось же ему задавить её первую вспышку ярости, значит, стоило подождать, пока она затухнет совсем и уже потом возвращаться к своему прежнему укладу жизни.

Лёжа на диване и глядя в потолок, Задорожный думал о том, что он совсем был бы не против найти непыльную работу где-нибудь в офисе начальником или директором какого-нибудь подразделения с кучей помощников и подчинённых. Беда в том, что эти вакансии давно были заняты, а горбатиться на кого-то мелкой сошкой он не собирался. Такая работа была не для него. Ведь он был генеральным директором крупной международной компании, поэтому он не мог унизиться до должности офисного планктона.

Заворочавшись на диване он с ужасом услышал, как скрипят под ним пружины. Замерев в неудобном положении, Задорожный прислушался к доносящимся из комнаты дочери звукам. Но в квартире по-прежнему было тихо, поэтому он медленно-медленно вернулся в прежнее положение и продолжил лежать без сна.

Мысли его медленно текли между жалостью к себе и злостью на непонимающую его положения сожительницу. Как она не могла понять, что он не может оббивать пороги работодателей и унижаться до просьб взять его на работу?

По замыслу самого Задорожного, однажды в их дверь должны позвонить и на пороге будут стоять двое людей в строгих костюмах, которые узнали о проделанной им огромной работе для компании отца, которая была недооценена и будут на коленях умолять его вернуться в компанию. И как он мог пропустить такой момент, шатаясь где-то по городу в поисках работы?

Только почему-то посланцы из разорённой фирмы не спешили к нему идти. Но это обстоятельство Задорожный решил опустить, как незначительное. Возможно, ещё не пришло время. В фильмах всегда всё происходит в последний момент и не исключено, что с Задорожным произойдёт то же самое.

Ужасно хотелось перевернуться на другой бок, но страх перед пробуждением Абраменко был всё ещё сильнее. Тогда мысли Задорожного потекли несколько в ином направлении. Страх перед Таней вернул его из несбыточных грёз к настоящему, где ему грозило выселение. Если он в ближайшие часы до рассвета не придумает ничего, что бы смогло убедить Абраменко в его перспективах на будущее, он имел все шансы оказаться на улице. А там у него никого не было. Ни родственников, ни знакомых, с крахом его предприятия, пропали все. Остались только Таня и Лена, и даже теперь Абраменко неожиданно стукнуло в голову выкинуть его из дома.

От несправедливости на глазах у Задорожного выступили слёзы. Когда он был богат, она его боготворила, а теперь с грязью мешает. Неблагодарная сука. Ну ничего, он ей покажет. Вот когда за ним придут и поставят перед ним чемодан с деньгами умоляя и валяясь у него в ногах вернуться на пост генерального директора и спасти компанию, что ж, тогда он, конечно же, исполнит её просьбу и уберётся отсюда. Он гордо выйдет из этой хибары и уже никогда сюда не вернётся.

Улыбаясь сквозь слёзы своему триумфу, Задорожный до того забылся, что начал вертеться на диване и скрипеть пружинами. Он был слишком опьянён видением своего яркого будущего, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Встав с дивана, он прошёл на кухню, выпил немного воды и вернулся обратно. Теперь он ничего не боялся. В ушах уважительно звучало: «Андрей Семенович», а челядь вокруг него стояла с раскрытыми ртами, готовая ловить каждое его слово.

Да, его возвращение будет Событием.

Чувствуя себя на подъёме, он потянулся за пультом от телевизора, чтобы немного развлечься. Несколько часов в темноте наедине со своими мыслями довольно сильно его вымотали, поэтому Задорожному требовалась разрядка. Пока он соображал, какой же канал ему посмотреть, в спальне дочери послышались голоса.

Видимо Андрей по неосторожности разбудил Лену и она сейчас что-то просила у Тани. Дверная ручка детской повернулась и, в свете уличных фонарей, проникающем в комнату через занавешенное окно, показалась фигура Абраменко.

Андрей так и замер с пультом в руках съёжившись от страха. Все видения светлого будущего разом перечеркнуло перекошенное гневом лицо Тани, когда сегодня вечером она пришла домой.

«Идиот, не мог посидеть спокойно до утра! Говорил же, что на волосок от выселения. Нет, надо было снова врюхаться в мечты о возвращении в компанию!» – корил сам себя Задорожный, с замиранием сердца наблюдая, как Таня идёт на кухню.

Но она либо не заметила его, либо не посчитала нужным обращать внимание на сожителя. Молча дойдя до раковины, она налила из фильтра чистой воды, разогрела её в микроволновой печи и всё так же молча, шаркая тапочками о линолеум, скрылась в детской, плотно прикрыв за собой дверь.

«Пронесло, – испытывая смесь облегчения и безотчётного страха, выдохнул Андрей. – Как же хорошо, что Лена заболела».

В этом ему действительно повезло. Страх потерять ребёнка, вынудил Таню, как она думала «временно» вернуться к прежней жизни, чтобы вылечить Лену от простуды. Потом, когда её дочь достаточно окрепнет, чтобы начать ходить в школу, Абраменко собиралась обязательно вернуться к незаконченному разговору.

Только в своих планах она не предусмотрела одной детали – как сильно Задорожный держался за привычный для него уклад жизни. Несмотря на его недавнюю вспышку фантазии о блестящем будущем, где-то в глубине души, Андрей прекрасно понимал, что этого никогда не произойдёт и он так и останется до конца своих дней обузой для Абраменко. И до недавнего времени он думал, что ничто не грозит его счастью, как вдруг сегодня такой сюрприз.

Отложив пульт в сторону и снова улёгшись на скрипучем диване, Задорожный всерьёз задумался о том, как заставить Таню отказаться от идеи выселения. Впервые в жизни он так основательно подходил к решению проблемы. Даже когда фирма его отца терпела крах и от него требовались продуманные решения, он больше полагался на удачу. Здесь же животный ужас оказаться на улице без средств к существованию активизировал в его затуманенных мозгах план по спасению.

Вся сложность заключалась в том, что он боялся признаться сам себе, что боится улицы. Боится заговорить с незнакомыми людьми, войти в общественный транспорт. Постоянно сидя дома, он развил в себе гипертрофированную неуверенность в себе. Сетуя на то, что до нынешнего положения у него были деньги, теперь он думал, что стоит ему выйти на улицу и все прохожие сразу об этом узнают. Они, конечно же, ничего не будут говорить, но в их глазах будет читаться презрение к тому, кем теперь стал Задорожный, а это было невыносимо для него даже здесь, пока он находился внутри квартиры.

В очередной раз перевернувшись на другой бок, Задорожный готов был взвыть от безнадёги. Часы показывали 03:20 утра, а в голове ничего не было, кроме последних серий «Глухаря» и «Кухни». Вот им-то всё давалось легко. Даже в самой безнадёжной ситуации сценаристы выводили своих героев в победителей. Вот бы и Задорожному такого сценариста.

Проворочавшись на диване до четырёх утра, Андрей, наконец, заснул беспокойным сном. Последней его сознательной мыслью было попросить завтра у Лены её ноутбук, чтобы покопаться в интернете в поисках заработка. Реклама по телевизору говорила о каких-то торгах и электронных карточных столах, а уж где-где, но в картах ему всегда везло.

Абраменко как обычно проснулась в шесть утра, чтобы умыться, накраситься и приготовить Лене завтрак. Проходя мимо храпящего на диване Задорожного, Таня смутно почувствовала, что вчера у них состоялся важный разговор, но чем он закончился, вспомнить не могла. Возможно из-за начинающейся простуды, которой она заразилась от дочери. Голова была ватная, нос заложен и всё тело начинало ломить.

Умывшись, он приняла сразу две таблетки парацетамола, выпила стакан воды и принялась за готовку. В таком состоянии она могла хорошо делать только давно отточенные движения. И ни в коем случае ни о чём не думать, так как новые мысли только приносили ей беспокойство и боль.

Ближе к семи утра проснулась Лена. Она чувствовала себя уже лучше, но жар по-прежнему не спадал. Накормив дочь завтраком, Таня дала ей таблетку колдакта и отправила к себе в комнату спать. К этому времени она обратила внимание, что Задорожный перестал храпеть и теперь уже старательно делает вид, что продолжает спать. Она видела это по его глазам. Сощурив маленькие щёлки, Андрей внимательно наблюдал за каждым её движением.

– Чего валяешься, – удивляясь сама себе такой резкости, неожиданно вспылила Таня. – Я прекрасно вижу, что ты не спишь.

– Не хотел путаться у тебя под ногами, – недовольно ответил Задорожный, осторожно поднимаясь в кровати. – Как Лена?

Его лилейный тон с якобы заботой о ребёнке вывел Абраменко из себя, но из-за болезни вся её злость ушла с первой фразой, поэтому она лишь безучастно кивнула: «Хорошо».

– Я бы сегодня сходил на собеседования, – чувствуя, что победил, продолжал Андрей тем же тоном. – Но как же я оставлю Лену одну.

На это Абраменко и вовсе ничего не ответила. Медленно перемещаясь по квартире она пыталась отмахнуться от его слов, чтобы собраться с мыслями и наконец найти свою сумочку. Найдя её на тумбочке в прихожей, где она оставила её вчера, Таня устало присела на маленькую табуреточку, чтобы передохнуть и надеть туфли.

Задорожный предусмотрительно замолчал и неподвижно сидел на кровати. Уловив больное состояние сожительницы, он решил не пускать свой последний козырь о том, что он тоже якобы заболел. Наоборот, проспав всего два часа, он чувствовал себя как никогда бодрячком.

Переведя дух, Таня снова встала на ноги, повернула ключ в замке входной двери и вышла из дома ни сказав ни слова.

«Хороший знак», – чуть помедлив, Задорожный ещё какое-то время сидел в постели, на случай, если Абраменко вернётся и ему придётся разыгрывать из себя больного. Но услышав через открытую форточку цоканье её каблуков об асфальт, Андрей радостно вскочил с кровати и бросился в ванную. Ему хотелось в туалет с шести утра, но чтобы не раздражать сожительницу, ему пришлось всё это время терпеть. Облегчившись и умывшись, Задорожный чувствовал себя чересчур бодрым и полным сил. Хотелось то ли петь, то ли плясать или вовсе выйти на улицу и прогуляться.

Он победил. По крайней мере в первой схватке. Хотя он чувствовал, что подобная вспышка негодования Абраменко может повториться снова. Возможно, даже сегодня вечером. Наверняка какая-то скотина на работе сидит и подзуживает её, бросить его. Свернуть бы этой твари шею!

От хорошего настроения не осталось и следа. Вновь вернулось беспокойство и страх, а на языке появился горький привкус изжоги. Рванув дверцу холодильника на себя, Задорожный с облегчением обнаружил там не начатую бутылку пива.

– Вот, хоть кто-то меня радует, – доставая бутылку из холодильника, довольно промурлыкал Андрей.

Тут же в холодильнике лежали недоеденные дочерью бутерброды со шпротами и солёными огурцами – то что надо для пива. О том, что из съестного ничего больше не было Задорожного мало волновало. Ленка у него девочка взрослая, если понадобится, сама приготовит себе яичницу, а у её отца и без того забот полон рот.

Разложив закуску на дощечке, Андрей в радостном предвкушении облизал губы, после чего направился к дивану и включил телевизор на полную громкость, начисто забыв, что в соседней комнате спит его больной ребёнок.

Утренние новости его не интересовали. Щёлкая каналы он, наконец, добрался до российского боевика. Довольный, он откинулся на спинку дивана, откусил маленький кусочек от бутерброда так, чтобы смазанный майонезом хлеб, шпроты и солёный огурец присутствовали у него во рту в равных количествах и, зажмурившись от удовольствия отпил холодного пива.