Эридон. Игры судьбы

А на тёмных искусствах… Там всё иначе.

Салтон не просто преподавал, он раскрывал ткань мира слой за слоем. Его уроки были похожи на разговор с тьмой: древней, живой, разумной. Он не говорил, что бояться тьму глупо. Он показывал, как с ней договариваться. Как слушать её дыхание. Как чувствовать, когда она смотрит на тебя в ответ.

Среди демонов в совершенстве ею владеют только мрачные, из доме́на8 У́мбракс. Это особый вид демонов. Они единственные, кому неподвластны другие стихии, – только тьма. Почему? А Хаос его знает. Мрачных демонов создаёт сама Калире́т, богиня тьмы. Ими невозможно родиться, у них нет потомства. Никогда не будет.

Мрачные – щит и меч Долины. Их не призывают к бою, они сами приходят первыми. И с ними тьма. Огромный туман, чёрный, как обсидиан, окутывает ряды противников. Крики, стоны, мольбы, хруст костей… а когда туман рассеивался, оставались лишь мечи и кровь. Очень много крови.

Мрачного демона можно убить. Их убивали. Но именно мрачных боятся больше всего. Потому что они – одиночки, которые верны только повелителю. У них нет семей. Нет любимых. Нет причины спасать свою жизнь. А значит – нет страха. Нет слабости. Нет жалости.

Не самая счастливая участь. И мы бессильны им помочь, как бы ни пытались. А попыток было много. Повелитель приложил немало усилий, чтобы у мрачных появились семьи. Но все дети умирали ещё до рождения, а вместе с ними погибали их матери. Демонессы сознательно шли на риск, потому что любили и хотели семью, но в итоге находили смерть. Тьма изнутри уничтожала мать и дитя, словно утверждая: «Только я могу дать мрачному жизнь».

Однажды нам показалось, что мы нашли выход: одна девушка из домена Вента́рис смогла выносить ребенка дольше, чем остальные. Мы уже думали «получилось», но в день родов… то, что осталось от неё, заставило отвернуться даже самых стойких. А мрачный молча стоял у её ложа трое суток, потом шагнул в собственную тьму и исчез навсегда.

Тяжелый удел этих демонов – вечное одиночество.

Кстати, об одиночестве.

В последнее время оно куда-то исчезло из моей жизни. И я пока до конца не определилась, устраивает меня это или нет. После вечера в «Золотом драконе» мы с Андрасом остались наедине, отправив Тиану в академию под предлогом срочного обсуждения магических трактатов. На самом деле мы обсуждали меня.

Вернее, то, что Андрас знал, кто я.

Знал с самого начала. Прислала его, конечно, маменька – неподражаемая, всевидящая и крайне назойливая, как и полагается матерям. Открываться мне он не планировал, но ситуация вышла из-под контроля и дабы защитить мою венценосную голову, он решил дать клятву, которую обычно дают воины личной охраны правящей семьи. Теперь у меня есть демон-телохранитель с официальной печатью и хроническим инстинктом защитника.

С Тианой потом тоже началась целая эпопея. Ей, оказывается, нужно было объяснить, откуда я знаю ш’энкарский. Я лично считала, что не нужно. Но Андрас настаивал: мол, люди склонны объяснять. Пусть объясняют. Я – нет.

Отчитываться, оправдываться, объяснять – всё это демон делает только перед повелителем.

Но вернёмся к одиночеству, которое внезапно растворилось. Мы почти всё время проводим втроём: на лекциях – рядом, на практиках – вместе, и нас ставят в пары будто специально. Даже на выходные выбираться стали как трио сомнительных приключений. Признаю, я начала привыкать.

Не то чтобы меня от этого радость обуяла, но факты – упрямая штука.

Желание убить Тиану всё ещё случается. Иногда весьма ярко и с живописными образами. Но я с этим справляюсь. Ночью уже не просыпаюсь с огненным шаром в руке и готовностью перезапустить её жизненный цикл. Это прогресс.

Да и она теперь моя соседка.

После того как Элеймистину перевели на факультет зельеварения, Тиана весело въехала в мою личную зону комфорта с вещами и подушками. С тех пор терпение моё переживает ежедневные испытания. Порой я забываю, что она полукровка. Иногда – слишком хорошо помню. Чистокровного дракона я бы не пощадила. Ни за что. Но наполовину – это почти не враг. Почти.

Теперь про щеночков. Рианс и Никлас будто бы специально появляются там, где оказываемся мы. В библиотеке, в коридорах, в столовой, у ворот. Случайные встречи каждый раз заканчиваются перепалками. Я не помню, чтобы хоть одна наша встреча прошла спокойно. Всегда взаимные уколы и странное напряжение.

Так что я со всеми подробностями продумала около четырнадцати вариантов расправы с ними. Андрас, кстати, ни разу не возражал. С азартом поддержал почти все мои планы, особенно те, где применялись горящие клинки и токсичная жижа из болот Глархна́ра.

Как выяснилось, демон сталкивался с недооборотнем лично. Говорит, пообщались очень «тепло». Раны заживляли оба. Но рассказывать, что именно они не поделили, Андрас отказался. Даже после того, как я напомнила ему, кто я такая и на чьей голове в будущем будет корона. Наверное, что-то личное. Или позорное. Или одновременно и то, и другое – с этим у них всегда сложно.

В общем, одиночества нет. Есть странный круг общения, куча вопросов без ответов и необъяснимое чувство, будто всё только начинается.

А пока я снова торжественно хоронила остатки своего терпения на очередной лекции мистера Гло́бу – ходячего примера того, как не стоит преподавать. Мы с ним, скажем так, нашли общий язык только в моих кошмарах, где он молча тонет в лаве. С первого занятия он умудрился так переврать историю демонов, что у меня зачесались руки и запульсировала магия.

– Адептка Веленская, люди вашего возраста не могут иметь и малейшего понятия о сути демонов. Благодарите судьбу, что вы не сталкивались с ними, – надменно изрёк он, будто вещал с вершины пьедестала.

Андрас тогда на законных основаниях поднял шум на всю академию. Лично следил, чтобы я не устроила профессору экскурсию в тёмные переулки с элементами портала и случайной амнезии. Глобу в итоге отделался академическим выговором и парой ночей, полных ужаса, – спасибо мне и моему богатому воображению. Демоны в их истинной ипостаси – завораживающее зрелище. Особенно когда нависают над тобой ночью, шепчут на ухо и тянут за ногу под кровать. С тех пор Андраса на занятия Глобу больше не ждет, мол, «знает предмет на уровне преподавателя». Ну, ещё бы.

Вообще, зрелище демона в ипостаси не всякий выдержит. В учебниках её скромно называют «олицетворением зла и разрушения».

Боги, ну кто так описывает?!

Нет, серьёзно. Даже у бездны больше поэтического таланта. Истинная ипостась демона – это безупречное воплощение силы. Хитиновая кожа как скальная порода, вышедшая из глубин пещер. Цвет в зависимости от доминирующей стихии: тёмно-алый, чёрный, аметистовый… За спиной раскрыты огромные крылья, словно ночные тени. Перья, окаймленные шипами, дают возможность использовать их не только для полётов, но и для атаки. Один мощный взмах крыльев способен вызвать вихрь, сбивающий врага с ног. Покрытый чешуей гибкий хвост позволяет легко маневрировать в полете, а во время боя является оружием, способным сокрушить камень.

Как жаль, что мне сейчас она недоступна.

На этой мысли я огорчённо вздохнула. Неприятно быть тем, кого боятся, но не иметь возможности выпустить когти наружу. Чувствовать, как сила шевелится внутри, ждёт, напоминает. И быть не в силах ею воспользоваться.

Тем временем мистер Глобу вещал о войне между демонами и драконами с невыносимо напыщенным выражением лица, будто сам был одним из героев сражений. Я почти не слушала эту очередную трактовку событий, выверенную под удобный нарратив, где демоны – хищники, а драконы – жертвы. Ложь, завернутая в шёлк слов.

Но когда он произнёс дату начала конфликта, память будто ударила. Всё потемнело, я словно вернулась туда, обрывки воспоминаний калейдоскопом замелькали в голове.

…Горит всё. Камень, трава, плоть. Воздух дрожит от магии, пропитан пеплом и гарью. Чёрное от дыма небо. Я стою в грязи и крови по колено. Под ногами – тела своих и чужих. Где-то кричит демон, залитый собственной кровью. Без крыла. Вокруг него скапливается мрак, мрачный спешит добить раненого, прежде чем его потоки разорвутся и безумие сожрёт разум.

Моей руки касается чужая – раненый демон, которого я едва удерживаю на ногах, пока его хвост волочится по грязной траве.

…Слева – плотная атака драконов. Крылатые силуэты в воздухе, по земле идут в человеческом обличье – клинки, магия, рёв. Один из них кидает пламенный разряд, я успеваю перекрыть щитом, но сила удара отбрасывает меня на спину. Вкус металла во рту. Звон в ушах.

Вскидываю руку, отпускаю в небо огненный круг – он срывается с пальцев, ревёт, как зверь, обрушивается на троих. Кричат. Горят. Падают.

…Боль. Когти.

Кто-то сзади разрывает мне плечо. Хватаю кинжал и вонзаю наотмашь – попадаю в горло. Сбоку подходит мрачный. Плотный туман клубится вокруг него. Он не использует слова, жесты или заклинания. Тьма повинуется ему без звука. Дракон, метящий ему в грудь, не успевает среагировать – мрак поглощает его. И ещё одного. И ещё.

…Яркое пятно – драконесса. Бросается на одного из наших, когти в шею, голова летит в сторону. Я поднимаю руку. Огонь вырывается из ладони, выжигая всё на пути. Она не успевает даже обернуться – сгорает заживо.

…Меч просвистел у виска, срезав прядь волос. Я рванулась вбок, присела и ударила клинком снизу вверх. Металл с хрустом рассёк плоть, но дракон не застонал. Только хрипло выдохнул и снова замахнулся. Наши клинки скрестились, и я увидела его глаза. Жёлтые. С вертикальными зрачками. Ощутила силу, исходящую от него, как гул перед извержением вулкана. Но и моя кровь пылала.

Я отбила его клинок в сторону и ударила ногой в грудь. Он пошатнулся, я тут же обрушила магию, пальцы вспыхнули алым. Пламя врезалось в него, но он поднял щит, рванулся сквозь пламя, и мы вновь сошлись. Сталь гудела в руках, мышцы ныли, дыхание стало рваным. Капли крови, его и мои, падали под ноги.

Он был сильнее физически, но я быстрее. Я знала, куда бить и когда бить. Дракон на миг открыл бок, и я ударила в подмышку, туда, где доспех слаб. Он застонал и снова пошатнулся. Я воспользовалась этим мгновением и развернулась, чтобы нанести решающий удар. Огонь вырвался вихрем, обволакивая его. Вскрик. Он рухнул на колени.

Я подошла вплотную. Он посмотрел на меня снизу вверх.

– Драконы не сдаются, – прохрипел.

– А демоны не щадят, – ответила я и всадила клинок в сердце.

…Мрачные на передовой. Их тьма уже накрыла фланг. Там больше нет криков. Только мрак и разлетающиеся клочья магии.

Это была месть. За семью. За имя. За кровь.

…– Адептка Веленская, – донёсся будто сквозь толщу воды голос мистера Глобу. – Расскажите нам условия перемирия после пятилетней войны.

– Демоны отказались от кровной мести. Драконы не нападают на демонов. При покушении на члена семьи повелителя перемирие считается нарушенным. Межрасовые союзы под запретом, – я говорила без запинки, но удары сердца ещё отдавались гулом в ушах.

– Верно. Что стало с детьми от союзов между расами?

– Их изгнали в другие миры.

– По чьей вине началась война?

– Драконов.

– Неверно, – равнодушно бросил преподаватель. – Продолжим.

– Видимо, вы плохо изучали историю, – горло сжалось от злости. – Во время визита в Небесный град был убит наследник Долины.

– Адептка Веленская, прежде чем голословно заявлять о недостаточности моих знаний, следует проверить достоверность своих или чужих домыслов. Демоны сами совершили убийство, чтобы иметь повод напасть на драконов и забрать их территории себе, – назидательно проскрипел его голос, и Глобу снова отвернулся к доске.

Так вот что рассказывают в человеческих землях о войне?! Мы сами убили наследника? САМИ?

Пламя медленно начинает просачиваться сквозь сжатые пальцы.

– По-вашему мнению, повелитель приказал убить собственного сына и наследника? – мой голос показался мне сталью, готовой сорваться в бой.

– Именно, – Глобу отвечал, продолжая что-то писать на доске. – Эти политические игры иногда заходят слишком далеко и даже сильнейшие теряют рассудок и совершают необдуманные действия.

На последних словах этого ублюдка меня трясло, как в лихорадке. Пламя вспыхнуло в пятках и живой змеёй поползло вверх, обвивая ноги, сжимая талию, взрывая грудную клетку. Ярость разрывала изнутри, требуя выхода, я должна была вот-вот сменить ипостась, но… печать не пускала. Силы были заперты, как зверь в клетке, и теперь этот зверь терзал меня изнутри.

В следующую секунду волосы занялись алыми языками, я чувствовала каждый миллиметр пламени. Оно причиняло невыносимую боль, все тело буквально сводило от боли, зрение теряло четкость.

Чьи-то крики донеслись как будто издалека. Я различила искажённый паникой голос Тианы. Потом ещё один. Треск ткани. Запах палёной кожи. Моей кожи.

Я… горю?

Мир куда-то уплывал. Все цвета сливались в один – огненно-багровый. Но ноги отказывались повиноваться. Колени подломились, ладони шлёпнулись в каменный пол, оставляя на нём обугленные следы. Попыталась заглушить магию – не вышло. Пламя не слушалось. Оно било из меня, как кровь из артерии, и с каждым вдохом боль становилась сильнее.

Где-то в этом пекле прозвучал голос. Мужской. Знакомый. Андрас? Может быть. Может, я это придумала, потому что больше не выдерживала.

Мир вспыхнул – и исчез.

Андрас Калести

– Нет, я не успокоюсь! – голосом хлестнул так, что затрещали магические светильники в углах. – На занятии у этого… преподавателя… – рукой указал на виновника, – чуть не погибла адептка. Ещё пара минут и от неё осталась бы только горстка пепла! А он ничего не сделал!

– Лорд Калести, я понимаю ваше негодование, но попрошу заметить… – ректор академии, высокий мужчина с непроницаемым взглядом и в безупречно выглаженной мантии, осторожно приподнял ладонь в примиряющем жесте.

– Я уже заметил, лорд Берг! – я буквально зарычал. – Заметил, как устроено обучение в этой академии! Да вы хоть понимаете, что, если об этом узнают в Долине, войны не избежать. Только на этот раз мы и камня на камне не оставим. Она – наследница! Будущее нашего народа! Вам было поручено обеспечить её безопасность, а вы… – я шагнул вперёд, – с этим не справились.

– Наследница… – мистер Глобу, стоявший в стороне, стал белее мела. – Я не знал… Лорд Берг, вы мне ничего не говорили! Я не знал! – он бросился к столу ректора, голос дрожал. – Помилуйте, я даже не думал…

– Здесь никто не думает, как я вижу, – ядовито заметил я. Желание отдать этого «преподавателя» на съедение дворцовым амаро́кам9 слабее не стало.

Ректор всё так же бесстрастно подошёл к Глобу.

– Мистер Глобу, – заговорил он почти ласково, и положил руку на голову преподавателя, – вы сейчас покинете мой кабинет и не вспомните ничего из того, что было здесь сказано. Faagalo.

Глаза Глобу потухли на мгновение, затем прояснились – уже глупо-добродушно.

– Всего доброго, лорды. Мне пора готовиться к занятию, – попрощался он и вышел из комнаты.

– Теперь можем продолжить, – Эи́рик Берг отошел к огромному окну, занимавшему всю стену.

Я оценивающе посмотрел на спину ректора академии. Мало кто может без страха повернуться спиной к демону, а он более чем спокойно стоял и созерцал вид за окном.

Продолжим…

Я бесшумно подошёл ближе, встал по правую руку.

– Я не посвящал весь преподавательский состав в тайну происхождения Астрид.

– Астарта, – поправил я.

– Здесь она Астрид, – он повернул голову, взглянув мне в глаза. – Не будем отвлекаться от главного. Мистер Глобу ничего бы не смог сделать. Ему неподвластна магия демонов, и тем более их истинная сущность.

– Ему не нужно было её провоцировать, – в мой голос вновь прорвались угрожающие оттенки.

– Я не снимаю ответственности с мистера Глобу, но он никак не мог знать, что провоцирует её. Он видит человеческую девушку с хорошим магическим потенциалом, а не наследницу под мо́роком.

Молчание повисло тяжёлым саваном. Я думал, глядя на падающий за стеклом снег – тихий, хрупкий, совершенно противоположный тому, что происходило внутри.

– Вы поняли, что с ней произошло? – от голоса Эирика повеяло тревогой.

– Да, но вас это не касается, – пожалуй, мне больше нечего здесь делать.

Сейчас я нужнее в другом месте.

Я уже был у выхода, когда услышал:

– Как же мы сможем её защитить, не зная того, что может ей навредить?

– Это моя забота, – бросил я не оборачиваясь и закрыл за собой дверь. Она тихо щёлкнула, ставя точку в этом разговоре.

***

Дверь в её палату была открыта. Я прошёл внутрь, стараясь ступать бесшумно, чтобы не нарушить покой. Она спала. Лежала на боку, уткнувшись лбом в подушку, губы слегка поджаты, брови сведены, словно даже во сне её не отпускала боль.

Что же произошло?

Этот вопрос не отпускал с самого утра. Колол изнутри, как заноза в сердце. Ни в одной записи, ни в одной истории не упоминалось, чтобы демон с запечатанными силами смог призвать истинную стихию.

А она смогла. Стихия отозвалась на зов. И едва не убила её.

Это даже звучит дико. Всё равно что мать, дрожащая от любви, задушит ребёнка в объятиях. Пламя, что должно защищать, обожгло. Огонь, что всегда был её продолжением, обратился против неё.

Я опустился на стул рядом, глядя на неё и продолжая размышлять.

Астарта Ш’эрен, наследница демонов, – последняя из домена Пламени. Все остальные погибли, оставив после себя лишь эхо в памяти стихий.

Никто не может сказать, как именно огонь способен навредить носителю. Как будто сама стихия больше не понимает собственных границ. Как будто огонь опалил сам себя.

Подумать страшно: ещё пара мгновений – и мы могли её потерять, а вместе с ней и мирное небо над головой.

Я осторожно провёл тыльной стороной ладони по её запястью. Кожа была тёплой, гладкой – ни следа от утреннего выброса. Астарта казалась сильной, дерзкой, неуязвимой. Вечно с вызовом, вечно на грани. Но внешнее обманчиво. Я знаю: внутри неё живет та девочка, что осталась одна в мире, где всё, что она любила, сгорело дотла.

Та, что до сих пор проживает боль.

– Ты со всем справишься, Астарта.

Астрид Веленская

Просыпалась я мучительно медленно. Будто из глубин холодной воды пыталась всплыть на поверхность, но каждый раз кто-то тянул обратно в давящую темноту. Сознание то возвращалось, то ускользало. Мелькали тени, голоса – кто-то звал, кто-то задавал вопросы. А я не могла даже шевельнуться.

Когда глаза все же открылись, я сразу поняла: никогда в жизни не чувствовала себя настолько паршиво. Всё тело ломило, как после затяжной тренировки… или гулянки. Голова пульсировала, будто в ней барабанил разъярённый оркестр, а во рту пустыня, причём с песчаной бурей в придачу. И ведь вроде не пила…

Попыталась приподняться, и тут в голове пронеслась волна воспоминаний.

Пламя. Мой огонь. Моя стихия… сжигала меня изнутри!

Я стиснула зубы и осторожно опустилась обратно, мало ли что…

– Адептка Веленская, как вы себя чувствуете?

Видимо, я сильно ушла в свои мысли, раз не заметила появления гостя. Это уже становится привычкой.

У двери стояла фигура в безупречном костюме, словно выточенная по лекалам мастера: прямая спина, чуть приподнятый подбородок, руки сцеплены за спиной. Чёткие черты, острые скулы, высокий лоб. Прямой нос удерживает на себе мостик очков. Волосы тёмные, с вкраплениями пепельных прядей на висках. Морщинки тонкими линиями в уголках глаз и лёгкие складки у рта. Выражение лица безэмоциональное, но отнюдь не равнодушное. Скорее, оценивающее. Он будто прикидывал, сколько именно неприятностей я принесла академии утренним шоу.

– Лорд Берг, – прохрипела я во время второй попытки сесть на кровати.

На этот раз успешно.

– Кого-кого, а вас не ожидала увидеть в числе моих… эээ… посетителей.

В горле пересохло, говорить не хотелось от слова «совсем», глаза лихорадочно искали что-нибудь с жидкостью, но обнаружили только вазу с цветами.

Не при ректоре же.

– Не каждый день я получаю известие о том, что адептке настолько не нравится предмет, что она решает устроить акт самосожжения прямо в аудитории, – сухо отозвался лорд Берг, приблизившись к кровати.

Стоп, а это не моя кровать. И комната не моя. Я где?

Моргнула и начала озираться по сторонам, чтобы определить своё местонахождение. Вывод был неутешительным: лазарет академии. Белые стены, белый пол, белые кровати и мебель. Всё стерильно до отвращения.

Честное слово, если бы не сковывающее тело истощение и общее состояние «как будто меня тащили без сознания по булыжникам», я бы всерьёз задумалась, не вылить ли что-нибудь на эти ослепительно чистые стены.

– Я все ещё жду ответа на свой вопрос, – ректор решил прервать мои размышления о порче имущества академии на фоне паршивого самочувствия и очень плохого настроения.

Взмах руки – и на прикроватной тумбе материализуется кувшин с водой и прозрачный бокал. Мелочь. Но в тот момент, как послание от самой богини.

Слава дядюшке Хаосу, вода!

Я бы и сама проделала такой же фокус, но мои резервы пусты, а артефакты для их восстановления в комнате общежития.

Благодарить не стала, как и наливать воду в стакан. Схватила сразу кувшин. Глотала жадно. И, откровенно говоря, после этого ощущения становились чуть менее убийственными.

– Этот акт был в знак протеста против профнепригодных преподавателей академии, которые искажают исторические факты, – оторвавшись от пустого кувшина, я, наконец, ответила.

– Вообще-то я спрашивал о вашем состоянии, но этот факт тоже приму к сведению, – губы ректора чуть дрогнули, обозначив нечто вроде улыбки. Или ухмылки. Кто его разберёт.

– Примите-примите, – буркнула я, наконец-то чувствуя, что действительно говорю, а не скриплю как телега.

– Думаю, вопрос о квалификации своих коллег я буду решать уж точно не с первокурсницей, которая не умеет контролировать свои эмоции, а значит, и способности, – спокойно ответил он. – Вам следовало бы посещать больше медитативных занятий, если вы всё же намерены окончить академию и стать боевым магом. Вы же не хотите запятнать имя своего отца?

Я оторопела.

Он знает?

Нет, не может быть. Морок, который наложил повелитель, не пробить. Даже если кто-то и увидит, что он есть, не сможет распознать плетение. Может, просто неудачное совпадение? По легенде, я дочь торговца. Торговец вполне может быть отцом с хорошим именем… Верно?

Но пока я лихорадочно пыталась найти логичное объяснение, лорд Берг исчез. Испарился, как будто разговор подошёл к концу, и он просто перешёл к следующей задаче.

Прекрасно. Ещё одна беседа, из которой я ничего не поняла. Наставник бы меня прибил за такую невнимательность. Надо завязывать уходить в себя. Даже если там уютнее.

– Ладно, ещё не вечер, – сказала я себе, потянулась и с некоторым трудом села на край кровати. Комната покачнулась, но не рухнула. Это уже достижение.

Пора выбираться из этой белоснежной комнаты в мир ярких красок и противных преподавателей.

Рианс Либери

– Как это – начала гореть? – я чуть приподнял бровь, отрываясь от чтения, но продолжал держать палец между страницами.

– А кто ж его знает, – Никлас стоял посреди комнаты, с явным удовольствием разыгрывая из себя хроникёра бедствий. – Они с мистером Глобу вцепились друг в друга, как два грифона за добычу. А потом она просто вспыхнула. Ни заклинания, ни предупреждения. Огонь полыхнул во все стороны. Говорят, когда её выносили, на коже были волдыри, а местами обугленное мясо…

Он поёжился, будто видел перед собой это зрелище.

– Уверен, что это не наведённое заклинание? – лениво спросил я, возвращая внимание книге.

– Уверен. Целый день преподаватели всё проверяют – нет никаких следов вмешательства, всё чисто. Она действительно подожгла себя сама. А теперь оторвись от своих трактатов и признай, что всё это звучит дико, – добавил он, и, прежде чем я успел отреагировать, выхватил книгу из моих рук и швырнул в угол. Книга с глухим шлепком ударилась о ковёр.

– Я тебя слышу, Ник, – сказал я, поудобнее устраиваясь в кресле. – Но мог бы не швыряться редкими экземплярами.

– Так слушай внимательно. Тебе не кажется это странным?

– Уверен, что это какой-то её фокус. Или ей настолько опротивело общество мрачного, что таким образом она решила избавить себя от мучений, – ухмылка сама по себе появилась на лице.

– Демон, – буркнул Ник, скривив губы. – И как только у них хватает совести вылезать из своей Долины?

– Вопрос становится вдвойне риторическим, когда в нём упоминаются демон и совесть, – я встал и подошёл к буфету. – Налить?