Наследие разума

– Я никогда не заходила в реку так глубоко, – смущённо произнесла она.

– Не бойся, я рядом, – ответил Адель. – Попробуй погрузиться в воду в горизонтальном положении и медленно двигай руками и ногами.

Еуриэль последовала его совету и сразу же начала плыть, радуясь, что у неё всё получается. Она долго плавала, получая от этого удовольствие. Адель уже успел выйти из воды и прилечь на берегу, любуясь счастьем на лице Еуриэль.

Девушка направилась обратно к берегу, когда коснулась ногами дна, остановилась на месте, вода была ей по шею. Затем, игриво разбрызгивая воду руками, она направилась в сторону берега, где находился Адель. Еуриэль медленно выходила из воды, ступая ногами по мягкому песку на дне реки. Улыбка радости озаряла её лицо, а глаза блестели от счастья. Каждый её шаг был наполнен изяществом и грацией. Лёгкая, мокрая, практически прозрачная ткань одежды плотно облегала её стройное тело, подчёркивая красоту и женственность, огибая изящные формы. Девушка словно была создана для того, чтобы наслаждаться красотой природы и купаться в лучах солнца. Адель смотрел на Еуриэль, затаив дыхание, и не мог оторвать от неё глаз. Когда она вышла из воды и оказалась перед ним, его сердце забилось быстрее чем когда-либо, наполняясь восхищением. Она подошла ближе, и Адель протянул руку, чтобы коснуться её влажной тёплой кожи. Лёгким движением он провёл рукой по её плечу, ощущая невероятную нежность и тепло, исходящие от неё.

– Ты прекрасна, – прошептал он, заглядывая в её сияющие глаза. Еуриэль кокетливо улыбнулась, и их губы встретились в страстном поцелуе.

Его пальцы медленно пробирались под влажную ткань одежды, отделяя её от тела с осторожностью, с какой обращаются с хрупким фарфором. Каждая капля воды, стекающая по её коже, отражала свет, как искрящиеся алмазы. Ткань сопротивлялась, прилипая к телу, но его руки настойчиво, но нежно продолжали свою работу, освобождая её от мокрого плена. Когда платье, наконец, было снято, он уложил её на мягкую траву, её тело, блестящее от воды, выглядело, как гладкая статуя из бежевого мрамора, выточенная самой природой. Положив её на спину, он оказался лицом к лицу с её красотой, совершенной и уязвимой одновременно. Адель крепко обнял её, чувствуя, как их сердца бьются в унисон, создавая единый ритм любви и страсти. Время словно застыло, они забыли обо всём на свете, погрузившись в мир своих чувств, наслаждаясь близостью и нежностью друг друга. Мир вокруг исчез, растворился, оставив лишь их двоих, их любовь, их единение.

В последующей тишине, нависшей после бури страсти, Адель встретился взглядом с девушкой. Его глаза, полные нежности и нескрываемой любви, говорили больше, чем любые слова. И всё же он тихо произнес их:

– Я люблю тебя.

Она улыбнулась и ответила:

– Я тоже тебя люблю.

Вернувшись к хижине, они увидели, что у входа их уже встречает волк. Волк быстро побежал к Еуриэль, вилял хвостом и радостно скакал вокруг неё. Она была удивлена, а Адель немного напуган. Она наклонилась к волку, чтобы обнять животное. Когда зверь увидел это, он перестал вилять хвостом и замер в ожидании. Девушка осторожно протянула руку и погладила волка по голове. Животное начало лизать её руку, а затем упало на бок, подставляя пузо для ласки. Еуриэль была поражена такой неожиданной добротой животного и заставила Аделя тоже погладить волка. Волк подозрительно посмотрел на него, но принял ласку.

Глава 9

Прошло несколько недель, сотканных из тишины лесных закатов и шёпота ветра в кронах деревьев. Адель, неустанно размышляя над совершенствованием своего лука, наконец-то обрёл озарение. Его взгляд, острый и проницательный, как взгляд орла, парил над проблемой изношенной тетивы. Его решение пришло неожиданно, но с ним он обратился к Еуриэль, чьи умелые руки и тонкое чутьё к природным материалам были бесценны. Он поделился своей идеей, попросив девушку сплести новую тетиву из самых прочных и гибких волокон, которые только можно найти в этом диком, но щедром лесу.

Еуриэль, погрузившись в созерцание, в глубины собственного сознания, вдруг постигла иное, не менее важное открытие. Её ум, ясный и светлый, словно горный ручей, уловил возможность выращивать овощи, превращая скудную землю вокруг их хижины в цветущий огород. Это было настоящим прорывом, обещавшим избавление их от постоянной зависимости от охоты и даров леса.

Тем временем волк, получивший имя Вульф, полностью восстановил свою силу и стать. Он стал не просто верным спутником, а настоящим защитником Еуриэль, ни на шаг не отходя от своей хозяйки. Его крепкая фигура, покрытая серой густой шерстью, излучала спокойствие и силу.

Жизнь текла размеренно, словно медленная река, несущая свои воды к неизведанному океану. Мир вокруг был полон тихой красоты, завораживающей гармонии леса и неба. Но внезапно, в один из безмятежных дней из глубины леса раздался звук, резкий и неприятный, нарушивший хрупкое равновесие.

Вульф, чувствительный к малейшим колебаниям воздуха, вскочил на ноги. Его шерсть вздыбилась, каждая отдельная шерстинка ощетинилась. Он прижался к хозяйке, его преданное сердце билось учащённо. Клыки оголились, в глазах заплясали жёлтые искры гнева и готовности к защите. Его рык, низкий и угрожающий, прозвучал предупреждением.

Адель, поняв, что их покой нарушило нечто угрожающее, схватил лук и стрелы. Быстрым, решительным жестом он велел Еуриэль с волком спрятаться в хижине, а сам с напряжённым вниманием направился в сторону тайны, скрытой в глубине леса, к источнику звука.

Мрак, подобный густой тёмно-зелёной краске, сгущался в лесу, окрашивая стволы деревьев в призрачный свет. Каждый шорох, каждый скрип ветвей под тяжестью ветра, пронизывал сердце Аделя ледяным ужасом. Он пробирался сквозь чащу, сердце колотилось, как пойманная птица в клетке. Звуки доносились из глубин леса. Каждый шаг мужчины был точен, каждый вздох тяжёл и неровен.

Наконец, он добрался до поляны, находящейся в нескольких сотнях шагов от их хижины. Солнце казалось бледным и лило на поляну свой свет, освещая ужасающую картину. Стая серых волков, сбившихся в кучу с оскаленными клыками, словно блестящие лезвия, были на противоположной стороне поляны. Эти хищники, воплощение дикой, необузданной силы природы, застыли, наблюдая за появившимся человеком.

Адель, охваченный паникой, бросился к ближайшему дереву. Быстро и неуклюже он взбирался наверх, чувствуя, как холодные тени волков лижут его пятки. Волки медленно, но без остановки подбирались к нему. Они неторопливо двигались, останавливались, принюхиваясь, постоянно оглядываясь по сторонам, будто что-то ещё, нечто более устрашающее, чем человек, беспокоило их дикие сердца. Их поведение было явно наполнено скрытой тревогой так, что Адель даже перед лицом невероятной опасности в виде стаи волков, невольно задумался: что же ещё таится в этой тёмной чаще?

Когда волки добрались до дерева, где был человек, что-то треснуло на обратной стороне поляны, они все вместе резко развернулись в сторону звука. Адель, затаив дыхание, всматривался в тёмную чащу, чувствуя, как ледяной ужас пронизывает его до костей. Его взгляд, как магнит, притягивало к себе самое сердце этой непроницаемой темноты, где среди густых чёрных ветвей, затаилось нечто неведомое, нечто зловещее.

Долго всматриваясь в ветви деревьев и кустов, Адель увидел две точки, два мерцающих уголька, прорезающих непроницаемую черноту. Это были два зловещих голубых глаза, холодные и бездонные, как ночное небо. Они смотрели в сторону человека и стаи волков, пронизывая их насквозь своим ледяным взглядом. Существо, скрытое в тени, мастерски маскировалось среди ветвей густых кустарников.

Волки задрожали, попятились назад, шерсть на их спинах вздыбилась, как ежиные иглы. Их злобное рычание превратилось в невнятное ворчание, сопровождаемое нервным скрежетом зубов. Они чувствовали опасность, неизмеримо большую, чем всё, с чем сталкивались прежде.

И вот тогда из глубины непроходимых зарослей начало выходить оно. Медленно, неторопливо, словно властелин тьмы, восходящий из преисподней. Адель не поверил своим глазам. Перед ним предстал чёрный волк. Но не такой, как все остальные. Этот был чудовищем, гигантом, вдвое превосходящим по размерам своих серых собратьев. Его чёрная шерсть, отливающая смоляным блеском, казалась поглощающей свет, его мощное тело излучало невероятную силу и невероятную опасность.

Чёрный волк двигался медленно, неторопливо, но целенаправленно, каждый шаг был полон угрожающей уверенности. Его прищуренный взгляд не выражал ни ярости, ни злобы, лишь холодное, безразличное превосходство. Он даже не скалился, не рычал, но от него веяло таким сильным ужасом, что кровь в жилах Аделя стыла.

На расстоянии десяти шагов от дрожащей стаи серых волков гигантский чёрный зверь оголил свои огромные, как кинжалы, клыки. Ухмылка? Насмешка? Именно это, казалось, прочитывалось в его бесстрастном взгляде.

Серые волки не выдержали. Инстинкт самосохранения, подавленный ужасом, вырвался наружу. Они бросились в атаку на чудовище, это чёрное воплощение зла.

Солнечные лучи, разорванные густыми ветвям деревьев, осветили жестокую схватку. Стая серых волков с яростным рыком обрушилась на чёрного волка, чёрного, как беззвёздная ночь. Его мощная фигура, обведённая призрачным светом, казалась нерушимым монолитом.

Чёрный волк стоял, не дрогнув. Его первый удар лапой был подобен взрыву среди кучи серых животных, жажда крови чувствовалась во взмахе его когтей. Его движения были не просто быстрыми, а молниеносными, как стрелы, выпущенные из тьмы. Смертоносные лапы, будто чёрные косы, разрывали плоть атакующих волков, оставляя за собой кровавые следы на зелёном поле битвы. Три волка быстро пали, их жизни разорвались так же легко, как нити тонкой паутины в лапах хищника.

Один из волков, одержимый безумством и отчаянием, вцепился в бок чёрного волка. Кровь забрызгала его серую морду, но это было лишь мгновение слабости, мимолётная заминка в последнем танце. Черный волк с ужасающей грацией, перекусил шею нападавшему врагу. Зловещий хруст костей, пронзительный вой серого волка – это было всё, что осталось от дерзкого нападения.

Оставшиеся четыре волка, охваченные ужасом, заскулили, потеряв всякую надежду на победу. Паника охватила их, и они что есть сил рванули в разные стороны, оставляя за собой лишь пустоту и следы крови. Но один из них, застигнутый врасплох, не успел сделать даже пару шагов. Чёрная лапа, быстрая и неумолимая, разорвала его тело, поставив точку в этой кровавой драме.

Тишина повисла над кровавой поляной, нарушаемся лишь тихим шелестом ветра и пронзительным одиночеством чёрного волка, повелителя мрака, царя безмолвия и ужаса. Его фигура, освещённая солнечными лучами, казалась ещё более величественной и устрашающей – символом непреодолимой силы и несокрушимой власти в царстве дремучего леса.

Тревога обволакивала Аделя, как холодная вода. Он сидел высоко на ветвях большого дерева, сердце бешено колотилось в груди, отбивая тревожный ритм в тишине. Внизу стоял он – чёрный волк, статный и ужасающий. Его звериный взгляд, пронзительный и холодный, будто ледяной осколок, скользнул по Аделю, заставляя волосы на голове встать дыбом.

Рука инстинктивно потянулась к луку, чтобы взвести стрелу на тетиве, обещая хоть какую-то защиту. Но Адель моментально остановился: быстрая и ясная мысль пронзила его сознание, что любая попытка агрессии лишь спровоцирует зверя, подтолкнёт его к нападению.

Он сразу вспомнил жестоко растерзанных животных в лесу, когда искал шкуры. Та картина ужасающих останков, разорванных тел всплыла перед глазами. Бедные звери, они точно были жертвами этого хищника.

Чёрный волк еще некоторое время внимательно изучал человека, не подавая ни малейшего знака своих намерений. В какой-то момент резкий, короткий оскал появился и исчез на его устрашающей морде, выдавая скрытые инстинкты. Затем с непередаваемым величеством и спокойствием он медленно развернулся, и его мощная фигура исчезла в зарослях, направляясь по следу одного из убежавших в панике серых волков.

Спустя какое-то время Адель еще раз с нескрываемым облегчением убедился, что опасность миновала. Сердце, все ещё бешено колотящееся, немного успокоилось. Аккуратно, с осторожностью опытного охотника, он спустился с дерева, ноги коснулись земли. Шаг за шагом он поспешил к своей скромной хижине, мысли вертелись в голове быстрым, беспорядочным потоком.

Он знал, что Еуриэль в опасности, что нужно собирать вещи и как можно быстрее уходить отсюда, бежать из этого страшного места. Им необходимо найти спокойствие, найти его родные, приветливые равнины, где солнце тепло греет и нет места даже для мрачной тени ужасных хищников. Бегство в данном случае было не просто выходом, оно было единственным шансом на выживание.

Солнце, клонясь к горизонту, окрашивало небо в багряные и золотистые тона, предвещая скорый закат. Тень, как длинный усталый зверь, тянулась от густых деревьев, окружавших их скромное убежище, собранное руками Аделя из веток и обтянутое грубыми, но надёжными шкурами. Адель, с лицом, наполненным беспокойными мыслями о выпавших на их долю невзгодах, спешно подошёл к Еуриэль. Уставший, но полный решимости, он опустился к девушке, чьи глаза, обычно искрящиеся живым светом, были тусклыми от тревоги.

Он начал свой рассказ, голос его, хрипловатый от напряжения и воспоминаний об увиденном хищнике, лился быстро, как течение горного ручья, слова, подобно каплям воды, одно за другим падали на сердце Еуриэль, вызывая в ней бурю эмоций. История, наполненная опасностями и трудностями, раскрывала перед ней суровую реальность, неизбежность их ухода из родного леса.

Весть о вынужденном бегстве ударила её, словно молния в ясный день. Слёзы, сдерживаемые до последнего, хлынули из глаз, показывая безграничную грусть и страх перед неизвестностью. Лес, ставший для неё домом, с его таинственными тропинками, шёпотом листьев и щебетом птиц, предстояло покинуть. Мысль об этом пронзила её, подобно острой игле. Её сердце сжималось от боли, от осознания утраты. Сколько сил и труда было вложено в их крошечное, но такой любимое обустроенное место для проживания. А огород, который только-только пророс зелёными стеблями. Всю эту щедрую растительную жизнь, возникшую из семян, посаженных с такой любовью и надеждой, всё это предстояло оставить, бросить на произвол судьбы.

Однако разум подсказывал ей истинную цену предстоящего решения. Еуриэль, несмотря на всю свою печаль, понимала серьёзность ситуации, осознавала потенциальные угрозы и последствия, которые ждали их, если они останутся. Поэтому с горьким вздохом она приняла решение. Решение, обрекающее на боль и тоску по покинутому краю.

Без лишних слов они отправились в путь. Ноги несли их вдоль спокойной реки, в том направлении, откуда река когда-то принесла Аделя к берегам этого лесного уголка. Теперь река, как добрая проводница, вела их к новой жизни, к новой, неизвестной судьбе. Но в сердце Еуриэль останется навсегда память об этом маленьком тайном уголке леса, о часах счастья и беспокойства, прожитых под густыми ветвями деревьев.

Глава 10

Солнце, тяжёлое и медленное, как ленивый зверь, ползло по небу, оставляя за собой длинные, тянущиеся тени. Адель и Еуриэль с волком брели вдоль реки, чья гладь, спокойная на первый взгляд, таила в себе множество мелких, неугомонных водоворотов. Берега с обеих сторон обнимали густые заросли тёмного и загадочного леса, иногда местами добавлялись низкорослые, жёсткие кустарники. Каждый шаг усиливал усталость, дороги не было, была лишь зелёная полоска от леса до реки, которая то расширялась, то сужалась, иногда теряясь в зарослях или обрываясь у крутого берега.

Дни сливались в один непрерывный поток – утренняя роса, высыхающая на их одежде, жар полуденного солнца, пробивающегося сквозь листву, прохладный вечерний ветерок, ласкающий лица. Короткие остановки на перекус, состоящий в основном из сырой рыбы и горстки ягод, становились маленькими островками отдыха в этом бесконечном путешествии. Путники спали мало, чтобы не терять время. Сон был короткий и неглубокий, приходил под шум реки, сопровождаемый пением птиц и шёпотом листьев.

Адель нёс большую часть тяжести – кое-какие взятые вещи и небольшой запас продуктов. Еуриэль, хрупкая и изящная, не отставала, её легкость и целеустремленность поражали Аделя. Они почти не говорили, усталость и прекрасная природа говорили за них. Лишь изредка обменивались несколькими словами, демонстрируя взаимопонимание, выкованное в этих нелёгких переходах.

На пятый день, когда уже начинало казаться, что река и лес никогда не закончатся, перед ними открылась развилка. Река, которая до этого текла ровным потоком, разделилась на два русла, одно широкое и спокойное, другое – узкое и бурное. Выбор стоял перед ними, словно две дороги в неизвестность. Усталость накопилась, но в их глазах загорелся новый огонь – огонь надежды и ожидания того, что скоро они дойдут до цели. Воздух пах свежестью, и не только от реки. Им казалось, что это был запах приближения к заветной точке их путешествия.

Адель боролся с пустотой памяти, пытаясь ухватить за ниточку облик забытого русла реки. Откуда же его принесло? Какой из двух рукавов, извивающихся, как гигантские змеи, среди леса, выбрать для продолжения пути? Ответ ускользал, оставляя лишь горьковатое чувство неопределённости. Взгляд упал на тёмно-зелёную, почти непроницаемую стену леса, возвышающуюся слева, и на более спокойный, но не менее густой, массив справа. Река, будто не желая облегчить им выбор, бурлила и пенилась по обеим сторонам. Решение пришло интуитивно, без всякой логики – Адель указал на левый, более бурный поток. Что-то в его яростном напоре, в его неукротимой силе, казалось, обещало более быстрый выход из этой зелёной долины.

Они шли, продираясь сквозь непролазную чащу, дни снова сменяли друг друга, стираясь в однообразном ритме шагов. Всю дорогу лес был практически вплотную к реке, берег заканчивался крутым обрывом. Неизменное царство зелени, прерываемое лишь редкими проблесками голубого неба сквозь листву, давящее своей монотонностью. Солнце пробивалось через кроны деревьев, создавая причудливые узоры света и тени на влажной земле, усыпанной гниющими листьями и валежником. Воздух, густой от влаги и запаха прелой листвы, был пропитан тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием веток под ногами и монотонным журчанием реки. Даже птицы, казалось, избегали этого места, как будто интуитивно чувствуя его угрюмую, недружелюбную атмосферу.

Вульф, их верный спутник, неутомимо следил за каждым шагом Еуриэль, его шерсть, постоянно влажная в этом походе, отливала почти тёмно-серым цветом. Но и его нескончаемая энергия, казалось, иссякает. Перебираясь через очередные, особенно густые заросли, полные колючих кустов и неровностей поверхности земли, животное споткнулось, издав короткий, болезненный вой. Адель увидел, как волк, хромая, лижет свою лапу, из которой сочится кровь. Мелкий, но глубокий порез. Пришлось сбавить темп, и равномерный стук шагов, до этого заполнявший тишину, превратился в медленное, тяжёлое топтание. Еуриэль с беспокойством осмотрела лапу своего верного друга.

Адель решил помочь лохматому товарищу, наклонился, собираясь поднять Вульфа на руки, представляя, как тёплая шерстяная тяжесть ляжет на его плечи и как благодарно будет вилять хвостом четвероногий спутник. Но прежде, чем он смог осуществить свой замысел, волк, словно предчувствуя его намерения, присел на задние лапы, оскалился и выгнул спину в грациозном, но решительном жесте. Его взгляд был умный и проникновенный, полный такого явного несогласия, что любой смог бы понять невысказанное. Нет, это не была агрессия, это было твёрдое, уверенное «не надо». В глазах волка читалось уважение к Аделю, но и одновременно достоинство, неприятие любой формы помощи, которая могла быть воспринята как уменьшение его собственной самостоятельности.

Адель замер, понимающе улыбнувшись. Он понимал Вульфа и его независимый характер, а также нежелание быть объектом лишней заботы. И хотя сердце его сжималось от жалости, он согласился с мнением животного. Пусть идёт своим ходом, пусть наслаждается свободой шагов по зелёной траве, пусть сам выбирает свой путь. Адель выпрямился, наблюдая, как его верный друг неспешно и с достоинством продолжает идти, будто бы король лесных владений.

Надежда на скорое завершение лесного массива немного померкла, уступив место растущей тревоге. Их дальнейший путь стал ещё более непредсказуемым и непростым. Тень усталости и неопределённости легла на их и так уже нелёгкое путешествие. Каждый шаг теперь давался с еще большим трудом, как если бы сам лес пытался задержать их в своих зелёных оковах.

Солнце, клонившееся к закату, окрасило небо в багряные и золотистые тона, но троим путникам было до этого мало дела. Усталость, тяжёлая, как свинцовый плащ, окутала их с головы до ног. Силы покинули их, иссякли, как ручей в знойный день. Ноги отказывались нести дальше, руки повисли бессильно, а в глазах темнело от утомления настолько, что не хотелось ни пить, ни есть.

В один миг, словно подкошенные невидимой косой, они рухнули на землю. Их окутала всепоглощающая усталость, заставившая забыть о всех своих целях и задачах. Они лежали, не двигаясь, лишь тяжёлое дыхание свидетельствовало о том, что они ещё живы.

Адель, как будто прорываясь сквозь туман истощения, наконец очнулся. Взгляд его задержался на безжизненных фигурах спутников. Понимая бесполезность дальнейшего пути в таком состоянии, он твёрдо решил, что нужен отдых. Не просто небольшой привал, а несколько дней полного бездействия, чтобы восстановить истощённые силы и дух. Тихо, чтобы не срывать с них это тяжёлое безмолвие, он обратился к Еуриэль, шепнув о своём решении. Она, едва заметно кивнув, согласилась. И вскоре и Еуриэль, и Адель, и их волк, утонув в дремоте, нашли спасение в глубоком, исцеляющем сне, который обернулся для них временным забвением всех лишений и трудностей пути. Окружающий мир притих, оставив их наедине с тяжестью бессилия и в то же время с тихой надеждой на будущее восстановление.

Несколько дней отдыха, проведённых на мягкой траве, как бальзам, легли на измученные души и тела путников. Лучи солнца щедро ласкали их лица, полностью просушив одежду, пропитанную влагой пота, речных туманов и ночной росы. Воздух, чистый и наполненный ароматом диких трав и сосновой смолы, лечил душевные раны лучше любого снадобья. Даже верный волк, до этого хромавший и еле переставлявший лапы, ощутил прилив сил. Его преданные глаза, ставшие несколько дней назад тусклыми и полными боли, заблестели живым огнём, и он, радостно виляя хвостом, бегал вдоль берега, исследуя каждый камешек, каждую травинку.

Наконец, набравшись сил, они все втроём снова отправились в путь. Река, их верный спутник и одновременно преграда, теперь как будто соглашалась с ними, покорно принимая их упорство. Тишина была нарушена лишь шелестом листвы, шумом текущей воды и тихим треском сучьев под ногами. Солнце медленно перемещалось по небу, отмечая их медленное, но уверенное движение.

Прошла ещё половина дня, преисполненного труда и напряжения. По мере того, как солнце клонилось к закату, они достигли узкого места реки – тут был небольшой поток шириной всего в пятнадцать шагов, расстояние, которое казалось ничтожным по сравнению с шириной реки в других местах.

На какое-то время путники остановились от изумления, смотря вдаль, так как на противоположном берегу, где всё время до этого раскидывались безграничные лесные просторы, пейзаж внезапно преобразился. Зелёный океан деревьев сменялся величественным царством камня. Крутые, острые пики гор вдали высились над ущельем, как зубы какого-то мифического зверя, отражали заходящее солнце, заливая ущелье красноватыми и оранжевыми оттенками. Перед путниками раскрылась завораживающая картина, предвещающая новые, ещё более неизведанные просторы.

Решение было принято быстро и твёрдо. Перед ними расстилалась река, пусть неширокая, но капризная, с водой, темнеющей на глубине и отражающей клочья низких, тяжёлых облаков. Не колеблясь, они пустились вплавь, борясь с течением, которое то ласково подхватывало их, то яростно швыряло, словно игрушечные кораблики, в водовороты своих бурлящих завихрений. Вода, прохладная и чистая, обволакивала их тела, как живая ткань, а лёгкий ветерок, пронизывающий волосы, напоминал о том, что за этой водной преградой их ожидает ещё одно испытание – непроходимые леса, ведущие к неведомым горам.

Наконец, достигнув противоположного берега, они выжали из одежды воду, ощущая приятную, освежающую прохладу на мокрой коже. Солнце уже практически зашло за горы, они легли переночевать, а когда проснулись, немного отдохнув, вступили на лесную тропу. Лес встретил их густой стеной вечнозелёных деревьев, их ветви сплелись в непроницаемый занавес, сквозь который пробивались лишь редкие лучи утреннего солнца. Воздух был наполнен ароматами влажной земли и прелых листьев, создавая ощущение волшебства и тайны.