Первое небо

– Икары, – сказал он. – Кто это?

– Летяги из Риена, – ответил Муста. – Нам повезло, что нас не обнаружили. Мы бы не ушли.

Лежали так ещё долго, пока Алеф не разрешил подняться. Прихрамывая, забрался на дюну и осмотрел местность.

– Улетели.

– Давно не летали над пустыней, – заметил Муста. – Три луны.

– Надо торопиться. Эти летающие шакалы полетят назад.

Алеф спустился, собрал маскировочную ткань и убрал в сумку. Верблюды поднялись с колен. Несмотря на рану, бедуин легко запрыгнул в седло, а Бен забирался на спину животного, как беременная корова. Увлечение родео было коротким, и он уже совсем растерял навыки.

Вскоре мчались, лавируя между барханами, взметая песчаные буруны.

– Кто такие эти летяги? – спросил Оклахома.

– Это наши враги. Ты тоже из них.

– Я? Я даже не знаю, кто это.

– Здесь есть лишь тари и риенцы. Когда приедем в селение, и мы отведём тебя к Скалу, тебе лучше не обманывать, а рассказать всё, что знаешь. Тогда ты останешься жить. Нам нужны сильные рабы.

«Ого! Искал помощь, а попаду в рабство. И это в двадцать первом веке! Средневековье какое-то! Черт возьми, я, белый человек, потомок богатого рабовладельца, попал в рабство к бедуинам! Но должны же здесь быть цивилизованные люди!»

Больше спрашивать ни о чём не хотелось. Остаток пути проехали в молчании.

Впереди показались несколько дымков, а когда подошли поближе, то послышался собачий лай и голоса. Посёлок, затерянный в сердце пустыни. Современные дикари.

Въехали на территорию посёлка, обнесённого частоколом, и спешились. Бенни огляделся. Классическое селение кочевников. Дома, построенные на скорую руку – вбитые в песок деревянные сваи, на которые натянуты тенты, сшитые из серых лоскутов. Посреди небольшой площади – колодец. Рядом дремал огромный чёрный пёс.

Непохоже, что здесь обосновались надолго. Скорее всего, кочуют от колодца колодцу. Пустынное кочевое племя. Дикие люди, дикие звери. Такое Бен видел только на каналах Travel Channel и National Geographic. Сейчас появится Майк Лихи1 и начнёт рассказывать про опасных диких животных.

Алеф и Муста привязали верблюдов к жердям и повели Бена к самому большому дому – палок в конструкции было побольше, сваи повыше, а материал тента посвежее – Оклахома определил, что это куски ткани и шкуры животных. Наверное, здесь живёт вождь.

Алеф вошёл внутрь и вскоре выглянул и поманил Мусту и Бенни.

Убранство внутри спартанское. На песчаном полу накиданы ковры и мягкие подушки, у стены стояло возвышение, на котором расставлены кувшины. Солнечный свет проникал через несколько узких щелей. На самой большой подушке восседал худенький пожилой человек, одетый в цветастый халат. На голове – огромный тюрбан, который, казалось, вот-вот перевесит и старик упадёт. Длинная седая борода почти касалась пола. Рядом сидела такая же костлявая и старая женщина

Бросив взгляд на опалённую ногу Алефа, Скал (Бенджамин уже понял, кто это), вопросительно посмотрел на мужчину.

– Вараф, – тихо произнёс Алеф.

Скал выгнул дугой седые брови.

– Остена, – повернулся к женщине. – Осмотри рану.

Старуха, подозвав раненого, разрезала штанину длинным ножом, и стала обрабатывать рану.

– Откуда ты пришёл? Ты не житель песков, – обратился старик к Бенни.

– Я из Оклахома-Сити… Это Соединённые Штаты, – уточнил Оклахома. – Я не знаю, как сюда попал.

– Окла-хома, – с трудом выговорил Скал. – Наверное, это очень далеко. Я никогда не слышал. Как ты забрался в сердце пустыни? Тебя забросили летяги? Ты лазутчик!

– Нет… Я проснулся в пустыне. Меня таксист завёз…

– Так…сист… кто это?

– Водитель такси.

– Ты странно говоришь. Непонятные слова. Окла… хома… Так…си…

– Это извозчик.

Старик, сузив глаза, пристально посмотрел на Бена.

– В пустыне нет извозчиков. Ты риенский лазутчик. Но почему ты даже не пытаешься выглядеть, как житель пустыни? На тебе чужая одежда. Эти черви стали настолько глупы, что отправляют разведчиков без подготовки?

– Я не понимаю, о чём вы говорите.

– Ты лжёшь. Если хочешь жить, говори правду.

– Я не вру. Это правда – я ехал в такси, а дальше ничего не помню. Проснулся среди песков. Мне нужно домой, но я не знаю дороги.

Скал с интересом глянул на него.

– Где бы ты ни жил, домой ты не вернёшься. Кто попал в пустыню, становится её жителем. Или умирает. Ты или друг нам, или враг. Если докажешь, что не враг, то станешь хорошим рабом. Но сначала я должен узнать правду.

– А что ещё вам сказать? Что я работаю менеджером? Что у меня высшее образование? Что мой отец фермер и гонит отличный виски? О чём вы хотите узнать?

– Ты не должен ничего говорить. Я узнаю всё сам. Этой ночью небо расскажет правду. И мы решим, что с тобой делать. Муста, отведи его к рабам.

Муста, стоявший у входа, подошёл к Бенни и тронул за локоть. Вышли во двор. Чёрный пёс у колодца проснулся и, увидев незнакомого человека, глухо зарычал, показав острые клыки.

Муста подвёл Бена к хлипкому, как и все вокруг, домику и втолкнул внутрь. Дверей здесь не было, никаких цепей, и оков, положенных для рабов.

– Не выходи. Если захочешь убежать, посмотри на пса.

Оклахома выглянул наружу. Пёс внимательно наблюдал за ним.

– Муртах – сильная собака. Ненавидит чужаков. Не выпустит рабов из селения.

В подтверждение слов пёс басовито залаял. Тюрьма без замков, без прочных стен. Никому и в голову не придёт убегать. Да и бежать некуда, вокруг безводные земли, в которых заблудиться и помереть от жажды – дело нескольких дней. Оклахома очень далеко.

– Вечером я принесу еду. И воду, – сказал Муста и ушёл.

Внутри никаких подушек, рабам удобств не полагалось. Лишь голый песок. Одно дело лежать на золотистом песочке, выпив пива, и загорать на берегу моря. И совсем другое спать на нём вместо удобной постели. Оцени разницу.

У стены сидели два худых заросших парня в оборванных одеждах, больше похожих на зверёнышей, чем на людей. Безо всякого интереса посмотрели на Бена и отвернулись. Одеты не так, как местные жители – рваные остатки штанов и курток вместо длинных рубах.

Бенджамин лёг на песок, перевернулся на спину и закрыл глаза. Не понимал, что случилось. Сел в такси и проснулся в пустыне. На корпоративе ради хохмы в водку каких-нибудь таблеток подсыпали, и до сих пор не отошёл? Пустыню ещё можно объяснить – уехал в беспамятстве, да там и застрял. А летяги на орнитоптерах? А огнедышащая ящерка, которая подпалила Алефа? А язык местных дикарей? Говорят вроде бы по-английски, но не знают слов «такси» и «Оклахома»?

«Допился ты, старик! – сказа сам себе. – До летающих человечков допился!»

Надо подождать. Перебрал в тот вечер, это должно пройти. Конечно, любил выпить по пятницам, но никогда не пил много – на выходных иногда ходил в клуб стрельбы из лука. Это давнее увлечение, раза два даже выигрывал на региональных любительских соревнованиях. Такое хобби не позволяло увлекаться спиртным, всегда приходилось держать себя в норме. А тут, похоже, сорвался. Но ничего, всё пройдёт, и вот сейчас уснёт здесь, в компании двух оборванных рабов, а проснётся на своей кровати… или на худой конец в полиции, если успел натворить дел по пьяни, с непривычки. Лишь бы не в дурке.

Повернувшись на бок, посмотрел на двух собратьев по несчастью.

– Вы откуда? Тоже на такси сюда приехали?

Оба диковато зыркнули и отвернулись.

– Ну не хотите отвечать, и не надо.

Косматая голова дёрнулась, парень убрал волосы с лица. Был бы похож на европейца, если бы не слишком широкий нос.

– Что такое так… си?

– Ты ещё скажи, что и об Америке тоже ничего не слышал.

– Не слышал. Мы из Риена.

– А я из Оклахомы. И тоже ничего не слышал о Риене. Где это?

– Там, – человек махнул рукой в сторону выхода. – Далеко. А Ок… ла… хома тоже далеко?

– Наверное. Меня зовут Бенджамин Мёрфи. Для своих Бенни. Сам себя я называю Оклалохома, ну, на форумах так подписываюсь. Люблю это прозвище.

– Нам не нужно знать твоего имени. Если тебя убьёт шаман – зачем? Если будешь живой, вот тогда и познакомимся.

– Что со мной сделают?

– Не знаю. Небо подскажет. Может быть, небо тебя убьёт. Здешнее небо не любит чужаков.

– Небо?

– Небо вообще никого не любит, – подал голос второй оборванец.

– Похоже, здесь все сумасшедшие, а не только я, – отметил Бенни.

Снова откинулся на спину и закрыл глаза. Соседи стали шептаться, но Оклахома не разбирал слов.

Удалось уснуть, а когда открыл глаза, то не оказался в своей постели или в полиции, и даже не в психушке. Бред продолжался. Жуткая и долгая галлюцинация, шизофренические видения.

Начинало темнеть, и воздух стал не таким жарким. Два раба спали и храпели во сне. Интересно, эти двое тоже попали сюда, как и он? Напились до бесчувствия в своём Риене и теперь не могут сообразить, как здесь оказались?

Отодвинув полог, вошёл Муста. Склонился и поставил на песок глиняный кувшин и широкую тарелку.

– Отнесись к еде с уважением. Может быть, сегодня вечером ты вкусишь пищу в последний раз. – Пнув по пятке раба, повысил голос. – А вы двое поешьте и отправитесь на ночную охоту.

Муста ушёл. Бен поднялся и пересел поближе к тарелке. Засушенные полоски мяса. Двое тоже подсели.

Ели молча, запивая подсоленные кусочки мяса. Оклахома ощутил дикий голод. Простая еда пустынников показалась пищей богов. Такое с пивом бы в кабаке – самое то. Но вместо пива в кувшине – обычная вода.

Когда разделались с ужином, двое новых знакомцев поднялись и вышли наружу.

– Прощай, – сказал самый разговорчивый. – Ты здесь не первый гость. И мы тоже.

Бен остался один. Допил остатки воды и прилёг на песок. В голове всё такая же каша – никаких предположений, кроме «таксист – засранец!». Куда же завёз его этот чёртов таксист?

Когда совсем стемнело, вернулся Муста.

– Пойдём. Скал будет спрашивать небо.

– Вы меня убьёте?

– Если небо не убьёт тебя, то ты станешь жителем песков и останешься с тари.

– И что я должен делать, чтобы небо меня не убило?

– Ничего. Небо сделает всё само.

Небо было звёздное, над горизонтом взошла полная луна, освещая дюны. Бен поднял взгляд и снова обратил внимание на странные светлые полосы, которое простирались от одного края небосвода до другого. В свете Луны они слегка поблескивали. Если днём принял за облака, то сейчас и представить не мог, что это. Это можно бы принять за паутину. Какой же паук сплёл эти облака?

Несколько человек выглядывали из своих хлипких домиков, наблюдая за тем, как бедуин ведёт пленника.

Пройдя мимо колодца и сидящего рядом Муртаха, Муста вывел Бенни к окраине посёлка.

– Дальше иди сам, мне туда нельзя. Скал будет ждать тебя. Ты увидишь огонь, иди к нему.

Муста вернулся в посёлок. Оклахома намерился сбежать, но, сделав пару шагов в сторону, услышал за спиной глухое рычание. Муртах сторожил, не позволит улизнуть. Да и некуда идти – вокруг одни пески, а это верная смерть.

«Эх, победи или проиграй, – решил он, – Надеюсь небо меня пощадит!»

Шагнул во тьму и заметил впереди пламя костра, развевающееся на ветру.

3

Это был не костёр, а несколько небольших костерков, расположенных на песке в определённом порядке. Посредине на небольшом камне сидел Скал, борода, как живая, трепетала под дуновением ветра.

– Я жду тебя, садись со мной.

Бен опустился на песок.

– Небо расскажет о тебе.

– Я уже всё рассказал.

– Небо рассудит. Выпей это.

Скал протянул глиняную чашу.

– Что это?

– Это питьё поможет мне узнать, кто ты.

– Я не отравлюсь?

– Это не отрава. Если бы тебя надо было убить, ты умер бы другой смертью. Не стал бы я сюда идти ради этого. Пей.

Бенни взял чашу обеими руками и влил в себя терпкий травяной напиток. Вкус не показался неприятным, скорее, даже понравился. Нечто похожее пил, когда подружился с потомками воинственных семинолов. Но действие от этого чая оказалось иным. В голове зашумело, в висках застучали барабаны, сознание обволокло белёсым туманом.

«Наркотик, – подумал Оклахома. – Какого чёрта я согласился пить?».

Попытался подняться, но ноги не слушались, отключились, стали ватными и вовсе будто исчезли. А в глазах стремительно темнело, даже ночная тьма не была такой чёрной.

– Что это за пойло?

– Ты уже чувствуешь? Сейчас небо всё расскажет.

– Плевать мне на ваше небо! Лучше б я сдох!

– Чёрт, да что со мной такое? Я ничего не вижу! Всё как в тумане!

– Сейчас ты всё увидишь. И я вместе с тобой. Небо знает о нас всё. А я умею спрашивать. Небо всё расскажет, всё покажет, даже чего ты о себе не знаешь. Напомнит о чём ты забыл.

Зрение вернулось, но стало иным. Бен увидел, как со звёздного неба опускаются яркие сверкающие нити, связывая с землёй. Сознание вовсе помутилось. Уже не понимал, сидит ли рядом со стариком-шаманом, или едет в такси по вечернему городу. Всё это сон и всё-таки сейчас проснётся. Эй, куда ты меня отвёз? Вези домой! Я хочу домой, мне не нужна эта проклятая пустыня!

Дребезжащий голос Скала доносился словно издалека.

– Небо пусть рассудит, пусть расскажет, скажет, даст совет, жизнь вдохнёт или убьёт.

Голос слабел, уносился всё дальше и дальше. Всё закружилось, слова слышались, то слева, то справа, то из-под земли, то почти с небес. По одну сторону от Бенни сидел шаман, а по вторую – рыжий таксист-ирландец, крутил руль и рассказывал о своей семье.

– Жизнь вдохнёт или убьёт. Или убьёт. Жизнь. Вдохнёт. Или. Убьёт. Убьёт! – выкрикивал Скал одни и те же слова.

– Сын серьезно увлекается баскетболом. Я думал, баловство, а он теперь профессиональный спортсмен.

– Жизнь вдохнёт или убьёт. Небо пусть расскажет… покажет… даст совет.

– А младшая дочь в команде чирлидеров, болеет за старшего.

– Вдохнёт… Убьёт.

Тонкие светящиеся, будто наэлектризованные, нити превратились в прочные канаты, в костёр ударила молния, разметав пылающие дрова. Запахло озоном, Оклахома сделал глубокий вдох, а на выдохе в мозгу что-то щёлкнуло, треснуло и он, став легче воздуха, стал парить над песками. Шаман исчез, рядом оставался водитель такси.

Звёзды посыпались с неба, наступила кромешная тьма. Голос Скала растаял. Снова родились звуки и появился свет. Мир перезагрузился. Он ехал в такси по улицам Оклахома-Сити. Огни мелькали со всех сторон – фонари, разноцветные неоновые вывески, фары машин – всё то, что добавляет магии ночному городу.

***

…Проводив после корпоратива девушек, Оклахома заказал такси. Коллеги решили продолжить и поехали в ресторан, но он захотел домой. Не особо любил эти посиделки, уж лучше философски посидеть со старым товарищем на кухне за бутылочкой. Да лучше бы сразу домой поехал, но эта корпоративная этика, мать её. Нельзя отрываться от коллектива, иначе коллектив оторвётся на тебе. Но одна радость – девочки, Венди и Кэти. Хорошие девчонки, нравились. С такими и работать приятно, и потанцевать. Офисных мужиков не любил. Хуже баб. Разве что курьер Джек мировой парень, но в офисе появлялся чтобы получить задание, попить кофе из кофемашины и уехать с очередным пакетом документов. С ним было приятно поболтать, но надолго он не задерживался.

Ждать пришлось недолго, минут пятнадцать. Приложение в смартфоне показало, что подъезжает машина. Вечернюю темноту разрезал свет фар. Такси с логотипом «Убера» остановилось у фонарного столба в десятке ярдах и замерло в ожидании.

Оклахома сел на переднее место, пристегнулся, и Ford Fusion рванул с места. Корму слегка повело на гололёде – этим вечером немного подморозило. Машина выехала на скоростную автомагистраль Уилла Роджерса, пересекающую город с юга на север.

– Музыка не мешает? – водитель включил местную волну радио.

Из колонок полился рэп. Бен не разбирался в попсе, и слушал, когда включают в такси. Где же ещё можно ознакомиться с новинками поп-индустрии.

– Нет.

– Можешь курить, если хочешь, не страшно.

– Спасибо, не курю.

Водитель подпевал:

Everybody lost even if they say they’re not

You ain’t got the answers

They ain’t got the answer

I ain’t got the answer

So who got the answers.2

Бенджамин не имел ничего против такой попсы, если кому-то нравится – пусть слушают. Хотя сегодня и не под такое танцевал, вкусы коллег не лучше. Наверное, завтра будет стыдно за это. станет лечиться хорошей музыкой и пивом.

Навигатор время от времени говорил женским голосом: «Через сто ярдов поворот налево». Таксист изредка поругивал водителей встречных автомобилей и рассказывал о своих детях и жене, об успехах семьи – старшего сына обещали зачислить в основной состав баскетбольной команды «Оклахома-Сити Тандер», а дочь была в школьной команде чирлидеров. Этот рыжий ирландец гордился своими детьми. Он был всего лишь лет на десять старше своего пассажира, а у него уже семья, взрослые дети.

Понравился оптимизм таксиста. Сам-то Бен не считал себя оптимистом, хотя и пессимизма в нём тоже нет. Ничего плохого от жизни, конечно, не ждал, и свои планы на будущее есть. Однако и никаких подвижек не ожидалось. По местным меркам всё есть – работа не сказать, что очень прибыльная, но всё-таки. Хобби опять же. А когда у тебя всё есть, то и стремиться особо не к чему, и ты живёшь как бы по инерции, едешь по накатанной жизненной колее.

Бенни был пьян сильнее обычного. Завтра в стрелковый тир точно не пойдёт. А ведь надеялся не пропускать, да и к соревнованиям надо готовиться. Придётся пропустить, потом поднажмёт. И так отстал, пропустил пару занятий. Этак можно растерять все навыки.

Колонки продолжали выплевывать музыку. Джоша Салли сменили City Boyz, за ними Dog Souljahz, потом группа Brazzaville с песней «Green Eyed Taxi», неизвестно как затесавшаяся в компанию оклахомских рэперов. Это была последняя песня, которую Бенни слышал в своей жизни.

Машина въехала на мост, пересекающий реку Оклахома. За мостом Ford стал обгонять тяжелый грузовик Mack, и когда они поравнялись, у тягача оторвалось левое переднее колесо. На словах «Please slow it down» оно, как бронебойный снаряд, ударило в пассажирскую дверь. Солист группы уговаривал ирландца притормозить, а Ford, подпрыгнув, и перевернувшись через кабину, вылетел с трассы. Дэвид Браун, солист группы Brazzaville, казалось, кричал «Stop, turn around», когда машина, кувыркаясь, перелетела через ограждение.

В последние мгновения спрессовалась целая вечность. В какой-то миг Оклахома заметил человека, стоявшего на обочине дороги, выхватив взглядом из мешанины кадров, стремительно сменяющих друг друга. Одет он был в кожаный плащ, ковбойскую шляпу, надвинутую на лоб. Стоял, скрестив руки на груди, и курил сигару. Образ запечатлелся в памяти, наверное, потому, что это было последнее, что Бенни увидел в жизни.

Происшествие этого человека не напугало, а вроде бы даже заинтересовало. В нескольких ярдах от него произошла авария, а он спокойно стоял и курил, наблюдая, чем всё закончится, будто такое случается по десять раз в день.

Лицо показалось очень знакомым, словно встречались каждый день, а где – этого Бенджамин не знал. Дежавю это называется.

Машина превратилась в груду искорёженного металлолома. Рыжий ирландец, гордившийся своими детьми, и Бенни умерли почти сразу. Бенджамин Мёрфи больше никогда не победит в соревнованиях по стрельбе из лука. И никогда не проиграет. Теперь он выше этого.

Человек в ковбойской шляпе, постояв немного в паре десятков ярдов от груды исковерканного железа, изучая место трагедии, выбросил сигару, плюнул под ноги и исчез. Растворился и весь мир, лишь в затухающем сознании продолжало играть радио.

So, all that's left to do

Is to let weariness be through

And on this evening

Start a spirit mending.

Oh-oh-oh-oh

Take me over to where

Joy and happiness will last.

***

…Бенджамин открыл глаза. Вокруг – спокойная тихая ночь. Звёзды светили с неба, всё так же расчерченного светлыми полосами, уходящими за горизонт.

Рядом сидел Скал, опустив голову на грудь. Казалось, он спал.

– Значит, я умер?

Шаман (а теперь Бенни знал, что это настоящий шаман, а не шарлатан) промолчал.

Оклахома поднялся – ноги дрожали, голова кружилась – и снова присел рядом. Теперь тем более не понимал, куда идти. Стало понятно, почему эти люди не знали, где находится Оклахома и что такое такси. В этом мире не было Соединенных Штатов. Он умер и узнал, что после смерти есть новая жизнь. Никаких тоннелей со светом в конце, ни рая, ни ада. Перед глазами не пролетала вся жизнь, как об этом пишут в книгах. Закрылась книга жизни и открылась новая страница. И в этом мире, скорее всего, все знания и навыки, приобретённые за двадцать пять лет, никогда не пригодятся. Одно радовало, – смерти нет. В детстве очень боялся умереть, с тех пор, как случайно оказался на похоронах соседского мальчишки-одногодки. Тогда понял, что смерть может заглянуть к каждому. Но оказалось, что все эти сказки про загробную жизнь – вовсе не выдумка. Но никто из мессий не угадал, какой будет жизнь после смерти. Никому и в голову не могло придти, что человек, шагнувший за грань, окажется один на один с пустыней.

– И что теперь?

Скал поднял голову, открыл затуманенные глаза.

– Я искал ответы, а нашёл ещё больше вопросов, – сказал он. – Небо не ответило. Оно не знает тебя. Ты чужой. Ты очень чужой.

Бен сидел, сгорбившись, положив руки на колени.

– Мне говорили, что ваше небо не любит чужаков.

– Чужаков из Риена не любит. Но ты совсем чужой. Небо тебя боится. Ты не лазутчик из Риена. Я не знаю, откуда ты. Небо впервые не ответило. Небо тебя не знает. Но помогло вспомнить. Я вспоминал вместе с тобой.

Бенни прикрыл глаза и вновь увидел последние мгновения своей жизни.

– Да, я вспомнил. Я умер. Рыжий таксист ирландец убил меня и сам тоже помер, – проговорил сквозь зубы, чувствуя, как в висках пульсирует боль.

Шаман наклонился ближе, его дыхание пахло сушёными травами.

– Что ты ещё вспомнил?

– Я видел странного человека в ковбойской шляпе. Он стоял, курил сигару. Нас расплющило в этой жестянке, а он наблюдал.

Оклахома провёл рукой по лицу, пытаясь стереть навязчивый образ.

– Я не знаю этих слов – ковбойская шляпа, сигара. Это тот человек, который смотрел на тебя? – глаза шамана стали мутными, как затянутые дымкой.

– Ты тоже видел? – Бенджамин поднял голову.

– Небо мне показало. Я видел твоими глазами.

– Да он самый. Я не знаю, кто это.

– Небо говорит, что это тоже ты. Это твой руш.

– Руш?

– Душа. Твой руш. Твоя половина. Возможно, тёмная, – сказал старик, обводя пальцем круги в воздухе.

– Ну да… я же умер и душа моя отлетела, – горько усмехнулся Оклахома.

Шаман покачал головой, и его костяные подвески зашелестели, как сухие листья.

– Небо говорит, что второй ты – твоя половина, твой руш – может быть, тоже живёт здесь. Но не в пустыне. Наверное, в Риене. Или в Больных землях. Или даже дальше. Если находится там – это не наша боль. Наша боль сейчас – это ты.

– Бред какой-то! – Оклахома почувствовал, как кровь приливает к лицу. – Я разделился на две половины и один я сейчас здесь, а другой разгуливает там?

– И это тёмная половина твоей души. Небо тебе не благоволит. В тебе нет тьмы, она тебя покинула вместе с твоей половиной. Но небо тебя боится. И второго тебя тоже. Вы оба чужие в этом мире. Ты должен умереть. И твоя вторая половина тоже, но об этом пусть заботятся те, кто рядом с ним. Я же должен сделать что могу. Приготовься принять смерть, встреть её с уважением.

– Куда же мне ещё умирать? Я уже проходил это.

Старик поднялся с поразительной для его возраста лёгкостью.

– Ты не нужен этому миру. Небо тебя отторгает. – Скал вынул из-за пояса широкий нож с изогнутым лезвием, напоминающим серп луны. – Прими смерть как должное.

Бен вскочил, оттолкнул шамана, но тот оказался на удивлении е крепким – не сделал ни шагу, даже не дрогнул.

– Я не хочу умирать второй раз.

Шаман сделал шаг вперёд, поднял руку, лезвие блеснуло в тусклом свете звёзд.

– Умирать никто не хочет. Но порой смерть – это благо для всех.

– Я не позволю себя убивать! – отрезал Оклахома, хотя и не понимал, как это сделает. – Хватит с меня одной смерти!

– Небо считает, что ты несёшь в себе беду. Ты должен уйти.

Бенни заметил, как тени от костра за спиной старика странно изогнулись, приняв очертания того самого человека в шляпе. Но когда моргнул – видение исчезло.

– Какое ещё небо? Ты, шизанутый шаман, что-то вбил себе в голову. Нет никакого неба!

– Не стоит гневить небо. Небо не прощает.

Скал занёс руку с ножом и уже готов был ударить, но под ногами промелькнула быстрая тень, раздалось негромкое шипение. Яркое пламя опалило руку шамана, и, вскрикнув, он выронил оружие. Борода вспыхнула, но другой рукой быстро сбил огонь.