Солдаты Солнца. Книга 1

На одном из тренажёров шумно тягал железо Зулу.

– Что, сержант, решил после ужина размяться?

– А что ещё делать, Гэбриэл?! Газеты читать?! – Зулу вытер полотенцем шею и протянул полковнику старую пожелтевшую газету. – Здесь их много! Можете почитать, полковник, про нас всё ещё пишут.

Гэбриэл посмотрел на первую страницу газеты с крупным восклицательным заголовком:

– Про нас я уже читал, Зулу: этим газетам по сорок – шестьдесят лет! И это всего лишь старый архив профессора Румаркера… Ты ещё будешь здесь?

– Да! Буду! Надо форму подгонять – самостоятельно… Вся эта физитерапия доктора-мучителя, как по мне – всё равно что пороть дохлую лошадь!

– Согласен! И всё же советую перед сном не перегружаться, сержант.

Гэбриэл вышел из библиотеки и пошёл в обратную сторону, нужно было найти полковника Васильеву. Возле комнаты Мэлвина полковник приостановился: поют, хрюкают, щебечут… Пускай! Красавчик тоже под присмотром, а большего он всё равно не получит: тут чутьё Гэбриэла никогда не подводило. Все заняты! Значит, на время не будет лишнего шума и драчливых разборок.

Полковник зашёл в свою каюту. Вставил кассету в видеомагнитофон, накинул джинсовую куртку – только в жилых комнатах и столовой постоянно сохранялась комфортно высокая температура, во всех остальных помещениях и коридорах криобункера было достаточно прохладно. И сразу же пошёл в главную лабораторию профессора: нужно было узнать, где же теперь Миша. Но по пути Гэбриэл ещё раз заглянул в столовую, затем в ФЗ-кабинет и, наконец-то, нашёл там, кого искал.

– Не советую пользоваться оружием в криобункере, полковник Харрис, здесь это строго запрещено по известным причинам. Вы надели куртку, чтобы запрятать за спиной пистолет?.. Сейчас угадаю: восьмизарядный девятимиллиметровый револьвер из подпольного зашкафного арсенала Лео? Он может составить вам плохую службу, полковник. Профессор никому не разрешает иметь при себе оружие в пределах жилого сектора криобункера. У нас только Танго может пользоваться своими ножами – и только потому, что она чётко отвечает за свои действия, и её крайне затруднительно заставить снять свои сапоги, нашпигованные всякими железяками под завязку, а под плохое настроение так она даже спит в них. Так что, полковник?!

Гэбриэл вытащил из-за спины револьвер и положил на ладонь:

– Вообще-то в криобункере прохладно… Но у вас отменное чутьё, Миша!

Миша вскользь глянула на револьвер:

– Такой игрушкой дракона не завалить, полковник.

– А вы верите в драконов, Миша?

– Смешно…

– Похоже, вы здесь основательно обосновались: персональный компьютер, четыре стула-кресла для командного застолья, хорошая такая мишенька на стене для ручного пристреливания, лабораторные столы – под пристальным взглядом… Всегда и всё держать под полным контролем, полковник?

– Угу… было бы неплохо – под полным.

– Прямо штаб командного сбора!

– А чем тут ещё заниматься, если целыми сутками не протирать задницы… Бильярда в бункере, к сожалению, нет!

– А что здесь есть?

– Мы! И воля Джона: только то, что хочет он.

– Вам не нравится бункерная диктатура Джона Румаркера?

– Дело не в этом.

– А в чём?

– В желаниях… У Джона есть желания, которые давно уже не существуют в природе!

– С этим утверждением, пожалуй, трудно будет не согласиться.

Гэбриэл выдохнул густым кольцом сизого дыма и пристально посмотрел сквозь дымчатую пелену на невозмутимо продолжающую работать за своим компьютером Мишу.

– А почему вы не пользуетесь библиотечным компьютером? Там система посовременнее этой.

– Меня вполне устраивает этот компьютер. К тому же здесь спокойнее.

– Вы очень одиноки, Миша?

– Наполовину.

– Наполовину…

– Если вокруг полно одиноких людей, нельзя считать себя совсем одиноким… Вот сейчас рядом вы, значит, я уже одинока только наполовину.

– И всё-таки вам нравится одиночество.

– Скажем так, я отдаю ему предпочтение.

– А может, совсем иному предмету внимания?

– Какому именно предмету внимания, полковник Харрис?

– Ну не мы же, команда голых мужиков под прозрачными крышками физирефакторов, стали предметом вашего пристального внимания за последние месяцы.

Миша без тени понимания скосилась на улыбающегося Гэбриэла:

– Ещё чего!

– Лео – конечно же.

– Лео – конечно же! Кто же ещё?.. япона-мать…

Гэбриэл подышал на револьвер, потёр ствол рукавом куртки:

– Как скоро мы пойдём наверх?

– Скоро, – Миша всё ещё не отрывалась от экрана своего компьютера, и её пальцы не переставали перебегать с клавиатуры на квадратные сектора экрана. – Теперь такое оружие малоэффективно и нерентабельно: его ресурс быстро истощается, да и не из чего делать само оружие – слишком большие затраты при малоэффективной отдаче. На улицах тепловое, лазерное, дестабилизирующее оружие… Огнестрельный боеприпас нынче не в моде!

– Это формальность! Мясо всегда остаётся мясом – будь то наживка на лазерный крючок или на огнестрельный патрон.

– Трудно с вами не согласиться… Вы пришли ко мне, полковник Харрис?

Гэбриэл засунул револьвер обратно за спину:

– Угу… я пришёл поговорить, полковник Васильева.

– Джон просил?

– Ну в общем-то его было желание – правда. Но я тоже об этом думал… Я пришёл поговорить и обсудить наше дальнейшее будущее.

– У вас нет будущего, полковник, вы из прошлого: ваши люди никогда не примут этой реальности, для них всё это – слишком…

– Вот так – с разбега: нет будущего! Может, не стоит сразу же сбрасывать нас со счетов? Старая гвардия всегда чему-то может научить молодых солдат, предложить свою помощь. Как-никак, но опыта нам не занимать по многим полевым вопросам.

– Молодых солдат, говорите?

– Не стоит реагировать буквально отрицательно на каждое моё высказывание – это не приведёт ни к чему объединяющему и ни к одной общей цели.

– Без разницы! Не будем переходить на личности, полковник: на сегодняшний день здесь только мы с вами можем пока что удерживать в рамках очень и очень нестабильную ситуацию.

– Пожалуй, с этим я тоже соглашусь.

– У нас большие проблемы, полковник Харрис…

– Поэтому, наверное, мы здесь!

Миша наконец отлипла от своего компьютера. Она кинула на полковника ещё один не располагающий к тёплой беседе взгляд и вынула из бокового гнезда клавиатуры «ракушку» чуть большего размера, чем криотоп у неё за ухом. Воткнула её в ушную раковину, и сразу же, точно с потолка, полился её же, но уже чуть приглушённый голос со стальными, режущими ухо нотками – голос, от которого Гэбриэла буквально передёрнуло.

– Внимание всему военному составу бункера!! Надеюсь, никому не надо подтверждать, что вы слышите голос полковника Васильевой, а не Микки Мауса с планеты идиотов?! Всем мальчикам и девочкам отбыть по своим спаленкам, пока не заставила кого-то чистить унитазы личной зубной щёткой… Капитан Рур! Если через пять минут ты и лейтенант Танго не будете в отключке, наложу на вас штраф в виде публичного дисциплинарного взыскания… Рот!! Закрыть и меньше вякать… то-то, лейтенант… И, капитан, занеси-ка мне в ФЗ-кабинет большой кофейник… Хватит тормозить – меня не колышет твой напряг!! Шурши быстрее!! Успеешь за пять минут – отсчёт пошёл… Всем отбой!!

– Круто… А когда у моих ребят будут такие же криотопы, как у ваших солдат, Миша? С Джоном не договоришься: то настаивает – всё от Команды «Альфа» теперь зависит, то сам себе противоречит, кивая на ваши указания.

Миша поставила «ракушку» бункерного переговорного криотопа на место и, придвинув к углу стола пепельницу Танго, посмотрела на Гэбриэла:

– Не загоняйте в смерть лошадей, полковник: ваше не заржавеет – будьте покойны! Команда «Альфа» – мужчины, с которыми не знаешь, как себя вести. Присаживайтесь, полковник Харрис, присаживайтесь, в ногах правды нет, хоть волка ноги и кормят… Там, наверху, всё ясно, как ночь в пекле! А как вести переговоры с «древними», со старой гвардией, с легендой чуть ли не вестернов Дикого Запада, с живыми мертвецами, я пока что ещё не знаю и практики такой у меня – сдохший кот больше наплакал.

Гэбриэла от таких прямолинейных комплиментов всего передёргивало, но это был именно тот вариант, когда раз спасуешь и тебе конец – до скончания века! Он пододвинул себе стул-кресло и сел поближе к столу:

– Команда «Альфа» тоже во Вьетнаме имела статус команды ООН: отряда особого назначения… Думаю, выход есть, Миша!

– Ну?

– Начнём всё сначала – так будет проще.

– Хмм… Согласна! Спрашивайте, полковник, спрашивайте: тянуть резину – рассусоливать со смертью.

– Хмм… Вот так сразу! Ладно… А вы знаете, Миша, что Команда «Альфа» воскресла практически на Рождество. Верный признак хорошего «зачатия».

– Х-хы! Хорошее начало и отличный подарочек как на Рождество… Не думайте, полковник, что мы этого не заметили! Только теперь не до праздников: вот-вот Третье Пришествие Христа.

– И всё же вы нас недооцениваете, Миша.

– Я вас не знаю! А суждения со слов лабораторного фанатика и столетние газетные публикации – не более чем легенды, сказки, выдумки… А если почитать задним числом мифологию «древних», вообще становится ясно: добрая половина прежних героев не выдерживала испытание ни славой, ни временем – и очень скоро герои сами становились теми, от кого ещё недавно защищала тех, кто сам не мог себя защитить.

– Согласен, с чужих слов труднее судить, а газеты – это вообще королевство кривых зеркал.

– Не говоря уже о сериалах для домохозяек!

– Кстати, в отличие от Зулу, мне очень даже нравились эти ребяческие сериалы: Джордж Прайд был весьма реалистичен как на полковника звёздной Команды «Альфа»… Вам так не кажется, Миша?

– Не могу судить!

– Пока что…

– Время покажет!

– Время покажет…

В комнату вошла Чукки с подносом:

– Кофе, полковник!

– Пять с половиной минут.

– Я уже в гамаках… сэр!

Чукки поставила на стол высокий кофейник, две кофейные пары и сахарницу.

– Капитан, откуда ты знала, что надо две кофейные пары?

– Знала… – Чукки зыркнула на Гэбриэла, сняла свой заушный криотоп, закинула его в один из карманов своих «техасских лохмотьев» и исчезла за дверями ФЗ-лаборатории.

– Вам не приходило на ум, Миша, что вся эта ваша чокнутая четвёрка солдат до чёртиков смахивает на точную копию другой четвёрки Команды «Альфа»?

Миша ухмыльнулась:

– Я знала, что вы это скажете, полковник. Но вы также должны были отметить, как далека на самом деле от настоящего идеала формула новоиспечённой Команды «Альфа».

– Даже чересчур далека!

– Вот видите, даже вы не можете этого отрицать… Лично я считаю, что ничего такого нас с вами роднить не может, и тем более вряд ли что получится из такого союза толкового – я имею в виду общие полигонно-полевые операции.

– Как удивительно иногда могут совпадать некоторые вещи, которые ещё только намечаются где-то на подсознательном уровне, – Гэбриэл налил кофе и себе, и Мише. – Но, если судить по собственному опыту, то могу утверждать одно: в любом случае и при любом раскладе всё получится само собой, и результат всё равно будет, какой бы он ни был.

Миша отпила глоток кофе:

– Глубокомысленное замечание, полковник Харрис. Но, так или иначе, точка отсчёта и сама причина, по которой нас здесь столкнули некие силы, – Лео Румаркер!

– Согласен! Но, может быть, если рассмотреть все стороны дела повнимательнее, это не так уж и плохо: вы, Миша, и ваши солдаты – живы, Команда «Альфа» – я и мои солдаты – тоже… первый положительный результат налицо…

– Гмм… У меня такое чувство, что я вернулась к себе в штаб: налицо такое же хитроумное зубоскальное окружение.

– Кто водится с волками, научится выть.

– Вас хрен переговоришь, полковник Харрис! Только не вздумайте принять мои слова за комплимент.

Гэбриэл расплылся в широкой белозубой улыбке:

– Понимаю, не тот случай!

– Правильно понимаете, полковник! – Миша одним нажатием кнопки переместила своё кресло пониже и приняла свою любимую позу: вытянула ноги вперёд и сцепила руки на груди. – Джон давно уже свихнулся на идее вывести свою внучку из зоны тотальной смерти. Но для этого нужна команда – надёжная команда смертников, которым нечего уже терять… Так первой в бункере появилась Чукки – профессор вытащил её из «кресла разборки»: пускать мясо в безостановочное производство теперь в тренде! К тому времени Чукки уже была не менее чокнутой, чем Лео, но её надёжность и продуктивность были в её личном деле. Профессор многие годы внимательно отслеживал каждый необычный случай хотя бы с относительно «чистым материалом». Он следил чуть ли не за каждым пациентом своей наноклиники и соседнего военного госпиталя Форта с отделением для свихнувшихся ветеранов, к которому он имел полный и гарантированный допуск, – пока одного дня из его Наноцентра не пропал очень ценный и небезопасный агент: лейтенант Танго Танго. Генерал Бэкквард сразу же наложил вето на посещение гражданскими докторами военного госпиталя, а теперь даже Наноцентр круглосуточно под охраной и надзором военной полиции… Так вот, Джон долго и безуспешно искал, но не мог найти никакого для себя подходящего материала. И кто знает, как всё обернулось бы для вконец съехавшего к тому времени капитана ВВС Чукки Рур? Кто знает…

– Но время уходило – Джон спешил!

– И Джон принимает решение. Чукки – то что надо: смертник, человек, в бывшем безупречная репутация в плане надёжности и профессионализма самого высшего класса… Профессор долго бился над Чукки, почти полгода, прежде чем смог вернуть её в более-менее нормальное человеческое состояние. За пять лет Чукки ни разу не покинула бункера по собственной воле: ей не нужно было подниматься наверх, и замкнутого пространства её повёрнутые мозги благодаря трудам профессора Румаркера не боятся. Чукки может находиться в состоянии спящего транса достаточно долгое время – в закрытой клетке размером с кофейную чашку. А за Лео Чукки может отдать и последние крохи ума, а заодно и всю свою жизнь до последней капли… Несколько раз Лео пропадала, да так, что её не могли отыскать даже «загонщики» Бэккварда. А Чукки отыскивала её благодаря своему «третьему глазу», которым её предусмотрительно наградил наш дорогой доктор Франкенштейн.

– Что-то я пока что не заметил особой любви между Лео и Чукки.

– Х-хы!! – Мишу аж подкинуло. – Хотите всё и сразу – так, полковник?!

Гэбриэла пробило током от такой реакции Миши, но он не смел себе позволить эмоции, подобные женским.

– Я только сказал…

– Не говорите лишнего, полковник Харрис: за каждое слово следует держать ответ и перед собой, и перед другими… Лео – психопатка! Но не чудовище! Вы и сами заметили, полковник, Лео – гадкий подросток и по физическому развитию, и по разуму – особенно в вопросах элементарной логики и адекватной реакции.

– Может, Лео не такой уж и ребёнок: всё-таки пройти всю Третью Мировую Войну, играючи создать оружие смертоносного уничтожения, прекрасно чувствовать себя в своей шкуре, оставаясь вольным наёмником-смертником. Но, конечно, если сравнивать с вами, полковник…

– Неоправданное безрассудство присуще только мальчишкам.

– Вы меня не слышите! Лео – профессиональный убийца!

– Для этого мастерства много ума не надо.

– И всё же! Лео – профессиональный и жестокий убийца, судя по её щедрой и богатой на смерти биографии.

– Да!! Генокеры – её особо слабое место, да и монстры за стеной её не успокаивают… Но за двадцать лет после войны Лео не зашибла до смерти почти что ни одного человека. Прикалечивала – да! И всё… После Третьей Мировой вся её война – драки с генокерами по подпольным барам, часто со смертельным исходом. Но таково «селяви» нашего мира: хочешь выжить там, где выжить нельзя, убей противника, а лучше – двух. А монстры – особенно те, что за стеной города, – они у нас считаются такой же боевой единицей, как и условный противник на поле боя… Даже я понимаю, что Лео – она другая. Она не такая, как мы все. И если бы всё сложилось когда-то по-другому, разве же этот ребёнок из космоса так бездарно-расхитительно тратил бы свою драгоценную жизнь на такое ужасное насилие над собой и другими, на такую ужасную жизнь, которую и жизнью-то назвать кощунственно?! Да и что вы мне тут про Лео морали читаете?! Её позывной на войне был «Космос»! И она полностью оправдывала второе имя, данное ей при рождении Джоном, а потом использованное ею для создания собственной супермины: Лео сама была как её акустическая «лягушка» наживного действия – дестабилизирующая, одиночка-герой и безбашенно-опасная… Никто! Никто не хочет добровольно ходить чинить стены города и, самое главное, ремонтировать охранные минные поля. Как по-вашему, насколько надо быть действительно чокнутым, чтобы делать эту работу по собственной воле?! Только самые психологически стойкие солдаты-генокеры идут туда, заключённые-смертники и психопат сержант Лео Румаркер – всё! Лично меня туда и за миллион не заманишь! И так каждый… На самом деле больше всех именно Лео здесь не должно быть – в этом грязном сдыхающем Индианаполисе.

Миша с силой втянула в себя воздух и сжала кулаки… Гэбриэлу этот знак совсем не понравился. Он за один глоток допил остывший кофе Миши, налил горячий кофе в чашку и вместе с блюдцем подал ей прямо в руки.

Полковник выдохнула и взяла протянутую чашку:

– Спасибо… Потом профессор стащил с «разборника» Танго – ещё одну бесшабашную человеческую душу! Я её знаю ещё с войны – косвенно: по службе мы почти никогда не сталкивались бок о бок и уж тем более никогда не завязывали дружеских отношений, но дорожки наши частенько пересекались. На войне такие, как мы, были особо пользуемы, и на нас был большой спрос. После войны, как это обычно бывает, мы стали скорее опасными, нежели востребованными. И здесь ты или на стороне богемы, или «прощайте все заслуги перед Отечеством»!.. Танго после войны какое-то время служила в Объединённых Войсках ОСОЗ – в «Барракуде»: летала от Каффы на все точки последних мегаполисов. Потом пошла вниз: сначала была в звене охраны правительственных крейсеров Форта Глокк, послужила даже в «грязных загонщиках» Бэккварда… Но надо знать Танго! Главная её проблема – скука! Ей всегда надо быть в движении, что-то делать, куда-то лететь, кого-то убивать… Танго – стопроцентная автономная боевая машина: её собственная нейрокинетика выше обычной человеческой вдвое, она может поднять и посадить космических корабль любого типа, войти в неизвестное селение и выйти уже из полностью зачищенной зоны. Но её природная интуиция лучше всего работает, когда на то есть причина: настоящие военные действия, например! Но определяющее, конечно, первое и главное: у Танго менталитет прирождённого убийцы. Не знаю, как их там дрессировали раньше в чёрных рейнджерах, но то, что все эти качества были присущи Танго с самого рождения, я не имею на этот счёт ни малейшего заблуждения: сначала что-нибудь оторвать, а уже потом разбираться, что это было – мужской член или крысиный хвост?

Гэбриэл от неожиданности так икнул, что чуть было не пролил на себя свой кофе:

– Боже Милосердный!

– Да не переживайте вы за своего хныкалку! Руки-ноги у вашего Красавчика останутся целыми – пока! Пока она под моим командованием: подчиняться она умеет. А скука у нас тема запретная и точка!! – Миша саданула кулаком по столу и снова спокойно откинулась на спинку кресла. – Танго даже выполняла задания по программе Чёрной Смерти и даже года два работала со Вторым Отделом. Но и там мы мало контачили: я в основе своей занималась стратегической картой, а она сотрудничала с группой прямого уничтожения… Несносный характер Танго в конце концов сослужил ей плохую службу: её перебросили на «загонщиков», а потом – и на городскую службу. И зря они это сделали! Не занятый настоящей работой чёрный рейнджер – всё одно что быстро тикающая мина… И если уже говорить начистоту о том, кто здесь профессиональный убийца до мозга костей – так это Танго! И это не голословно: думаю, даже сама Танго не знает, скольких она отправила на небеса и куда подальше. Одну среднестатистическую армию – так точно… Добровольно, как и Лео, она конечно мало кого убила, но по приказу – без колебаний! Океаны крови на её руках! И добрая половина – люди: мужчины, женщины, дети, старики, солдаты и не солдаты, а вместе с ними домашние хомячки и сладкоголосые канарейки. Ей всё равно с кого сдирать кожу, а с кого общипывать перья. Была бы работа да повеселее! Даже я её с трудом понимаю. Лейтенант сама по себе очень скрытная натура – её почти невозможно разговорить, если она сама этого не хочет. Но может болтать без умолку часами, если ей дать отличный повод и если она доверяет. Ей не нужны ни награды, ни слава, ни популярность: для неё все эти понятия – пустая муштра на плацу! Совсем другое дело – свобода чёрного рейнджера, настоящее боевое братство и отличная резня… Её нарицательное имя: тень! Её кредо: быть неуловимой даже в собачьей конуре, незаметной даже в самом ярком камуфляже, смертельно опасной даже на виселице! Танго – это интеллект, интуиция, животный инстинкт выживания. И на самом деле никто, никто не знает сколько жертв на счету Танго. Верьте мне, полковник Харрис!

– Вы заметили, что восхищаетесь буквально фанатично вашим смертельно опасным лейтенантом?

– А разве это не заметно, полковник? Она особая, она не такая, как все: она избранная – это однозначно! Но Танго больше, чем просто убийца. Она отменно ориентируется в политике и прекрасно понимает, кому обязана жизнью. И если может показаться, что Танго без души, то другое точно – этот солдат не без чести… Ну а меня так судьба просто даром предоставила в руки профессора Румаркера. И может быть, я не считаю себя обязанной чем-то Лео, но Джону я обязана шкурой: долги – не мой профиль!

– Я так и подумал.

– Профессор создал эту команду, что называется, не мудрствуя лукаво – по готовому типажу. Я бы даже сказала, один в один с уже приговорённого на веки вечные шаблона: с Команды «Альфа»!

– Угу… Особенно Красавчик и Танго – большей похожести не отыщется во всей Вселенной.

– Эмоциональные выводы и ничего больше! Эмоции – не ваш профиль, полковник Харрис. Вы же слышали, что сказал Джон: Красавчик – избранный, но так и Танго тоже.

– Под таким углом зрения, похоже, и в нас с вами что-то общее да отыщется?

– Отыщется, отыщется… зря злорадствуете, полковник.

– И что же, по-вашему, Миша, нас – двух полковников разных эпох и разных войн – так роднит и объединяет вопреки всем прогнозам человечества?

– Диктатура пролетариата в её чистейшем виде! Вы – курите как сапожник, я – пью как верблюд, вы – сражаете наповал своей голливудской улыбкой, я – могу повалить буйвола взглядом. А если покопаться под микроскопом, поле выбора может расшириться до бескрайнего театра военных действий. Но различия между нами всеми, как вы сами понимаете, это различия между небом, под которым повезло родиться вам, и той ужасной серо-фиолетовой гнилой массой, под которой умираем мы… Но иногда – иногда обстоятельства берут верх над нашими судьбами. Мы лишь ваша тень, ваша тёмная сторона луны – и нас это устраивает. Всех, кто пытался «сиять» вроде Команды «Альфа», тех уже давно нет… и ничего уже нет… Политики и военные довоевались, генетики дохимичились: Адам на грани полного умственного и физического вымирания. Джон сказал правду: дети не хотят больше рождаться – без нормального солнца, без луговой травы и без чистой земли под ногами. А те, которые всё же родятся, приходят в этот мир на горе самим себе и доживают в среднем лишь до десяти лет. И те единицы, которым всё-таки повезло перешагнуть смертельный рубеж, они почти все мальчишки: одна девочка на пятьдесят пацанов. Но и это не решает проблемы.

– Как-то не вдохновляет.

– Остальные генокеры: дети генной инженерии, дети генетических пробирок – как их называют. Есть ещё мутанты: люди-мутанты! Те, кто вдосталь нахватался радиации, химии, кислотных дождей, и эти – хуже генокеров: им всё равно кого убивать и кого грабить… Есть ещё кое-кто, но эта часть населения почти недоступна для широкомасштабного общения с массами: такие как вы, полковник! И они особо и без причин не покидают своих казарм, правительственных департаментов и военных кабинетов. И у них свои закрытые клубы, попасть в которые невозможно даже за все деньги мира… Я двадцать лет в ОСОЗ и дальше своего штабного казарменного клуба не продвинулась ни на полшага – даже меня не пускают в такие закрытые заведения. Зато в одном из таких клубов очень даже хорошо знают Лео: она там свой человек! Ещё бы! Девяносто девять процентов «архангелов» – бывшие или нынешние пациенты профессора Румаркера.

– Лео «архангел»?

– А вы думали – нет? Ваше удивление поддельное, полковник, вам меня не обмануть! Лео и не Гавриил?! Это же нонсенс.

– М-мм, пожалуй.

– «Клуб Убийц» – официальное название у этого закрытого клуба «древних» гвардейцев: «старой гвардии» – по собственному позывному.