Квартирный порох – на огне

Свой вопрос обстоятельства, где не приду

Я за ценностью воли обычного – терния.

Будто страхи сложили в глазах – по уму

Мне тончайшее вереском – света души

И на части в пути разложили – окно,

Где не может от сути – убавить оно

Мне пути – между личностью или ещё

Отживать – за надмением, где покорил

Ты в судьбе – это эго, что много любил

Свой прямой парадокс – за идейностью мира.

Где по части от я – в постороннем лице

Ты – потомок и кажешься всё не у дел

Привирать или жить, не имея – вины,

Что устройством по миру – обычно редел

И запрыгивал мифом уже – в никого

Этой старой причины – умело в аду,

Где под частью от эго – сегодня найду

Я проклятие лет – неприметного вида.

Судьба эго – чёрных перелётных

птиц

Подробно в объяснении – нашёл

Ты слой своих фатальных – берегов,

Не выдумал мой личности – покой,

Но вывел только формулу – поныне,

Где редкий цвету образа – алмаз

Покроет формой численной – для лет

Ту степь от перелётных птиц – в уме,

Чтоб было там спокойнее – и мне.

Я тонко от подробности – вздохну,

Но выключу торшер, как будто яд

Мне носит свет идейный – между глаз

И ищет путь порывистый – во сне,

Что много, много комнат – в голове,

Но стилем лишь одна – минует мне

Свободу – от надзорного клейма,

Что быть должны мы в мире – от того.

Подробно разговаривая – в стиль

Твоей игры химеры – перед злом,

Судьбой – за перелётными под вихрь

Сегодня небу птицами – там жить,

И где-то эго в странной – пустоте

Опять лечить, что стало – на кону

Мне мутно от пародии – на жизнь

Смотреть, чтобы угадывать – вину,

А после рассуждать, увы, – никем

И может вещью в робе – дураков,

Что стиль твоей приметы – не таков,

Но гложет формой мужество – не глядя,

Как путь на слой алмаза – между лет

И старой пули – в радости играть

Той бездной сожалений, чтобы врать

Себе, и, в общем, по любви – там людям.

Над верным, перелётным – мне вином,

Над образом спокойствия – из черт,

Что был затерян обществом – в руке

Ты сам не свой, но быстро – в уголке

Спасал сегодня бдительность, увы,

Не видя птиц по странной – синеве,

Но думая, как в обществе – глотать

Ты смог – пространный мир наедине.

Так видом чёрной области – руин

Ты машешь мне и точно – говоришь,

Что будешь в объективности – вдали

Там меньше мухи – проводить любовь

От созданного чувства – в голове,

Что рок – не твой химеры уголок,

Но птицы в чёрной бренности – вдали,

Когда и эго помнит – этот срок.

Где ходишь ты и в небо – на руках

Всё ищешь пламя мудрости – почти,

Где сам не веришь, но летаешь для

Своей свободы – будто отрастил

Там верный стиль досады – в голове,

Как завтра был бы миру – там дурак,

Но в чёрной остановке – мерных прав

За птицами, что улетели в мире.

На дне особой частности – сказать

Мне неловко бежать, не умея вести

Этим танцем – противную смерти игру,

Мне неловко лежать, но убыток – один

Я сегодня – под крайностью снова несу,

Чтобы в видимом сне – неприметно тебе

Рассказать, где уже на пределе – души

Ты уловишь тот хруст и опять – подаёшь

Мне обычности стены, откуда бы – дождь

Стал вопросом ума и такой – суетой,

Видел берег надёжный и снова – покой,

Чтобы дно субъективности – смело менять,

А потом по надмению быстро – пленять

Эту смерть, за которой уже – никого,

Но над новой, особенной ролью – горит

Говорящее общество в цвете – любви,

Что устал ты играть – не давая для слов

Это поле идейной раскраски – без глаз,

Где неловко бежать, где неловко – лежать,

Но сказать, что укроет – почтением нас

Злой вопрос – будто множества кожу.

Этим берегом снова – к тебе принесу

Завтра – будущий вид и отрывок любви,

Этим замертво брошенным полем – уму,

Что недолго остаться тебе – в тишине

На готовой от ясности просьбе – летать,

Чтобы там разговором – обратной души

Мне и частные споры вести – будто я

Наслаждаюсь почётностью – возле любви.

Не считая свой риск – от обычных людей,

Не играя за смертью – понуро в аду,

Но укладывать низменный ад – под рукой

Всё же снова опять – непременно смогу,

Чтобы заново личностью – видеть огни

На другом идеале и там – берегу,

Где нет места у страха и видом – горит

Злой оценки соперник – как маятник в вид.

Он загложет и памятью – форму тебе,

Там уложит вопросы, откуда бы – стиль

Стал прямой параллелью – напротив угла

Между осенью мнимой расщелины – глаз,

Оставлять – это смыслом и ровно тебе

Убывать – за последним, однако, ключом,

Где нет места искать управление – дней,

Но обдумать то дно, укротив – по уму

Завтра дар, и последний остаток – внутри

Сопряжения пройденной воли – под мир,

Что в вопросе не вижу уже – никого,

Как посмертное общество – возле руин

Мне надолго оценкой куда-то – ведёт

Обязательство – вновь по другой колее,

Но от серости странной – обратно войду

Я сегодня, чтоб лучше – угадывать день.

Тождество – на грани субъективной

игры

Крутит, вертит волчок – на себе былину,

Что не может сказать у чутья – потому

День прямой пустоты и его – акварель,

Где на грани, увы, я сегодня – теперь.

Всё не вижу себя и пою – в этом сне,

Словно горький пейзаж – на такой высоте,

Но и скромностью быть – для того не могу

Я сегодня актрисой – на белом снегу.

Тождество этих лет и опять – былина

Мне сказали: «Прощай!» – не давая понять,

Что ушла акварель и несметно – в лугу

Я лежу, как волчок – в этом светлом снегу.

Нет мне падали вниз и такой вот – игры,

Но крутясь между птиц – не могу убежать

В неприметный порог – всё для этой войны,

Просто видеть сегодня и медленно – жать

На пути тормоза, над понурой – игрой,

Что лежать в этом мне – очень больно, увы,

Но прошла акварель, что есть силы – виной

И уже никого в том лугу – тишиной -

Не смотрю, чтобы жить, открывая себе

Личный возраста день и прямой, как и сны,

Обоюдный порок, для которого – в жизнь

Стало малому плыть – неприметное горе.

Что лежать, как в грязи – не бывало уму

Мне сегодня, крутясь и вовне – потому,

Что над белой игрой – нет плохого внутри,

Словно крутится меч – для тебя впереди

И отыщет свой мир – от такого ума,

Где и скромностью быть – для тебя не вина,

Но почти пережить – тот осколок руин,

Словно сам ты сверчок – в поднебесной один.

Спишь и медлишь вполне – на прожитой Земле,

Возле спаянных стен, что копились – в уме

И в тождественной пытке – пытались понять

В этой грани ума, что сегодня в том – я

Стала мило играть – между созданных тем,

Между писем и стен – в обоюдной главе,

Что по мысли внутри – неприятности мне

Тонут в пятках, откуда – сливаются в ряд

От любви идеалов – под немеркнущим злом.

А потом говорят от вины – злой судьбы,

В субъективности склепа – пытаясь пронять

Серый ужас из стен – благородной тюрьмы,

Что от цели войны – нет наследства там мне.

Лишь потрогав свой сон – на обрывке иду,

Под никчёмностью света, снимая – тот миф,

Где в волчок я сегодня – под игрой подведу

Серый склон бытия – для такого здесь мира.

Ментальный опыт гражданского

бытия

Нет идейной дороги – куда-то идти,

Нет тропы, от которой уже – не больны

Злой досадой и там – по коварному сну -

Выше пропасти мира, откуда – усну.

Шлёт мне новый урон – небывалую весть,

Что в гражданской среде – обывателем весь

Я пропитан за тьмой и уже – под дугу

Не сбываются истины – в нежном снегу,

Но упрятал свой рай – за никчёмностью весь,

Я почти что погас, не взирая под – весть,

Где гражданскому сну – не тону под любовь,

Но сегодня усну – в этом опыте мирном.

Человеком иль льдом, без которого – дни

Стали редкостью смирно элегии – в тон

Жить и верить, что снова у прошлого – мы

Видим только лишь часть – иллюзорной души.

Старит общество, глядя – в такие глаза,

Верит прошлому гладя – подзорный намёк,

Где-то в истине пробной, а может – внутри,

Что глазами не видел – такой темноты,

Но в гражданском подполье – у времени рай,

Будет должному в воле – бежать за мечты,

Что ментальностью признан – уже по добру

Ты сегодня в капризах – под спелую жажду.

Говорить и не верить, что стало – тебе

От сомнений неделями – плыть по воде

В той затравке готовой – под призраком ран,

В мире лучшего вида – намедни поболее,

Чем в глазах человек – городского ума -

Стал бы видеть тлетворное – вдаль до вины,

Что доселе ментальностью – стены тебе

Верят прошлому больше, чем города крылья.

Но увидит твой миф для пути – на кону

Смелый призрак элегии – будто ко сну

И в гражданские тени – всё не будет пенять,

Но наверно под прошлое в жизни – пленять

Свой никчёмности возраст и смелую – грань

В городском обручении истин – под важность,

Что горишь ты и водишь – иллюзорное вдаль,

Где почти человеком ты стал – наподобие

По идейной дороге, чтоб на этом – идти,

Говорить и не думать, что спало – в глазах

То безумие личности – в жизни найти

Идеальное прошлое – будто бы пропасть,

Где словесные тернии слепят – твой рай

И немного наверное будет там – тошно

В городской субкультуре, играясь – понять,

Где ментальные тени отучили – любовь

За идейностью жизни – проводить тишину,

Не имея воззрение прошлого – в смысле,

Но подкравшись наотмашь – в прелюдию сну,

Чтобы жил человек – как и юмор, непросто.

Гражданский опыт нигилизма

Ничего не хочу и уже – под луной

Я не вижу искусство такое – со мной,

Что корило бы лучше, чем зной и игра

В повседневности пуль – от чего тишина

Мне немного укроет ту вечности – явь,

Чтобы думать о прошлом и снова – нести

Упрощение должное – будто родясь

За слугой нигилизма, что времени брошен я.

Мне немного отнять – на итоге ума

Стало вымыслом лично – внутри у луны,

Что в гражданской проблеме, меняясь её

Доигравшей средой – для судьбы тишины.

Что есть большего времени – там и один,

Что есть меньше уже – наподобие льдин,

Я прикрыв этот мост – ненаглядно возьму

На другой тишине – словно злобной причине

И от этого ужаса – стало мне плыть -

Так легко, точно в смысле уже – не могу

Я быть лучше, чем был и поэтому – боль

Кроет время процеженной волей – такой.

По судьбе не виляя хвостом – в рукаве,

Не имея той важности жизни, где мне

Станет плохо, играясь причиной – о снег

Между первой луной, что прожил – человек.

Он в гражданской руке – не ведёт этот мир,

Но от белой серьёзности выше – внутри,

По глазам не играя за вымыслом – мне,

Только пробуя вечности жизнь – на огне.

В этом опыте чувства, увы, прохожу,

По гражданскому полю, откуда – служу

И не знаю, что вымыслом станет – одна

Мне печальная в сердце природы – луна,

Выть и верить, откуда судьбой – нигилизм

Там предпринял восторг и умея – вести -

Вынул прошлое опытной серы – на мне,

Чтобы думать громадной виной – на уме.

А потом создавать этим душу – вовне

И летать и кричать, что, увы, на коне

Я в безмозглости жизни – один проведу

Эту наглую пустошь вопросов – к уму,

Где не стану визжать на кону – от души,

От людей, что изжили серьёзностью – мне

Эту прошлую форму катарсиса – в жизнь

И теперь обстоят может лучше – в вине.

Может страху в огне – за никчёмностью вниз,

Где блуждают огни – проявления скал,

Что ушёл этим к прошлому сам – нигилизм

И отпал в сюрреальности множества – там,

Проявляя вопросы – за должное в жизнь,

И не медля, что в стиле гражданской – весны

Стал и ты – покорением смерти ужить -

Эту личности важность, немея внутри.

Что утратой иль старостью – выше немел

И почти подошёл бы к реальности – мне,

Но внутри нигилизма ты также – один,

Как отшельник в глазах – городского пути.

Всё не ждёшь и нет места тебе – по игре,

Над любовной отмычкой, немея на вид,

Где-то в прошлом источнике, что не умел

Ты играть обстоятельством – будто по мне

Могут бегать те чёрные кошки – во сне,

Могут плыть корабли – за никчёмностью льдов,

Где украл ты серьёзностью – выше один -

Эту жизни печаль – обещая ей сложность.

Чёрный символизм гражданской –

аналитики разума

Чёрные петли, сминаясь – во мне

Ищут пути от реальности – после

Чёрного возраста – там в глубине

Малой души – между жизнью из стен.

Можешь ли в будущем смыслом – играть,

Сам по вине откровения – пошлости,

Будешь ли частью искусства – вести

День в откровении спелого – врозь?

Чёрной средой в символизме – от дней,

Между гнедой укоризной – за ложное,

Что по гражданскому полю – одна

Воет в приличии созданной – бренности?

Ты, как в руках под итогом – от стен

Выше и выше под крайностью – слова,

Весь в аналитике спелся – под плен

Разума вновь – от ночного дождя,

Будто бы призраком вышел – на кон

Будущей ясности в Питере – в должное,

Но от громадной к устройству – Невы

Сам не допонял свой мерности – выстрел.

Так ты стреляешь теперь – между стен

И символ души – от гражданского поля,

Вниз по истерике, впаянной – врозь

К сложности жизни от мании – вдаль,

Где символизмом ты выше – тех лет,

Стал современником к личности – более,

Чем отпустил свой утопленник – в ряд

Долга другого судьбой – дурака.

Чёрные петли позвали твой – свет,

Вымерли в спаянной коже – наверное,

К чёрному символу в низменном – сне,

Чтобы прожил тот случайный – ответ,

Как на душе аналитикой – в тождестве

Видит твой опыт ночной – эту порознь

Личности сплошь совершенную – манию,

Чтобы бежать в человеческий – рост,

Там не оставшись и сном – не завидуя

В ценности жизни, откуда бы – выдумал

Тот многоликий источник от – разума -

То идеальное тело мне – в разности.

В тон философскому полю – на вечности,

Символом скрытым о нежной – предтечи,

Где подобрел ты опять – на конечности

Ветхих идей в этом сонном – окне,

Выдумав свой оправдания – возрастом -

Верх одиночества – в вверенной пошлости,

Что, как и раб ты стремишься – на разуме

Быть аналитикой взглядов – вокруг.

Тонешь и веришь, что городу – малому

Ты – одинокий под вечностью грации,

Вверил там поздний поток – за наградою,

Чтобы устал ты, как в мир – человек

И под чутьём символизма мне – радовал

То идеальное тождество – в личности,

Словно от чёрной вуали – ты нежишься

В склад современному стилю – небрежному.

Видишь, как вороны стаей – под опытом

Верят внутри, чтобы видеть – притворное,

А под вопрос – обнажать этим возрастом

Стиль идеальный, что жизни – среда.

В городе полного мифа – за пошлостью,

В радости сердца, немея – под ревностью,

Где горделиво под вороном – стелется

Призрак – за тёмным оскалом судьбы.

Может он вороном стал и – нетленное

В мир претворил, как одна мне – Вселенная,

Вдаль современности падая – к осени,

Чтобы играть этим чувством – по прошлому.

Жизнью чутья в символизме – непрошеном,

Чёрном остатке – под нервностью осени,

Вниз притворяясь, что стало – забвение,

Как одиночество вновь – повторением.

Чёрная свобода аналитического

гения

Этот день, и уже на уме – никого,

Кто бы мог прочитать – умиление сил

Над непрошеной вечностью, как по уму

Ты движением держишься, словно в аду

И тогда, между прошлого – сам по себе

Отвечаешь, как заданный ворох – сомнения,

Что искал ты вопросом сегодня – вину

Или топкую форму, умирая – за гением.

Он опять потерял для любви – берега,

Вышел к счастью вдали, не умея – сомнением

Умирать или двигать сегодня – глаза,

Чтобы больше увидеть – за покорным умом.

Точно в чёрной звезде или в мифе – вокруг,

Что набрал ты искусства уже – для меня

И не можешь считать умилением – мира

Это общество, точно волшебник – в руках.

Но ползёшь и не ладишь уже – между тем

С окончанием мудрости, словно негоже

Всё тебе в этот день – открывая предел

Убивать всю сложнейшую мерой – вину.

Как на чёрном искусстве – покорной любви,

Между частью свободы и именем – прошлого,

Где застыли в гробах – иллюзорные сны,

Словно совы под воротом – старой весны.

Мне уже для неё никого – не узнать там,

Не вернуть отношения – внутрь по хорошему

Умилению тождества – будто бы прошлое

Стало новой границей – за млечной игрой.

Покоряясь внутри – к аналитике сложного,

Поднимая ту схожестью видом – причину,

Где не можешь ты жить, но украдкой – паришь

Вслед искусству другому – о том говорить,

Но считаться уже – экзальтацией нового,

Где-то в гении снов или прошлым – по мере,

Где сегодня прожит этот ясности – остов

Между солнечной кровлей – в проявленной лжи.

Всё немного там больше уже – не поверив,

Не учтя поколение в множестве – истин,

Что за чёрной игрой – там уводит потеря

В аналитике сложности думать – о прошлом.

Мне вести эту схожести гневную – линию

И вопросом не ладить в душе – на презрении,

Что увёл ты отторгнутый стиль – так непросто,

Где в глазах – только ужасом малые звёзды.

Как в душе за свободой уходит – не ведая

Этот гений из каменной стелой – последнего,

Иноземного прошлого – в дар поколениям

Между страшной материей солнца – во мне.

Что в чутье от неправильной мании – кажется

Мне одно привидение – в тонкости ужаса,

Как граница реальности – к слову ужасного,

Что вопросом ты стал мне – нуждаться уже

И кричать, что душой аналитике – сломлено

Это поле идейности вдаль – поколениям,

Где бежишь ты и знаешь, что миром – уловлены

Мы – в обратной причине на новой стене.

Между чёрной свободой в пути – управления,

Где-то вымерив тонкости ловкого – гения,

Что отнял он минутное правило – будущим,

Запредельным отсчётом – своей же души.

Душа свободы – в чёрной маске

Мне за сценой уму – современно бежит

Твой предел состояния – будто бы жить

Стало лучше и правильней, но – потому

В этом сне я снимаю – другую вину,

Что за чёрным окном – нереальности слов

Ты опять повторил ту идейность – оков,

Где-то в возрасте нужном, но – постоял,

Чтобы сценой улаживать – призрак ума.

Он почти что за маской – сокрылся тебе,

Он не верил, что стал ты – идейности выше,

Чем в сердцах повеления – маятник скал,

Что уносит твой мир – для такого вокруг.

Между жизнью и смертью, но снова один

И щебечет тот день, не имея – вины,

Что укромностью общества – там по душе

Стал ты видом свободы – скитаться укромно.

Мне за сценой и образом, чтобы – спасти

День уже приготовленный – миру под сон

Или над головой – ту причину снести -

Между звёзд человеческой склоки – душой.

Что один ты и множеством жизни – упал

На предел состояния сломленной – жизни,

Где за маской – свободу отражаешь и там,

Ты сегодня мечту, как и видимость – моды.

Для театра твой миф – не такая вина,

Но играешь ты подлому сердцу – в прибой

Ограниченной скромности – выждать туда

Слово верное в памяти личного – солнца.

Но потухло оно, как и звёзды – под стиль

И уже в современности пляшет – тот мир,

Как бездонное облако, вжившись куда -

Ты не можешь бежать, не завидуя лишь

Этим сам ты снимаешь ту – видимость зла

И нарочно не любишь искусство – у прошлого,

Но за чёрной природой по маске – несёшь

Мир в глазах оконечный, как верности дождь.

Он прошёл, словно улица стала – умом

И над главной потребностью – выше бежит,

Где и чёрным осколком – пробитой души

Ты ей – мельче, чем собственный мании мир.

Жить не можешь, но также уму – дорожишь,

В настоятельной форме – сегодня беседой,

Но куда-то за личностью выжив – молчишь,

Где и чёрная маска тебе – как погода,

Всё не любит смотреть, но упала – на мир,

И куда-то прошепчет таинственно – тени,

Где свободен ты сам, как уловленный лист

По осенней звезде – проявляемой сложности.

Говоря, что свобода не стала – вести -