Медитации на Таро Освальда Вирта

Они не поняли, что Ночь – это лишь отсутствие Света, а не его вечный враг. Они не поняли, что Тьма не имеет бытия сама по себе. Они попытались дать имя тому, чего нет, и эта ложь стала фундаментом их мироздания.

Направив «невидящий взор и шумливое ухо», они с жадностью изучают этот свой театр. Я вижу их астрономов, следящих за «блуждающими делами круглоокой луны», и вижу, как сама луна смеется над ними, показывая им то одну, то другую свою сторону, вечно светя чужим, отраженным светом. Я вижу их физиков, изучающих «губительные дела ясного солнца», не понимая, что его лучи не творят, а лишь освещают уже существующее. Их мир – это мир становления, мир подлунный. Мир, где все меняет место и изменяет цвет, где дружба сменяется враждой, а любовь – ненавистью. Мир эмоциональных качелей, где за каждым взлетом следует падение.

Я поднимаю взгляд от этой суетливой, трагической картины и снова смотрю на Богиню. Она не отвернулась. Она смотрела на них вместе со мной. В ее взгляде нет ни гнева, ни презрения. Лишь глубокое, материнское понимание и безграничное терпение. Она знает природу своих детей.

И тогда я снова вижу полумесяц у Нее под ногой, рогами обращенный вниз. Теперь я понимаю его смысл во всей полноте. Этот мир блуждающих, двуглавых смертных, этот кишащий водоворот вечной смены – это и есть тот самый полумесяц. Она не отрицает его. Она не уничтожает его. Она признает его существование как мнения, как игры, как необходимого урока для незрелой души. И Она господствует над ним, легко и без усилий попирая его своей стопой, опираясь на непоколебимую вечность того самого шара Бытия, который я видел.

Она – Царица Небес, чей ясный, единый Разум стоит над хаосом становления, как маяк над бушующим морем.

Богиня-Кормилица и Эрос-Творец

Я думал, что познал Ее. Я думал, что суть Ее – в различении, в ясности, в непоколебимой власти Разума над хаосом. Я видел Ее как Царицу совершенного, но статичного шара Бытия. Но Она улыбается, и улыбка эта – не просто благосклонность, а откровение. Она приглашает меня идти дальше, из тронного зала Ее ума в пульсирующую клеть Ее сердца.

Мир «мнений смертных», что кишел у Ее ног, начинает меняться под Ее взглядом. Он перестает быть ошибкой, иллюзией. Он становится материалом, холстом, сырой глиной в руках гончара. Я снова вижу сплетающиеся венцы, кольца огня и ночи, но теперь я задаю вопрос: кто заставляет их не просто существовать, а взаимодействовать? Кто заставляет их не уничтожать друг друга, а вступать в союз, рождать смешанные цвета, творить гармонию из вражды?

И ответ приходит не извне, а рождается во мне, как эхо Ее воли. Среди всего этого, в самом средоточии сил, как кормчий на корабле, стоит Она. Она – не просто наблюдатель.

«Богиня, которая всем правит».

Матерь самой Ананке, той Необходимости, которая держит в путах Бытие, Она теперь направляет эту Необходимость на творение. Это Она управляет «ненавистным рождением и совокуплением», превращая слепой инстинкт в таинство плодородия. Это Она посылает женщину к мужчине и мужчину к женщине, вплетая в их кровь неутолимую жажду единства. Она – тот фундаментальный закон притяжения, та Душа Мира, Anima Mundi, которая заставляет разделенное искать свою половину, тоскуя по изначальной целостности.

И тогда Она открывает мне свою главную, творящую тайну. Она делает первый шаг. Она, бывшая до этого лишь чистым, самодостаточным Бытием, решает излиться вовне. Она совершает первый акт воли.

«Первейшим из всех богов она задумала Эрота».

И я вижу его рождение. Это не младенец, но чистая Сила, первозданный трепет, космическое вожделение. Он – не сын Богини, он – Ее ожившая Воля, Ее деятельная Любовь, Ее простертый вовне скипетр, увенчанный шаром мира. Эрос – это Ее решение не только быть, но и творить. Он – тот самый гений-посредник, сын Пороса (Изобилия) и Пении (Нужды), вечно стремящийся, вечно ищущий, вечно жаждущий. Он – Любовь-философ, что ведет все сущее от нужды к совершенству.

И эта сила, этот Эрос, вырвавшись из Ее лона, наполняет собой все. Я слышу, как трепещут крылья воробьиной стаи, несущей колесницу Афродиты. Я чувствую, как Ее сила заставляет того, кто не бежит, начать бег, а того, кто не любит, вспыхнуть любовью, «хочет, не хочет». Это не просьба, это закон. Я вижу, как под властью этого закона бык, ужаленный страстью, ревет, а козел неотступно следует за своей козой. Я вижу, как цветы распускаются, деревья растут, а реки текут – не по законам физики, но по воле Эрота, который есть воля Императрицы.

И я постигаю, что Любовь – не стремление к прекрасному, как мне казалось. Это, как учила Диотима, жажда родить и произвести на свет в прекрасном. Вот оно – таинство произрождения! Это ключ ко всему. Люди, звери, боги, планеты – все беременны, все жаждут разрешиться от своего бремени в объятиях красоты.

Теперь я по-новому вижу символы на Ее карте.

Ее крылья – это не знак ангельской природы. Это крылья Эрота, вросшие в Ее плечи. Это сила Ее творческого желания, что окрыляет души и поднимает их от земли к небу, от материи к идее.

Ее щит с орлом… Орел – это не просто хищная птица. Это душа, прошедшая через алхимию Любви. Это результат того самого «рождения в прекрасном». Душа, которая, ведомая Эротом, поднялась от любви к одному телу к любви ко всем телам, от тел – к прекрасным душам, от душ – к прекрасным законам, и наконец узрела саму идею Красоты. Это «зафиксированный» в горниле страсти дух, способный теперь парить в небесах и не сгорать.

И, наконец, я вижу лилию, цветущую рядом с Ее троном. Она не была создана усилием. Она просто расцвела, как естественное и неизбежное следствие той вселенской гармонии, которую Богиня устанавливает в мире через Эроса. Лилия – это спонтанный акт чистой красоты, финальный аккорд божественной симфонии. Она – доказательство того, что высшее творчество – это не борьба, а позволение красоте быть.

Я стою перед Ней, и холодная, далекая Богиня Парменида стала теплой, близкой, всеобъемлющей Афродитой. Она – и непоколебимый Разум, хранящий вечные идеи, и плодородная Жизнь, щедро изливающая их в мир через неутомимую силу Любви. Она – Императрица, на чьем троне восседает Эрос, правящий миром.

Глава 4. Аркан IV – L’Empereur. Император

Ключевые слова: Воплощение, Структура, Стабильность, Реализация, Власть, Порядок, Закон, Отец, Архитектор, Демиург.

Буква иврита: Далет – Дверь.

Каббалистическое соответствие: Хесед (Милость, Милосердие).

Врата

Покинув лучезарные небесные сады Императрицы, где царил мир чистых идей, мы спускаемся в царство воплощения. Нас встречает Император. Если Императрица была светом, то он, на первый взгляд, кажется ее мрачной противоположностью. Освальд Вирт называет его «Князем мира сего», Плутоном, владыкой подземного, материального царства. Но это не ад в христианском понимании. Это мир проявленной реальности, мир, которому дана форма, закон и структура.

Императрица была Душой, Император – это Дух, который строит для этой души тело. Она – это план, он – Великий Архитектор, который возводит здание. Он – не просто страж у ворот этого мира, он – сами Ворота (Далет), через которые необходимо пройти, чтобы идея обрела плоть. Он – Демиург платоников, организующий материю. Он – Четвертый Аркан, священный Кватернер, символ стабильности и завершенности. Без него самые прекрасные идеи Императрицы остались бы лишь бесплотными мечтами. Он – принцип реализации, воля, ставшая камнем.

Ландшафт Символов

Император изображен в профиль, его взгляд устремлен вовне, в мир действия. Его поза – это не поза отдыха, а поза активной, сконцентрированной власти.

Поза и Алхимический Ключ. Император сидит в профиль, обращенный левым боком к зрителю. Его взгляд устремлен вовне, в мир действия и реализации, который он организует своей волей. Вся его фигура – это живой глиф, и ключ к его прочтению – в его позе. Ноги его слегка скрещены, образуя крест – прямой символ Кватернера, числа Четыре, знак его полной власти над материальным миром. Эта поза намекает на алхимический глиф Серы: крест материи (ноги), увенчанный треугольником духа (торс и голова). Император – это и есть одухотворенная, активная Сера, огненный мужской принцип, который не просто доминирует над материей, но проникает в нее, структурирует и оплодотворяет ее своей несокрушимой волей.

Но самый красноречивый жест – это положение его правой ноги. Ступня приподнята, и лишь пятка опирается на золотой куб. Этот, казалось бы, незначительный нюанс раскрывает всю природу его власти.

Точка Приложения Воли. Это не поза расслабленного монарха, а поза абсолютного, но сфокусированного контроля. Он не стоит на кубе обеими ногами, полностью погружаясь в материю. Он касается ее лишь в одной-единственной точке. Его пятка – это острие его воли, рычаг, через который вся мощь его духа прилагается к миру форм. Подобно Архимеду, которому нужен был лишь один опорный пункт, чтобы сдвинуть Землю, Император нашел свою точку опоры – и это сам принцип упорядоченной материи (куб). Его власть – не грубая сила, а точная, почти хирургическая инженерия реальности.

Господство без Погружения. Приподнятая ступня символизирует, что он господствует над материей, но не является ее рабом. Он не увяз в ней. Его устремления все еще направлены к небесному, к идеальному. Он – «Князь мира сего», но его царство – не конечная цель, а лишь материал для Великого Делания. Это жест суверена, который легко и без усилий контролирует свои владения, не будучи ими поглощенным.

Попрание Хаоса. В библейской символике именно пятой суждено сокрушить главу змея (Быт. 3:15). Пятка – это инструмент, которым порядок попирает первобытный хаос. Опираясь пяткой на куб (упорядоченную материю, Философский Камень), Император утверждает свою победу над бесформенностью, над той слепой силой, что вечно грозит поглотить творение.

Парадокс «Ахиллесовой Пяты». В то же время, пятка – символ уязвимости. Это тонкий намек на то, что власть Императора, будучи абсолютной в проявленном мире, имеет свою единственную точку соприкосновения с ним – и, следовательно, свою потенциальную слабость. Его сила и его риск заключены в одном и том же – в его связи с материей, которой он правит. Он – не отстраненный бог, а воплощенный принцип, и само его воплощение является одновременно и источником его могущества, и его скрытой драмой.

Таким образом, вся поза Императора – это не статичная картина, а динамическая диаграмма. Он – воплощенный Закон, ставший формой; несокрушимая Воля, которая касается мира лишь для того, чтобы им управлять.

Трон – Кубический Камень. Он восседает не на изящном троне, а на массивном золотом кубе. Это важнейший символ. В масонстве это «совершенный кубический камень» – обработанная глыба, символ совершенного человека и завершенной работы. В алхимии – это Философский Камень, основание Великого Делания. Его трон – это сама стабильность, нерушимый фундамент реальности, отправная точка всякой созидательной кристаллизации.

Орел. На кубе изображен черный орел, который резко контрастирует с серебряным орлом Императрицы. Если ее орел был душой, возносящейся к духу, то его орел – это «жизненная сущность, помраченная воплощением и находящаяся в плену материи». Это символ эго, индивидуальности, той силы, что отделяет одно существо от другого и заставляет его бороться за существование. Но это не зло. Это необходимый двигатель для действия в материальном мире.

Скипетр и Держава. В правой, активной руке он сжимает массивный скипетр, подобный палице Геракла. Это символ магической, посвятительной власти. Полумесяц у рукояти говорит о его господстве над всем изменчивым и «лунным». Скипетр увенчан геральдической лилией (fleur-de-lis), которая, по Вирту, символизирует благороднейшие устремления, вдохновленные Императрицей. Это власть, которая не только возвышается, но и распространяется вширь, одухотворяя мир. В левой, пассивной руке, он держит Державу (шар с крестом) – символ не физического мира, а Души Мира (Anima Mundi), которую он получил от Императрицы, чтобы дать ей прочную основу.

Доспехи и Цепь. Император облачен в латы. Они защищают его от посторонних влияний, позволяя строго следовать плану. Изображения Солнца и Луны на кирасе говорят о том, что для реализации он использует и Разум (Солнце), и Воображение (Луна). На шее – плетеная цепь, такая же, как у Справедливости (VIII). Это символ нерушимого порядка, связности и обязательств, которые всегда исполняются.

Цветок. У его ног распускается тот самый тюльпан, что был бутоном у Фокусника. Под воздействием созидательной, оживляющей энергии Императора потенциал наконец-то воплотился в полной мере, расцвел во всей своей красе.

Нити Смыслов

Буква Далет – Дверь. Эта буква, соответствующая Четвертому Аркану, символизирует дверь или ворота. На первый взгляд, это противоречит строгому образу Императора. Но Далет несет в себе и более глубокий смысл – это нищий, смиренно принимающий дары от буквы Гимел (щедрость Императрицы). Как сказано в «Зоар», Далет – это «то, что ничего не имеет своего». Император – это «тот, кто ничего не имеет своего». Он не творит из себя. Он принимает божественное изобилие идей (III) и дает ему структуру, закон, «дом». Он – дверь, через которую дух входит в материю.

Каббала. Хесед (Милость). Теперь связь с четвертой сефирой – Хесед (Милость, Милосердие) – становится ясна. Это может показаться парадоксальным для такой строгой фигуры. Но в этом и есть глубочайший смысл. Власть Императора – это не тирания. Его сила – это милость творения. Хесед – это божественная щедрость, дарующая жизнь, форму и существование. Он строит мир не из жестокости эго, а из фундаментальной любви Творца к своему творению, давая ему законы, чтобы оно могло расти и процветать.

Кватернер. Принцип Стабильности. Число Четыре – это число материи, земли, четырех стихий, четырех сторон света. Это квадрат, самая устойчивая из фигур. Император – это принцип, который берет динамичную Триаду (Императрицу) и «заземляет» ее, придает ей стабильность, долговечность и материальное бытие. Он – закон, который превращает энергию в структуру.

Отец и Сын. Если Императрица – это Великая Мать (Бина), то Император – это Отец (Хохма, Мудрость), но уже в его проявленной, организующей ипостаси. Он также является и Сыном, рожденным от союза Духа (I) и Души (II), который должен воплотить божественную идею (III) на земле. Он – тот, кто выполняет план Великого Архитектора Вселенной.

Путь к Себе: Медитация на Внутреннего Архитектора

Эта медитация – о поиске и утверждении вашей внутренней структуры, вашей способности строить и реализовывать.

1. Примите удобное, но прямое положение сидя. Почувствуйте свой вес, свою связь с землей. Представьте, что вы сидите на прочном, незыблемом кубе. Это ваша основа, ваша уверенность в себе.

2. Почувствуйте четыре точки опоры вашего тела – две стопы на полу, две точки соприкосновения с вашим сиденьем. Ощутите себя стабильной, устойчивой конструкцией, квадратом, вписанным в землю. Вы – незыблемы.

3. Осознайте свое «Я», свое эго – того самого черного орла. Не осуждайте его. Признайте его силу, его желание действовать, утверждать себя. Это ваш двигатель в материальном мире. Ваша задача – направить его энергию на созидание.

4. Мысленно возьмите в правую руку Скипетр. Это ваша воля к действию, ваша способность принимать решения и следовать им. Какой самый важный проект вы хотите реализовать? Направьте на него всю свою волю.

5. В левую руку мысленно поместите Державу. Это ваша ответственность за тот мир, который вы создаете – за вашу семью, работу, проекты. Это не бремя, а честь.

6. Спросите себя: «Какой закон я устанавливаю в своей жизни? Каков мой внутренний кодекс чести? На каком фундаменте я строю свою реальность?» Побудьте с этими вопросами, позволяя ответам прийти в виде ощущения твердости и ясности.

Квинтэссенция

Я – Архитектор своей реальности. На незыблемом фундаменте моего бытия моя воля творит порядок и воплощает замысел. Я – Закон. Я – Структура. Я – Действие.

Сновидение Императора

Царь Мира

Тишина.

Не пустота, не отсутствие звука, но плотная, тяжелая, беременная всеми законами тишина. Я не рожден – я сгустился. Словно рассеянная по всему мирозданию воля собралась в одну точку, в один узел, и обрела вес, плотность, незыблемость. Я – камень. Кубический Камень в самом основании творения, тот совершенный ашлар, на котором зиждется все. Я – трон, но на мне некому сидеть, ибо я сам себе и трон, и незримый сидящий на нем. Золотой куб в сердце невидимой пещеры, в центре мира, в той точке, где время сворачивается в кольцо.

Я – Агартха. Неприступная. Тайное царство под землей, управляющее судьбами мира не приказами, но самим своим бытием. Я – Луз, то неразрушимое ядро бессмертия, миндальная косточка в позвоночнике каждого человека, куда нет доступа ангелу смерти. Я – вечный, ибо я никогда не входил в поток времени.

Я – Полюс. Неподвижная ось, Эль-Кутб, вокруг которой скрипит и вращается огромное колесо сансары, колесо проявленного мира. Моя неподвижность – не бездействие, а абсолютный контроль. Я чувствую, как сквозь меня, словно нити мировых меридианов, проходят законы, управляющие приливами, ростом империй, траекториями звезд. Я – Понтифик, Великий Строитель Мостов, но я не строю их из камня или дерева. Я сам – мост. Мост между миром чистых, плодородных идей, что дарит мне моя вечная Супруга, и миром плотных, кристаллизованных форм, которые я высекаю из хаоса своей волей. Я принимаю потоки ее щедрости (Гимел) и даю им дом (Далет).

В моей груди, как плененная в янтаре молния, сидит черный орел – мое эго, моя отдельность, моя воля к проявлению. Он темен, потому что помрачен воплощением, он прикован к материи, но именно его темная, сжатая сила дает мне энергию строить, отделять, утверждать. Он – мой слуга, а не господин.

Я – Царь Мира, Мельхиседек, чье имя – Царь Справедливости. Я тот, кто встречается с Авраамом на границе эпох, передавая ему искру Примордиальной Традиции. Мой Салим – не город из пыли и палящего солнца, а этот самый центр, эта точка абсолютного покоя, из которой рождается всякий подлинный закон. Ибо я – Ману, Космический Разум, отражение предвечного Света, устанавливающий Дхарму для этого цикла. Моя воля – это не каприз, а гравитация, которая заставляет планеты двигаться по своим орбитам, а людей – строить города и государства.

Я сижу в своей подземной пещере, в полости сердца мира, и храню семена будущего цикла. Когда этот мир исчерпает себя, когда он погрузится во тьму Кали-Юги, здесь, в моей тишине, сохранится все, что нужно для нового начала.

Моя сущность – Порядок. Мое имя – Закон.

Господин Мира

Холод. Вечный, незыблемый, геомагнитный холод камня, полюса мира, на котором я покоился. Я был им – абстракцией, законом, структурой. Но что-то меняется. Тишина, прежде плотная, как обсидиан, начинает дрожать, наполняться низким, вибрирующим гулом, как растревоженный улей. Неподвижность сменяется лихорадочной, болезненной пульсацией. Я чувствую, как моя всеобъемлющая метафизическая сущность с чудовищной силой втягивается, всасывается в одну точку, в одну-единственную, страдающую, желающую, смертную плоть. Это воплощение – не благословение, а агония. Словно бесконечный океан пытаются загнать в глиняный кувшин. Метафизический Царь Мира умирает в муках, чтобы родиться Господином Мира Сего.

Мрак пещеры взрывается светом тысяч светильников. Я открываю глаза. Я – здесь. Я лежу среди груды подушек из пурпурного шелка, и мое тело тяжело, как свинец, но в то же время горит от неутолимых желаний. Воздух густ и сладок до тошноты – в нем смешались ароматы жасмина, пота, пролитого фалернского вина, жареного мяса и едва уловимый, металлический запах страха. Вокруг – вихрь. Обнаженные тела, белые, как мрамор, и смуглые, как нубийская ночь, сплетаются в немыслимых, живых скульптурах. Вспышки света играют на драгоценностях, влажной коже и золотых чашах. Рваная, дикая музыка флейт и кифар смешивается со стонами, смехом и плеском вина, льющегося на мозаичный пол.

Это моя оргия. Мой театр. Мой мир.

Я смотрю на них – на этих сенаторов с застывшими, подобострастными улыбками, на этих патрицианок, чьи глаза пусты, как у кукол, на этих атлетов и танцовщиц, чьи тела – лишь послушные инструменты для моих фантазий. И я вижу их суть, как ее описал бы философ: они – атомы человеческой пыли. Единая, могучая субстанция Рима распалась, рассеялась в это трепещущее, бессильное множество. Их личности хрупки, их воля ничтожна, их свобода – лишь свобода пустоты.

И я чувствую, как вся их утраченная сила, все их содержание, вся их реальность вливается в меня. Я – та чуждая им, та единственная «лишенная духа точка», в которой собралась вся мощь мира. Их слабость – моя пища. Их страх – мое вино. Я лениво провожу рукой по плечу лежащей рядом сестры – да, моей сестры, моего трофея, моего высшего кощунства, живого доказательства того, что для меня нет законов, ни божеских, ни человеческих. Она вздрагивает, ее глаза на миг наполняются ужасом, но она тут же заставляет себя улыбнуться мне. Эта улыбка, рожденная из бездны страха, слаще любого нектара.

Мой взгляд останавливается на двух консулах, лепечащих мне льстивые слова о божественном Августе. Я поднимаю руку, и музыка мгновенно смолкает. Весь зал замирает, превращаясь в картину, написанную безумцем. Все взгляды устремлены на меня. Я наслаждаюсь этой тишиной, этой абсолютной властью над их дыханием.

«Просто подумал, – говорю я, и мой голос, тихий и ровный, кажется оглушительным. – Одного моего кивка достаточно, чтобы ваши головы покатились по этому полу, как перезрелые дыни. Забавно, не правда ли?».

Их лица белеют. Улыбки застывают, превращаясь в мертвые маски. Тишина. А потом – облегченный, угодливый, истеричный смех, когда я мановением руки позволяю музыке зазвучать вновь. Вот она – власть. Не в легионах, не в законах. В этом. В знании, что моя мысль, мой каприз – реальнее, чем их жизни. Я – бог, и они это знают.

Я вспоминаю… или, скорее, переживаю заново, как свои собственные, деяния моих предшественников, моих отражений. Я – Тиберий на Капри, приказывающий сбросить со скалы провинившегося рыбака, который посмел поднести ему слишком крупную рыбу. Я – Калигула, который заставляет отца смотреть на казнь сына, а потом приглашает его к своему столу и шутливо интересуется его аппетитом. Я – Нерон, стоящий на башне и смотрящий на «красоту пламени», которое пожирает Рим. К черту буквы! «Quam vellem nescire litteras!» Я хочу мыслить не словами, а огнем, кровью, страданием! Я – Артист! Qualis artifex pereo! Но я не погибаю. Я творю. Мой материал – этот мир. Мои краски – их агония. И в этом творчестве я обретаю единственное подлинное ощущение своего бытия. Власть – это не управление. Власть – это непрерывное разрушение чужой самости, чтобы утвердить свою. Я лишаю их жизни, достоинства, воли, и в их пустоте я чувствую свою чудовищную полноту.

Но… что это? Среди вихря страстей, в самом эпицентре этого рукотворного ада, я чувствую укол. Ледяной укол… скуки. Великой, мертвенной скуки познания предела. Когда все дозволено, когда нет границ, желание умирает. Мир вокруг меня вдруг замирает, теряет цвет и звук. Я вижу, как напрягается мускул на бедре танцовщицы, как дрожит рука сенатора, подносящая чашу к губам, как застыл в воздухе стон наслаждения. Все это – лишь механика, лишь предсказуемая реакция плоти на раздражитель. Я вижу синхронизм похоти и страдания, и эта жуткая гармония оказывается до ужаса банальной. И в этой тишине приходит она – атараксия. Не покой мудреца, а безразличие пресыщенного бога. Это и есть то «опустошение», о котором говорят философы. Я – Господин Мира, но мир мой пуст.

Я – абсолютное лицо, объемлющее все бытие, но я – одинокое лицо. Мое всемогущество – это лишь иллюзия, рожденная бессилием окружающих. Моя божественность – это лишь чудовищный разгул, отражение того самого хаоса, который я породил. Я – лишь формальная самость, не способная обуздать эти стихийные силы, потому что я сам – их высшее, концентрированное проявление. Я – не кормчий. Я – гребень самой большой и разрушительной волны, несущейся в никуда. И я смеюсь. Но в этом смехе нет радости. Только бесконечный, холодный ужас абсолютной свободы, которая оказалась абсолютным рабством.