Странное дело

– В день убийства у нас была ещё одна встреча. Мы говорили о всяком, вспоминали прошлое. Пусть и недолго, но мы жили в любви и согласии. – На её ресницах вновь заблестели слёзы, она закрыла глаза. – Я до сих пор люблю его…

– Вы рассказали ему о том, что у него есть сын?

– Да. Он хотел увидеть его. Он сказал, что после завершения дела заберёт нас с Никиткой. Но… я снова испугалась. – Ольга всхлипнула, вновь утёрла слёзы. – Я не хотела втягивать в это сына. Не хотела, чтобы однажды он пошёл по его стопам. Я решила избавиться и от Сергея. Моё обращение в полицию по поводу смерти мужа отвело бы от меня подозрения. Я пыталась вывести следствие на него, не подставляя себя, но… похоже, что я не справилась.

– Переписка с Тихоновым по поводу устранения Николаева, найденная на рабочем компьютере Лаврова – ваших рук дело? – холодно спросил Миронов. Он остановился прямо перед глазами допрашиваемой, облокотился локтями на спинку стула. Ольга согласно закивала, отвечая:

– Да. Переписывалась в перчатках, чтобы не оставлять отпечатки. Серёжа был очень удивлён, когда узнал, что это была я. – От того, как ласково вдова произнесла имя этого человека, Виталий заметно поморщился. Миронов спросил:

– Вы же понимаете, что теперь ждёт Вашего сына? Своими действиями вы буквально подвели его за ручку к дверям детского дома. Будь он несколько старше…

– … Я… я всё понимаю. – Всхлипнув, ответила Николаева. – Я могу рассчитывать на небольшой срок?

– Это уже суд решит. – Ответил Кравцов за коллегу.

– А Серёжа? Что с ним? Вы и его задержали? – Виталий собирался ответить и на этот её вопрос, но Александр опередил его:

– Он был застрелен при попытке бегства. – Оба, и Кравцов, и Николаева, посмотрели на него с удивлением. Ольга не могла поверить в это. Она, всё же, надеялась, что он задержан и доставлен сюда, что она сможет увидеть его в последний раз. Даже в своём крайне безнадёжном положении она пеклась не о судьбе сына, а о своей первой и очень сомнительной любви. На этом допрос был окончен. Теперь Николаеву ожидал судебный процесс.

Стоя на улице, Миронов и Кравцов собирались прощаться. Миронов рассказал обо всём, что передал ему Аксаков.

– Да уж, не ожидал я, что так всё обернётся. – Говорил Виталий. – Подумать только!

– По крайней мере, Тихонов больше не доставит проблем. – Ответил Александр.

– Ха, и точно! И кто бы мог предположить, что это дело об убийстве будет раскрыто именно таким образом? Как же мир тесен, раз Николаева, разойдясь с Тихоновым, как корабли – в разные стороны, вновь столкнулась с ним, чтобы устроить трагедию с потоплением. – В словах Кравцова была доля иронии, но в целостности, они звучали толково.

– И настоящий злодей всей этой драмы вовсе не Тихонов. Он был лишь исполнителем. – Ответил Александр. На мгновение воцарилось молчание, каждый задумался о чём-то своём. Александр, быть может, так и остался в размышлениях, если бы эту тягучую тишину не прервал коллега:

– Надо будет на днях заскочить к Воронину, проведать. – Александр ничего не ответил. Он стоял, сунув руки в карманы пальто и спрятав нос за воротником. Его ответом Кравцову послужил согласный кивок. – Ну, ладно, до завтра Саня. Пора по домам.

– Да, до скорого… – они пожали друг другу руки и разошлись по своим машинам.

Глава 4: Новое расследование

Порывистый влажный ветер разгуливал по улицам, шумел пёстрыми кромками деревьев. Солнце проливало по горизонту золотисто-белые полосы вперемешку с алыми бороздами. Утро было прохладным, с воды набегал лёгкий туман. Город был полон жизни и суеты, он казался призрачным в бесконечном множестве огней. Александр приехал на работу. Зайдя в приёмную, он буднично приветствовал коллег, встречавшихся ему на пути. Не забыл поприветствовать и дежурного:

– Утро доброе, Макс! – сказал он, подойдя к рабочему месту коллеги. – Прости, не было времени на тебя. Ты, что-то хотел рассказать или просто потолковать? – дежурный ему ответил с усмешкой:

– До тебя не дозовёшься, карьерист ты наш! Хотел предупредить, что у тебя теперь будет помощник.

– Я уже в курсе. – Со вздохом ответил Миронов. – Ох, и намучаюсь я с ним.

– Не переживай, Сергиенко говорит, что он толковый парень.

– Это мне ещё предстоит узнать. – Сказал Александр. – Ладно, давай ключи. – Макс развёл руками, слегка покачнув плечами, ответил:

– Так уже забрали!

– А, Виталий опять пораньше приехал? – осведомился Миронов.

– Нет, помощник твой. Он же теперь с тобой в одном кабинете будет. – Александр глубоко вздохнул, слегка покачивая головой. То ли шутя, то ли с печалью и досадой, он сказал самому себе:

– Эх, и на кого же ты, Виталий, меня оставил…? – скрепя сердце, он пошёл к лестнице. Мысль о работе в связке со Смирновым понемногу унимала его привычный бодрый настрой.

В кабинете было довольно прохладно, окно было широко открыто. Привычный запах сигарет, которые курит Кравцов, практически выветрился. Александр, войдя, сразу же заметил перемену в обстановке. Он бросил взгляд на рабочий стол Кравцова, на стеллажи. Кипы бумаг, привычной глазу, тоже не оказалось. Стеллажи, стоявшие позади стола, были практически пусты. От этого часть кабинета казалась совершенно неуютной, мёртвой. Александр снял пальто, прибрал его в шкаф и подошёл к окну, намереваясь его закрыть. Тут вошёл Смирнов.

– О, Вы уже пришли? Доброе утро! – Андрей улыбнулся коллеге, прошёл к своему столу и положил на него папку с документами.

– Смотрю, уже избавился от чужих вещей? – без капли энтузиазма произнёс Миронов, закрывая окно. Андрей подошёл к нему, остановил створку окна.

– Не закрывайте, товарищ следователь, табак ещё не выветрился. А на счёт чужих вещей – нет, не избавился. Так, помог Виталию Андреевичу перенести некоторые бумаги. – Александр с нескрываемым раздражением попытался вновь закрыть окно, но Смирнов снова остановил его. Миронов поднял на него взгляд.

– А выглядит так, будто обнёс всё подчистую. Полки все голые, смотреть грустно. – Сказал он, предприняв третью попытку закрыть окно. На это помощник улыбнулся, ответил:

– Так Вы не смотрите, и грустно не будет! А окно, всё же, не закрывайте. Дышать табаком – вредно для здоровья. – Александр смерил своего помощника взглядом, в молчании направился к своему столу и заговорил снова лишь тогда, когда сел в кресло.

– Не успел освоиться на новом месте, как уже устроил свои порядки. – Он скрестил руки на груди. Андрей смотрел на него без капли обиды или недовольства, и это лишь раздражало Миронова ещё больше. Вся эта беззлобность казалась ему наигранной. – Откуда тебе знать, может, я тот ещё курильщик?

– Нет, Вы не курите. – С уверенностью ответил Смирнов, глядя на того с прищуром.

– Обоснуй. – Холодно произнёс следователь. А Смирнов, казалось, только этого и ждал. Он пустился в объяснения:

– Когда я приходил знакомиться, я бегло оценил обстановку. Виталий Андреевич отлучился, потому у меня было немного времени. На его столе я заметил пепельницу. Все окурки сигарет были одной марки. Вероятность того, что Вы и Ваш коллега курите одни и те же сигареты, равна процентам пятидесяти, если не брать в расчёт, что вы могли бы просто «стрельнуть» у него сигареты. Однако если бы Вы вдруг обнаружили, что Ваши сигареты закончились, и попросили бы у Виталия Андреевича, то с той же вероятностью в пепельнице могли бы оказаться окурки сигарет другой марки. Ведь не исключается возможность того, что Вы можете курить другие сигареты. Но тогда в пепельнице были бы разные окурки. Я решил взглянуть в урны под столами. В урне под Вашим столом окурков не оказалось. Это могло говорить о том, что курит только Ваш коллега, но я ещё сомневался. В том, что Вы не курите, я окончательно убедился, когда Вы вошли в кабинет. От Вас не пахло табаком, на Ваших руках отсутствуют характерные для курильщика признаки. К тому же, Вы не закурили вместе с Виталием Андреевичем, хотя я уверен: будь Вы курящим, Вы обязательно это сделали бы. Ваш коллега предложил бы Вам сигарету, и Вы бы не отказались. – Александр сидел в изумлении, Андрей видел это по его лицу и, кажется, был доволен этим. Миронов, будто признавая поражение в битве взглядов, посмотрел в сторону, усмехнулся:

– Что ж, Шерлок, признаю твою гениальность! – Несмотря на предполагаемый смысл слов, в них была заложена ядовитая издёвка. Теперь уже победно усмехнулся Смирнов, он ответил:

– На самом деле я просто поинтересовался у Виталия Андреевича, курите Вы или нет. Я проверял: поверите ли Вы моим словам? – он едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Александр стал хмурым, даже яд усмешки исчез с его лица.

– Думаешь в игры со мной играть? – отозвался Александр. – Не забывайся. Субординацию соблюдать нужно. – Тихо, но очень язвительно, произнёс он. – Посмотрим на деле, чего ты стоишь. Строить догадки и предположения может каждый. Только нельзя быть во всём уверенным.

– Я не хотел Вас обидеть, Александр Павлович. – Уже без улыбки ответил Смирнов, но бодрости и приподнятости настроения не лишился. – Не сомневайтесь во мне, я к работе подхожу не менее серьёзно, чем Вы. – Александр хотел что-то сказать Смирнову, но не успел. Их разговор был прерван тревожным стуком в дверь, после которого та не замедлила открыться.

– Простите, к вам можно? – всхлипывая, спросила негромко молодая женщина в малиновом пальто.

– Да, конечно! Проходите! – Александр взглядом указал на стул, стоящий у его стола. Андрей сел за свой стол, стал оттуда наблюдать. Женщина едва держалась, чтобы не разрыдаться. Содрогаясь от собственных всхлипов, она крепко сжимала ремень своей мешковатой сумки, прикрывала ладонью заплаканное лицо. Следователь сложил руки в замок, представился женщине и осторожно спросил:

– Как Вас зовут? – женщина, подняв заплаканные глаза, ответила:

– Ковалёва, Ирина Олеговна…

– Что у Вас случилось, Ирина Олеговна? – от этого вопроса женщина, казалось, вся сжалась, попыталась спрятаться, уйти от ответа. Но, всё же, она пришла сюда не за тем, чтобы играть в молчанку. Как бы ей сейчас ни было больно и тревожно, она должна была сказать, что её сюда привело.

– … Недавно у меня пропал сын. Девять лет ему. – Ответила она и снова всхлипнула. – Позавчера отправила его к бабушке с дедушкой, чтоб они присмотрели за ним. Мне нужно было на пару дней уехать в командировку. Дедушка с бабушкой, свёкры мои, живут в соседнем доме, я часто отпускала сына одного. Вчера вечером решила позвонить свекрови, узнать, как там мой Глебушка. А она сказала, что… он к ним так и не пришёл! – на секунду сорвался надрывистый плач, но Ирина Олеговна вскоре собралась духом и договорила: – Я все свои дела бросила, приехала только недавно и сразу сюда! Прошу Вас, помогите мне! – она буквально убивала себя каждым произнесённым ею же словом. Говорить ей становилось всё труднее и больнее. На отчаяние любящей матери смотреть было невыносимо, но Миронов не поддался, не стал потакать горю матери своим сочувствием. Он успокоил её, привёл немного в чувства:

– Не волнуйтесь, Ирина Олеговна, мы примем все надлежащие меры. Опишите Вашего сына. Как он выглядит и во что был одет в день исчезновения? Важна каждая деталь.

– Ну, маленький он у меня, тёмненький в отца: и глаза тёмные, и волосы, и кожа немножко смугловата. На нём была курточка зелёная, а под ней был красный тёплый свитер, штаны чёрные, в резиновые сапожки заправлены. И шапка была чёрная, с маленьким помпоном.

– У Вашего сына были при себе какие-то личные вещи? – спросил следователь. Женщина уверенно закивала головой, отвечая:

– Да! Был у него телефон. Я пыталась дозвониться до него, но всё бесполезно! —

– Когда Вы ему звонили? Сколько раз?

– Ох, раз сто, наверно! Может, больше, я не знаю. Вчера, как узнала от свекрови, звонила, пока ехала домой, и сегодня несколько раз. – Миронов продолжал задавать вопросы. Спрашивал, где произошло исчезновение, в котором часу отпустили мальчика к бабушке и дедушке, и прочее. Но с каждым разом опечаленной горем и тревогой женщине отвечать на вопросы следователя становилось всё сложнее. Она вскоре окончательно сдалась, снова сокрушённо всхлипнула, закрыла раскрасневшееся лицо руками. Миронов достал бланки заявления, придвинул их к женщине.

– Давайте вместе составим заявление, я Вам помогу. – Сказал он мягко, с некоторой снисходительностью. И это возымело эффект. Ирина Олеговна, всхлипнув, утёрла слёзы и сразу же взялась за ручку, которую ей протягивал следователь. Начали составлять заявление. – Запишите на отдельном листке номер телефона Вашего сына. Возможно, он может понадобиться для следственных мероприятий. – Сказал после Александр. Провожал Миронов женщину до двери, сопровождая всяческими ободрениями и успокоениями. Конечно, убить тревогу в материнском сердце неспособно ничто, но слова Миронова давали ей надежду, веру в то, что её маленький Глебушка найдётся, будет жив и здоров. Уже у самой двери женщина вдруг вспомнила, что принесла с собой фотографию сына. Она дрожащей рукой достала её из сумки и протянула следователю, после чего ушла. – Что ж, у нас есть фотография. Объявим в розыск пропавшего ребёнка, а номер передадим коллегам. – Констатировал Александр.

Андрей, всё это время наблюдавший за диалогом женщины и своего наставника, с досадным вздохом поднялся с кресла, подошёл к Миронову. Александр отдал ему фотографию, отошёл к окну и, всё же, закрыл его.

– С чего начнём? – спросил Андрей.

– Ты и сам прекрасно знаешь: объявим в розыск пропавшего ребёнка, определим его последнее местонахождение по SIM-карте, осмотрим место происшествия и опросим соседей и всех, кто знаком с семьёй.

Новое расследование, как полагал Миронов, должно было стать очередным сложным, но не выходящим из ряда вон, делом. Но мог ли он представить, что оно станет делом всей его жизни? Едва ли. Александр не размышлял ещё о превратностях судьбы, о её странных шутках и капризах. Но всё ещё было впереди.

Вместе со Смирновым Александр поехал к дому, где живёт семья пропавшего мальчика. Небо к тому времени затянулось плотным настилом грозовых облаков. Казалось, что грядёт апокалипсис. Ветер поднялся неимоверный, но это останавливало немногих из детей, что играли на детской площадке. Кто-то из них был со взрослыми. Кто-то гулял сам по себе. Радостные визги детей никак не вязались с мрачным обликом окружавших двор высоток, с густеющим мраком неба и холодом. Дом, в котором живёт семья, стоял по одну сторону двора. С противоположной же стороны стоял точно такой же дом, в нём живут бабушка и дедушка Глеба. Александр бегло осмотрел двор из окна машины, затем покинул салон. Смирнов последовал примеру наставника, и они теперь вдвоём стояли и осматривали окрестности. Следователь поднял взгляд на одну из высоток, затем посмотрел на другую, сказал:

– Ковалёва говорила, что окна квартиры свёкров выходят на двор. Они могли видеть, как внук направлялся к ним.

– Тогда странно, что они не сразу заметили исчезновения. – Ответил Смирнов.

– Вот что, поспрашивай родителей на площадке. – Поручил ему Александр. – Я поговорю с бабушкой и дедушкой. – Смирнов без промедлений направился в сторону детской площадки, старательно обходя лужи. Александр, глядя ему вслед, поправил воротник пальто, направился к дому. Ему пришлось ждать некоторое время, прежде чем хозяева квартиры услышат звонок домофона и впустят его. Говорил он через домофон со старушкой. То была бабушка Глеба. Когда дверь открылась, следователь поднялся на лифте до шестого этажа. Пенсионерка уже стояла в дверях квартиры, поджидая его появления.

– Ох, вот и Вы! Проходите, проходите! – она шагнула в сторону, пропуская следователя в квартиру, закрыла дверь. – Лёня, следователь пришёл! – крикнула она куда-то в гостиную, но ей никто не отозвался. Она цокнула языком, сказала, то ли себе, то ли Миронову: – Ох, совсем уже глохнет мой старик! Плохо слышит, скоро вообще перестанет слышать. Ну, проходите в гостиную, я сейчас, быстро! – старушка зашаркала тапочками по паркету, направляясь в кухню. На плите шипел жареный картофель с луком. Аромат стоял на всю квартиру. На краткий миг звук шипящего масла и аромат жареной картошки заставили следователя вспомнить потрясающую стряпню его собственной бабушки, но Миронову некогда было думать о еде и впадать в ностальгическое состояние. Он прошёл в гостиную, поприветствовал хозяина. Старик был совсем ветхий и сухой. Он сидел на диване перед телевизором, опираясь на трость. На коленях у него ласкалась пушистая дымчатая кошка. Старик не зразу заметил появление в комнате постороннего, а когда заметил, спросил:

– А ты кто, сын, будешь? – Миронов представился:

– Старший следователь, Александр Павлович Миронов. Я расследую исчезновение Вашего внука.

– Что? Не понял! Говори громче! – чуть прикрикнул старик. Миронову пришлось повториться. – А, да… Бедный Глебушка! И где-то его Бог носит? Умный мальчонка, не мог он сам убежать! – причитания старика прервала вошедшая супруга, прикрикнув:

– Иди, Лёня, есть! Картошка стынет! – её старик услышал с первого раза. Осторожно пересадив кошку с колен на диван, старик медленно поднялся и поковылял. Женщина села на краешек дивана, Миронов присесть не торопился. Он подошёл к окну, глянул во двор. Из окна было видно детскую площадку и противоположный дом, дорогу под самым домом разглядеть было крайне затруднительно из-за высоты, на которой располагается квартира. Лишь, выйдя на балкон, можно было увидеть, что происходит непосредственно под окнами этого дома. Несколько людей сидели на лавочке около детской площадки, с ними говорил его помощник. Александр отошёл от окна, поставил напротив дивана стул, что стоял в уголке, сел и достал из папки бумаги.

– Для начала, представьтесь полностью. – Сказал он.

– Марта Игоревна Ковалёва я… – ответила старушка.

– А муж Ваш…?

– Леонид Семёныч.

– Марта Игоревна, расскажите: когда и в котором часу к Вам должен был прийти Ваш внук? – пенсионерка призадумалась, вспоминая. Но думала она недолго.

– Да позавчера ещё прийти должен был. В первом часу, вроде, уж и не вспомню. – Поникшим голосом ответила женщина, утирая краем фартука выступившие слёзы. – Нет, наверно, во втором или третьем.

– Чем Вы занимались в это время? Вы видели в окно, как Глеб направлялся к Вам?

– Нет, не видали мы. – Сказала Марта Игоревна. – Мне Иришка позвонила перед этим, сказала, что Глеб придёт к нам. Лёни моего не было, он в поликлинику ездил. Я тогда на кухне была, а кухня окнами на другую улицу смотрит. Иногда я, конечно, выходила на балкон, поглядывала, но внука не было. Думала я, что задерживается дома.

– Ваш супруг знал о том, что Глеб должен был прийти?

– Нет, говорю же: он в поликлинике был! В очереди долго пробыл, поздно вернулся. Я не стала говорить, что внучек придёт, думала: всё равно, увидятся. Скажите, Вы же найдёте Глебушку? – с надеждой в голосе спросила старушка. Миронов обнадёживающе ответил:

– Сделаю всё возможное. Давайте не будем отвлекаться, Марта Игоревна. – Он параллельно фиксировал показания. Закончив писать, продолжил опрос: – Вы сказали, что ожидали внука в два или три часа. Но, когда он не пришёл, Вы не забеспокоились, а беспокоиться начали только лишь на следующий день. Почему? – Марта Игоревна всхлипнула и с выражением глубочайшего сожаления на лице начала объяснять:

– Не доглядела я! Плохая, знаю! У нас иногда ведь как бывает: Глеб к нам пойдёт, да во дворе остановится, с другими детьми заиграется. Район у нас тихий, деткам хорошо. Наиграется и придёт. Он у нас славный мальчик, знает, что задерживаться надолго нельзя. Иногда он может просто дома остаться. Я так и подумала сначала, что он с ребятами заигрался. Но он так и не пришёл, думаю: наверно, мать никуда не поехала, или отец вернулся с работы. Вот, Глебушка дома и остался. А на следующий день мне Иришка звонит, спрашивает, как Глебушка у нас себя чувствует. Я и взволновалась сразу, сказала ей, что нет у нас внука. Тогда-то мы и всполошились. Где же это всю ночь ребёнок был? И где он есть сейчас? – Марта Игоревна махнула рукой, опустила голову, поднося к заплаканным глазам край фартука, но плакала беззвучно и отчаянно, как всегда плачут старики. Миронов записал показания, задал очередной вопрос:

– Вы пытались позвонить Глебу, чтобы узнать, что случилось?

– Да! И я звонила, и Иришка с сыном звонили! Толку-то, от этих звонков? Кирилл, сын наш, даже по соседям ходил, спрашивал…

– А в семье у Вашего сына как обстоят дела? В каких условиях содержался ребёнок?

– В самых лучших условиях! В каких же ещё? – заданный следователем вопрос казался для доброй старушки непонятным. В семье её сына Глеб рос в любви и ласке. Да и сложно было Марте Игоревне вообще представить, что какой-то родитель может не любить своё чадо, не прикладывать усилий для его счастья и благополучия. Для неё это было непостижимо так же, как и загадочное исчезновение внука. Миронов, глядя на бледное лицо женщины, на её крайне удручённое состояние, мысленно пришёл к выводу, что на этом стоит заканчивать разговор. Опрашивать Леонида Семёновича следователь считал пустой тратой времени, ведь пенсионер в день исчезновения отсутствовал дома, к тому же до него ещё нужно было как следует докричаться, чтобы добиться ответа. Сложив бумаги в папку, Александр поднялся, поблагодарил Марту Игоревну за уделённое время и направился к выходу. Старушка сопровождала его до двери.

Смирнов занимался опросом людей на детской площадке. Их было не так уж и много: две мамочки с колясками, один мужчина – отец двух мальчиков, и пенсионерка. Последняя была одинокой женщиной, не имела ни детей, ни внуков, но её иногда можно было увидеть в окружении молодых семей. Соседи относились к ней с уважением, а многие родители нередко пользовались её советами по уходу за детьми. Старушка всю свою жизнь посвятила работе в детской поликлинике, и своими медицинскими познаниями она с радостью делилась с окружающими, потому и бывала иногда в компании молодых пар, гуляющих с детьми.

– Добрый день! Младший следователь по особо важным делам, Смирнов Андрей Викторович. – Представился Андрей, показывая удостоверение. Старушка и родители, сидевшие на скамейке, с прищуром вглядывались в документ. Убедившись, что молодой человек в гражданском действительно следователь, к нему обратился родитель:

– Вы по поводу Глеба Ковалёва?

– Да, хотел бы задать несколько вопросов. – Ответил Смирнов.

– Мы, как раз, обсуждали случившееся. Бедный мальчик… – с непритворным сожалением сказала одна из мамочек.

– Откуда вам известно об исчезновении мальчика? Вы что-то видели? – на вопрос Андрея ответил всё тот же мужчина:

– Нет, мы ничего не видели. Мои сыновья дружат Глебом, а я – с его отцом. Сегодня утром от него я узнал о случившемся.

– Ясно. А что вы можете сказать о семье Глеба?

– А что можно сказать? – риторически переспросила вторая женщина с коляской. – Семья благополучная. Мальчик всегда сыт и хорошо одет. Оба родителя работают, и бабушка с дедушкой тут, под боком.

– Быть может, есть кто-то, кто мог видеть Глеба в день исчезновения?

– Я видала! – отозвалась пенсионерка. – Время – час дня или половина второго, я шла в магазин. Видела Глеба с ребятишками. Игрались, всё хорошо было. Назад возвращалась, и никого уже не было.

– Он играл с моими сыновьями и ещё с несколькими ребятами. – Сказал мужчина. – Мы с женой были дома, когда мальчики вернулись. Они были расстроены.

– Между детьми случилась ссора? – вновь спросил Смирнов. Мужчина отрицательно покачал головой.

– Нет. Я спрашивал у них, что случилось. Они сказали, что играли в прятки, была очередь Глеба искать. Они долго прятались, но Глеб так и не пошёл на их поиски. Одна девочка сказала ребятам, что Глеб пошёл к бабушке с дедушкой, так все и разошлись по домам. А там уже и дождь начался, к тому времени, мальчики вернулись домой промокшие.

– А что за девочка? Чья она, не знаете? – ответ на этот вопрос был отрицательный. Андрей обратился к мужчине: – Я могу поговорить с Вашими сыновьями?

– Да, конечно! – согласился тот, а затем прикрикнул: – Егор, Даня, идите сюда! – двое мальчиков в одинаковых серых курточках, сидевшие до того на горке, скатились с той и подбежали к отцу. Он сказал им: – Мальчики, этот дядя – полицейский. Он хочет поспрашивать у вас про Глеба. – Братья опасливо взглянули на Андрея. Один из них спросил:

– А почему он в обычной одежде, полицейские ведь ходят в специальной форме? – Смирнов по-доброму усмехнулся, сам ответил мальчику:

– Не всегда полицейские носят форму. Я Андрей, рад знакомству! – он с улыбкой протянул мальчику ладонь, пожал его маленькую прохладную ручку.

– Я Егор! – представился он.

– А я Даня! – его брат тоже пожал руку Смирнову. Андрей присел на корточки перед детьми, стал спрашивать:

– Вам сколько лет?

– Шесть. – Ответил Даня. Егор повторил за ним.