Странное дело

– Некогда мне! Позже расскажешь… – и быстро направился к своему кабинету.

В этот момент в его голове была только одна мысль: скоро он поймает Тихонова. Наконец, он завершит то, что не суждено было завершить его предшественникам! И лишь этой мыслью сейчас жил и дышал следователь, стремительно приближаясь к двери кабинета. Виталий, его коллега, должен был ждать Миронова на рабочем месте. Времени было в обрез, а ведь ещё предстояло доложить о продвижении расследования и выпросить разрешение на облаву. У Миронова уже был план. Конечно, план этот ещё требовал некоторых доработок, но следователь был уверен, что иного варианта развития событий и быть не может. И вот, буквально подскочив к двери, Миронов взялся за дверную ручку. Дверь распахнулась, и на вошедшего уставились две пары глаз. Александр увидел Виталия, тот стоял напротив окна с пепельницей в руке. От пепельницы вверх поднималась полупрозрачная табачная дымка только что затушенного окурка. Виталий глядел на Александра с выражением своей будничной непроницаемости. Но ведь, помимо Виталия, в кабинете находился ещё один: молодой человек с сумкой для бумаг. Длинный ремешок от сумки парень неуверенно потирал пальцами, выдавая своё волнение, но выражение лица его было бодрым и спокойным. Этот юноша глядел на Александра с нескрываемым любопытством. Миронов же глядел лишь ему в глаза, и цельный образ незнакомца в его голове в то мгновение ещё не отпечатался. Да и не затем Миронов приехал, чтобы играть в гляделки. Виталий уже поставил пепельницу на свой рабочий стол, заваленный всякого рода документами, сказал:

– Чего встрял, Александр Павлович? Проходи, знакомься со своим помощником! – коллега обошёл рабочее место и опустился на небольшой диванчик, стоящий у самой стены. Александр притворил за собой дверь, глядя то на Виталия, то на незнакомца. Затем он прошёл к своему рабочему месту, снял пальто и присел на край стола, сказал с любопытством и непониманием:

– Что ж, помощник, давай знакомиться. – Александр окинул паренька взглядом. Он ещё не понимал, что происходит, но своё недоумение прикрыл строгостью представления: – Майор юстиции Александр Павлович Миронов, старший следователь по особо важным. Ну, а ты…? – Миронов принялся изучать юношу более детально, начиная, наконец, собирать в мыслях общее представление о его обличии. Мокрые русые волосы и мокрая куртка, лицо бледное, угловатое. Долговязым выглядел этот юноша на фоне следователей. Он, кажется, тоже это понимал, оттого-то и держался сжато, слегка сутулился.

– Смирнов, Андрей Викторович…! Младший следователь. – Он резко шагнул Александру на встречу, вперёд выбрасывая раскрытую для рукопожатия ладонь. Александр помедлил лишь долю секунды, но руку новому лицу, всё-таки, пожал. С дивана подал голос Виталий:

– Перевели к тебе под крылышко по рекомендации. – Он поднялся, сунул руки в карманы брюк, подошёл к ним.

– М-да, а по уставу представляться не умеем. – Посерьёзнев, ответил Миронов, но Андрею, кажется, не было дела до этого высказывания. – И с чего бы я должен нянькаться с помощником? За ним же глаз да глаз нужен, а у меня есть дела поважнее.

– Вас никто не заставляет устраивать за мной слежку, товарищ следователь. – Встрял новенький. – Вы будете моим наставником, а не надзирателем. – Александр взглянул на юнца с ещё большим удивлением. Андрей уже не выглядел отчуждённым и сжатым, и в его простом выражении лица возникла уверенность, в его глазах вдруг промелькнули какие-то искорки. Или Миронову показалось?

– Он дело говорит! – поддержал его Кравцов. – Ты же не будешь свечку за него держать, в конце концов?

– Быть может, что и придётся… – Александр с прищуром взглянул на помощника, проверяя его выдержку. Но парень взгляда не отвёл, вся его скованность куда-то улетучилась. Миронову, порой, приходится работать в связке с другими следователями. Но перспектива наставничества его никогда не привлекала. К тому же, внезапная перемена в этом Смирнове не вызывала доверия. Если юнец строптив, то Миронову, как наставнику, не следует спускать с него глаз. Но выказывать своего недоверия следователь не стал. Он спросил Смирнова: – Когда приступаешь к работе?

– Завтра я привезу свои вещи в кабинет, а послезавтра буду полностью в Вашем распоряжении. Сегодня, вот, зашёл познакомиться. – Ответил Андрей.

– Что ж, вот и познакомились. Свободен. Чтобы послезавтра без опозданий, ясно? Посмотрим, как прилежно ты учился на следователя. – Андрей молчаливо кивнул, прошёл между новоиспеченными коллегами к двери. Уже около неё он обернулся. На бледном лице играла едва заметная улыбка губ. Он сказал:

– Посмотрим, как прилежно я учился. И ещё посмотрим, какой из Вас выйдет наставник. До свидания… – и ушёл, оставив коллег одних. Виталий присвистнул, сказал удивлённо:

– Ох, и весело будет! Не думаю, что вы с ним споётесь. Оба резкие на характер и острые на словцо. – Затем помолчал, немного призадумавшись, и добавил: – Эх, мне ещё свой стол ему уступать… – он удручённо взглянул на кучи бумаг на своём столе, которые ему предстояло в скорейшем порядке перенести в другой кабинет. – Ну, ладно, говори, что там у тебя по поводу Тихого? – тут Миронов вспомнил, зачем вообще торопился в управление. Встреча со Смирновым будто бы вытеснила из головы всё, о чём он думал до этого. Собравшись с мыслями, Александр ответил:

– Да, точно! Тихий! – он обошёл стол, опустился в кресло, но, несмотря на это, оставался собранным, словно вот-вот нужно будет куда-то бежать. – Оказывается, наша убитая горем вдова не так уж сильно убивается. Мы подозревали, что Николаева заказал его заместитель. В этом и была наша ошибка. Мой подопечный отыскал место сходки Тихого и его людей и узнал, что именно супруга Николаева заказала его.

– Так, и почему ты, узнав это, не вызвал опергруппу и не накрыл Тихого прямо там? Он был так близко, а ты его упустил, это на тебя не похоже. – Осведомился коллега, сложив руки на груди.

– Всё куда интереснее, чем ты думаешь. Если бы я задержал Тихонова на месте, то упустил бы Николаеву. – Миронов глянул на потолок с победным, даже немного надменным, выражением лица. В его глазах Виталий видел азартный блеск. Этот блеск всегда появлялся в глазах Миронова, когда очередное расследование близилось к развязке. – По всей видимости, Тихий не такой уж неуловимый. Он собирается совершить глупость, которая его и погубит… – Александр обратил взгляд на Виталия и увидел его нетерпение.

– Ну? Что за глупость? Не тяни! – на требование приятеля Александр усмехнулся и, наконец, дал ответ, прервав ожидание коллеги:

– Николаева заказала мужа, но платить за убийство не стала. Тихому такой расклад не понравился. Завтра вечером он со своими людьми устроит засаду в квартире Николаевой. Мы прибудем туда раньше, повяжем их тёпленькими, ну и Николаеву за одно. Она не успеет скрыться. – Виталий прищурил взгляд, смотря куда-то поверх Александра. Некоторое время он размышлял над тем, что поведал ему коллега. Эта версия звучала интересно: супруга заказала своего престарелого мужа и решила избавить себя от подозрений, свалив вину на его заместителя. Всё бы ничего, да только странным казалось то, что Тихонов вдруг решил пойти на откровенно глупый и нелепый шаг – отомстить вдове за то, что она не заплатила за убийство. Он вполне мог бы отправить к ней парочку людей и сделать дело без лишнего шума. Так что звучало сказанное Мироновым до безобразия абсурдно, и Виталий решил озвучить свои предположения:

– Слушай, тебе не кажется, что это какая-то лажа? Чтобы Тихий устраивал засады на своих клиентов, которые не заплатили ему? Не думаю, что он настолько глупый, чтобы выдавать себя с потрохами. – Виталий примолк, немного пораздумав, добавил: – Говорил я тебе, не связывайся с этим твоим подопечным. Ему шкура своя дороже. Он мог и солгать по этому пункту, лишь бы поскорее от тебя отвязаться и на расправу Тихонова не напороться.

– Это мы проверим, когда окажемся в квартире вдовы. В любом случае, дело по убийству Николаева скоро можно закрывать. Тихий явится туда лично, я в этом уверен. – Александр говорил без капли сомнений, но Виталий его уверенности не разделал.

– Ха! Интересный ты, Александр Павлович! Зачем же ему самому расправляться с Николаевой, когда он может поручить это дело своим людям? Он же не дурак, раз мы так долго не могли на него выйти. Или ты так намекаешь, что это мы дураки? – он посмотрел испытующе на коллегу, ожидая, что его доводы заставят Миронова усомниться в своих предположениях. Но Миронов, однако, не выглядел растерянным или хоть немного задумавшимся. Он поднялся с кресла, неспешно подошёл к окну. Небо было затянуто сплошной пасмурной массой, словно над городом, вместо туч, лёг однородной гущей неподвижный туман. Миронов, разглядывая унылое полотно неба, ответил:

– Есть у меня козырь в рукаве. Николаев-младший.

– Ха! А он тут причём? Парнишка ничего знать – не знает! – удивился коллега.

– Как оказалось, он знает кое-что о Тихонове. Ты всё узнаешь, всему своё время.

– Смотри Саня, как бы твой «козырь» нам боком не вышел. Вечно ты впутываешься во всякое. Знал бы начальник, как ты раскрываешь дела… – вздохнув, произнёс Виталий, и в словах этих отчётливо звучало беспокойство за друга.

– Но не знает же! – бодро ответил Александр, оборачиваясь. – Ладно, пойдём! Времени в обрез, нужно ещё начальнику доложить и выпросить ордер. – Миронов прошёл мимо коллеги, вышел из кабинета. Ещё секунду Кравцов медлил, но чувствовал, без его слова начальник не одобрит идею Миронова. Хмыкнув, Виталий покачал головой, сам себе под нос пробубнил:

– Ха! Карьерист… – и отправился за Мироновым к начальнику.

Глава 2: Избежать правосудия

Тягучая тишина перебивалась размеренным тиканьем стенных часов и будничным шумом улицы. Кабинет начальника был наполнен уличной прохладой, проникающей в помещение через приоткрытое окно. Виталий с Александром стояли близко к двери. Здесь сквозняк ощущался меньше всего. А начальник, удобно разместившись в своём кресле, слегка нависая над какими-то бумагами, чувствовал себя вполне комфортно в этой прохладе. Геннадий Викторович, а именно так его звали, размышлял над докладом Миронова о продвижении расследования. Седые густые брови практически всегда были неподвижны на сухом, слегка вытянутом лице начальника. Зачастую от неподвижности бровей, да и лица его в целом, было крайне сложно определить: доволен ли Геннадий Викторович работой своих подчинённых или же нет? Даже Миронову, весьма наблюдательному, не удавалось распознать эмоцию или состояние начальника по выражению его лица. В этот раз Сергиенко был также непроницаем, как и всегда. Раздумья его были недолгими, но прерывать их подчинённые не смели. Геннадий Викторович сам заговорил, когда окончательно всё обдумал:

– Дело нехитрое – арестовать людей Тихонова и Николаеву. Да только откуда Тихонов вообще знает, где проживает Николаева с сыном? Как он вышел на их адрес? Да и нет у вас доказательств в пользу вины вдовы. Все улики буквально кричат о том, что её мужа убил его же заместитель, Лавров. Нет никаких оснований задерживать Николаеву. – Сухо произнёс начальник.

– Так кажется, но только на первый взгляд. – Парировал Александр. – Мне удалось отыскать место, где Тихонов собирал своих людей… – досказать Миронов не успел. Гневный вскрик начальника не только перебил его, но и едва не оглушил:

– То есть, ты хочешь сказать, что ты узнал о месте, где можно было накрыть Тихонова, и даже не подумал о его задержании?! Ну, Миронов, не ожидал я от тебя такого! – Сергиенко рывком поднялся с кресла, продолжая раздирать глотку: – Мы бьёмся с этим Тихим и никак не добьём эту паскуду, а ты что?! Подобрался к нему так близко и умудрился упустить! – начальник смолк, только его шумные короткие вздохи и были слышны. Лицо его раскраснелось, но по-прежнему оставалось непроницаемым. За это его и боялись всем управлением: даже в гневе его лицо неизменно. Было бы легче перенести, когда тебя в пух и прах разносит твой же начальник, если бы лицо этого самого начальника выражало хоть капельку человеческих эмоций. Его железная непроницаемость в моменты гнева была ещё более жуткой, почти нечеловеческой. Разъярённо что-то пробурчав, начальник вновь опустился в кресло, поправляя галстук. Миронов, не дожидаясь разрешения, вновь заговорил, ведь нельзя было дать Сергиенко возможность наотрез отказать в дальнейшем разговоре:

– Недавно кое-кто рассказал мне нечто занимательное. Мне кажется, что эти сведения могут послужить для Тихонова основанием для того, чтобы идти на рискованный шаг. Речь идёт о Николаеве-младшем.

– О мальчонке? – отдышавшись, уточнил Сергиенко. Виталий также не понимал, какое отношение ко всему этому имеет сын убитого. Его съедало любопытство с того самого момента, как Александр упомянул о юноше ещё в их кабинете. Похоже, что сейчас Миронов собирался раскрыть эту тайну. Начальник же, тем временем, продолжал: – Но, по его же показаниям, он ничего не знает о деталях убийства отца. Как это понимать?

– Я некоторое время наблюдал за ним. На последних двух допросах он вёл себя странно. Выглядел рассеянным, даже напуганным. С некоторым трудом, но мне удалось узнать причину его странного поведения…

– Ну? В чём же причина? – холодно спросил Сергиенко. Отчего-то он полагал, что то, о чём намеревался сказать ему подчинённый, его не должно было удивить. Но он ошибся.

– Тихонов долго был неуловимым. Нам только и удавалось, что задерживать его людей, и не более того. А выходить на Тихонова через них оказалось бесполезной тратой времени. Кто-то боялся его расправы, кто-то был ему предан. Возможно, если бы не убили бизнесмена Николаева, то мы никогда бы не смогли выйти на Тихонова. До встречи с будущим супругом Николаева крутила роман с Тихоновым. Он тогда только освободился из колонии, она его приютила. Потом что-то между ними произошло, и они разошлись. Когда Николаева выходила замуж за Кирилла Олеговича, то уже была беременна, о чём, по всей видимости, ему не сообщила. Тихонов – вот настоящий отец паренька. Недавно парень узнал об этом от своей же матери. Он также сообщил, что на её телефон поступали сообщения с угрозами, но она упорно их игнорировала. Так что, как я полагаю, не только деньги играют важную роль в этой истории, но и старая связь вдовы с Тихоновым. – Заключил Миронов и замолчал. На некоторое время в кабинете начальника повисла тишина. Оба слушателя были немало удивлены внезапно раскрывшимися деталями дела. Александр едва улыбнулся углами губ, в воздухе он уже ощущал привкус победы. Тут-то в дело и вступил Виталий. Это бывало всегда. После того, как Александр порядком разозлит начальника своими увиливаниями, а потом вывалит на него тонну новой информации о расследовании, в игру вступает Виталий. Его роль в докладах всегда была заключительной. Он придавал словам Миронова более логичный, завершённый вид, и, как бы, примирял начальника с характером его строптивого подчинённого. Действовало безотказно, потому Миронов частенько прибегал к такой игре. Вот, Виталий выступил и в этот раз:

– Теперь многое становится понятным. – Сказал он. – Возможно, что Николаева решила сбросить вину на Лаврова, якобы, это он заказал своего начальника. Несмотря на отношения, связывавшие Николаеву и Тихонова в прошлом, последний потребовал плату за убийство. Но, не получив денег, он решил лично с ней разобраться. Здесь уже взыграла не просто ненависть к недобросовестному клиенту, а к женщине, с которой Тихонов имеет общее прошлое. – Взглянув на начальника, Виталий уверенно сказал: – Геннадий Викторович, я думаю, что эта версия вполне имеет место быть. Предлагаю задержать Тихонова и Николаеву по плану Миронова. Если Николаева сознается, то мы также узнаем, как ей удалось спутать следствие и привести его к Лаврову. – После его слов вновь воцарилось молчание, но оба следователя уже понимали, что тишина эта отведена для раздумий начальника. Сергиенко в задумчивости поглаживал гладко выбритый подбородок, слегка прикрыв глаза. Через пару минут он ответил:

– На свой страх и риск, господа. За всё отвечать будете. Даю добро. Только предупредите сынка Николаевой, чтоб к нужному времени затерялся где-нибудь, от греха подальше. – Сергиенко смиренно вздохнул и выдвинул ящик, достал бумаги на стол. Свобода от Тихонова становилась всё дальше…

Александр добился, чего хотел. Оставалось лишь задержать эту парочку. План, как Миронову казалось, не должен был дать осечек. Решено было разместить часть своих людей в гражданском по периметру двора. Остальные, включая Миронова и Кравцова, должны были первыми проникнуть в квартиру вдовы Николаевой и дождаться, когда туда нагрянет Тихий со своей бандой, а после – и сама вдова. Обсудив детали плана с начальником, Александр уже собирался идти, но тот задержал его. Виталий ушёл, и Миронов остался наедине с начальником.

– Присаживайся, Александр Павлович… – Сергиенко кивнул на один из стульев, выдвинутый из-за длинного стола. Александр молча сел. – Ты уже встретился со Смирновым? Перевели к нам сегодня.

– Да, уже довелось. – С ноткой неприязни ответил Александр. – Разрешите спросить: почему его перевели именно ко мне?

– Это моё решение. – Ответил Сергиенко, складывая руки в замок. – Парнишка работал в Кировске, решил перебраться сюда. Он учился здесь, отсюда и рекомендация. Николай Арсеньевич порекомендовал его нам. А ты сам знаешь, я мнению Шилова доверяю. Тебя же он в своё время тоже порекомендовал. А то, что я Смирнова за тобой закрепил, так это для того, чтоб ты немного поубавил пыл.

– Поубавил пыл, Геннадий Викторович? – удивился следователь. Начальник стал объясняться:

– Видишь ли, Миронов, ты выдающийся следователь. У тебя самый высокий процент раскрываемости дел. Но я же не слепой, мне прекрасно видно, как твои успехи влияют на тебя. – Сергиенко поднялся с кресла, стал расхаживать по кабинету. Миронов сидел, не шевелясь, слушал его со вниманием. – На службе не место надменности и самоуверенности. Я принял решение назначить Смирнова твоим помощником для того, чтобы ты не распоясался. Тебя нужно держать под контролем.

– Но, Геннадий Викторович, как это понимать? – с нескрываемой сердитостью заговорил Александр. – Вы подсунули мне этого «зелёного» следователя, чтобы он следил за мной?

– Так, отставить возмущения! – прикрикнул начальник, остановившись у окна. Дальше он продолжил спокойно: – Это будет полезно для вас обоих. Ты, Миронов, опытный, и не мне тебя учить, как вести расследование. Но ты стал чрезмерно строптивым, и тебе следует направить своё внимание на что-то иное, кроме собственного достоинства. Например, на перспективу наставничества. А Смирнову будет полезно поднабраться у тебя опыта и, быть может, поделиться своим.

– Какой опыт может быть у этого сопляка? От него можно ожидать только проблем. Мне хватило и обменяться парой слов с ним, чтобы понять, какой он из себя. – Александр не хотел принимать слова начальника, но они, тем не менее, глубоко потрясли его, даже ранили его самолюбие. Он ощущал себя угнетённым. И была ли доля правды в словах Геннадия Викторовича, или же нет, он разбираться не хотел.

– Вот! – Сергиенко обернулся к подчинённому лицом. – Вот, о чём я и говорю! Ты начинаешь забываться, Миронов! Субординацию нужно соблюдать! И даже не думай, что я поменяю решение. Вам ваше сотрудничество пойдёт лишь на пользу. Свободен. – Больше Сергиенко не смотрел на своего подчинённого. Сев за стол, он вновь принялся разглядывать бумаги, словно Миронова в кабинете вовсе не было.

Александр не помнил, как покинул кабинет начальника. Помнил лишь то, как прошёл от него к своему кабинету с непроницаемым выражением лица и привычной собранностью. Но за этой оболочкой бушевало самое настоящее ненастье. Он был ошарашен и зол. В душе он был категорически против решения Сергиенко, но он не мог открыто противиться распоряжению начальства. Нужно было взять на себя ответственность за юнца-следователя, смириться с участью наставника и няньки. Все эти мысли буквально заставили Миронова распылиться. Он метался между предвкушением очередного триумфального завершения расследования и между тяжкими думами об этом Смирнове, которого уже начинал недолюбливать. Вернулся Александр в свой кабинет каким-то рассеянным, даже потерянным. Кравцов опять курил напротив окна. Он бросил на приятеля вопросительный взгляд, выкуривая остаток сигареты до самого фильтра. Задавать вопросы Виталий не торопился. Он прекрасно знал, о чём говорили Миронов и Сергиенко, и это его мало касалось. Его дело было небольшое: помочь в задержании Тихонова и в скорейшем времени перенести все свои вещи и рабочие бумаги в соседний кабинет. Собственно, он настраивался на монотонную беготню между кабинетами. Суету с переездами и перемещениями он не любил. Миронов, к его удивлению, сам заговорил. Вернее сказать, сам себе пробубнил:

– Нужно позвонить сынку вдовы, предупредить. – И достал из кармана телефон. Виталий ничего не ответил, затушил сигарету и оставил пепельницу на подоконнике, принялся неторопливо собирать папки с документами в коробку…

Следующий день, если быть точнее – вечер, оказался весьма насыщенным для Миронова. Ещё с утра вновь обсудили детали и подготовились. Уже вечером, часов в семь, с Александром вновь связался (как он называл своего связного) подопечный и сообщил, что Тихий выехал на дело. Оперативно выдвинулись к месту облавы, распределились по территории двора. Сам Миронов вместе с Кравцовым и тремя своими коллегами, Аксаковым, Власовым и Ворониным, поднялись на четвёртый этаж и зашли в квартиру Николаевой. Квартира была просторная и богатая. В вычурном до безвкусицы убранстве её всё так и кричало о достатке хозяйки и полном отсутствии меры и вкуса. Впрочем, ничего другого от вдовы бизнесмена ждать и не приходилось. Оставалось лишь найти подходящие места для укрытия и дождаться появления Тихонова с бандой. Ждали около полутора часа, прежде чем кто-то принялся копошиться в замочной скважине отмычкой. Миронов оглядел каждого из своих людей, убеждаясь в их готовности к действию. Ему из-за большого, с высокой спинкой, дивана открывался обзор на всю гостиную, на входную дверь в конце коридора и на каждого из коллег. Привыкшие к темноте глаза отчётливо различали силуэты людей и предметов.

Вскоре входная дверь тихо открылась. В коридор настороженно ступили двое с пистолетами. Они тихо прошагали в гостиную по мягкому ковру. Окинув беглым взглядом помещение, они поняли, что никого в квартире нет (Хотя стоило бы осмотреться повнимательнее).

– Никого. – Сказал один из них, оборачиваясь на дверь.

– Оно и к лучшему. Теперь она от нас не уйдёт. – В квартиру вошёл невысокого роста, суховатый лысый мужчина. Это и был тот самый Тихонов. За ним следом вошли ещё двое. Стоило им закрыть за собой двери и пройти в гостиную, как внезапно вспыхнул ослепительно яркий свет люстры. Бандиты на долю секунды словно потерялись, стали щуриться и суетливо оглядываться по сторонам. Их уже окружили.

– Бросить оружие и поднять руки! – грозно скомандовал Кравцов, целясь на одного из бандитов.

– Ну! Живо! – рявкнул на них Миронов. Тихонов медленно поднял руки, признавая своё поражение. Его люди с неохотой сделали то же самое, побросав оружие на ковёр. Сопротивления они не оказали. Это облегчало задачу. Пока Власов пинками отбрасывал оружие в сторону, Миронов говорил властно и с напором: – Сопротивление бесполезно, вы окружены! Так что не вздумайте что-нибудь выкинуть!

– Полегче разбрасывайся словами. – С непрошибаемым холодом и безразличием произнёс Тихонов. – Несколько моих людей находятся поблизости…

– О, мы и это предусмотрели, не волнуйтесь. – На лице Миронова возникла победная улыбка, даже ухмылка. И это злорадствующее выражение его лица лишь на миг заставило дрогнуть мускул на лице Тихонова, не более того. С улицы стали доноситься крики. Поднялась суета, послышалась пара предупредительных выстрелов. Похоже, что люди Тихонова попали в сети. Тихонов бросил взгляд на окно, прикрытое прозрачной занавеской. Он уже понимал, что из своего положения выйдет проигравшим. По крайней мере, в этом был убеждён Миронов. Ему казалось, что Тихонов сдался окончательно. Достав рацию, Власов связался с ребятами на улице, запросил пару человек для сопровождения задержанных. Двое показались в квартире, когда Тихонову застёгивали наручники. Всех задержанных повели на улицу, к машинам. Сработали чисто и без лишней крови, и Миронов был уже готов расслабиться. Ведь, если поймать неуловимого Тихонова получилось так просто, обыкновенную, беззащитную женщину задержать будет ещё проще.

Власов и Аксаков с Ворониным ушли, сопровождая задержанных. Александр запер дверь изнутри, чтобы возвращающаяся Николаева не заподозрила, что в её квартире находятся посторонние. Николаеву, впрочем, особенно долго ждать не пришлось. Её автомобиль въехал во двор через пятнадцать-двадцать минут после задержания Тихонова. Виталий встал за дверью, готовясь к приходу женщины. Миронов больше не прятался, он встал в коридоре в ожидании. Вскоре по ту сторону двери приглушённо застучали каблуки туфель. Николаева поднялась на свой этаж, подошла к двери. Звуки затихли, и Миронов думал, что вот-вот Николаева достанет свои ключи, щёлкнет замок. Но этого не случилось. Виталий растерянно взглянул на напарника, как бы спрашивая: «как поступать дальше?» Тут же за дверью вновь застучали каблуки, но на этот раз звуки эти очень поспешно удалялись. Николаева бежала.