Странное дело

– Твою мать! За ней! – яростно закричал Александр, пряча пистолет и бросаясь к двери. Они с Кравцовым выскочили на лестничную площадку, и Александр только мельком заметил полу бежевого плаща на лестничный проём ниже. – Стоять! – крикнул Миронов вслед женщине. Они побежали за ней. Выскочив на улицу, вдова тут же бросилась к своей машине. Виталий почти догнал её, но не успел. Автомобиль вылетел со двора, словно гоночный болид со старта. – Прыгай в машину! – крикнул ему Александр, садясь за руль своего авто. Началась погоня по вечерним дорогам.

Автомобиль Николаевой летел по дороге, оставляя за собой шлейф из машин со взбесившейся сигнализацией. Машина Миронова не отставала. Впереди был крутой поворот, и Александр был уверен, что беглянка побоится совершать опасный манёвр, и сбавит скорость. К его удивлению и к удивлению его коллеги, её машина пошла на разгон и, чудом не влетев во встречный автомобиль, обогнула его, завернула направо и ушла в продолжительный отрыв. Кравцов схватился за рацию.

– Ближайшим постам ГИБДД: чёрный Maybach с номером В 787 ЕС следует вдоль проспекта Энгельса. В автомобиле женщина сорока лет, подозревается в совершении преступления. – После пары минут шипения, был дан ответ:

– Принял. Вижу Maybach, направляется к нам.

Тем временем Николаева нещадно гнала свой автомобиль вперёд. Перед глазами яркими вспышками проносились огни фонарей. Она ловко выпрыгивала из-за очередной попутной машины и шла на обгон, слыша в свою сторону недовольные сигналы других участников движения. Миронов прибавил газу. Вновь зашипела рация, прозвучало:

– Автомобиль свернул на Придорожную аллею, веду преследование.

– Понял, едем сразу за вами. – Ответил Кравцов. И уже очень быстро они с Мироновым увидели моргание красно-синих огней, услышали звук сирены. Вскоре они присоединились к погоне. Из окна служебной машины высунулся один из сотрудников и открыл огонь по колёсам. Пара выстрелов улетела в молоко, пара последних же удачно попала прямо в цель. Машина Николаевой резко завиляла по дороге, женщина потеряла управление. Плохую шутку с ней также сыграла огороженная лентами и знаками яма. Чтобы не влететь прямиком в яму, ей пришлось резко вывернуть влево, и левая фара её авто оглушающим хлопком влетела в фонарный столб. Машина отскочила от него почти на полметра, словно попрыгунчик. Автомобили резко затормозили, посвистывая шинами на мокрой дороге. Александр выскочил из салона, вооружившись пистолетом. Виталий едва поспевал за ним. Для Николаевой всё было кончено.

– Покиньте салон и поднимите руки, чтобы я их видел! – скомандовал следователь, открыв настежь дверцу машины. На него тут же устремились, полные слёз, умоляющие глаза. Вдова вздрагивала от беззвучных рыданий, тушь растекалась у неё под глазами, она кусала окровавленные губы, оправлялась после внезапного столкновения. Миронов повторил требование ещё более грозно, и женщина, сотрясаясь от собственного плача, покинула салон. Кравцов цеплял на беглянку наручники, пока его коллега зачитывал ей основания для задержания. Николаева не проронила ни слова, лишь тихо всхлипывала, скрывая своё лицо за копной коротких русых кудрей. Кравцов посадил её в машину…

Людей Тихонова везли в автозаке. По общему краткому совещанию коллег было решено везти их прямиком в изолятор. Самого же главаря везли в отдельной машине, сразу на допрос. Аксаков ехал в машине между ними, расслабленно постукивая пальцами по рулю, скучающе глядел на задок УАЗа. Ничего не предвещало беды.

С Тихоновым было трое сотрудников: Власов, Воронин и водитель, Клюев Николай. Воронин с Власовым сидели по обе стороны от задержанного. Тихонов, не шевеля головой, осторожно оглядывал своих конвоиров и пространство салона. Сотрудники отдела не ждали от задержанного никаких попыток сопротивления, даже расслабились, стали перекидываться друг с другом репликами. Но их и без того недолгий диалог внезапно прервал странный, но очень знакомый щелчок.

– Эй, что за…? – не успел досказать Власов, как ему в лицо пришёлся смачный удар берцем, и он потерял сознание. Тихий, невероятным образом избавившийся от наручников, не стал церемонится. Удар кулаком же пришёлся в челюсть второму конвоиру, но обезвредить его не удалось. Между ними завязалась схватка. Николай, отвлёкшись на внезапное происшествие, едва не потерял управление. Автомобиль чудом не выскочил на встречную полосу, но начал петлять из стороны в сторону. Следующие позади машины только и успели резко сбросить скорость, чуть не собрали «гусеницу». Николаю нужно было срочно найти место для остановки, но на оживлённой дороге подобраться к обочине было крайне непросто. Пока он искал пробел между машинами крайней полосы, Воронин и Тихонов продолжали борьбу. Тихий одерживал верх над противником с переменным успехом. В какой-то момент он просчитался, когда пытался отпихнуть Воронина от себя, и его голова и правая рука тут же были обездвижены. Некоторое время они пытались пересилить друг друга. Воронину казалось, что задержанный обезврежен, но Тихий с усилием вывернул свободную руку и выхватил из его кобуры пистолет. Выстрел оглушил и водителя, и самого Тихонова. Кровь брызнула тёмным вином на стекло. Дуло пистолета тут же устремилось на водителя через решётку, явившуюся единственной преградой между ним и Тихоновым.

– Гони, паскуда! – прорычал Тихонов, и водитель вдавил педаль в пол. Машина понеслась дальше по дороге. Тихонов указывал направление. Аксаков наблюдал всё это действо из своей машины, и не имел понятия, как он может помочь коллегам. Единственное, что он мог предпринять – пуститься в погоню, что он и сделал, водрузив на крышу своей машины мигалку. Тихонов услышал шумный посвист колёс позади и глухо прорычал, скаля зубы чуть ли не до скрипа:

– Ветер его побери… – угрожая пистолетом, словно кнутом коню, Тихий погонял водителя, заставлял гнать быстрее. Бедняге ничего не оставалось, кроме как выжимать из мотора всё возможное. Через некоторое время оба автомобиля свернули с дороги на менее оживлённую улицу. Редкие прохожие наблюдали погоню со стороны лишь мельком: кто-то пугался внезапного свиста шин, кто-то с любопытством глядел вслед пролетевшим машинам. Если до сего момента Тихонов указывал направление, то теперь водитель вёл машину без каких-либо ориентиров. Тихий лишь грозил пистолетом, всё больше впадая в ярость от невозможности оторваться от преследования. Аксаков держался близко и старался не отставать. Район, по которому они мчались, становился всё более безмолвным. Улицы становились шире, домов было меньше. Постепенно одинокие высотки уступали место длинным колеям гаражного кооператива, окружённого забором. Машина Тихонова резко свернула туда, стала петлять между рядами гаражей и вдруг исчезла. Аксаков потерял её из вида, некоторое время он пристально вглядывался в темноту, проезжая каждый гараж. Сбавив ход, он опустил стекло, вслушался.

Громкого рычания мотора, пусть и отдалённо, не было слышно, но Аксаков отчётливо слышал приглушённое урчание. Значит, машина была близко. Тихонов ждал подходящего момента, чтобы рвануть из укрытия к выезду. Иного пути из гаражного кооператива попросту не имелось. Аксаков решил объехать крайний ряд гаражей с обратной стороны и сразу же наткнулся на беглеца. Уазик стоял за самыми первыми гаражами. Вновь засвистели шины, поднимая облако сизого дымка. Аксаков в доли секунды прикинул, что догнать их не успеет. Он был слишком далеко. Поэтому он высунулся из окна и начал палить по колёсам. И это дало ожидаемый результат. Машина резко завиляла, её занесло вправо, а после и вовсе развернуло капотом в обратную сторону. Оттуда, под жидкий свет старого фонаря, одновременно выскочили Клюев и Тихонов. Последний стоял за спиной водителя, держа его на прицеле.

– Брось оружие, Тихонов! У тебя нет шансов! – потребовал Аксаков, крепко сжимая пистолет в руках.

– Ничего у тебя не выйдет! – крикнул ему тот с надменной ухмылкой. – У нас только два варианта: либо ты дашь мне уйти, либо застрелишь меня! Тюрьма поплачет, а не дождётся! Выбирай скорее! – Аксаков впал в замешательство. Он не должен был упускать Тихонова, но и рисковать жизнью своего коллеги не мог. Дело шло на доли секунд, Аксаков начинал нервничать, но тревоги своей решительно не показывал перед бандитом. Всё решил один оглушающий выстрел. Аксаков даже не сразу понял, что произошло. Через голову Тихонова наискось прошла пуля, оставив рваную чёрную дыру у виска. Клюев отскочил от бандита, почувствовав свободу. Мгновение Тихий качался, будто был пьян, после чего замертво упал на сырой асфальт. Аксаков поднял взгляд с его трупа: позади стоял его приятель Власов, навалившись на дверцу машины. Лицо его было в крови, нос был сломан. В руке его был пистолет. Глядя на него, Аксаков сразу всё понял. Убрав пистолет, он подбежал к коллегам.

– Нехило ты его! Жаль, правда, что до решётки его не довезли. – С досадой произнёс он, хлопая друга по плечу. – Как ты, живой? – Власов отмахнулся, ответил с болезненной гнусавостью:

– Живее всех живых! А вот товарищ наш ранен посерьёзнее. Помощь ему нужна. – Он кивнул на машину, Аксаков наклонился и заглянул в салон. В полумраке, держась за окровавленный живот, полулежал Воронин. Он тяжко дышал, прикрыв глаза, широко вздувая ноздри. Всё это время он был жив, но всеми силами держался на грани сознания. Аксаков печально и с сожалением вздохнул, обратился к водителю:

– Эх, беда с ними. Вези их, Николай, обоих в больницу. Дальше я тут сам разберусь.

– Понял! – Клюев поспешил сесть за руль. Власов с Аксаковым пожелали друг другу удачи. Оставшись в одиночестве, Аксаков набрал Миронову.

Глава 3: Истина

Николаеву привезли в отдел уже в десятом часу. Виталий повёл женщину в допросную. Александр немного приотстал – остался на улице, говорил с Аксаковым.

– Да, не так я себе представлял его задержание… – после краткого рассказа коллеги о случившемся ответил ему Миронов. – Сукин сын! Ещё и Власову тяжело досталось.

– Главное, что живой. Остальное – наши обычные будни. – Приободрил его собеседник.

– Возможно, ты прав. – В задумчивости протянул Александр, а потом оживлённо добавил: – Ладно, Серёга, как управишься на месте, поезжай домой. Я Сергиенко обо всём сам доложу.

– Ладно, до встречи. – На том и был кончен их недолгий разговор. Александр посмотрел по сторонам. Он был в некой прострации, обдумывал смерть Тихонова. Миронов – единственный из следователей, кто сумел так близко подобраться к нему, и вот, чем это кончилось. Смертью главного виновника головных болей управления. С одной стороны, в смерти Тихонова не было ничего плохого. Без него вся его шайка распадётся сама собой, рассосётся, словно синяк. С другой же стороны Александр хотел довести дело до идеала: привезти Тихонова живым, допросить и с гордым сердцем и чистой совестью отправить мерзавца в места не столь отдалённые. Но всё случилось так, как случилось. По крайней мере, дело об убийстве бизнесмена Николаева можно было смело называть закрытым. Оставалось только расколоть заказчицу. С этими мыслями Миронов направился в здание. Оставался финальный аккорд – допрос вдовы.

Вдова сидела, опустив голову, почти вжимая её в плечи. Иногда она всхлипывала, утирала слёзы дрожащими пальцами, пачкая их в туши. Виталий стоял поодаль от стола, прислонившись к стенке и скрестив руки. При всём жалком виде напуганной женщины он оставался безучастным, словно его здесь и не было. Сколько таких «напуганных» бывало в допросной комнате до Николаевой, и сколько таких ещё будет – это не поддавалось счёту. Кравцов на таких вдоволь насмотрелся, и никакие слёзы и всхлипы уже не могли в нём вызвать хоть малейшее сочувствие к допрашиваемой. Непродолжительное ожидание вскоре завершилось. В помещение вошёл Миронов. В руках у него были записная книжка и папка с делом. Садясь за стол, он произнёс:

– Итак, пора начинать… – он устало потёр пальцами переносицу и глаза, открыл записную книжку и документ. – Николаева, Оксана Фёдоровна, восемьдесят пятого года рождения, вдова Николаева Кирилла Олеговича. Вы задержаны по подозрению в организации убийства собственного мужа посредством найма стороннего лица… – вдова подняла на следователя заплаканные глаза, ответила охрипшим от волнения голосом:

– Вы это уже говорили, товарищ следователь…

– Для меня важно, чтобы Вы усвоили, насколько тяжко предъявленное Вам обвинение.

– Я никого не нанимала и мужа не убивала. – Произнесла Ольга отрешённо. Миронов сложил руки в замок, подался чуть вперёд и со всей серьёзностью сказал:

– Для начала, ответьте на следующий вопрос: почему Вы так усердно старались скрыться? Человек, которому нечего скрывать, не станет избегать следственных мероприятий, направленных в его сторону. Или Вам есть, что скрывать? – вдова, сама того не заметив, выдала себя потрясённым взглядом. – Значит, что-то есть…

– Я думала, вы – бандиты! Мне присылали угрозы, обещали расправу! Я испугалась, поэтому и попыталась уехать! – Ольга вдруг ожила, глаза её заблестели искоркой надежды. Надежды на то, что, хотя бы, следователь Миронов посочувствует ей. Но она лишь загоняла себя в угол, из которого уже не могла выбраться.

– Вы даже не зашли в квартиру. Как Вы поняли, что внутри кто-то посторонний? – спросил Александр, сделав какую-то пометку в записной книжке. Николаева застыла в удивлении. И Александр, и Виталий поняли, что она не может объяснить это, не навредив собственной репутации.

– Я… я собиралась войти. Уже достала ключи, как увидела царапины на замке. Я точно знаю, что их не было раньше. – Ответила она уже спокойно. Виталий то ли хмыкнул, то ли не сдержал усмешки. Александр сказал:

– Да, в вашей квартире, действительно, находились злоумышленники. Но мы задержали их незадолго до того, как Вы приехали. И, знаете, Ваши слова могли бы звучать правдоподобно, если не одно маленькое «но». Вы проговорились Вашему сыну. Интересно, каково было удивление Никиты, когда он узнал, что его родной отец – преступник, убивший отчима? – Тут-то Николаевой некуда было деться. Никакие увиливания уже не помогут ей увести от себя подозрения. Александр видел по выражению её лица – она подавлена, напугана собственной неосторожностью. Теперь, когда он указал ей на её же ошибку, она сдалась, была уже готова говорить правду. – Расскажите, как Вы познакомились с Тихоновым? Как долго вы состояли в отношениях? Почему расстались? – По щеке Ольги прокатилась крупная грязная слезинка. Она смахнула её пальцами. Потянулся рассказ.

Это было весной две тысячи шестого года. Оля училась на факультете журналистики, а в свободное от учёбы время подрабатывала официанткой в кафе. Жила девушка скромно, в маленькой квартирке, доставшейся от покойного дедушки. Жила себе, и не старалась заглянуть в будущее, наслаждалась пребыванием в настоящем. Подруги, ночные тусовки, надежды на перспективную карьеру – они были типичными спутниками простой студентки. Но один майский день всё изменил. Тихонова она повстречала на работе. Сперва он показался ей неприглядным, даже безобразным: лысый, невысокий, с жилистой шеей. Она не сразу могла определить его возраст. Выглядел он не старо и не молодо, скорее – зрело. Но размышлять о нём она долго не собиралась. Он был в числе обыкновенных посетителей кафе, которых она обслуживала каждый свой рабочий день. Чего-то выдающегося она в нём не видела.

Быть может, то была шутка судьбы, или же чистая случайность, но мужчина этот сидел за одним из тех столиков, которые обслуживала Ольга. Она привычно взяла меню, подошла к его столику, поприветствовала гостя дежурной улыбкой и фразой:

– Добрый день! Меня зовут Ольга, я ваш официант. Вот Ваше меню. – Мужчина взял меню, с лёгким прищуром глядя на официантку, будто изучая её. Она не обратила на это никакого внимания. За свои смены она видела всякого, и ничто не могло её удивить. – Как определитесь с выбором, позовите меня. – Сказала она с улыбкой и отошла к другому столику, чтобы принять заказ. Но едва она успела записать позиции заказа в блокнот, как гость тут же подозвал её обратно.

– Кофе без сахара. Больше ничего не нужно. – Произнёс посетитель, девушка записала в блокнот.

Удаляясь на кухню, она не видела с интересом наблюдавших за ней глаз того самого гостя. Он наблюдал за ней, не скрываясь, даже когда уже пил кофе. За суетой девушка почти не замечала своего наблюдателя, но, когда их взгляды невольно встречались, улыбалась ему одними лишь губами. Эта игра в гляделки вскоре увлекла и саму Ольгу. Она стала рассеянной, начала путаться в заказах, а в руках своих она ощущала волнительную дрожь. Вздохнула она спокойно лишь тогда, когда незнакомец покинул заведение. Но где-то в закромах души Оля ощутила тоску. Ей показалось, что вместе с этим человеком её покинула какая-то крохотная её часть. И с этим чувством она доработала до конца смены.

Каково же было её удивление, когда на следующий день этот человек снова посетил кафе. Он занял прежний столик, заказал тот же кофе. Их игра возобновилась, и Оля была обрадована чужим вниманием. Эти «встречи» продолжались почти каждый раз, как только заступала смена Ольги. Она уже точно знала – гость приходит не за тем, чтобы выпить кофе. Он приходит к ней. И она стала ждать его. Коллеги-официантки понемногу начинали шептаться между собой, подмигивая глазами в сторону Ольги. Кто-то из девушек выражал опасения по поводу столь странных «свиданий», кто-то видел в этом повод для безобидной шутки. Но Оля не замечала всех этих разговоров. Теперь каждый свой день она начинала и завершала мыслями об этом человеке. И лишь спустя две недели таких «свиданий» Ольга, заступив на очередную смену, так и не встретила своего гостя в кафе. Весь этот день она провела в прострации, её будто вышибли из привычного состояния, и она не знала, как вернуться обратно. А в конце рабочего дня её ожидал сюрприз. Попрощавшись с коллегами, Ольга закрыла кафе и направилась к дому. Фонари освещали путь, попеременно деля его с густой и непроглядной тенью. На дорогах, как всегда, были пробки, и Оля решила, что пешком сможет добраться до дома быстрее, нежели на такси. Она успела отойти от служебного выхода кафе лишь на пару метров, как уловила краем глаза чью-то фигуру справа от себя. От неожиданности она вздрогнула, взглянула на человека и угадала уже знакомое, привычное лицо. Её гость стоял у стены с небольшим букетом сиреневых астр. В тот вечер он проводил её до дома. Она узнала его имя – Сергей. И это имя с того вечера стало для Ольги самым любимым.

С каждым днём она узнавала Сергея всё больше. Он работал сторожем на парковке, ему вполне хватало тех денег, которые приносила ему скромная должность. Со временем встречи Ольги и Сергея стали частыми. Они уже не гуляли, как знакомые, скромность уступила место поцелуям и разговорам о будущем. Через пару лет Тихонов перебрался к своей возлюбленной, а ещё через полгода Оля узнала, что беременна от него. Но не только это она узнала. Радость её была омрачена внезапно и невольно узнанной правдой о её возлюбленном. Поначалу она стала замечать, что Сергей куда-то уходит по выходным. Возвращался он поздно, в качестве оправдания приплетал какие-то происшествия на работе. Но оправдания эти с каждым днём звучали всё менее убедительно, и Оля в скором времени добилась правды. Тихонов признался ей в своём тёмном прошлом и не менее тёмном настоящем. Признался в совершении убийства и последующим отбытием в колонию, не утаил от возлюбленной и того, что после освобождения вновь взялся за старое. Его признание напугало девушку. Она не могла поверить в то, что жила под одной крышей с убийцей, более того – была от него беременна. Сергей не угрожал, не умолял, не давал обещаний покончить с этим, только лишь раскрыл свою страшную тайну и дал слово, что его дела никак не коснутся её, что их совместная жизнь будет в безопасности. Но Ольга уже сомневалась. Её сомнения и страх послужили причиной разрыва. Они разошлись со скандалом, и Оля боялась, что их разрыв может спровоцировать Сергея на нечто ужасное. Для неё, к её же счастью, всё обошлось. Тихонов ушёл из её жизни также внезапно, как и появился в ней. О том, что у него родится сын, он так и не узнал.

Миронов с Кравцовым слушали рассказ вдовы беспристрастно. Их не волновали любовные переживания Николаевой, но эти сведения были необходимы для понимания всей истории с убийством её супруга. Когда Ольга замолчала. Миронов сделал очередные заметки, задал новый вопрос:

– Со своим мужем, Николаевым Кириллом, Вы познакомились сразу же после разрыва с Тихоновым?

– Спустя две недели. – Честно призналась женщина. – Он приезжал в университет, чтобы рассказать о своей компании и привлечь заинтересовавшихся студентов. Тогда его бизнес был ещё крохотный. Его развитие – моя заслуга.

– Вы говорили ему о том, что беременны?

– Нет. Я сделала так, чтобы он подумал, будто я была беременна от него…

– Что ж, с Вашим покойным супругом всё просто и понятно. Что на счёт Вашего сына? Когда Вы признались ему в тайне его рождения? При каких обстоятельствах это произошло? – спросил следователь, стараясь подавить собственную зевоту. Ольга решительно ответила:

– Раз Вы знаете об этом от Никиты, то знаете, когда и при каких обстоятельствах это произошло.

– Мне важно услышать Вашу версию, чтобы сопоставить её с версией Вашего сына. – Ответил Миронов. Ольга взглянула на следователя сухо, с безразличием. Она уже не плакала, понимала всю неизбежность справедливого наказания, которое её ожидало.

– Сергей как-то нашёл мой номер телефона. Мне стали приходить сообщения с угрозами. Требовали денег, угрожали расправой над Никитой и надо мной. Несколько раз я видела, что за мной следят. Наверно, так они и узнали адрес моей квартиры. Я боялась, что их угрозы окажутся правдой. Я так боялась, что в какой-то момент не выдержала, напилась и рассказала обо всём Никите…

– Но о том, что Вы тоже причастны к смерти супруга, Вы сыну не сообщили? – встрял Кравцов. Николаева посмотрела на него с лёгким презрением, ответила:

– Я была пьяна, но не до такой степени, чтобы сказать об этом сыну.

– Что ж, эти слова можно считать официальным признанием! – Миронов, приятно удивлённый такой неосторожностью допрашиваемой, расслабился на стуле, посмотрел на неё с надменностью. Она в ужасе прижала ладони к губам, с горечью осознавая, что окончательно подтвердила свою виновность. – Ну, что Вы, Ольга Фёдоровна, замолчали? Мы уже давно всё поняли. Вы изрядно выпили и в порыве пьяного горя рассказали своему сыну, что человек, которого он всю жизнь считал отцом, на самом деле не имеет к нему отношения. Вы рассказали ему о его настоящем отце, назвали его фамилию и даже сболтнули о роде его «деятельности». Мальчонка не догадался связать собственную мать с убийством отчима, но догадались мы. Показания Никиты очень помогли следствию. Меня интересует ещё кое-что. Почему Вы решили обратиться именно к Тихонову, чтобы заказать своего мужа? Почему отказались платить, и каковы были мотивы для убийства?

– Мотивы? – озлобленно повторила вдова. – Да с этим стариком стало невозможно жить! Я подняла его компанию с колен! Я, ничего не соображающая в бизнесе, умудрилась наладить его дела, заставила их идти в гору! И какую благодарность я получаю взамен? Мне приходится довольствоваться должностью секретарши у собственного мужа, пока место его заместителя и преемника занимает совершенно посторонний человек! Вот, какая у него благодарность! – Николаева вся содрогалась от нарастающей злости. Она считала своё положение несправедливым, считала себя правой. Миронов вновь подался верёд, сурово глядя женщине в глаза, но она будто вовсе не замечала этого. – Он был стар. Ему, всё равно, оставалось недолго. Он был не только стар, но ещё и безнадёжно туп! Своё детище он мог доверить Никите, как своему преемнику. Я могла бы заниматься управлением, пока Никита не созреет для этого. Но этот бездарь наотрез отказался рассматривать такой вариант, понимаете! Что мне ещё оставалось делать?! Место Кирилла занял бы Лавров, компания перешла бы в его руки, а мы остались бы ни с чем! Я уверена, Лавров первым делом вытурил бы меня, погнал вон! Зачем ему я? Он возьмёт новый курс в управлении, сделает так, как ему вздумается! – Ольга кричала почти на одном дыхании, но потом смолкла, тяжело задышала. Миронов и мускулом не дрогнул. Смотрел на неё в ожидании. Отдышавшись, она вновь заговорила, уже тише: – А к Сергею обратилась, потому что была уверена, что он не откажет мне. В конце концов, не совсем чужие люди. Он пообещал исполнить всё чисто и быстро. Говорил, что не возьмёт с меня денег, поможет по старой дружбе…

– Но позже он передумал, так? – уточнил Александр.

– Этот урод обманул меня. Стал требовать деньги, когда дело было уже сделано… – Александр поднялся со стула. Ему порядком надоело сидеть. Он принялся расхаживать по допросной комнате, сложив руки на груди.

– Вы доверились ему и повелись на обещания. Отсюда и сообщения с угрозами. Но было же кое-что ещё, что заставило Тихонова лично наведаться к Вам домой. Не только деньги. Так вот расскажите, неужели, это всё из-за сына? В бездушном человеке взыграла отцовская любовь? – Николаева с раздражением опускала взгляд каждый раз, как только следователь, проходя перед ней, попадался на глаза. На его «прогулку» смотреть было невыносимо, будучи обречённой на наказание. Но отвечать, всё же, пришлось: