V+V. Танец смерти

Борнали всегда чувствует любую боль и даже легкое касание перышком. Но если сильная боль может убить человека, то борнали её вытерпит. Вот и всё отличие.

И легче от этого не становится.

Винсент продолжал попытки восстановить дыхание, он не должен сорваться. Не сейчас.

Виктора это позабавило, и он приказал своим подельникам отпустить парня. Винсент упал на колени, на животе уже проявлялись багровые пятна, разбитая скула ныла и кровоточила. Очередной спазм. Винсент упал, выставил руки вперед.

Виктор со всего размаха пнул его в живот. Винсент, скрючившись от боли, упал на бок. Тяжелый ботинок ударил в лицо. Винсент слышал хруст своих лицевых костей и хрящей. Остальные удары стали прилетать по всему телу. Точечная боль собиралась в нечто одно большое, непрекращающееся и мучительное.

«Только держись, не сорвись», – говорил себе Винсент.

– Что ты там бормочешь?

Ещё один удар. Спазм. Удар, снова спазм. Кровь разгоняется. Часть её уже вытекла наружу, запачкала пол и громоздкую обувь уставших громил. По венам бежал огонь.

Кто-то схватил Винсента за волосы и со всей силы ударил лицом об кафель. Если до этого от лица ещё что-то оставалось, то теперь превратилось в кровавое месиво.

«Держись, не сорвись!»

Но огонь подбирался, он уже готов вырваться на поверхность. Кожа нагрелась, она слишком горячая, а внутри по-прежнему ледяная пустота. И боль, невыносимая, адская боль, готовая взорваться.

«Мне жаль», – хотел сказать Винсент, но изо рта вышли лишь кровавые пузыри.

В тот же миг его кожа вспыхнула. Нападавшие не успели отскочить. Их одежда и волосы загорелись, дикие вопли разнеслись по всему кампусу. Лишь человек в красной кожаной куртке быстро уносился прочь по тёмному коридору.

Вокруг клубился чёрный мерцающий дым. Винсент встал на ноги, пламя поднялось до потолка. Он протянул ладони к стоявшим на коленях грешникам, коснулся их лбов, и сверкающая субстанция стала проникать внутрь живого сосуда. Винсент втянул ноздрями чужое дыхание, новые свежие жизни потекли по раскаленным венам, заполняя пустоту. Раны затягивались, кости восстанавливались, пламя утихало. Наступала эйфория.

Винсент выпил всех четверых за несколько мгновений до того, как на этаж поднялась охрана. Он схватил свою одежду, окинул взглядом тела и обугленное кроваво-чёрное пятно на кафельном полу, открыл окно и прыгнул вниз.

В список его неприятностей теперь добавились ещё четыре трупа, следы пожара, следы его крови и один живой свидетель.

7. Карантин

Утром началась суматоха. По углам опасливо шептались не только ученики, но и учителя. Виола сразу поняла, что ночью произошло нечто скверное.

Сегодня ей снова снился кошмар, словно она сидит на дне океана, а он вдруг весь высыхает. Под ногами лишь потрескавшаяся земля, солнце нещадно палит сверху. И сильный жар подступает изнутри, выходит из пор на коже мелкими языками пламени.

– Ты слышала? – громким шёпотом спросила подскочившая Ксана.

Виола помотала головой.

– Ночью в одном из корпусов общежития случился пожар. И говорят, что на месте нашли четыре трупа. Следователи приехали ещё до рассвета, там всё оцепили, воспитанников перевели в другие корпусы.

Виола была ошарашена.

– А кто погиб? Кто-то из школьников?

– Ой, нет, – весело отмахнулась Ксана. – Вроде бы кто-то, вообще, не из школы. Говорят, из бандитского клана или секты. Явились с четвертого уровня, хотели устроить то ли теракт, то ли ритуальное самосожжение.

– А почему у нас?

– Да кто ж их поймёт, этих безумных фанатиков.

Вместо уроков всех учеников собрали в актовом зале. Пока зал наполнялся, Виола сидела и крутила головой в поисках одного знакомого лица, но Винсента нигде не было видно.

Когда почти все места в зале заполнились, на сцену с микрофоном вышел директор. Он выглядел мрачным, хоть и оделся в терракотовый костюм с золотыми лацканами.

– Дорогие наши дети, дорогие преподаватели и все, кто помогает нам поддерживать нашу школу, – начал он. – Сегодня ночью в стенах нашего кампуса произошел неприятный инцидент. Группа неизвестных лиц проникла на нашу территорию. Они пытались совершить жестокое правонарушение. Но усилиями нашей отважной службы охраны четверо нарушителей успешно ликвидированы. Однако нам не стоит расслабляться. С сегодняшнего дня в нашей школе усиливаются меры безопасности. Объявляется комендантский час. После восьми вечера все воспитанники должны находиться в своих комнатах. Пребывание в ночное время в других частях кампуса будет строго наказываться…

Виола вспомнила проведенную два месяца назад ночь в библиотеке и обрадовалась, что это случилось тогда, а не сейчас.

Директор ещё долго рассказывал, как именно будет ужесточаться контроль, но Виола уже перестала его слушать. Она заметила в дальнем конце актового зала Виктора Блэка, застывшего как истукан с мертвенно-бледным лицом. Рядом с ним сидел розовощекий Винсент и даже будто бы улыбался.

«Странно, не думала, что они приятели», – мысленно удивилась Виола.

***

– Фух, успел!

Винсент радостно плюхнулся в свободное кресло, рядом с Виктором. Блэк дернулся и выпучил глаза, словно увидел призрака. Привычной свиты с ним не было.

– Дружище, ты чего такой дёрганный? Плохо спал? – бодро спросил Винсент.

Виктор ничего не ответил, он медленно повернулся к вещающему со сцены директору и старался не шевелиться.

– Послушай, – не унимался Винсент. Он склонился над ухом Виктора и прошептал так тихо, чтобы никто больше не слышал: – Нам нужно побеседовать. В аллее сразу после этого собрания. Не придешь, тебе же хуже.

Директор рассказывал про комендантский час и усиление пропускной системы. Наверняка, и новые камеры повесят. Работы в библиотеке Винсент почти закончил, поэтому не переживал на этот счет.

На открытых территориях кампуса теперь немноголюдно, люди до сих пор чего-то опасались и старались держаться внутри каменных стен. Винсент сидел на скамейке в самом конце аллеи, откинувшись на спинку и разостлав по ней руки.

Борнали переполняла энергия, и окутывали блаженство и безмятежность. Это не безумное чувство голода, но тоже тяжело контролируемые чувства. Винсент запрокинул голову и прикрыл глаза. Солнечный свет падал на лицо и приятно покалывал кожу.

Виктор подошёл молча. Пришел один. Хорошо. Винсент слышал его беспорядочное дыхание и учащенный пульс.

– Садись, – сказал он Виктору и открыл глаза.

Тот послушался, сел на край скамьи и замер в ожидании удара или другого подвоха.

– Не надо бояться, – мягко сказал Винсент. – Ведь ты ничего не делал. И ничего не видел. Ты не знал никого из погибших. Ты был далеко от этого места сегодня ночью. Кстати, где ты был сегодня ночью?

– Далеко от этого места, – зачарованно произнес Виктор.

– А ты видел, что произошло?

– Я ничего не видел. Я был далеко от этого места.

Винсент вдруг нахмурился.

С одной стороны, Виктор говорил то, что Винсент хотел слышать, но с другой стороны подсознание подсказывало, что-то здесь не так.

– Ты знаешь, кто я? – спросил борнали и развернулся к Виктору.

– Ты Винсент Джонс, пришел к нам в этом году, мы учимся на одной параллели, иногда у нас совпадают уроки. Раньше у тебя были родители, но они погибли, и тебя определили в наш интернат.

– Хорошо. А какие между нами отношения, мы друзья, враги?

– Мы и не друзья, и не враги. Просто одноклассники.

– Виктор, ты молодец, – Винсент похлопал его по плечу.

Борнали напоследок заглянул в глаза своей жертвы. В широко раскрытых зрачках сидел неподдельный испуг и что-то ещё, что Винсент не мог уловить, словно маленький осколок или точка, капелька крови или блик. Очарование борнали сродни глубокому гипнозу. Но сейчас Винсенту показалось, что действие оказалось сильнее обычного. Возможно, это связано с тем, что прошлой ночью он выпил в четыре раза больше жизней, чем обычно, и его сила возросла пропорционально. А, может, ему просто показалось. Винсент чувствовал, что что-то упускает из внимания. Какую-то незначительную с виду деталь, но самую важную.

В столовой висела непривычная тишина. Конечно, никуда не делись стуки посуды и столовых приборов, скрежет ножек отодвигаемых стульев, глухие удары подносов об столы, шорохи одежды, шарканья обуви, шепчущие и бубнящие голоса. Но не гудел несмолкаемый гвалт. Беготни, хохота и какого-то негласного общего веселья, – этого всего не было.

Винсент ковырялся в своём обеде, не желая отправлять его себе в рот.

– Нет аппетита? – спросила смуглая девушка за соседним столом. – У меня тоже.

Янтарно-карие глаза, лиловые локоны… кажется, её звали Трейси.

– Вообще, ужасная ситуация, – не унималась девица. – Нам теперь нельзя выходить за пределы кампуса. А ведь мы с девчонками планировали на выходных сходить на новый фильм с Эшли Фрименом, поесть радужного мороженного. Но всё пропало. Сказали, что пока не пройдет карантин, никому нельзя выходить. Мол, среди нас какая-то зараза…

Зараза?

Винсент подхватился, как ошпаренный.

– Ты права, аппетита нет совсем, – бросил он Трейси, скинул свой обед в отходы и спешно покинул столовую.

Весь этаж общежития перекрыли сигнальными лентами и плотными полиэтиленовыми шторами. По коридору ходили люди в белых защитных костюмах и герметичных масках с фильтрами. Винсент просочился в их временную палатку, и пока там никого не было, стащил один из костюмов и респиратор-маску, быстро облачился в это и пошёл в сторону душевых комнат. Там больше всего копошилось людей.

– Джефф, какого чёрта?! Я же просила это убрать в разные пакеты, – ругалась женщина-криминалист на какого-то стажера. – Ты безрукий или безмозглый?

Винсенту стало не по себе, он где-то читал, что преступники всегда возвращаются на место своего преступления. Но Винсент не хотел считать себя преступником. Чудовищем – да, но не преступником.

Почему девушка в столовой говорила про карантин? И почему криминалисты в защитных костюмах? Он старался не выдавать себя, двигался так, словно тоже выполнял работу, надеясь, что его не раскроют.

Трупы уже убрали, от них остались только метки и кроваво-чёрные пятна. Винсент взглянул на потолок – там тоже виднелись сажевые отметины. Кровь на кафеле уже высохла и побледнела. С виду обычная кровь, ничем не отличается от человеческой. Но Винсент всё равно в тайне надеялся, что она чудодейственным образом к рассвету исчезнет. Увы, она не исчезла, и её уже взяли на образцы. Информации по ДНК Винсента нет ни в одной базе данных, но он примерно догадывался, что в его крови могут увидеть лаборанты.

– В лаборатории подтвердили, – сказала девушка с планшетом в руках.

Винсент замер.

– У них там анализатор поточнее нашего переносного. Они не сказали, какая разновидность мутации?

Девушка помотала головой.

Женщина, которая до этого ругалась на стажёра, продолжила раздавать указания:

– В любом случае выдерживаем карантин две недели. Если это вирсуи, мы узнаем уже через день, следите за любыми изменениями в поведении, за каждым!

Вдруг у неё зазвонил телефон, и она ответила на звонок по гарнитуре, не снимая маску:

– Да, Пэт, говори. Ага. И что сказал директор по моему запросу? Нет, Пэт, мне не нужно везти их всех в отделение. Пусть организуют отдельную комнату. Нет, всех сразу не надо. Сначала пусть приведут мальчиков из комнат на этом этаже. Да, лично поговорю с каждым.

Винсент услышал достаточно и поспешил поскорее убраться отсюда.

8. На пике

Виола сидела в сквере на траве, слушала музыку и рисовала скетчи в небольшом альбоме. Из наушников доносились тревожные, но благозвучные ноты, переливающиеся, нарастающие. И голос вокалиста, чистый тенор, сильный, полный сдерживаемой тоски и лиричности возвещал о какой-то надвигающейся безысходности. И ударные звучали, как стуки беспокойного сердца. Идеальный саундтрек для событий последних дней.

Винсент находился в этом же сквере, но на скамейке через аллею. Он был один, в ушах у него тоже наушники, а в руках – печатная книга с изображением Млечного пути на обложке. Бумажные книги – редкость, а тем более – книги о космосе. Интересно, а какую музыку он предпочитает? Виола на какой-то момент замечталась, как они вдвоем смогли бы вместе послушать некоторые треки. Виола поделилась бы тем, что симпатизирует ей, и посмотрела бы на его реакцию. Вдруг ему тоже понравится?

Уроки на сегодня закончились и теперь почти все ученики сидели по своим комнатам и другим помещениям учебных и жилых зданий. Хотя до комендантского часа оставалось ещё много времени. Но внутри домов людям кажется безопаснее.

Виола не считала, что каменные стены как-то спасут от неминуемой беды. Может, отсрочат её, но преградой точно не станут. И Виола совершенно точно не любила большое скопление людей в маленьком пространстве, поэтому и предпочла скрыться от всех на улице. Винсент, видимо, придерживался того же мнения.

В последнее время он стал ещё более замкнутым, чем когда только прибыл в их интернат. На переменах и в столовой он держался обособленно. На общих уроках старался занять место в самом дальнем углу. Инцидент сильно выбил его из колеи. Ведь это всё произошло на этаже общежития, где располагалась его комната. Виола благодарила небо и все невидимые силы, что Винсент не пострадал в ту ночь. Конечно, она переживала за всех мальчиков школы, но жизнь загадочного новенького её интересовала сильнее. Она не могла объяснить самой себе, почему ей это оказалось важно. Важнее жизней остальных четырёх сотен учеников. Возможно, она видела в Винсенте родственную душу – такого же одинокого отщепенца общества, как она сама.

Не считая вчерашнего случая с Виктором в актовом зале, Виола ни разу не видела, чтобы Винсент общался с кем-то вне уроков. Да даже на уроках он хранил молчание и задумчивость.

«О чём ты думаешь, Винсент Джонс?» – мысленно спрашивала она, глядя на него украдкой.

Воздух разрезал пронзительный женский крик. Он заглушил даже ударные в наушниках. Виола подорвалась с места.

***

«Млечный путь ведёт к центру Галактики».

Винсент прочитал эту фразу и потом повторил её про себя несколько раз. Было в ней что-то поэтическое и парадоксальное. Ведь Млечный путь и есть Галактика. А в центре Млечного пути чёрная дыра, чьё гравитационное притяжение столь велико, что покинуть её не может даже свет.

Звёзды и космос всегда манили Винсента. Он любил безоблачные ночи. В лагере мог часами смотреть в небо, наблюдая за яркими искрами на тёмно-синем полотне.

Читать о небесных телах тоже увлекательно и мечтательно. Вот бы увидеть космос, приблизится к звёздам, может, когда-нибудь в следующей жизни…

Крик. Визжащий и такой резкий, что у Винсента зазвенело в ушах. Он понимал, что этому крику предшествовал и другой звук, тупой, хлюпающий, тяжелый. Винсент пытался проигнорировать его, погружаясь в чувственные мотивы струнного квартета, льющиеся из наушников. Но крик он проигнорировать уже не мог.

Все сбежались на звук. Сначала собрались только те, кто находился в этот момент на улице: Винсент, Виола, сама визжащая девушка, пара преподавателей и уборщик. Постепенно народ стал прибывать. Зеваки выходили из своих убежищ и выстраивались полукругом в немом потрясении. Все смотрели в одном направлении. На кованой ограде висело тело Виктора Блэка. Из груди у него торчала окровавленная верхушка декоративной пики. На третьем этаже, в библиотеке, распахнуто окно.

«Самоубийство», – подумали все.

«Я убил его», – подумал Винсент. Его пробрал озноб. Не от надвигающегося голода, а от переполнявших эмоций.

Он этого не хотел, не хотел убивать человека. Не так. Винсент внушил Блэку, чтобы тот забыл обо всём, чтобы не выдал главную тайну. Но он даже не мог предположить, что мозг Виктора не вынесет такой нагрузки.

Винсента пробирала дрожь. Начиналась паника. Мысли проносились за доли секунды.

Но потом он начал дышать ровно и думать логически. Окно читального зала библиотеки – то же самое, откуда Винсент выпрыгивал месяц назад, погнавшись за вирсуи. Тогда он оставил глубокую впадину на газоне, недалеко от фасада, но до ограды пришлось пробежаться. Винсент даже со своей силой не смог бы сразу допрыгнуть до неё. Виктор же вовсе не обладал сверхспособностями.

Винсент немного разбирался в физике, земном притяжении и возможностях людей. Он мысленно нарисовал траекторию падения Блэка, учитывая его вес, высоту этажа… Даже если он прыгнул из окна, разбежавшись, он бы не долетел до острых пик. Ему помогли.

Виола вскрикнула в ужасе и тут же закрыла рот рукой. Винсент вздрогнул. Неужели последнюю фразу он сказал вслух?

Виола от избытка чувств отвернулась от кровавого трупа на заборе и внезапно уткнулась в грудь Винсенту. Она всхлипывала, её плечи содрогались. Винсент чувствовал, как намокает от чужих слёз его футболка. Он стоял обескуражено, не зная, что делать. В такой ситуации борнали оказался впервые. И все последние недели его успешного дистанцирования вдруг рассыпались прахом.

Наконец, он решился приобнять Виолу одной рукой и тихо произнёс:

– Пойдём отсюда.

Они вернулись в сквер. Виола вытерла слёзы, а Винсент всё ещё не мог подобрать слов. Разум ему подсказывал, что нужно сейчас оставить эту девушку одну. Но тело не слушалось. Они сидели на скамье и молчали. Виола ещё периодически всхлипывала.

– Извини, – сказала она дрожащим голосом.

– Да брось, – отмахнулся Винсент. – За что?

– За истерику и за то, что испортила тебе футболку.

Винсент ухмыльнулся. Испорченные вещи – последнее, о чём он переживал.

– Просто мне сегодня снился этот сон и вот… Виктор…

Виола всхлипнула, готовая снова зарыдать.

– Что за сон? – насторожился Винсент.

– Только не посчитай, будто я сошла с ума, хотя, наверное, уже и сошла. – Виола грустно улыбнулась и продолжила: – Мне иногда снятся странные и пугающие сны. Я никому о них не рассказываю. Сегодня я видела тьму в пустыне. Якобы приближалась песчаная буря, и среди песка в этой буре прятались сотни красных глаз. Они наступали на большой высокий город, похожий на наш Мегаполис. И из каждого угла мерцали красные огоньки, как ИК-лампочки видеокамер. А ещё моя кожа горела, и я ничего не могла сделать, буря накрыла город. Но вместо песка, всё было залито кровью…

Винсент занервничал.

Он понимал, о чём этот сон – нашествие вирсуи. Они идут, если уже не здесь. А борнали в одиночку беспомощен против армии кровопийц. И он не мог сказать об этом Виоле. Не мог сказать и о том, что она – маарун, провидица. Ведь тогда ему придется рассказать, откуда он это знает и кто он такой.

А история с Виктором вдруг прояснилась.

Винсент долго не мог понять, как обычный школьник из простого, даже весьма осторожного задиры вдруг превратился в безбашенного жестокого хулигана, готового избить невиновного человека до полусмерти. И ещё те странные люди, больше похожие на отъявленных головорезов, чем на выпускников школы. По слухам, они пришли с четвёртого уровня. Винсент же уверен, что они пришли со второго. Маргинальные слои первых двух уровней более доступны для гипноза вирсуи. Когда эти красноглазые твари сосут кровь своих жертв, они подчиняют их своей воле. Удобно, если нужно «пушечное мясо», которое можно отправить в любое место на грязную работу.

Выходит, что целью вирсуи был, действительно, Винсент? Но чего они добивались, отправив простых смертных на его убийство? Они знают, что борнали почти невозможно убить. Или они просто хотели убедиться в том, кто он…

Месяц назад Винсент видел вирсуи на Аллее их кампуса. Но она была одна – лазутчица. Могла ли она потом вернуться и заразить Виктора? Легко.

Винсент злился, что его обоняние не позволяет чуять вирсуи на большом расстоянии или через бетонные стены. Иначе он бы выследил и поймал ту красноглазую блондинку. И Виктор не был бы заражен. И остался бы жив.

Что ж, скрывать свой промах уже становится опасно. Нужно встретиться с Маркусом.

– Мистер Джонс? – Темнокожая женщина в полицейской форме стояла перед Винсентом и Виолой. – Вас приглашают на беседу, пройдёмте со мной.

9. Допрос

Винсент впервые оказался в кабинете директора. Его поразила аскетичность и холодность интерьера: пустые светло-серые стены, широкий стол из серебристого металла с белыми ножками, несколько белых мягких кресел и одинокий шкаф с глухими дверцами. Это не увязывалось с пёстрыми образами, которые так усердно поддерживал и продвигал их директор.

За директорским столом сидела нордическая женщина в сером костюме, и ей этот кабинет подходил как нельзя лучше. Её короткие светлые волосы зачесаны назад, лицо с грубыми почти мужскими чертами не выражало никаких эмоций, а на шее на длинном шнурке висел серебристый диск с буквой М на выпуклом щите. Полиция Мегаполиса.

– Мистер Джонс, проходите и садитесь, пожалуйста. Не будем терять время. Меня зовут Ханна Вольф.

Винсент сел на гостевое кресло, сложил руки на коленях, но почувствовал, что не может их усмирить. Он огляделся. Самого директора в кабинете не было, а у двери стояла темнокожая женщина-офицер, которая привела Винсента сюда.

– Не переживайте, – сухо сказала Ханна Вольф. – Я задам вам несколько вопросов, вы на них ответите, и мы распрощаемся, – женщина взяла в руки свой планшет и что-то смахнула на нём.

Винсент кивнул. Хотя его согласия никто не спрашивал.

– Вы проживали в комнате двадцать три на втором этаже корпуса Б. Скажите, где вы находились седьмого апреля, примерно с восьми часов вечера?

У Винсента пересохло в горле, он сглотнул. Сжал беспокойные руки в замок.

– Я был у себя в комнате.

– Всю ночь?

Кивнул.

– Вы что-нибудь слышали, видели в ту ночь? Что-нибудь странное?

– Ещё на уроках мне стало плохо, я взял обезболивающую капсулу и, когда я пришел к себе, то… постарался уснуть, не дожидаясь ночи.

Ханна Вольф осталась явно недовольна его ответами, но, похоже, подозрений они у неё не вызвали. Дознаватель отложила планшет и скрестила руки на груди, пристально рассматривая Винсента.

– Мистер Джонс, чего вы боитесь?

Хорошо, что она не спросила «Что вы скрываете?»

– Я знаю, что произошло ночью, если вы об этом. Об этом вся школа знает. Но я, правда, не видел ничего… странного.

Ложь тяжело давалась Винсенту. Борнали не могут врать, они слишком могущественны и неуязвимы, чтобы прибегать ещё и к лукавству. Но у Винсента сейчас остро стоял вопрос выживания. Он заранее узнал о допросе и успел подготовиться, заучить определенные фразы. Убедить самого себя в их правдивости. Расставить в том порядке, чтобы сохранить правду, но и не выдать себя.

– Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, – констатировала темнокожая офицер.

В кабинете повисла неловкая пауза. Винсент с радостью бы уже завершил встречу, но полицейские не торопились с этим.

– Вы были знакомы с Виктором Блэком? – строго спросила Ханна Вольф.

– Да.

Отвечать сухой правдой оказалось гораздо легче.

– Вы близко общались?

– Я бы так не сказал.

– Вы знаете, что с ним произошло?

– Час назад его тело обнаружили на заборе.

– Где вы были в этот момент?

– В сквере, читал.

– Кто-то может это подтвердить?

– Виола Флауэрс. – Это имя вырвалось автоматически.

– Хорошо. Мистер Джонс, можете быть свободны.

Винсент не стал медлить, поднялся и уже подошел к двери, когда Ханна Вольф снова заговорила:

– Последний вопрос: что вы знаете о вирсуи?

«Всё», – чуть было не выпалил Винсент от неожиданности.

Наверное, его округлившиеся глаза выглядели весьма красноречиво, потому что дознаватель тут же махнула рукой:

– Можете не отвечать. Идите.

Винсент вышел из кабинета и почувствовал явное облегчение. Однако расслабляться рано.

Он достал свой смартфон и написал короткое сообщение:

«Между этажами. 23:00. В.»

10. В коллекторе

Покинуть кампус во время комендантского часа – непростая задача. Инцидент с Виктором только усилил и без того усиленные меры безопасности. В коридорах и на лестницах установили новые камеры, сверкающие своими красными глазами в темноте. К счастью Винсента, руководство школы и даже полиция Мегаполиса по законам Общества всё ещё не могли устанавливать видеонаблюдение в помещениях для личной гигиены.

Когда стемнело, Винсент прошёл в общую ванную комнату. Старое общежитие, куда его и ещё нескольких мальчиков временно разместили, занимало только первый этаж, что сильно упрощало побег. Школьный садовник так недоуменно реагировал на каждую новую вмятину на свежеуложенном газоне, что мог вскоре начать собственное расследование. А прыжки с первого этажа не оставляли таких явных следов на рулонной траве.