V+V. Танец смерти

Я тронула его ладонь кончиками пальцев, но он тут же отдёрнул руку. Спасибо! Спас меня от позора и чего-то пострашнее. Какая же я дура. Безумная дура! Лишь бы он никому не рассказал, пожалуйста! Иначе будет конец. Конец моей жизни.

День сегодня просто ужасный. После биологии мне стало ещё хуже. Я уже хотела идти в медицинский кабинет за капсулами от головной боли, как перед глазами всё помутнело. Я даже не сразу поняла, что происходит. Вокруг меня появился чёрный дым. У меня началась паника, я крутилась на месте в поисках поддержки, но все проходили мимо и смотрели на меня как на полоумную. Я не сразу сообразила, что чёрный дым лишь в моём воображении. Больше его никто не видел.

А сейчас В. сидит напротив меня в компьютерном зале библиотеки. И я делаю вид, что меня это совсем не волнует. Хотя внутри у меня всё сжимается сразу, как вспомню, что вот он тут рядом, на расстоянии вытянутой руки (ну или чуть больше).

Может, я заболела? Меня лихорадит? Контрольный медосмотр ещё не скоро. Надо поправить своё здоровье до него. А то меня не допустят до экзаменов.

В последнее время моё внимание рассеяно, на уроках мне сложно сосредоточиться. Сегодня я задумалась о том, каково это жить в одноуровневом мире. У них там были семьи. Это такие группы людей, разных возрастов и социальных ролей, объединенных ДНК или другими причинами.

Школьная библиотека предоставляет доступ к любым данным. Но когда я пытаюсь искать что-то из жизни людей до двадцать первого века, система выдаёт ошибку. Кажется, поисковик блокирует неудобные запросы. Ну, ничего, я научилась их обходить. Так я узнала всё про младенцев, не тех, которые плавают в инкубаторах, а про настоящих, живорождённых. И про стариков. И про смерть от старости…

В Обществе сейчас сложно увидеть старого морщинистого человека. Если человек не может работать, и ему не хватает коинов на сыворотку молодости, то он ссылается на нижние уровни. Что с ним происходит дальше, нам не рассказывают. Но я думаю, он там умирает. Его либо сгрызают чудовища, либо убивают мародёры.

***

Поиск и просмотр видео забирал много сил и времени. Пусть у борнали и того, и другого было вдоволь, но Винсент всё равно упустил момент, когда стемнело. Он оторвался от монитора. Верхний свет в библиотеке не горел, только настольные лампы. Женщина-библиотекарь ушла. Прекрасно. Плюсы очарования в том, что его можно использовать и в обратную сторону. Например, чтобы тебя не тревожили и даже про тебя забыли.

– Ой, уже вечер?! – раздался потерянный голос за мониторами.

Винсент вздрогнул от неожиданности, чего с ним давно не случалось. Он поспешно завершил все сеансы, почистил историю своих действий. Хотя мгновение назад собирался продолжать работать всю ночь.

Виола поднялась со стула и потянулась. Потом она увидела Винсента, который так и сидел в компьютерном кресле напротив. Её глаза округлились. Она огляделась, сопоставила одно с другим.

– Подождите-ка, – не поверила она и рванула к выходу.

Двери ожидаемо оказались заперты. Сквозь тусклые стёкла виднелся пустой тёмный коридор. На часах – уже полдесятого вечера. Виола хотела дёрнуть двери и постучать в стёкла, но Винсент её остановил.

Он положил ладонь на её руки и взглянул ей в глаза.

– Подожди, – негромко сказал он. – Это очень забавная ситуация, что про нас забыли и закрыли тут. Можно этим воспользоваться. Ночь в библиотеке! Как тебе идея? Когда ещё представиться такой шанс?

Конечно, она согласилась. Очарование работает, тем более при таком тесном контакте.

Перед глазами вспыхнули образы мёртвых бродяг.

Именно так и должны поступать ангелы смерти.

Винсент поспешно отстранился от Виолы.

Они вернулись в компьютерный класс, разойдясь по разным рядам. Но Винсент уже понял, что не сможет работать этой ночью. Виски начинали пульсировать.

Нет. Этого не может быть. Он же утолил голод прошлой ночью.

– Голова болит, – внезапно сказала Виола, скривившись. – У тебя нет обезболивающей капсулы?

Винсент помотал головой.

– Плохо. У меня тоже нет.

Он не представлял, как теперь получится избегать эту девчонку. Не только сегодня ночью в замкнутом пространстве, но и, вообще, во время учёбы. До выпускных экзаменов несколько месяцев. Нужно продержаться, потом их пути разойдутся раз и навсегда.

Но, похоже, что сегодня с этой задачей Виола и сама справлялась отлично. Она вернулась к своему компьютеру и села перед монитором, увлеченная его содержимым. Голубое свечение озаряло её лицо в полумраке.

И тут Винсент вспомнил о своих глазах. Как они загораются даже в лёгких сумерках. Кажется, он просчитался.

Но перед ним изначально стоял непростой выбор. Провести ночь в темной библиотеке с девчонкой, которая может его раскрыть, или дать ей поднять шум, чтобы их двоих раскрыли, отчитали, наказали и лишили доступа к Сети.

И тут его осенила идея.

– А ты любишь бумажные книги?

– Да, – с опаской ответила Виола и попыталась взглянуть на Винсента, но он уже сорвался с места, пряча взгляд.

Быстрым шагом он проследовал в дальний зал библиотеки и раскрыл двойные двери. Щелчок, и яркий свет озарил стройные ряды книжных стеллажей. Читальный зал с архивными печатными изданиями выглядел винтажно в духе двадцатого века. Здесь даже установили лампы в светильниках тёплого спектра и клавишные выключатели.

Виола ахнула.

– Ты никогда не была в этом зале? – удивился Винсент.

– Нет.

– Ну, у нас впереди целая ночь.

Виола покачала головой и пролепетала:

– Я не спала всю прошлую ночь…

«Я тоже», – чуть было не выпалил Винсент, но вовремя прикусил язык.

– Я люблю книги, но сейчас очень хочу спать. Я так устала… Прости. У меня веки слипаются.

Винсент замешкался.

Они не могли покинуть библиотеку, тогда бы их засекли камеры в коридоре, а на выходе из учебного корпуса сработала бы сигнализация по датчикам движения. Библиотека в этом плане стала удобным укрытием. Ни камер, ни датчиков.

И они не могли покинуть помещение через окно. Вернее, он мог, но Виола не спрыгнула бы без травм с третьего этажа.

Хрупки и смертны

– Мы в любом случае до утра не сможем уйти отсюда, – начал Винсент.

На лице Виолы появился испуг:

– На что ты намекаешь?

– Ты можешь лечь спать где-нибудь тут, – предложил Винсент. – Можно составить рядом два кресла.

– И выключить свет, – добавила Виола.

Нет, только не свет!

Видимо, на его лице это явно отразилось, потому что Виола поспешила объяснить:

– Я не смогу уснуть при ярком освещении. Хоть и очень хочу. Это ведь будет настоящая пытка…

Винсент старался не думать, как бы на его месте поступил Маркус.

«Это не невинная девушка, это нежеланный свидетель», – сказал бы отец и лишил её жизни.

Когда борнали убивает, никаких следов не остаётся. Ни выжженных глаз, ни разорванных глоток, ни пулевых отверстий, ни следов от ядов. Сердце человека просто останавливается. Такое порой случается с людьми и без вмешательства сверхъестественных сил.

Но Винсент так поступить не мог. Поэтому они с Виолой сдвинули кресла: два для неё и два для него. Девушка свернулась калачиком на импровизированной кровати, подложив под голову декоративную подушку. Винсент щёлкнул выключателем и закрыл глаза. Он переживал, что оранжевые ангельские нимбы будут просвечивать даже через веки, поэтому дополнительно прикрыл их ладонью. Путь от выключателя до его кресел он запомнил, а идеальный слух помог дойти, не напоровшись ни на что.

– Спокойной ночи, – тихо произнесла девушка и уснула почти мгновенно.

Винсент тоже устроился в кресле. Он так и не поднимал век, но заснуть никак не мог. Сначала прислушивался к ровному дыханию спящей девушки, потом уловил странные звуки, доносящиеся снаружи.

Винсент метнулся к окну. Аллея кампуса была темна и безлюдна, но вот между деревьями мелькнули два красных уголька.

Не может быть.

Винсент повернул защелки на окнах и распахнул одну створку. Миг – и он уже стоит на подоконнике. Другой миг – его ботинки впечатались в землю под окнами. Красные угольки исчезли, резкая тень метнулась от деревьев к ограде. Винсент побежал следом.

Он преследовал тень по тёмному переулку. С соседней улицы сюда попадал рассеянный свет фонарей. Винсент различил, что у тени невысокий рост, женская фигура, длинные светлые волосы, многослойная одежда песчаных оттенков, а вокруг шеи обмотан длинный алый платок.

Тень забежала в тупик, где её и настиг Винсент. Он схватил её за плечи, но она пригнулась, выставила ногу. Они кубарем упали вместе. В миг расцепившись, поднялись, развернулись лицом к лицу. Красные глаза вирсуи встретились с горящими ореолами борнали. Вирсуи пригнулась и зашипела как кошка, обнажая клыки. Она готовилась то ли бежать, то ли нападать.

Тут в переулок свернули какие-то загулявшие горожане. Винсент невольно отвлекся на них. Блондинке этого мгновения оказалось достаточно, чтобы перескочить бетонную ограду и скрыться за массивами промышленных зданий.

Винсент натянул на глаза капюшон, сгорбился и побрёл обратно в кампус.

Вирсуи в городе, на седьмом уровне. Дело – дрянь.

5. Цоколь

Если бы у Хель было живое сердце, то оно бы сейчас выпрыгнуло из груди.

За ней уже никто не гнался. Но сама мысль об этом приводила её в ярость. Гонится обычно она – за добычей.

Борнали. Откуда он здесь? Как? Почему? Слишком много вопросов.

Халлдор пока не должен знать, иначе он её больше никуда не отпустит и отсрочит их наступление. Нужно узнать больше информации, а пока сделать вид, что всё идёт по плану.

Хель шла по Цоколю, раздираемая гневом, одинокие тени шарахались от неё. С тех пор, как они с Халлдором пришли сюда, и он отвоевал себе трон, вирсуи стали стягиваться к Цоколю со всех отдаленных концов пустыни, из других кланов. Все они присягали Халлдору, его армия росла.

Та несчастная кучка отщепенцев во главе с Мадсом, что бросила их в катакомбах, пожалела о своём выборе. Халлдор всех несогласных разорвал собственными руками. Дольше всех пришлось бороться с самим Мадсом. Этот предатель где-то раздобыл серебряный клинок и полоснул им по красивому лицу Халлдора, оставив на щеке незаживающий шрам. Но Хель была с Халлдором не из-за его внешности, а из-за его силы. Он её король, она его королева.

Клинок Мадса после его смерти Хель забрала себе.

– Осторожней с этой игрушкой, – предупредил Халлдор.

Хель всегда осторожна, однако отказываться от такого оружия она не собиралась. Серебро опасно не только для неё, но и для других вирсуи. И борнали.

При сегодняшней вылазке она не взяла с собой клинок и теперь пожалела об этом, иначе подправила бы милое личико этого желтоглазого. Может, даже вырезала бы его глазки.

Хель вспомнила погоню и снова начала злиться.

На платформе собралась целая толпа. Сотни вирсуи шелестели в ожидании. Даже варксы были тут, ютились по бокам. Этим-то что здесь надо?

Трон Халлдора стоял на вершине широкой лестницы. Король сидел, уперев подбородок в тыльную сторону ладони, а локоть – в бедро. Халлдор нахмурил чёрные брови, серебристые пряди упали на глаза. Бело-розовая линия шрама отчетливо выделялась на светлой коже. После стычки с Мадсом Халлдор никогда не пытался скрыть свой шрам. Все должны его видеть. Это не слабость, это предупреждение другим отступникам.

Хель прошла по платформе через расступающуюся толпу, как Моисей через море. Она любила такие старомодные сравнения. И она скучала по морю. Настоящему соленому море, по его бесконечной синеве, по лазурным берегам, по белой пене и высоким волнам. Но сейчас она шла сквозь море красных глаз. Таких же красных и ненасытных, как и у неё.

Халлдор заметно воодушевился, увидев Хель. Она грациозно поднялась по лестнице. Пусть у неё маленький рост и миловидное, почти детское, лицо, она не просто королева для всех, она – самая опасная вирсуи.

Хель улыбнулась, встретившись взглядом с Халлдором. Он вопросительно вскинул тёмную бровь, маленькая королева кивнула и села на подлокотник мраморного трона. Этот трон они собрали с соратниками из кусков обвалившегося вестибюля сразу после убийства Мадса.

Цоколь – не что иное, как заброшенный метрополитен. Помимо тёмных витиеватых туннелей и разбитых вагонов в Цоколе размещались станции, платформы, широкие лестницы, переходы, входы и выходы. Целый город под городом.

Халлдор и Хель находились тут уже давно, а новые вирсуи всё прибывали и прибывали. Следовало двигаться дальше.

– Мы привыкли прятаться, – начал свою речь Халлдор, не вставая. Толпа застыла. Холодный бас короля разнёсся эхом под сводом станции. – Мы привыкли жить в тени и бояться солнца.

Толпа задергалась.

– Но этому пора положить конец!

Вирсуи стали перешептываться, а варксы – клацать зубами.

– Смертные, наша ходячая еда, возомнили себя главными. Они построили высокие дома из бетона и металла и решили, что могут занять вершину этого мира. Но пора им доказать обратное. Они забрались высоко, но забыли, как больно падать с такой высоты. Мы покажем этим хрупким овцам, кто настоящий хищник, кто на верху пищевой цепи.

Толпа уже улюлюкала и радостно шипела.

– Как мы это сделаем? – раздался голос.

– Есть тайные проходы между уровнями, – пояснил Халлдор. – Мы пройдём по ним, заполоним все уровни и нанесем удары в спину, захватим весь город изнутри.

Хель обняла Халлдора за плечи и шепнула ему на ухо:

– Угощение.

Халлдор поднялся на ноги:

– И чтобы отпраздновать начало нашего завоевания, у меня для вас есть угощение. Небольшой подарок для верных друзей.

Халлдор щелкнул пальцами и сбоку от трона четверо вирсуи вывели за верёвки нескольких людей. Троих мужчин и двух женщин. Перепуганных, в порванной одежде, измазанных грязью, слезами и кровью. Ещё утром эти законопослушные граждане Мегаполиса шли по улицам престижного седьмого уровня на свои престижные работы. Но вот после заката всё переменилось.

– Давайте дадим нашей дичи немного разогнаться, – ухмыльнулся Халлдор. – А то стылая кровь – никакого веселья и праздника.

Толпа радостно подхватила эту идею. Халлдор дал команду, и вирсуи разрезали веревки на руках пленников.

Люди сначала стояли как вкопанные, но сопровождавшие их вирсуи стали теснить и подгонять к ступеням. Один мужчина в итоге оступился и кубарем покатился вниз по каменным ступеням, раздался хруст его хрупкого позвоночника, и тело мужчины обмякло. Женщины зарыдали.

– Спускайтесь аккуратно, не убейтесь раньше времени, – посоветовал им Халлдор.

Четверо оставшихся людей, медленно сошли по лестнице. Вирсуи скалились, шипели, но расступались, образовав длинный коридор, длиной во всю платформу.

– А теперь бегите, – приказал Халлдор.

Люди застыли на месте, потом одна женщина рванула вперед, другая за ней, мужчины стартанули одновременно, толкая друг друга локтями. Они добежали до середины платформы, когда вирсуи сменили строй и вместо одного коридора, образовали четыре. Людям пришлось разделиться. Вирсуи их пощипывали, пытались ухватить за одежды, волосы, руки. Игра кошки с мышкой. Перепуганная еда – вкусная еда. Вирсуи пьют не просто кровь, они любят эмоции, любят дрожащих жертв, перепуганных до смерти, или, наоборот, отчаянно сопротивляющихся.

Хель сидела на мраморном подлокотнике, болтая ногами, и думала лишь об одном.

Какова кровь борнали на вкус?

6. Инцидент

У Винсента как-то не ладилась коммуникация с другими людьми. Всё своё детство он общался лишь с узким кругом близких и почти родных. Они его искренне любили и не потому, что он борнали, а потому что он был единственным ребенком в их общине. Они не воспринимали его как монстра, хотя прекрасно знали, на что он способен. В их кругу Винсент чувствовал себя комфортно. Он мог беспрепятственно разговаривать с каждым в лагере, даже шутить и улыбаться.

В школе-интернате всё иначе. Винсент сохранял предельную осторожность. Около четырех сотен детей разных возрастов, два десятка преподавателей, три смены охранников по семь человек в каждой и двадцать три человека обслуживающего персонала. У каждого человека есть глаза и уши, все они знают о чудовищах, порожденных пандемией. И пусть мало кто из них верит, что чудовища до сих пор ещё существуют, ему не следовало выделяться из толпы.

Подделанное личное досье, поддельная история усыновления. Вот только погибшие миссис и мистер Джонс были реальными. С ними случился несчастный случай. Несчастный случай по имени Маркус.

Настоящая фамилия Винсента – Бруно, но никто не должен её узнать. Эта фамилия может привести к Маркусу, и тогда весь их план полетит под откос.

Винсент с трудом научился скрываться, когда на него постоянно кто-то смотрел. Но дядя Бен всегда его учил: если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место.

Поэтому он решил, что сможет продержаться полгода в интернате, сдать экзамены как обычный подросток и получить пропуск на следующий уровень.

Винсента не интересовало физическое проникновение на верхние уровни. Тайными тропами и канализационными колодцами он мог проникнуть хоть на аэродромную площадку Скай-Сити. Его интересовала именно законность нахождения там. Это важно для его миссии.

В школе Винсент избегал красноволосую Виолу, которая не по своей воли искала с ним тесного контакта. Он перестарался со своим очарованием и теперь боялся, что когда голод настигнет его в очередной раз, а рядом будет она, он просто не сможет сдержаться.

Остальных учеников он тоже старался держать на расстоянии. Девушки взглядами протирали на нём дыры, но близко приближаться не смели. Парни его сторонились, друзей среди них он завести не пытался, да и они не рвались. Очарование работает и в обратную сторону. Люди чувствуют потенциальную опасность и стараются её избегать. Защитный механизм, работающий во все времена. Инстинкт самосохранения.

Но были и те, у кого этот инстинкт барахлил. Например, Виктор Блэк – широкоплечий высокий брюнет с синими прядями волос. Негласный король этой школы со своей свитой. Винсент заметил, что этому Виктору многое сходило с рук. Будь то вечеринки, которые, по сути, запрещены на территории кампуса, или привод девчонок в общежитие мальчиков, что ещё сильнее порицается и наказывается не только школой, но и Обществом в целом.

Прошло уже два месяца, как Винсент впервые оказался в школе. С первого дня его раздражали учителя своими глупыми придирками к внешнему виду. Мало того, что он не красил волосы в вычурные цвета, они у него ещё и завивались каштановыми кольцами по всей длине. Коротко «под ноль» стричься он не намеревался, но и не допускал, чтобы волосы закрывали глаза. Однако строгие и модные преподаватели всё равно морщили носы. Вероятно, завидуя.

«Такие мягкие кудряшки грешно даже подравнивать», – говорила тётя Дженнет, запуская пальцы ему в волосы.

Они, правда, были мягкими, словно шёлк. Генетический подарок его матери.

Проблема Винсента заключалась не только в каштановых кудрях, но и в одежде. Всем воспитанникам интерната полагались ежемесячные пособия, на которые дети могли купить себе новых нарядов, вкусностей или оплатить дополнительное обучение. В уставе школы прописано, что дресс-код свободный, унифицированная форма отсутствует. И претензия мисс Чен по поводу неподходящей одежды Винсента звучала очень предвзято. Но Винсенту нельзя провоцировать конфликты, поэтому к следующему её уроку он разжился ярко-синим блейзером, плотно сидящим на его высокой жилистой фигуре.

Но в остальное время Винсент одевался так, как привык делать это в лагере: свободные серые джинсы, удобные ботинки, футболка и толстовка на молнии с капюшоном. Одежда серо-зеленых оттенков популярна в лесном массиве и под покровом ночи. Но здесь в пёстрой толпе вычурных школьников она бросалась в глаза, поэтому Винсент старался не злоупотреблять.

До первых экзаменов ещё три месяца. Нужно продержаться.

Винсенту казалось, что он влился в коллектив. Ну, как тень вливается в толпу на солнечном берегу, примерно так.

Но с наступлением весны он стал замечать усилившиеся издёвки и подколы со стороны Виктора Блэка и его дружков. Например, в школьной столовой Винсент всегда сидел один, а кто-то из этих хулиганов подсаживался к нему и либо забирал его еду с подноса, либо портил её, заливая всё водой или соком. В принципе, Винсента это несильно расстраивало, а даже наоборот. Каждый день он вынужден прилюдно съедать что-то из человеческой пищи и при этом не морщиться от бумажного безвкусия. А так его спасали от нежеланного ритуала. Но Виктор и его свита не понимали, почему Винсент спокойно ко всему относится, иногда даже с улыбкой. И их это ужасно бесило.

Во время перемен в узких коридорах Винсента то и дело кто-то толкал в плечо. Это было уже хуже, потому что любой физический контакт мог закончиться плачевно. Сквозь одежду, конечно, непросто забрать жизнь, но Винсент не исключал такой вероятности. Поэтому со временем он научился изящно и непринужденно уклоняться от тычков и подножек. Вероятно, что Виктора это стало бесить ещё сильнее.

Ещё Винсента с самого первого дня разочаровал тот факт, что в общежитии все ванные комнаты общие. Писсуары в ряд и кабинки с унитазами, – это ещё нормально и борнали они требовались редко. Но душевые с полупрозрачными створками его смущали. Когда накатывал голод, его организм начинал сходить с ума, его лихорадило, бросало от озноба до жара. В таких ситуациях спасала только бегущая по телу вода. Винсент мог часами неподвижно стоять под прохладными струями, поэтому душевую комнату он предпочитал посещать глубоко после заката, когда все остальные мальчики уже видели сны в своих кроватях.

Винсент не питался уже почти две недели и ему даже начало казаться, что он сможет продержаться и дальше. Каков шанс, что всё-таки борнали способен побороть свой голод? Может, на самом деле не обязательно регулярно отнимать чужую жизнь?

Но на последнем уроке его скрутил такой сильный спазм, что учитель отправил Винсента в медчасть.

Винсент, конечно, туда не пошёл. Фельдшер не должен его осматривать, не должен даже прикасаться к нему. Да и никакие болеутоляющие не помогут от чудовищного голода.

Винсент закрылся в своей комнате в общежитии и стал ждать вечера. Его сосед по комнате – спортсмен и на целую неделю уехал со своей командой на соревнования на восьмой уровень. Никто не должен потревожить.

Когда на город опустилась ночь, Винсент схватил полотенце и пошёл в душевые. Шум воды успокаивал, заглушал голоса, звучащие вокруг и отдающиеся острой болью в висках. Под холодным душем кровь успокаивалась, густела, замедлялась. Но этот эффект длился недолго.

Винсенту нужно лишь немного времени, немного дополнительных сил, чтобы добраться до другого уровня, найти подходящую падшую душу.

Вода по-прежнему шумела, но Винсент расслышал тяжёлые шаги на этаже. Все должны спать, в том числе и дежурные проверяющие. Но шаги десяти ног приближались. Винсент различил металлический звон, тихий, одиночный. Словно пряжка ремня стукнулась о другой металл.

Скрипнула дверь в середине коридора, дверь его комнаты. Донеслась молчаливая возня. Непонимание, тяжелый выдох, ругательство.

– Там! – раздался писклявый шёпот.

– Так ещё лучше, – последовал ответ.

Винсент выключил воду и отодвинул душевую створку. Он старался размеренно дышать, втягивая воздух носом и выпуская ртом. Сердце замедляло ритм. До следующего спазма оставалось несколько минут.

Дверь ванной распахнулась. В комнату ввались пятеро. Первым стоял Виктор в красной кожаной куртке с заклёпками, на правой руке его блестел кастет из нержавеющей стали. Остальных четверых Винсент не узнавал. Возможно, они и не школьники уже.

– Ну что, русалочка, накупался? – с издёвкой спросил Виктор. Его глаза налились кровью. Не как у вирсуи, конечно, просто капилляры лопнули на белках.

– Послушайте, – тихо начал Винсент, но эти ребята пришли не слушать.

Два широких амбала схватили Винсента за руки, заломили их и крепко сжали. Винсент был примерно в два раза худее каждого из них.

Виктор ударил правой рукой с кастетом в скулу, а левой под дых. Второй удар совпал со спазмом, и Винсент приглушенно вскрикнул от боли, согнувшись.

Виктору это понравилось.

– Что ты говоришь теперь? Я не слышу, – ухмылялся он.

Виктор подошёл ближе, левой рукой схватил Винсента сзади за шею, а правой нанёс подряд несколько ударов кастетом в живот. У Винсента подкосились ноги, но крепкие дружки Виктора его удержали.

Борнали неуязвим. Когда сыт и полон жизни.

Но Винсент был голоден, его изъедала изнутри ледяная пустота. В висках стучала кровь, голову разрывали голоса, а живот скручивало спазмами. У него каменная кожа, способная остановить и нож, и пулю. Но не сейчас.